Париж. Луна…

– Кстати, где вы сейчас работаете? – поинтересовался Волобуев.

– У меня собственная фирма, консультирующая крупные западные компании по вопросам развития бизнеса в России.

– Много клиентов? – осторожно осведомился следователь.

– Сергей Ильич, – достаточно мило улыбнулась Ионова, – вы ведь легко можете получить все данные в налоговой. Но я пожалею ваше время. Бизнес у меня, тьфу-тьфу-тьфу, успешный. Клиентов немного, но они очень крупные и серьёзные. А клиентов мало потому, что я не хочу много. Ко мне очередь. Я ведь ещё помогаю лоббировать, от случая к случаю, интересы моих клиентов. А при таком почти-что личном подходе иметь много клиентов очень обременительно. Да и невозможно. Поэтому я себя ограничиваю. В прошлом году в налоговой декларации я указала свой доход в сорок миллионов рублей. Плюс доходы компании… Лично мне на жизнь хватает.

– Значит, трамплин в «РРА» помог?

– Мой собственный опыт и знания мне действительно помогли. Мой бывший муж мне тоже здорово помог.

– А вы были замужем?

– Да, была. По-моему, побывать замужем не так уж и сложно, – улыбнулась она.

– После развода вы опять взяли свою девичью фамилию?

– А кто вам сказал, что я меняла фамилию? Я не брала фамилию мужа. Он у меня бельгийский подданный. Его вопрос фамилии вообще не интересовал.

– Кем он работал? – задал вопрос следователь.

– Работал и продолжает работать представителем одной крупной канадской компании по продаже оборудования для нефтехимического комплекса. Я с ним познакомилась, когда ещё работала в «РАА». Поженились мы в 2004 году, а разошлись через шесть лет. Когда оба заняты по уши и видятся не чаще недели в месяц, согласитесь, тяжело устраивать личную жизнь.

Волобуев понимающе закивал головой, не отрывая своего взгляда от блокнота.

– У вас есть дети? – без определённой цели спросил он.

– Данилка, ему семь на днях исполнилось, – с радостью в глазах ответила Ионова. – Хотя по паспорту он Даниэль.

– Сын живёт с вами?

– Да, однако часто проводит время с отцом. Мы расстались хорошими друзьями и продолжаем часто встречаться. К тому же, – хитро улыбнулась она, – его компания – давний клиент.

В этом, почему-то, Волобуев не сомневался с самого первого момента.

– Скажите, Татьяна Викторовна, когда ушёл Амбарцумян, вы остались с Орловым по собственной инициативе? Или последовало предложение с его стороны?

– Не всё было так просто. Амбарцумян создал себе три офиса: в Казани, Ереване и Лондоне. Мне он работу не предлагал, хотя это меня и удивило. Орлов же сразу заявил, что повышает меня в должности и увеличивает оклад. Возможно, они обо всём договорились заранее между собой. Михаил Анатольевич тогда имел всего один офис – в Москве. Это теперь у него их несколько, хотя головной по-прежнему в Москве.

– С ним было легко работать?

– Нет, – моментально ответила она.

Следователь вопрошающе посмотрел в её серые глаза.

– Возможно, Сергей Ильич, вы никогда не сталкивались близко с этой категорией людей. Вы не совсем хорошо представляете себе богатых. Если они счастливы, все вокруг должны светиться от счастья. Если же они несчастны, то вокруг них должны царить уныние и скорбь. Иногда такие же требования они выставляют природе, как будто всё должно быть подчинено законам их собственной жизни.

Ему было понятно, что она, в определённой мере, утрировала своё представление, но большая доля правды, судя по всему, была в этой её характеристике богатых.

– А что, Орлов в те годы часто был несчастен?

– Ещё как! – она широко раскрыла свои красивые глаза с длинными ресницами. – Он часто ругался дома, приходил на работу мрачный, грустный. Бросался на подчинённых, придирался по мелочам, отчитывал людей за самые безобидные вещи.

– Вас тоже ругал?

– Нет, я в то время была как молниеотвод. Это, в определённой степени, и предопределило в дальнейшем наш роман. Я в этом отношении была тогда ещё глупой и несмышлёной. Он мне рассказывал про очередной скандал, а я его жалела и пыталась понять и разговорить, чтобы он из себя всё выговорил.

– А почему он ругался так часто с первой женой?

– Лариса Станиславовна, во-первых, была страшно ревнивой. Не так посмотрел, не то сказал, зачем столько женщин вокруг тебя… Она и меня к нему ревновала, когда и поводов совершенно не было. Во-вторых, она считала, что муж должен был всё бросить и жить только семьёй. Она зацепилась за разлад партнёров как повод для мужа уйти на покой и заняться семьёй. Ей пришло тогда в голову, что он должен был всё своё продать, и со всеми деньгами она хотела увезти его куда-нибудь в Европу. Она даже к гадалке ходила, и та ей, якобы, нагадала, что мужу пора было на покой от бизнеса. Сами понимаете, каждый слышит именно то, что хочет. А в-третьих, ей, одновременно со всем этим, вдруг захотелось самореализации, и она стала бредить идеей собственного бизнеса, но понятия не имела, какого.

– Ну и дал бы он ей денег на бизнес! Чтобы не терроризировала его, – предположил старший следователь СКР.

– Её голова всегда была полна планов, большинство из которых должны были привести к фиаско. Да и она сама ни в чём не была уверена. Это понимали все вокруг, кроме самой Ларисы Станиславовны. А сказать ей это было нельзя, потому что возненавидела бы вас моментально и навсегда.

– Да, занятно, – прокомментировал Волобуев. – Значит, в какой-то момент Орлову это всё надоело и он решился на развод?

– Я думаю, это было предопределено тем, что он расставался со своим деловым партнёром. Знаете, как иногда бывает, рубишь сразу все концы. Избавляешься от всего, что мешает в жизни. Хотя в случае с Ларисой Станиславовной я его прекрасно понимала.

– И что, сразу после развода он начал приударять за вами?

Уже после того, как был произнесён этот вопрос, Сергей Ильич пожалел, что не подобрал более деликатное выражение.

– Нет, он ещё успел «пройти» через пару рук.

Следователь удивлённо посмотрел на Ионову. Та улыбнулась ему в ответ.

– Выпускал пар после развода. Нашёл себе молодых и глупых, которые бросились на него с жадностью голодных акул.

Наши девушки чуют деньги на расстоянии. Ко мне он стал подбираться уже в конце 2002 года. Вначале я не могла поверить. Четыре года работала в офисе, и ничего. А тут вдруг элементы ухаживания: цветы, приглашения на ужин, в театр, на концерт. Я старалась не придавать значения и делала вид, что ничего особенного это не означало. Но не тут-то было! Он стал ухаживать ещё сильней. Пытался удивить, вдруг стал писать стихи… Потом однажды признался в своих чувствах, но я ему прямо заявила – это от неуверенности в себе после развода. И ещё дала ему понять, что ничего хорошего для нас двоих из служебного романа не получится. Но его уже было не остановить. Знаете, как какая-то навязчивая идея… Он стал клясться в любви, говорить, что никогда не встречал такую женщину, как я. В общем, вы понимаете, мы все сделаны не из камня. В конце концов, я уступила его напору. Вначале всё действительно было как в сказке. А потом, когда я стала говорить, употребляя слово «мы», мне легко удалось разглядеть в его глазах растерянность и замешательство. Он просто хотел очередной победы, а я вдруг захотела большего. Он почувствовал себя пойманным, хотя охотником выступал сам Орлов. И вот тогда я поняла, что не разглядела в его чувствах простой мужской прихоти. Знаете, у мужчин это часто бывает. Что-то вроде жизненного лозунга: «Потому что хочу и могу!». Мужчинам вообще свойственно совершать ошибки из-за собственного упрямства и эго. Простите, если чем-то вас задела как представителя мужского пола.

– Что вы, что вы, – поспешил успокоить Ионову следователь, – это даже интересно. Я, в целом, вынужден с вами согласиться. Упрямство – скверная вещь. Многие путают упрямство с одержимостью.

– Сергей Ильич, одержимость – это в делах. А в личных отношениях нет одержимости. Там – одно упрямство. И оно, как правило, рано или поздно вылазит боком.

– А женщины не так упрямы?

– Совершенно не так! У нас есть миллионы недостатков и пороков, но вот упрямство в процессе развития человечества мы превратили в своё грознейшее оружие – хитрость. Женщины хитрее мужчин и умеют использовать гораздо больший арсенал для достижения своих целей.

– Вы были в него влюблены?

– Во всяком случае, я так считала. Вы ведь понимаете, что Орлов – крайний эгоист. А эгоизм – это сродни безудержной стихии: непредсказуема и разрушающа. Бесполезно сопротивляться. Да и зачем? Тогда я жила в пелене своих чувств и в тумане его ухаживаний. Уже потом я поняла, спустя какое-то время, что он – здравомыслящий безумец. Тогда он разорвал в клочья мою сентиментальность, надругался над моей жизненной наивностью, опустошил мою душу и украл самое сокровенное – мои надежды. Но поверьте – тот горький опыт пошёл мне впрок.

– Вы по-прежнему на него в обиде?

– В обиде? Зачем? Я его вычеркнула из жизни! И как мужчину, и как человека. Конечно, я многому там научилась. Но заплатила высокую цену за свои жизненные университеты.

– Михаил Анатольевич мне сказал, что вы расстались по обоюдному согласию.

Ионова иронично усмехнулась.

– А как могло быть иначе? Зачем и почему я должна была там оставаться? Я прямо ему сказала, что всё закончено… Он даже, почему-то, испугался, Вдруг предложил мне шесть месячных окладов плюс сто тысяч долларов в качестве моральной компенсации за увольнение. Деньги я взяла. Я их честно отработала в компании за четыре года почти без выходных и отпусков.

– Скажите, Татьяна Викторовна, какими были ваши отношения с его первой женой?

– Практически никаких. Здравствуйте, до свидания… Я была всегда с ней ровной и сдержанной. Никогда не позволяла себе ни шуток, ни обсуждений и уж, тем более, не выражала собственного мнения при ней. Жёны начальников не переносят мнений подчинённых их мужей, особенно особей женского пола. Это я знаю из психологии управления.

– Когда Орлов ещё был женат, у него были…другие женщины?

– Да, но я о них почти ничего не знала. Он был очень скрытен в этом плане.

– Как же тогда вы узнавали об их существовании? – заинтересовался Волобуев.

– Женская интуиция. Вас устраивает такой ответ?

– Вполне. Что же подсказывала вам ваша интуиция?

– Бывали периоды, когда он беспрерывно получал звонки на личный мобильный и выходил в коридор, чтобы его не слышали. А потом ходил и улыбался всем подряд. Отправлял цветы по адресам, без имён и записок. Короче, было на чём основывать предположения. Запах духов, резкое изменение поведения, отказ от деловых встреч, усиление скандалов с супругой.

Волобуев всё быстро помечал в своём блокноте.

– Вы очень наблюдательны, – сказал он ей, отрываясь от записей. – Да и мыслите трезво и чрезвычайно рационально.

Она пила чай, держа блюдце в левой руке и чашку в правой.

– Я должна воспринимать это как комплимент? – оживилась Ионова. – Или просто сухо констатируете факты?

– Воспринимайте, как хотите, но мне бы хотелось, чтобы все свидетели в моей профессиональной карьере рассуждали так здравомысляще трезво.

Она улыбнулась и промолчала.

– У меня есть ещё буквально несколько вопросов.

Татьяна Викторовна поставила блюдце и чашку на стол, и жестом правой руки пригласила Волобуева продолжать.

– Вы можете припомнить в те годы, когда работали в «РАА», серьезные конфликты совладельцев с какими-нибудь клиентами или предпринимателями?

– Вся жизнь и состояла тогда из одних конфликтов, – почти что равнодушным голосом заметила собеседница. – Вы представьте себе поглощение другой компании. Причем недружественное поглощение, путем постепенной скупки акций или долгов. А потом нанесение решающего удара. Или использование административных рычагов для получения большой доли в государственном предприятии. Они ведь были не одни такие умные. У других тоже были деньги и связи. Это что-то вроде схватки бульдогов. Их дороги довольно часто пересекались с другими олигархами.

– И что, были настоящие войны? – Волобуеву казалось, что вот-вот должно было найтись что-то интересное для его расследования.

– Ни разу! – Ионова одним махом похоронила все его надежды. – Там наверху, в Кремле, всегда умели улаживать крупные спорные ситуации. И при Ельцине, и при тандеме. Повторяю, крупные споры. А средние Орлов и Амбарцумян разруливали сами через адвокатов, силовиков или ещё черт знает кого.

– А вы не знаете, у них была, как у нас называется, «крыша»?

Ионова весело посмотрела на следователя.

– Сергей Ильич, простите за бестактность, но это самый наивный вопрос, который вы мне сегодня задали. А что, вы знаете хоть один бизнес в России, крупный или средний, который, как говорится, не «крышуется»? Конечно, у них была «крыша». Но меня в эти вопросы никогда не посвящали. Я сама их об этом попросила в самом начале. Меньше знаешь – лучше спишь.

– И вы даже не догадываетесь, кто мог быть их «крышей»?

– Почему же не догадывалась? Конечно догадывалась. Я даже догадываюсь, почему вы беседуете со мной за чашкой чая, а не вызвали меня на допрос в свой офис. Вас либо убедительно попросили, либо заставили сделать бедному олигарху Орлову одолжение. Вот вы и вышли на одну из его прошлых любовниц.

Волобуев был поражен, в большой степени, её рассудительностью и прямотой.

– Я же говорила вам – он крайний эгоист. При этом он хочет, чтобы его воспринимали, как правильного и корректного человека.

– Татьяна Викторовна, а вы не припомните какие-нибудь конфликты, где бы дело доходило до крайностей?

– Нет, такого не бывало. Надо отдать должное Орлову и Амбарцумяну: они никогда не доводили дела до крайностей. Сразу шли наверх, к своей «крыше», и всё улаживалось.

– Значит, их «крыша» была наверху власти? Аппарат Президента? – предположил Волобуев, понизив голос.

– Не могу вам точно сказать. Амбарцумян при Ельцине имел связи в семье президента. А у Орлова в знакомых были силовики. Он часто давал деньги на благотворительность различным фондам, имевшим прямое отношение к силовикам. Ну, а как вы знаете и без меня, силовики и власть – это одно и то же в России.

За столом наступило молчание.

– Данелия начинал работать у Орлова ещё при вас?

– Да.

– Что вы можете про него сказать?

– Такой не даст себя одурачить.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, что, как настоящий выходец из ФСБ, он никому до конца не верил и проверял каждый шаг ключевых людей в компании. И сейчас, я уверена, он вряд ли поменялся. При мне его стараниями был отправлен в отставку один управляющий из сибирского региона, который в «РАА» считался непотопляемым динозавром. Данелия обнаружил, что тот по сговору завышал для нашей компании ставки за транзит газа, а деньги потом вытаскивал через компанию племянника. То есть, представьте, Данелия раскрыл трастовый заговор в Сибири, даже не выехав туда! Орлову и Амбарцумяну некогда было заниматься мелочевкой, а подобная мелочевка увела из компании не один миллион долларов. Совершенно непостижимым образом Борис Вахтангович находил в компании наркоманов, лудопатов или бухгалтеров, которые были в шаге от того, чтобы перевести деньги «РАА» куда-нибудь в Европу или Азию и сбежать с любимым. О нем чуть ли не легенды слагали, и, когда я там работала, его авторитет был беспрекословен.

– Он, естественно, знал про ваш роман с Орловым?

– Я думаю, он даже знал, какое нижнее белье хранится в моем гардеробе. Простите, конечно, за такие детали…

– А Леонов?

– Антон? Антон это Антон. Его называли за глаза Тень. Он действительно стал тенью Орлова. Мне представляется, что для вас это лучший источник для расспросов о личной жизни Орлова. Я ведь занималась бизнесом. А вот Данелия и Леонов имели прямой доступ к жизни Михаила Анатольевича.

– Татьяна Викторовна, а у Орлова есть друзья? Вы таких не припоминаете?

– Друзья? Я думала, когда пришла в компанию, что Амбарцумян был его другом. Однако видите, чем закончилось… Нет, близких друзей при мне у него не было. Так, товарищи… Кто-то со школьных лет, кто-то со студенческих времен. Но всё это было спонтанное: две-три встречи в год, и никакого энтузиазма с его стороны.

За столом опять наступила пауза. Волобуев что-то помечал в блокноте.

– Вы хотите меня ещё о чем-нибудь спросить? – поинтересовалась Ионова.

– Татьяна Викторовна, вы можете мне назвать пяток самых крупных сделок за время вашей работы в «РАА»?

– Хм, так сразу и не вспомнить.

– Вы не спешите. Спокойно подумайте, поройтесь в вашей безупречной памяти…

При этих словах она с интересом взглянула на Волобуева, и ему почему-то стало неудобно, словно его уличили в некрасивом поступке.

– Из того, что мне сейчас приходит на ум, я назову следующее: покупка пятидесяти одного процента «Транссибнефти»; покупка сотовых операторов в Армении и Словакии; приобретение нефтехимического комбината в Татарстане; покупка двадцати шести процентов акций телекоммуникационного холдинга «Связь – А» и создание собственного телевизионного канала «Bravo TV».

Сергей Ильич без устали строчил в своем блокноте.

– Я же говорил, у такой уникальной женщины, как вы, – безупречная память.

– Я не знала, что людям из Следственного комитета позволяют флиртовать со свидетелями, – она хитро посмотрела на него.

– Увы, мы всего лишь простые смертные, – быстро нашелся Волобуев, смущенный до крайности смелостью своей предыдущей фразы.

Ионова ничего не сказала, лишь посмотрела боковым зрением на часы. Волобуев это заметил.

– Извините, Татьяна Викторовна, что я вас так задержал. У меня остался всего один вопрос, но он может показаться вам странным.

– Уже интересно, – приободрилась она. – Что же вы мне приготовили под концовку?

– Вспомните, пожалуйста, в те месяцы, когда вы были близки с Орловым, он вам рассказывал про письмо из Франции?

Семейная легенда, в некотором роде, – уточнил следователь СКР.

Ионова задумалась. Кончик её носа опустился вниз, глаза сузились, а на лбу появились едва видимые морщинки.

– Письмо, говорите… – повторила она сама для себя. – Да, я вспоминаю что-то, но очень смутно. Как вы понимаете, тогда меня интересовали не слова, а чувства. Он что-то мне говорил о каком-то письме то ли деда, то ли прадеда. Что-то было связано с Шекспиром. Но я не могу припомнить деталей, даже смутно. Речь шла о наследстве семьи. Но какое это, в сущности, имело значение, если у меня был роман с человеком, у которого уже тогда состояние превышало миллиарды долларов?

– М-да, аргумент веский, ничего не скажешь, – согласился Волобуев.

– Да и он, помнится мне, рассказывал это таким тоном, что…, – она задумалась на мгновение, – складывалось впечатление, что речь шла о чем-то курьезном, чуть ли не анекдотичном. Типа, забавный случай на охоте. Интерес представляло не наследство, а загадка семьи, секрет, передаваемый из поколения в поколение. То есть братья, выбравшие разные судьбы, из славной и образованной русской семьи, сталинские чистки… Я, к сожалению, не могу припомнить подробностей. А что, это имеет сегодня какое-то значение? Это письмо имеет для вас какой-то смысл?

– Видите, я тут совсем с вами голову потерял. Теперь не я вас расспрашиваю, а вы меня, – улыбнулся следователь.

– Сергей Ильич, вы умный и хитрый. Не надо недооценивать себя и переоценивать меня. С вами приятно общаться, сразу видна ваша смекалка, хотя внешне вы производите впечатление спокойного, уравновешенного и чуть ли не наивно-простоватого человека. Вы лишь забыли о моем втором образовании – психология управления. Для того чтобы управлять, необходимо быть тонким психологом. Вы, безусловно, относитесь к той категории людей, которые внимательно выслушивают все мнения, анализируют их про себя и лишь потом принимают решения. Вы очень и очень основательны во всем, и поэтому меня не удивляет, что это вы беседуете со мной. Поверьте, это не комплимент. Мне незачем здесь, и тем более в этих обстоятельствах, рассыпаться в комплиментах. Скорее всего, это просто дань уважения собеседнику. Воспринимайте это так. Если вы не можете ответить мне по поводу письма, то я и не настаиваю. Как вы, вероятно, заметили, я давно выбросила эту историю из головы. Здесь больше женского любопытства, чем подлинного интереса.

– Оригинально, ничего не скажешь. Беседуем меньше часа, а вы уже составили мой психологический портрет… Татьяна Викторовна, вы мне уже столько лестного наговорили, что я вынужден произнести алаверды. Редко, крайне редко, доводилось мне беседовать с женщинами, которые сочетали бы в себе и красоту, и поразительный ум. И, ко всему прочему, обладали бы таким рациональным мышлением. А что касается женского любопытства…

Следователь приложил ладонь правой руки к своему пиджаку на уровне сердца.

– Обещаю вам, что если позволят обстоятельства, и будет о чем рассказать, я, в благодарность за ваше потраченное время, вам об этом поведаю. Договорились?

Ионова улыбнулась и утвердительно закивала головой.

– Надеюсь, что это не будет какая-нибудь страшная тайна, узнав о которой, я подвергну свою жизнь опасности?

– Будем надеяться, – улыбнулся в ответ Волобуев.

Он достал из кошелька деньги, положил на счет, принесенный ранее официанткой, и поднялся с кресла.

– У вас есть машина? – вежливо поинтересовался он.

– У меня всё есть, – загадочным тоном ответила она и посмотрела на следователя своими большими красивыми глазами. От этого взгляда у Волобуева в груди образовался комок, и он в тот день ещё долго пытался разобраться в чувствах, проявившихся вдруг у него. Как минимум, он понимал, что должен был ощущать Орлов, работая рядом с этой женщиной целых четыре года.

Глава 10

Все сотрудники Волобуева погрузились по горло в данное расследование. Хотя внутри Сергей Ильич продолжал задавать себе всё тот же риторический вопрос: «А что, собственно, они расследуют?» Не было ясно не только что расследовать, но и что было первоочередным, а что – несущественным.

Ирина улетела в Киев разбираться с Гайдамаком. Павел занимался подготовкой поездки в Париж. Наиболее проблематичным оказался вопрос французских виз. Азиз днями сидел в каких-то библиотеках, просматривая подшивки экономических изданий за последние двенадцать лет.

Волобуев принял самое активное участие в подготовке поездки в Париж. Они выбрали адреса нескольких русских архивов. Павел связался с ними по телефону, договариваясь о встрече. Тяжелее оказалось придумать достоверное алиби. Любой вымысел нес свои «за» и «против». В конце концов, остановились на том, что будут представляться как журналисты фриланс, пишущие по заданию нескольких изданий статью о дворянских семьях, разделенных большевистской революцией. Перед отлетом Ирина открыла Волобуеву и Скопову новые электронные адреса и позаботилась о том, чтобы у них были с собой журналистские визитки. Встретиться с Леоновым удалось лишь в пятницу. После Дальнего Востока Орлов на несколько дней сделал остановку в Татарстане, и, вполне естественно, что Леонов сопровождал своего шефа.

Антон Вениаминович сам выбрал место встречи, недалеко от центрального офиса холдинга, в одном из известных ресторанов города. Кушать они не собирались, поэтому Волобуеву принесли лишь чай, а Леонову маленькую чашечку экспрессо. Судя по всему, здесь все его хорошо знали, от швейцара в гардеробе до мэтра. Им выделили удобный столик с диванами в самом дальнем углу от входа, где никто их не замечал.

Пока Леонов разговаривал с мэтром у входа, Сергей Ильич успел его хорошенько разглядеть. Высокий, худой, энергичный, с пронзительным и внимательным взглядом. У следователя за этот короткий промежуток времени создалось впечатление, что тот постоянно был в некотором напряжении, как будто ожидал какое-то событие. Манеры у него были очень мягкие. Сразу было заметно, что он отличался умением слушать, но, при этом, отвечал людям кратко и по теме. Волосы у него были коротко подстриженные. Лицо его не выделялось ничем особенным, да и держался он так, чтобы не бросаться в глаза.

Костюм его был явно сшит на заказ на его высокую и худую фигуру. Ткань была мягкая, модная и элегантная. Строгий темно-синий галстук и светло-голубая рубашка дополняли его одежду. Как и у Данелии, туфли его блестели и были абсолютно чистыми. Хотя, как подумалось Волобуеву, учитывая близкое расстояние от офиса до ресторана, это было и неудивительно.

Зато выглядел он довольно уставшим, и Сергей Ильич легко заметил темные круги под глазами. Видно было, что его хлеб был не из легких.

– Я весь во внимании, – произнес Леонов, натянуто улыбаясь. – У меня к вам лишь огромная просьба. Я жду два очень важных звонка и должен буду на них ответить. Все другие звонки я буду игнорировать. Вы не возражаете?

Волобуев в ответ пожал плечами в знак согласия.

– Антон Вениаминович, – начал он без всяких предисловий, – вы давно работаете у Орлова?