Клетка. Жена монстра

Останавливаю тачку и выхожу к ней.

– Садись, – говорю я, открывая переднюю пассажирскую дверь. – Не будем разговаривать на улице.

Она колеблется, но все же подходит к машине. Садится на сиденье, пристегивается.

– Что происходит, Мирон? – спрашивает она, глядя на меня с тревогой.

– Просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке, – отвечаю я, трогаясь с места.

– Со мной все в порядке, – говорит она, отворачиваясь к окну. – Не нужно за мной следить.

Анжелика дотрагивается до висков и закрывает глаза, дышит медленно и глубоко. Должно быть, нехило ее тряхануло в аварии.

– Следить? Что ты такое говоришь, Анжи? Я просто мимо проезжал, – отвечаю, прибавляя газу. – Опасно одной гулять так далеко от дома, да еще в твоем состоянии.

А что ты здесь делала – выясню позже. Уж будь уверена. Как мне все это не нравится…

– Ты хочешь меня защитить или просто контролировать? Даже не отвечай, все, как обычно…

Этот вопрос заставляет меня задуматься. Я действительно хочу защитить ее. Но, может быть, я и правда пытаюсь ее контролировать? Если только самую малость…

– Я хочу защитить тебя, – отвечаю я, глядя ей в глаза. – И я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Она вздыхает.

– Я сама могу о себе позаботиться, – отвечает она, обнимая свои плечи руками, будто пытается успокоиться.

– Я знаю, – отвечаю, едва сдерживая скептицизм. – Но все же…

Наступает тишина. Я еду, обдумывая, что бы сказать. Она молчит, грустно смотрит в окно. Все-таки ей явно херово, надо бы врача пригласить…

Нужно что-то сделать. Что-то сказать. Чтобы доказать ей, что я не тот монстр, которым она меня считает, что с утра я погорячился, потому что идиот…

К дьяволу.

Глава 7. Анжелика. Квартира Гоши.

Прошлое. Четыре года назад.

Я просыпаюсь в поту, должно быть, это какая-то побочка от проклятой таблетки, которую меня заставил выпить этот… Черт, даже назвать его одним словом не могу! Я медленно поднимаюсь с кровати – все отлично, но сильная слабость. У меня получается хотя бы встать.

Иду в душ – прохладная вода приводит меня в чувство. Не знаю, как долго я спала, больше ничто на свете не заставит меня принять эти таблетки!

Первым делом спускаю в туалет все отвратительные капсулы.

Захожу в гардеробную – выбираю, что-то по погоде и спотыкаюсь о завернутую в бумагу картину, на которой я изобразила себя с Гошей в нашем любимом саду в парке.

По истине – райское место среди шумного города. Хватаю пакет и беру ее с собой.

Заказываю такси – подача машины через пять минут. Отцовскую «Бэху», припаркованную в гараже Романовых я не рискую брать – не хочу попасть в еще одно ДТП из-за своего состояния.

Осторожно добираюсь до кухни и взгляд падает на безумно красивую фруктовую корзину: яблоки, свежий ананас, порезанный кругами, апельсины, бананы.

Съедаю все, что успеваю до приезда машины.

– Анжелика Викторовна! – заходит Назокат.

Я вздрагиваю.

– Что ты орешь?! – злюсь на нее. – Потише, пожалуйста.

– Где Мирон?

– Мирон Андреевич еще не возвращался.

– Анжелика Викторовна, вам уже лучше?

– Да. Назокат, отправь кого-то убрать в моей комнате и постелить чистое белье.

– Конечно, конечно, но, куда вы собираетесь?

– Неважно.

– Мирон Андреевич сказал…

– Мне все равно, что он сказал, – отвечаю я, хватая яблоко, чтобы съесть его по дороге к дому Гошиной матери. – Я ухожу.

– Прошу вас, Анжелика Викторовна, он будет зол!

– Назокат, я не останусь!

Я стараюсь быстрее добраться до коридора, сажусь на пуф и обхватываю голову руками. Кружится.

– Анжелика Викторовна, может, воды? – бежит за мной по пятам Назокат.

– Нет, сейчас все пройдет, – пытаюсь сфокусироваться на вазе с цветами, стоящей на угловом столике.

Назокат с грустью в глазах качает головой.

– Анжелика Викторовна, пожалуйста, останьтесь. Сейчас Никита приедет с рынка, обещал на ужин такое блюдо приготовить. Оставайтесь, очень прошу!

– Прости, Назокат, – я смотрю в телефон, машина на месте. – Буду поздно.

Я медленно поднимаюсь и выхожу на улицу – после дождя воздух полон озона и дышится гораздо легче, чем в доме.

Сажусь в машину, и водитель трогается с места.

Я выдыхаю.

Сбежала.

Закрываю глаза и наслаждаюсь легкому дуновению ветерка из окна. Меня заставляет вздрогнуть телефонный звонок – Ленка.

– Да, – неохотно отвечаю я.

– Привет. Что напряженная такая? – спрашивает подруга.

– Из дома сбежала.

– Подвиг, – смеется она.

– Не смешно.

– Куда сбежала хоть?

– Надо пообщаться с матерью Гоши. Надеюсь, она дома. У меня не так много времени.

– Бля, ты все-таки едешь к ней? – выдыхает Ленка. – Забей уже на Гошу. Он свалил, записку тебе прощальную написал. Все, не ищи его даже!

– Лен, я как-нибудь без тебя разберусь, – жестко отвечаю я.

– Ладно, – Ленка сбавляет обороты, – я переживаю просто.

– Мне некогда говорить.

Сбрасываю звонок и снова закрываю глаза. Мне удается задремать, как вдруг чей-то звонок снова выбивает меня из приятного медитативного состояния.

Мирон!

Нет, нет, нет. Только не сейчас!

Не буду отвечать. Пусть идет к черту!

Водитель останавливает машину, и я быстро выхожу.

Вижу рядом с подъездом кондитерский магазин, захожу за чем-нибудь сладеньким к чаю. Не идти же с пустыми руками.

Аккуратно поднимаюсь по ступеням и рассматриваю ассортимент – взгляд падает на банки-приколы с разными видами жевательных конфеток… А это уже интересно.

Выбираю более-менее похожий цвет на проклятые капсулы, которые я смыла в унитаз, и покупаю вместе с тортом.

Поднимаюсь на пятый этаж и стучу в дверь. Неуверенно, робко. Жду. Тишина. Уже собираюсь уходить, как дверь со скрипом открывается.

Передо мной предстает женщина. Татьяна Петровна, мать Гоши. Серое, землистое лицо испещрено морщинами, под глазами – багровые мешки. Растрепанные, тусклые волосы выбиваются из небрежного пучка. Но больше всего меня поражает взгляд. Пустой, безжизненный, словно смотрящий сквозь меня. Стараюсь лишний раз не смотреть ей в глаза. Одета в застиранный халат, из-под которого виднеется грязная ночная рубашка. От нее разит дешевым табаком и кислым запахом перегара.

– Что надо? – спрашивает она хриплым голосом.

– Здравствуйте, Татьяна Петровна. Я Анжелика, я… знакомая Гоши, – стараюсь говорить мягко.

Ее взгляд становится более осмысленным.

– Георгия? – переспрашивает она, прищуриваясь. – Что ему от меня надо? Опять денег прислал, чтобы я сдохла поскорее?

– Нет, – отвечаю я, стараясь не показывать своего отвращения. – Я пришла к вам. Мне нужно узнать, где сейчас Гоша.

Она усмехается.

– А я откуда знаю? – говорит она, отворачиваясь. – У него своя жизнь, у меня – своя.

– Пожалуйста, Татьяна Петровна, – умоляю я. – Это очень важно. Я должна его найти.

Я показываю ей торт – она раздраженно закатывает глаза, но пропускает меня в квартиру.

Жуткий запах старого белья и алкоголя бьет в нос. Она приглашает пройти на кухню.

Осторожно переступаю порог. Квартира – словно отражение ее души. Грязная, запущенная, пропитанная запахом безнадеги. Облупленные обои, в одной из комнат – старая продавленная кровать, заваленная грязным бельем. На кухонном столе – пустые бутылки из-под водки, грязные тарелки, окурки. Это раньше была коммунальная квартира, сейчас она полностью принадлежит Гоше и его матери. Мебели крайне мало для такого большого пространства.

Она смотрит на меня долгим, оценивающим взглядом.

– Что тебе от него надо? – спрашивает она наконец. – Хочешь сломать ему жизнь второй раз? – она открывает окно и закуривает.

– Нет, – виновато отвечаю я. – Я хочу увидеть его.

Она хмыкает, снова переводит взгляд во двор дома.

– Садись, – говорит она, указывая на покосившийся стул.

Сажусь. Стараюсь не дышать глубоко.

– И что ты хочешь от меня услышать? – спрашивает она. – Где Георгий?

– Где конкретно? – настаиваю я. – У вас нет его нового номера телефона, адреса?

Она отрицательно качает головой, заставляя мое сердце замереть от негодования.

– Он со мной общается редко, вот недавно приходил за документами. Стыдится, наверное, такой матери, – говорит она, с горечью усмехаясь.

– Наверное, у него просто свои причины, – вежливо отвечаю я.

Она смотрит на меня с сомнением.

– Причины? – переспрашивает она. – У него всегда одни причины – деньги. И власть. Он всегда этого хотел. Всегда стремился быть лучше во всем. Чтобы тебе, между прочим, нравиться, Анжелика Курагина.

– Это неправда, – возражаю я. – Он сам по себе добрый, чуткий, умный.

Она смеется.

– Да ты его совсем не знаешь, – прерывает она, продолжая смеяться. – Он – копия своего отца. Только еще хуже.

– Я не хочу говорить о его отце, – говорю я. – Мне нужно знать, где Гоша.

Я достаю из кармана деньги и кладу на стол.

Она вздыхает.

– Ладно, – говорит она, улыбаясь. – Попробую вспомнить. Когда он в последний раз приходил, он говорил что-то про… переезд. В другую страну собрался.

– Вы уверены?! – спрашиваю, в изумлении глядя на нее. – Другую страну? Но зачем, куда?!

– Да, – отвечает она. – Он точно говорил про Китай. Не помню больше. Учиться не хочет, не тем занимается, сказал. Вот. Не тем. Как баран уперся, поеду, говорит… скатертью дорога…

– У вас есть его адрес, номер телефона?!

– Нет, мы, знаешь ли, – она затягивается и начинает кашлять, – не болтаем по телефону.

– Спасибо, Татьяна Петровна, – говорю я, вставая со стула.

Похоже, больше она не скажет. Ничего толкового не узнала.

Она пожимает плечами.

– Тебе спасибо, Анжелика, – говорит она, абсолютно не глядя на меня, но бережно собирая со стола купюры.

– Могу я отнести ему в комнату вот это? – я достаю из пакета картину. – Хотела сделать ему подарок, вдруг он когда-нибудь вернется сюда.

– Его комната направо по коридору, – равнодушно отвечает она и снова закуривает.

Я прохожу в его комнату. Она совсем не тронута. Слегка пыльная, но вещи разложены по своим местам, выглядят вполне аккуратно. Я ставлю картину возле его кровати и уже собираюсь уходить, но мое внимание привлекает фотография на столе: сборная по дзюдо после соревнований. Гоша стоит рядом со своим лучшим другом – Кириллом Жуковым.

Кирилл…

Тот самый тихий и спокойный Кирилл, который не понравился Ленке! Она отшила его после второго свидания.

Как мне в голову не пришло! Я ищу совсем не там! Гоша никогда не был близок с матерью. Когда мы с ним встречались, он вообще о ней не рассказывал.

Кровь так быстро приливает к мозгу, что я сажусь на кровать, чтобы перевести дух.

Немного прихожу в себя, прощаюсь с Татьяной Петровной и выхожу из дома. На улице дышится легче, но легче не становится. Кажется, вот-вот я просто упаду в обморок от переполняющих меня чувств и мыслей.

Гоша бросил университет, чтобы уехать заграницу. Зачем ему это?!

Я иду по тротуару, стараясь собрать все кусочки паззла воедино.

– Как прогулка? Голова не кружится?

Мои размышления прерывает Мирон.

Нехотя перевожу на него взгляд, сдерживаюсь, чтобы не послать к черту это исчадие ада. Но, голова болит и немного кружится, сейчас он даже вовремя.

Как только оказываюсь дома – иду в свою комнату и пересыпаю конфеты в пустой пузырек из-под капсул.

Идеальное преступление.

Невероятно довольная собой, я даже ощущаю себя лучше.

Торопливо набираю Ленке. Гудки… не отвечает.

Ладно, пишу ей в мессенджер, намеренно иронизируя: «Дай номер Кирилла Жукова, с которым ты целых два раза была на свидании».

«Зачем тебе?», – следует ответ почти мгновенно.

«Хочу с ним познакомиться поближе», – интригую ее я.

Почти мгновенно Ленка звонит мне.

– А серьезно, зачем? – спрашивает она.

– Он же близкий друг Гоши.

– И что?

– Не тупи, Лен. Кто-то должен знать, в городе Гоша или уже нет?!

– Ладно, сейчас напишу.

– Спасибо.

– Когда тебя выписывают?

– Думаю, еще пару дней отлежусь и начну сдавать экзамены, которые пропустила.

– Ну, пока, я занята, – сбрасывает она.

Я сразу отправляю сообщение Кириллу: «Привет, это Анжелика Курагина. Мне надо поговорить с тобой. Это важно».

Глава 8. Анжелика. Переговоры

Настоящее.

– Чем занимаетесь, Андрей Игоревич? – равнодушно интересуюсь я, открывая дверь в кабинет отца Мирона. Он сосредоточенно изучает документы.

– Читаю заключение аналитиков, – неохотно отвечает он, абсолютно не скрывая, что я не вовремя.

– Вы же знаете, что, если примите условия «Фортезза Групп», то вам придется сократить часть персонала, занимающегося логистикой? – просто так говорю я, подсовывая ему на подпись несколько бумажек.

Он вовсе не отвлекается на них.

– Твой глупый вопрос лишний раз доказывает, Анжелика, что ты не на своем месте, – он переводит на меня уставший взгляд и потирает глаза. – Ты знаешь, как мне не хватает советов твоего отца?

– Также, как мне не хватает самого отца. Подпишите и я уйду.

– Анжелика, Анжелика… – он берет ручку и внимательно смотрит на меня. – Мне не придется увольнять всех этих людей. Если я делегирую задачи, связанные с логистикой кому-то другому, а, поверь, это та еще головная боль, то смогу сфокусироваться на освоении европейского рынка, представители которого тоже не против иметь производство в Китае.

– Вы правы, я лучше поеду в галерею. Мне интереснее проводить экскурсии с иностранцами, чем вникать в это.

– Стой. Вот это будет, как нельзя кстати.

– У вас в штате есть хорошие переводчики.

– Они – лучшие. Но это не значит, что ты будешь отлынивать. Как раз через, – он переводит взгляд на дорогие часы, – полчаса приезжает представитель «Фортеззы» и несколько китайцев.

– Я не знаю китайский. Извините, – пытаюсь съехать с темы я.

– Они владеют английским, не беспокойся.

– Простите, но у меня практика, – я хватаю подписанные им бумажки и разворачиваюсь.

– Анжелика Романова, – строго и хрипло произносит он, – будьте так любезны задержаться.

– Хорошо, Андрей Игоревич, – натянуто улыбаюсь я и выхожу из его кабинета.

Вот черт!

В следующий раз оставлю все секретарю.

Маюсь ничегонеделанием пятнадцать минут, потом решаю занять место поближе к окну, чтобы было, на что отвлечься от скучных разговоров. Обсуждения и переговоры могут длиться очень долго. За что он так надо мной издевается?! Понятно, в кого Мирон такой упрямый, да еще и с манией величия.

Открываю дверь и захожу в переговорную, внезапно для себя замираю на месте – там уже ожидает Гоша.

– Что ты здесь делаешь один? – не слишком дружелюбно интересуюсь я.

– Так ты теперь говоришь «привет»? – улыбается он.

– Я не говорю привет. Я спрашиваю: что ты здесь делаешь? – повторяю я.

– Переговоры, – вполне спокойно отвечает он. – Андрей Игоревич назначил время, я просто весьма пунктуален, поэтому пришел немного раньше.

Он показывает на бейдж, который висит на ленте, затем подходит ко мне и продолжает доброжелательно улыбаться.

– Меня пропустила охрана, я не миновал этих суровых ребят на входе, если тебе интересно.

– Абсолютно неинтересно. Меня вообще не должно здесь быть, – отмахиваюсь я и делаю глубокий вдох, пытаясь сохранить хладнокровие. Но, как мне кажется, непреднамеренно получается слишком сексуально.

– Не хочешь встретиться после совещания в немного неформальной обстановке?

– Иди к черту, – равнодушно отвечаю я и посылаю его взглядом куда подальше. – Ты и твоя заискивающая улыбка. Мне уже не девятнадцать лет, чтобы вестись на это.

Я разворачиваюсь и собираюсь выйти из комнаты.

Андрей Игоревич обойдется как-нибудь без меня. Терпеть Гошу на протяжении нескольких часов невыносимо.

Внезапно Гоша резко хватает меня за руку, используя один из своих приемов дзюдо, разворачивает спиной к себе и вот я уже прижимаюсь животом к поверхности стола, не успевая даже ахнуть. Я пытаюсь приспособиться к неудобной позе, а его пальцы клещами впиваются в меня. Он молча давит мне на лопатки, заломив руку, и не позволяет даже дернуться.

– Зачем так грубо? Я думал, мы – друзья. Или этот ублюдок, Мирон, должно быть, приучил тебя к подобному обращению и иначе ты уже не умеешь? Где он теперь, Анжелика?

– Не произноси его имя! – кричу я, собрав все силы, ощущаю, как воздуха не хватает от злости, обиды, негодования!

– Хорошо, не буду.

Он прижимается к моим ягодицам, и я ощущаю его эрекцию.

Самое паршивое во всем этом то, что мое тело уже реагирует на его действия множественными приятными волнами, которые безжалостно концентрируются внизу живота и бьют током…

Все происходящее так неправильно, но я не могу остановить нарастающее возбуждение, оно сильнее…

– Гоша, пожалуйста…– шепчу я, забывая о сопротивлении, а мои колени слабеют в туфлях на высоких каблуках.

Но его рука лишь опускается со спины ниже, расстегивая молнию на моей юбке. Он проводит пальцами по коже, вызывая внезапную дрожь по всему телу.

Я в предвкушении замираю, мне так отчаянно хочется почувствовать его обжигающие ладони на своих бедрах. Ненавижу себя за то, что, кажется, я не против подобного… И меня выдает моя дрожь, мое напряжение, моя горячая жаждущая ласки кожа.

– Пожалуйста…

– Ты покажешь мне, как умеешь подчиняться? – таким же невозмутимым тоном продолжает он, взрывая мой мозг. – Давай так. Ответь. Ты принимаешь мое уважительное отношение или будешь подстрекать меня и дальше?

– Принимаю… – выдыхаю я, облизывая в предвкушении губы, стараясь проглотить неуместные сейчас звуки и тихие стоны.

Он отпускает меня.

Я тут же впиваюсь в него рассерженным шокированным взглядом, стараюсь показать ему свое негодование и злость, лишь бы он не заметил, что я почти готова закрыться с ним в одном из кабинетов ради удовлетворения своего желания.

Мгновение мы стоим, изучая друг друга. Он стал другим, отстраненным, расчетливым, даже опасным. И это, черт возьми, меня возбуждает. Очень сильно…

Гоша быстро приближается и глубоко целует меня, прикусывает мне нижнюю губу, требуя большего. Я в предвкушении эйфории отвечаю на поцелуй, сажусь на стол, развожу шире бедра. Забываю обо всем на свете: о ненависти, о злости, о здравом смысле. Только он. Только его прикосновения. Вцепившись в его плечи, я чувствую, как под тканью брюк растет нечто твердое и такое желанное мной, и придвигаюсь еще ближе. Моя навязчивая мысль, что я окажусь с Гошей в более уединенной обстановке, где никто не сможет нам помешать, не отпускает меня. Мне невыносимо жарко, я дергаю верхние пуговицы на блузке, обнажая верхнюю часть бюстгалтера, подставляю шею под его поцелуи.

Гоша жадно и крепко сжимает мою грудь, рычит и отстраняется. Его глаза горят.

– Не здесь, – говорит он, его голос уже ровный. Как так он держит себя в руках?! – У нас же дела.

Он медленно отпускает меня из объятий. Я тяжело дышу, сидя на этом огромном столе. Внизу такие электрические разряды бьют, что я вообще забываю, что здесь делаю! А мозг занимает лишь одна мысль…

Едва я успеваю застегнуть юбку, как открывается дверь и в переговорную заходят представители нашей компании во главе с Андреем Игоревичем и иностранные специалисты из «Фортеззы». Отворачиваюсь, чтобы скрыть свои пунцовые щеки.

Андрей Игоревич, холеный и самоуверенный, иногда расплывается в фальшивой улыбке, кивая китайским партнерам.

Переговоры начинаются с дежурных фраз о взаимовыгодном сотрудничестве и процветании. Андрей Игоревич явно давит на то, что логистика у нас отлажена путем двадцатилетнего опыта и не доверяет относительно «молодой» компании. Китайцы, сдержанные и немногословные, внимательно слушают, сверяя каждую его фразу с какими-то своими записями.

Потом в игру вступает еще один представитель «Фортеззы» – сухощавый мужчина с холодными глазами. Он говорит четко и по делу, оперируя цифрами и фактами. Он как будто специально противопоставляет себя сладкоречию Андрея Игоревича. В его голосе чувствуется сила и уверенность, которые невольно вызывают уважение.

Гоша сидит напротив меня, за столом китайской делегации. Его взгляд – наглый и изучающий – постоянно возвращается ко мне. Он не говорит ни слова, просто смотрит. Сначала это вызывает раздражение, потом – невольную дрожь. Он, играет со мной, знает, что я не могу убежать отсюда и вынуждена находиться на всеобщем обозрении. Многие в компании Андрея Игоревича считают, что я не на своем месте, ведь я – богатая наследница, пустышка без мозгов, которая просто получает большую зарплату, не внося свой вклад в развитие бизнеса. Они все меня раздражают, поэтому я бы не хотела здесь часто появляться. Знаю, что мои кости столько раз перемывали, что они уже блестят, как алмазы на свету.

Андрей Игоревич произносит тост, поднимая бокал шампанского. В его глазах – лихорадочный блеск. Он явно нервничает. Чувствую, как его рука слегка дрожит, когда он подносит бокал к губам.

Совещание длится, как назло, очень долго. Мне наскучило переводить им одну и ту же муть, так еще и под контролем одного из наших штатных переводчиков, который то и дело вносит свои корректировки в мой перевод, вынуждая краснеть. Я ловлю во время разговора взгляд Гоши на своем лице и от этого еще больше смущаюсь! Господи, выпустите меня отсюда… Стороны никак не могут договориться об условиях контракта. Китайцы гнут свою линию, но Андрей Игоревич собаку съел на заключении сделок, поэтому тоже не уступает.

Какая же я дура, чуть не отдавать Гоше на этом столе. Что он теперь обо мне подумает? Господи, почему ты не дал мне чуть больше мозгов?

Во время перерыва я стремительно выхожу в коридор. Гоша подходит ко мне.

– Скучаешь? – спрашивает он тихо, так, чтобы слышала только я.

– Оставь меня в покое, – отвечаю, стараясь держаться от него подальше.

– Не могу, – шепчет он, наклоняясь ко мне ближе. – Ты слишком красива, чтобы оставаться в покое.

Он протягивает мне крошечный белый цветок – жасмин. Его аромат – дурманящий и сладкий – мне нравится.

– Так что у нас по плану после совещания? – спрашивает он.

– Поехать домой и отдохнуть.

Возвращаюсь в конференц-зал. Переговоры возобновляются. Китайцы задают каверзные вопросы, требуя конкретных ответов. Андрей Игоревич начинает терять терпение. Он отвечает уклончиво, стараясь избежать этих прямых ответов. Его аналитики ему поддакивают, выискивая несоответствия в данных, предоставленных китайцами.

Чувствую, как нарастает напряжение.

В итоге совещание переносят на послезавтра.

Ну и отлично, я сделаю все, чтобы на нем не присутствовать.

Принимаю таблетку от головы, которая просто раскалывается от количества информации, и спускаюсь на лифте на первый этаж.

– Доброй ночи, Анжелика! – прощается один из охранников, Саша.

– И тебе.

Быстро стучу каблуками и выхожу из здания, направляясь к своей машине.

И… какого хрена?!

Где моя машина?!

Стою, как полная идиотка и пялюсь на пустое место. Принимаюсь нервно искать в сумочке телефон – да где он, когда так нужен?!

– Какие-то проблемы?

Знакомый голос, вызывающий мурашки. Гоша. Выглядывает из своего «Мерседеса».

– Все отлично, – вру я. – Просто класс.

– Да? – не верит он.

– Я просто видел, как отсюда эвакуировали машину днем. Бэха. Твоя?

Не тороплюсь отвечать, унизительно, конечно. Пытаюсь разглядеть хоть один запрещающий знак – не вижу. Надо было оставить машину на парковке, которая выделена для нашей компании. Лентяйка, поленилась пару десятков метров проехать.

– Моя.

– Давай подвезу тебя, а завтра вытащим твою тачку.

Зараза.

Чертыхаюсь про себя. Без машины, без телефона… и без мозгов.

– Хорошо, – тихо отвечаю я, опустив взгляд и прыгаю на сиденье рядом с ним.

Мы молча едем, я скидываю туфли с ненавистными каблуками и, закрывая глаза, делаю глубокий вдох.

– Тяжелый день, согласен, – произносит Гоша.

Когда я открываю глаза – не понимаю, куда мы едем. Озадаченно смотрю на него.

– Что происходит?

– Я же сказал, что подвезу тебя.

– Да, но я даже близко не здесь живу. Ты же знаешь, где я живу! – нервничаю я.

– Я обещал, что подвезу тебя и я везу. К себе.

От подобной наглости я заливаюсь краской. Надо пройти курсы управления гневом.

– Но я не хочу к тебе!

– Пока ты отдыхала, я пробил, на какую стоянку отвезли твою машину. Если завтра забирать ее от меня – будет гораздо быстрее.

– Ладно, – соглашаюсь я, чувствуя подвох пятой точкой.

Но, никакого секса, никакого секса. Слышишь, Анжелика? Ты, между прочим, забыть его пытаешься – вторит надоедает внутренний голос. Я имею полное право на него злиться и вычеркнуть его из своей жизни, также, как поступил он. Ничего у нас не получится, я уверена, даже пытаться не хочу.