Сверши судьбу

– Надеюсь, ты выучил весёлые песни и приготовил забавные шарады, а то боюсь, что другие способы развлечения мне будут скучны в вашем обществе, – с мечтательной ироничностью пробормотала Ника, открывая дверь и позволяя им войти.

– Да, ладно. Я бы мог предложить нечто поинтереснее, но ты технично смылась с пляжа тогда, – подколол её Рич, подмигнув.

Кровные родственники с радостью переступили порог. Навстречу им выбежала Леся в лёгком платьице, как солнечный зайчик, полная неврозов и волнений. Она была благодарна сестре за этот вечер и, взяв аккуратно за руку Роберта, повела Де Ла Мар, чтобы показать домашний парк, который создала своими руками. Ричард бросил злобный взгляд на их сплетение рук, и направился в гостиную, где его внимание привлек огромный стенд с семейными фотографиями.

После потери матери, Доминика предоставила младшей сестре свободу в дизайне, однако личный кабинет остался неприкасаемым. Ричард, пока Ника переодевалась, заглянул туда и был приятно удивлён. Интерьер личного пространства Доминики был создан в духе сдержанного минимализма, где каждая деталь служила не только утилитарной, но и эстетической целью. Стены, окрашенные в глубокие, насыщенные оттенки графита, создавали атмосферу уединения и спокойствия. Потолок, отделанный матовым черным панелями, словно обвивал пространство, придавая ему невесомость и высоту.

В центре комнаты находился просторный письменный стол из темного дерева с гладкой поверхностью. Его строгие линии и отсутствие лишних элементов подчеркивали концепцию минимализма. На столе располагались аккуратные стопки книг – строгих обложек, бумаги с работы. В углу стола притулился ультрасовременный настольный светильник с мягким белым светом, который легко регулировался, создавая идеальные условия для работы.

По обеим сторонам стен размещались стильные полки, где в аккуратном порядке стояли статуэтки – изящные фигуры, выполненные из матового черного карбона и полированного серебра. Каждая статуэтка была произведением искусства. Они словно наблюдали за каждым движением, создавая атмосферу вдохновения и креативности.

Встроенный бар был нежно скрыт за распашными дверцами, облицованными такой же темной деревянной отделкой, что и стол. Когда двери открывались, внутри возникал изумительный контраст: хрустальные бутылки изысканных спиртных напитков искрились в приглушенном свете, приглашая к расслаблению после долгого рабочего дня. Каждая бутылка была выставлена на отдельной полке, подчеркнутой мягкой подсветкой.

На полу лежал густой, тёмный ковер, столь же невидимый, как и ненавязчивый. Его текстура мягко приглушала звуки, а в углу, рядом с окном, стояла уютная кресло-качалка, обтянутая дорогой тканью серого цвета, которое, казалось, приглашала сесть и насладиться книгой, скрываясь от суеты мира.

Весь кабинет излучал ауру интеллекта и глубоких размышлений. Темные оттенки и минимализм позволяли сосредоточиться на главном – на идеях и мыслях, словно вся обстановка была замысловато продумана. Ричарду безумно нравилась эта комната, она было словно отдельным миром от безвкусицы от остальных хозяев дома.

Вскоре на кухне Ника обнаружила Рича, ловко шинкующего помидоры, как будто он готовил целую вечность.

– Курсы кулинарии? – с недоверием поинтересовалась она.

– Нет, большой опыт, – ответил он, налив вино и протянув бокал. – Пора расслабиться. Я надеюсь, что алкоголь убивает змеиный яд в организме, или не стоит? А то вдруг я снова попаду под водопад твоих страстей.

– Очень смешно. Твои шутки не заходят. Доступно объяснила? – сдержанно произнесла Ника.

– Вполне, – огрызнулся он в ответ.

Доминика отпила немного игристого и принялась убирать грязную посуду в раковину, а Ричард взялся за мытье. Их действия были синхронными и гармоничными, словно они не один год прожили вместе, а не были всего лишь посторонними людьми. Затем Ника вытерла кухонную утварь, а Рич разложил приборы по белоснежной скатерти.

– Пытаешься угодить? Зачем тебе это? Ты все равно мне не нравишься, – прямо сказала она.

– Ты мне тоже не симпатична, – спокойно парировал Ричард. – Но я не могу позволить тебе растерзать младшенького на куски. А моё поведение – это элементарная вежливость и воспитание.

Доставая блюдо из духового шкафа, Рич направился в поисках Роберта и Алексы. На веранде они сидели, поглощенные общением. Роберт, жадно разглядывая Лесю, гладил её волосы и думал, как бы накинуться на юную леди, как вдруг их уединение нарушил Рич.

– Кушать подано, прошу всех к столу, – объявил он, прерывая атмосферу лёгкости.

Алекса первой зашла в гостиную, но Ричард притормозил её спутника перед входом.

– Что ты творишь? Рано, братец. Сколько раз тебя учить, прежде жертву нужно подготовить. В этом и есть вся прелесть охоты. Я пока не хочу прощаться с этим городком. Держи себя в рамках разумного, – с ехидной улыбкой сказал он, похлопав его по плечу.

– Я и ни в коем разе не хотел причинить ей вред. Что-то другое меня привлекает в Лисичке, но пока я сам не разобрался, что именно, – признался Роберт, опуская голову.

– Ну-ну, знакомая картинка, – шепотом произнёс Ричард. – Надеюсь, история не повторится.

– Я теплил надежду, что ты простишь меня когда-нибудь, – тихо произнес он, опуская взгляд, словно тяжесть его слов придавливала к полу. – Видимо, мне будет сложно искупить вину перед тобой… Извини меня заранее. Несмотря на ущерб, который я принес в твою судьбу, и ту боль, которую ты перенес… если Лисичка действительно моя настоящая любовь, несмотря на всё сказанное, я не отступлю.

Ричард замер, его молчаливый ответ был громче любых слов. Он взглянул на брата исподлобья, в его глазах читалось разочарование. Затевать новую войну с единственным родственником Де Ла Мар не хотел. Мгновения тянулись, создавая между ними невидимую преграду, которая, казалось, не поддаётся разрушению.

Тем временем, вечер продолжал течь в своем звенящем молчании. Ника, сосредоточенно наблюдая за компанией, пыталась разгадать загадку этих незнакомцев. Их смех и шутки как будто отдалялись от неё, лишившись искренности, которую она готова была принять. Парни говорили о чем угодно – о последних новостях, планах на уикенд, но Ника оставалась немой, пытаясь понять, что с ними не так. Их попытки установить контакт натыкались на её скепсис.

Братья Де Ла Мар не собирались покидать дом Флинн и стойко ждали десерта, будто в ожидании чего-то важного. Доминика решила взять инициативу в свои руки и лично отправилась на кухню, чтобы завершить этот бессмысленный ужин.

Она подошла к духовому шкафу и, обернувшись полотенцем, аккуратно потащила кексы. Но в момент, когда раскалённый противень сдвинулся чуть неосторожно, горячая поверхность обожгла Нику, и она, не сдержавшись, выронила его из рук. Всё произошло так быстро, что ей даже не удалось осознать, что происходит, как вдруг горячий предмет оказался в руках Ричарда. Он ловко поймал противень и поставил его на столешницу, словно всё это было частью привычной рутины.

– Как? – в недоумении спросила Доминика, глядя на его спокойно настороженное лицо.

– Что как? – с легким удивлением посмотрел на неё Ричард, не понимая, в чём дело.

– Ты оказался так быстро рядом со мной? – её голос звучал с ноткой недоверия, словно сама мысль об этом была противоречием.

– Я шел следом, чтобы помочь с подачей, – коротко ответил он. – А тебе стоит быть внимательнее с горячими вещами. Мы могли остаться без сладкого. Не представляю, как бы я смог пережить такое, – произнес он, пытаясь скрыть налёт сарказма у себя на губах.

Ника лишь прищурила глаза, выражая тем самым явную неприязнь к нему. Этот разговор не нашёл отклика в её душе, и она не могла сдержать потока чувств.

В их отсутствие Роберт уже завёл разговор с Алексой о завтрашнем дне, предлагая провести обеденный перерыв на пляже. Он обещал научить её кататься на доске, что было совсем далеко от планов Доминики. Она надеялась, что это будет последняя встреча с этими загадочными приезжими незнакомцами, но, к сожалению, сестричка была полна решимости продолжить близкое общение с Роби, и сердце Ники завладело чувство тревоги.

***

Ника не могла уснуть. Беспокойные мысли вертелись в её голове, словно непоседливые мухи, не оставляя шанса на покой. Постепенно она решила, что чашечка успокаивающего травяного чая могла бы помочь склонить её к сладким грезам. Поднявшись с постели, она направилась на кухню. Ника наблюдала за закипающей водой, решая, что на этот раз ей просто необходимо найти способ успокоить свою душу, заварив настой.

Но когда она вернулась в комнату, взгляд Доминики вновь упал на зеркало, висящее на стене. Оно притягивало её, словно мрачный портал в другое измерение. Слабо мерцая в приглушённом свете, поверхность стекла, казалось, шептала о несказанных тайнах. Ника подошла ближе, и её глаза встретились с отражением. В этот миг реальность начала плавиться, уступая место чему-то более мистическому.

Она снова оказалась в том состоянии, когда время теряло свои границы. Видения снова начали открываться перед ней. Ника увидела ветхую хижину, затянутую мраком и окружённую ветвистыми деревьями, как будто сама природа прятала её от людских глаз. Внутри, в тусклом свете, Флинн заметила ту же самую девушку, которую видела и в прошлую ночь. Обречённая копия самой Ники сидела на коленях, бледное лицо незнакомки было погружено в размышления, а загривок светился в тусклом свете, пока за окном звучала гремучая буря.

Через открытое окно в хижину поднимался ветер, и статный седовласый мужчина, словно олицетворение власти и гнева, громко кричал на неё. Ника видела, как его губы движутся в ритме ярости. Девушка, игнорируя его агрессию, прижимала ладони к стеклу, глядя на звёздное небо, словно искала там ответы или утешение. В её глазах читалась безнадежность и тоска.

Внезапно она воскликнула, и голос её, наполненный страстью и отчаянием, звучал, как эхо в пустыне:

– Генри, пойми, наконец, не всё подвластно тебе, людям свойственно любить. Прости, что так вышло.

Словно в ответ на её мольбу, мужчина замер на мгновение, а затем, сдерживая ярость, бессловесно нанес пощечину. Эта жестокая сцена отразилась в сознании Ники с такой силой, что ей показалось, будто её собственная щека горит огнём, словно она сама переживала этот удар.

В этот момент мир вокруг вновь всколыхнулся, и Ника очнулась, дрожащая от сильных эмоций. В её сердце бушевал шторм, и, прислонившись к хладному стеклу окна, она почувствовала, как её собственная душа отзывается на трагедию, которая разворачивалась перед глазами в другом времени, в другом измерении.

***

Утро началось для Джеймс как всегда: она снова получила втык от Доминики, чья настойчивость порой граничила с упрямством. Эта затянувшаяся трясина недовольства уже порядком измотала её. Словно освободившись от оков, в обеденный перерыв она направилась к своему лучшему другу – шерифу Мету Ларсону, который всегда был для неё островком комфорта и понимания.

Мет, несмотря на свою серьезную работу, всегда находил для неё время. У него была давняя симпатия к Лоренс, но его нерешительность оставляла его на краю, не позволяя сделать шаг в сторону более серьезных отношений. Джеймс, в свою очередь, была не против отношений – она доверяла Мету и даже делилась с ним своими мистическими переживаниями и тайнами.

– Джей, я тут покопался на досуге в досье твоих родителей и нашел некую не состыковку, – произнес Мет, угощая её ароматным кофе. – Грузовик въехал в правую сторону автомобиля, но первой погибла твоя мать, хотя удар пришелся на сторону отца. Тебе не кажется это странным?

Девушка вздохнула, как будто тяжесть на душе снова опустилась ей на плечи.

– Я ничему уже не удивляюсь. Раз уж Де Ла Мар заглянули в наш скромный городок, – её голос дрожал от тревоги. – Не иначе быть беде.

Мет посмотрел на неё с беспокойством, недоумевая. Ему всегда было интересно, почему Джей так недолюбливает Доминику.

– Не понимаю, почему ты так не любишь Доминику? – спросил он, аккуратно подливая кофе в чашку.

– Знаешь, благодаря моим способностям я всем сердцем чувствую что-то неладное в дочери моего самого любимого дяди. Она не внушает мне доверия. Я испытываю одинаковую боязнь как перед ней, так и перед новичками в этом городе, – призналась она, обводя взглядом в окне облака.

– Что такого в них страшного? – уточнил друг, искренне заинтересованный её мнением.

– Это я и пыталась сегодня выяснить у Оливера, вернее он сам попросил встретиться и дать мне нужную информацию, – тихо добавила Лора, сделав глоток напитка.

– Можно вопрос? – вдруг робко произнес Мет.

– Конечно, – улыбнулась она, заметив его смущение.

– Почему Лора? Ведь по документам ты Джеймс? – его интерес был искренним.

– Мама с папой долго спорили на счет имени, – засмеялась она, и в её голосе прозвучала нежная теплота. – Отца забавляло звучание Лора Лоренс. Мамочкина логика победила, но имя ко мне привязалось надолго.

В этот момент Джеймс второпях пила свой напиток, запивая его теплым пончиком, а Мет, любовно наблюдая за ней, чувствовал, как его сердце наполняется нежностью. Он хотел бы открыться ей, признаться в своих чувствах, но когда он, наконец, настраивался произнести заветные слова, девушка резко вскочила с места.

– Извини, Мет! – крикнула она, подхватывая свою сумку и, помахав ему на прощание, выбежала из кафе, оставив его в мечтах и надеждах.

Мет смотрел ей вслед, его мысли запутались в былых страхах и давних чувствах. Как обычно, время и обстоятельства ускользнули от него, оставляя лишь ощущение потери.

***

Флинн категорически была против оставлять Лесю наедине с семейкой Де Ла Мар. В её сердце зрела тревога, и она чувствовала, как раскалывается на части, когда младшая сестренка, с мокрыми от слез глазами, умоляет отпустить её на пляж.

– Ники, почему ты не понимаешь? – всхлипывая, говорила Леся. – Я просто хочу быть на море! Ты же жестока! Ты закрываешь меня в клетке и не даёшь шанса на счастье!

Её слова резали ухо, подливая масла и без того в разгоревшийся огонь внутренней борьбы Доминики. Сердце сестры сжималось от нежности, но ответственность останавливала её. Лисичка, со своими детскими мечтами и стремлением к свободе, вызывала у Ники смешанные чувства: беспокойство и стремление защитить, и в то же время неимоверное желание подарить ей эту радость.

С каждой минутой Флинн всё больше уставала от упрёков и слёз, и, несмотря на нескончаемое количество накопившихся дел, в конце концов, уступила:

– Хорошо, – с равнодушной решимостью произнесла она. – Но общение с Робертом будет проходить только в моём присутствии.

Лиса, с удовольствием ощущая свободу, раскрылась тогда в яркой улыбке. Она жаждала увидеть парня, и её радость, казалось, улетучивала все печали.

Не имев возможности переодеться, Доминика осталась в строгом деловом брючном костюме. Обнажённые плечи и строгие брюки создавали ощущение несоответствия ситуации, но ей это было не важно. В открытом баре, где вечное солнце прогревало воздух, она заказала себе молочный коктейль и села за столик, чтобы наблюдать за происходящим на пляже.

Ричард кружился вокруг Лисички, подбадривая её и уверяя, что он намного опытнее и профессиональнее в навыках серфинга. Леся старательно держалась ближе к Роберту, стараясь игнорировать старшего брата, чье внимание, с первого взгляда, как казалось, ей было неприятно.

– А ты чего не пользуешься бесплатными уроками? – спросил Рич, подходя к барной стойке и кидая мимолетный взгляд на Нику.

Она встала и, покрутившись, показала ему своё одеяние, которое решительно не подходило для серфинга.

– В этом? – прервала она его с лёгким сарказмом.

– За углом продаются необходимые вещи, но в принципе, можешь пойти и так, – усмехнулся Рич. – Оригинальнень-ко будет смотреться.

Хотя Ника не планировала купаться, но Роберт с Алексой, слишком далеко заплыв вглубь морских просторов внушали ей тревогу. Осознав, что она не может оставить дело на самотёк, Доминика кинулась на поиски нужного снаряжения.

Вооружившись доской, она вошла в море по пояс, ощущая знакомую прохладу воды. В детстве, как и все дети, живущие рядом с большой водой, Ника увлекалась серфингом, но тогда её опыт ограничивался всего тремя уроками. Ричард не брался за её обучение, поэтому Роберт перенял все обязанности на себя.

Ричард, не думая о последствиях, вел себя нагло по отношению к девушке Роби, открыто касаясь её рук и бедер, что сильно задевало самолюбие парня. Не успела Доминика понаблюдать за процессом, как огромная волна внезапно подхватила Нику, и ее унесло в бездну.

В тот момент, когда Ник была поглощена хаосом – её легкие наполнялись морской водой, а попытки вдохнуть оказывались тщетными – братья не заметили её исчезновения, слишком увлеченные вздорной перепалкой о Лесе.

Ричард резко поймал звук, который заставил его насторожиться: захлебывания, призывной крик, который, казалось, исходил от самой стихии, звал его. Молниеносно среагировав, он бросился в воду и вытащил бездыханное тело Ники на берег.

Спасателей не оказалось рядом. Рич, словно в замедленной съемке, осознал, что от него зависит её жизнь. Бросившись на колени, он оказал первую медицинскую помощь – зажав нос, вдохнул в неё воздух и начал шевелить грудной клеткой Ник, прикладывая всю свою силу, каждую мелочь старательно делая правильно.

Через несколько мучительных минут девушка пришла в себя.

– Ты изумительно пахнешь… хочу остаться в твоих объятиях навсегда, – еле внятно выдохнула она, и, не выдержав, снова потеряла сознание.

***

Ночью Ник снова оказалась в мире новых сюжетов. Яркий свет луны, пробивающийся сквозь жалюзи, приглушал мрачные тени больничной ванной комнаты. Она стояла у зеркала, умываясь, и в отражении увидела себя – но была не одна. В глубине зеркала плескалась другая реальность: словно призрак, там возникала Флинн, шагавшая по солнечному лесу. Лучи весеннего солнца пробивались сквозь листву, обнимая каждую ветку теплом и светом.

Вдруг в мир радужного покоя врезался звук – детский плач. Сердце Ники забилось быстрее, ее инстинкты натянулись, как струны. Она не могла остаться в стороне, и, ведомая мелодией горя, направилась на звук. Спустя некоторое время по лесным тропам она наткнулась на ветхую хижину, забытое местечко, где время, казалось, остановилось.

Внутри, в полутени, сидела женщина, спиной к двери, и нежно качала чью-то крошечную фигурку. Ник вжилась в момент, с каждым шагом становясь все более поглощенной сценой.

– Спи, дитятко. Спи, доченька. Я не дам тебя в обиду, ты все равно скоро родишься, – шептала женщина, её голос напоминал убаюкивающую мелодию, однако в руках ее не было ничего – только пустота, словно она беседовала с тенью.

Внезапно дверь хижины распахнулась, и в комнату, как буря, ворвался мужчина. Его глаза сверкали ненавистью, и в руке он крепко сжимал кинжал. В воздухе повисло напряжение, и Ник ощутила, как мир вокруг начал распадаться на кусочки. Не в силах реагировать, она смотрела, как он метнул нож, и сердце её остановилось в тот миг, когда клинок вонзился в грудь матушки.

Вдруг мир заколебался, и она резко очнулась. Громкий стук, истеричный голос пациента, нетерпеливо требующего доступа в уборную, вернул её в суровую реальность. Доминика ощутила тяжелый груз трепета остаться лишь свидетелем чужой судьбы, но в то же время осознала, что в её жизни тоже происходят драмы, порождающие крик и слёзы. Теряя нить сновидения, Ника отправилась в палату, но образ женщины и её дитя навсегда остались с ней, словно вечное предупреждение о том, что жизнь и смерть не так далеки друг от друга.

Рано утром на территории больницы царила уже привычная суета. В коридорах раздавались раздражающие хлопки дверей, которые создавала санитарка с пренебрежением. Услышала их резкие звуки и Доминика, проворчав сама себе, обводя взглядом однотонные стены, окрашенные в бледный зеленоватый цвет, которые подчеркивали блеклую атмосферу.

В этот же момент в палату вошел Оливер с сеткой апельсинов и яркими, цветными леденцами, которые столь любила его дочка. Он только что вернулся домой первым рейсом и, почувствовав теплоту утреннего света, не мог не улыбнуться, увидев её.

– Как чувствуешь себя, дорогая? – спросил он, с тревогой в глазах и заботой в голосе.

Она ухватила угощение и, не задумываясь, затолкнула леденец в рот, при этом продолжая раздражаться.

– Не понимаю, почему я до сих пор здесь, а не в офисе! – произнесла Ника, её голос звучал протестом. – Папочка, ну зачем ты здесь? Со мной все нормально.

Оливер тяжело вздохнул, словно всю тяжесть забот о дочери нес на своих плечах, и нежно дотронулся до её пальцев.

– Наверное, я слишком сильно нагрузил тебя работой, вот твой организм и бастует, – заметил он, искренне переживая за её состояние.

В его глазах читалась тревога: он не мог смириться с тем, что Ника сталкивается с такой тяжелой судьбой, и мечтал, чтобы она нашла достойного спутника, который бы разделил её бремя и стал опорой в семейном бизнесе. Но Ника, с характером настоящей воительницы, не хотела даже слышать о замужестве, доверяя лишь собственным силам.

Отец был недоволен не только за дочь, но и за Лисичку, которая не поступила в институт. Сам он не находил себе успокоения, ведь постоянные приступы удушья не давали ему покоя, делая дни полными страха и неожиданности.

– Причем тут мой организм? Я сама виновата, что полезла в воду, не рассчитав силы, – с вызовом заявила она, высунув язык, как в детстве. – Какого цвета?

– Перестань, ты же не ребенок, – расхохотался Оли, словно вновь переживая лучшие моменты их совместных дней. – Доченька, пожалуйста, уважь старика и дай шанс хоть какому-нибудь мужчине построить с тобой отношения.

– Кому, например? – с легким возмущением возразила она.

– Руа, – робко проговорил отец, глядя на неё с надеждой.

– Нет, – категорично отрезала Ника, отбросив его бесполезные идеи.

Вытянув телефон из сумки, она быстро зарегистрировалась в приложении знакомств, добавив с лёгкой иронией:

– Всё, завтра ждем прынца, но это только ради тебя.

В ее голосе звучал тонкий намек на шутку, но Оливер знал, что внутри Ники бушевали чувства, противоречивые эмоции, и этот шаг мог стать началом чего-то нового.

За смехом и светом утреннего солнца они не заметили, как в тени двери возник Ричард. Он стоял в сторонке, его взгляд, полный сосредоточенности, наблюдал за радостью, царившей в комнате. Но как только его глаза встретились с Оливером, радостный смех мгновенно замер. Глава семейства Флинн как будто оцепенел, лишившись слов, а его руки затряслись, словно он стоял на краю пропасти, готовый упасть в бездну.

– А ты что тут делаешь? – без предисловий обратилась к Де Ла Мар Доминика, нарушив неловкую тишину, и кивнула в сторону двери.

– Да вот, завтрак тебе принес, – коротко ответил Ричард, проходя в комнату. – Алекса позаботилась о тебе.

– Она сама это приготовила? – удивленно подняла брови Ника, уверенная в кулинарных талантах своей сестры.

– Да, – он проделал жест, протянув ладонь к Оливеру. – Ричард Де Ла Мар.

Мужчина поднял глаза на гостя, его взгляд был полон страха и недоумения. В голове его лишь одна мысль кружила, словно птица в клетке: зачем он приехал в наш город? Эта мысль подтачивала его уверенность, и старик, погруженный в пучину собственных тревог, испытывал что-то похожее на предчувствие беды. «Бедные мои девочки», – пронзила его уместность, пока он продолжал рассматривать Рича с настороженностью.

– Пап, с тобой все в порядке? – спросила Ника, тревожно глядя на отца, что, казалось, вернуло его к реальности.

– Извините, давление, видимо, подскочило. Я Оливер Флинн, – произнес он, стараясь усмирить собственный трепет.

Доминика, пытаясь разбавить напряжение, осторожно открыла контейнер, и её губы непроизвольно сморщились.