Красная строка. Современная проза

– Нет. Самовар на полатях, он подтекает, давно не ставим. И тушилка прогорела, выбросили. Ты телефон-то не сади, может долго света не будет, чтоб нам без связи не остаться.

– Да у меня целая зарядка.

Кирилл принес сумки, поставил на диван:

– Подарок и шашлыки на завтра оставим.

– Как это на завтра? Дорога ложка к обеду! – вспыхнула Ксюша и унеслась к Кариму. Он что-то там копошился в машине.

Ия разобрала сумки. Продукты убрала в холодильник, сумки с вещами отнесла за печь, чтобы не мешали. Салат переложила в салатник. Поставила на середину стола запеченную курицу, расставила тарелки, разложила вилки и ложки. Кена порезал хлеб.

– Та-да-да-да-а-ам! – голос Ксюши звучал торжественно, как музыка симфонии Людвига ван Бетховена. – Папочка, поздравляем с днем рождения!

Ия обернулась, в руках дочери красовался новый тульский самовар. Из трубы шел дымок.

– Давайте скорее трубу, самовар скоро закипит.

– А вода, а угли? – всполошилась Ия.

– Мы все с собой привезли.

Кена широко улыбнулся. Он любил пить чай из самовара и очень жалел, что их старый пришел в негодность. Кена хлопотливо полез на полати, достал трубу, а из-под стола вытащил скамеечку для самовара.

– Опаньки! А скамеечка-то мала, надо чего-то подставить, а то труба не достает до вьюшки. – Ксюша пробовала пристроить самовар.

– Да сковороду вверх тормашками переверните и поставьте, – Ия вытащила тяжелую чугунную сковороду из стола.

Кена поставил скамейку, на нее сковороду, сверху самовар. Труба как раз достала до вьюшки.

– Я завтра скамеечку переделаю, – радовался Кена.

– Садитесь за стол, все остывает, – Ия разложила пюре по тарелкам, каждому подала. – Курицу сами отрывайте, кому ножку, кому грудку.

– Ой, а пюре с комочками, – не удержался Вовка.

– Дак свет отключили, без миксера не взобьешь, – замялась Ия.

– Ешь. Так нажористее, – оборвала Ксюша. – Представляете, сейчас едем сюда, а впереди три глаза.

– Какие три глаза? – не понял отец.

– Да, три огонька прямо перед нашей машиной. То в стороны разбежатся, то вместе сойдутся, да еще и отблески какие-то непонятные рядом. Сижу за рулем и думаю, может, нечисть так изгаляется. Бесовская сила, она ж может хоть как плясать и изгибаться.

– Вот я предчувствовала, что-то неладное ждет на дороге. Надо было молитву читать… лучше вслух читать.

– Не до молитв, честное слово. Хотелось быстрее до дома добраться.

– Другой раз лучше на обочине обождать, – Ия скрестила руки на груди. – Я молилась за вас… за всех вас.

Кена с нетерпением заерзал на стуле.

– Да, что за глаза такие? Померещилось што ли?

– Нет, батя, не померещилось. Это на пяти мотоциклах перед нами ехали. На трех фары горели, на двух нет, только отражатели на куртках и штанах. Мы когда на освещенный перекресток выехали, разглядели всех.

– Вот ведь, ничего не боятся. – Ия встревожилась. – Поди, подростки.

– Байкеры, у них слет где-то недалеко отсюда, – отмахнулась Ксюша.

– Самовар-то готов, – Кена снял трубу.

– Давайте остатки курицы со стала уберем, салат отодвинем, самовар на стол поставим, – скомандовала Ксения.

Все оживленно засуетились, освобождая место. Самовар, как в прежние добрые времена, занял свое почетное место. Ия налила в чашки чай.

Вовка с Кириллом, освещая себе путь телефонами, куда-то таинственно скрылись. Ия подумала, может что в машине забыли, но они вернулись через несколько минут неся в руках большой торт с зажженными свечами.

Кена аж выпрямился.

– Это что? Все мне? – отец семейства не смог сдержать удивления.

– Папуль, давай дуй! Только раз бывает восемнадцать лет!

– Да, мне уж не восемнадцать, а все семьдесят, – набрав полные легкие воздуха с первого раза задул свечи Кена.

– Ба-ба, о-о-о! – Ясмина сидела на кровати и показывала пальчиком на окно.

– Что это такое? – Ия привстала со стула. – Снимайте на видео, скорее снимайте на телефоны, смотрите какое же это же чудо. В жизни ничего подобного не видела.

Темная тяжелая неповоротливая туча медленно отползала к горизонту. На улице становилось светлее. Ужасающие раскаты грома слышались теперь вдалеке и были похожи на грохот бомбежки истребителей или на выстрелы артиллерии. Ия подошла к кровати, взяла внучку на руки, нежно прижала к себе и пошла к окну, чтобы лучше было видно.

Все завороженно смотрели в окно. Там, далеко за лесом вспыхивали огромные огненные всполохи, это уже были не яркие ломанные линии, а огромные залпы фейерверков, которые светились ярко-алым цветом, собранным из тысяч маленьких огоньков. Залпы вспыхивали то слева, то справа, то по центру. Просто чудеса какие-то.

«Это же как салют Победы! Победы добра над злом! У дочери жизнь наладилась, да и сын встречается с хорошей женщиной, может, женится, – Ия крепче прижала внучку, чмокнула в щечку и стыдливо посмотрела на всех. – Как же сильно я их всех люблю!»

Александр Горохов

День не задался с вечера

День не задался с вечера. До полуночи под окнами горланили и ржали обпившиеся энергетиками малолетки. Потом захрапел сожитель, он же хозяин квартиры, Гришка. Утром лил дождь. Болела голова. Еле встала после третьего будильника. Не завтракав, побежала на работу. На улице сообразила, что забыла зонт. Добежала до остановки, впихнулась в автобус. С соседних зонтов на ноги стекали струйки холодной воды. Аккуратные владельцы держали их подальше от себя. Из окон дул холодный ветер. На остановке еле продралась сквозь толпу желающих впихнуться в автобус. Выдохнула. Дождь почти закончился. Под грязной мелкой лужей не увидела водосточную решетку, каблук угодил в нее, по инерции сделала шаг. Нога подвернулась, она вскрикнула от боли, упала. Поднялась, еле доковыляла до кафешки, в которой работала. Нога опухла, ныла, болела. Каблук почти отвалился. Кожа на нем ободралась. Переобулась в удобные кроссовки. Опухшая нога без шнуровки с трудом, но влезла. Отдышалась. Пришла в себя. Сделала кофе. Откусила круассан. Горячий кофе и сладкая булочка начали успокаивать, боль утихать. Увидела содранную коленку. Пшикнула на нее антисептиком, высушила бумажной салфеткой, залепила пластырем.

В кафе, грохнув дверью, влетела хозяйка. Первой, кого увидела, была Татьяна. На нее и заорала. Просто так, бессмысленно, чтобы выплеснуть мерзость и стервозность, переполнившие натуру. Татьяна хотела сдержаться, но фитиль запылал, и ответила. Да так, что хозяйка на секунду заткнулась, а потом швырнула в нее подвернувшуюся тарелку. Тарелка просвистела в сантиметре от головы и разбилась о стену. Наступила мертвая тишина. Каждый подумал: хорошо, что в переносном смысле «мертвая». Татьяна встала, доковыляла до кассы, вытащила из стола давно написанное на всякий случай заявление, стараясь не хромать, подошла к хозяйке. Шлепнула листом о стол.

– Расчет, трудовую и медкнижку немедленно!

Хозяйка поняла, что вляпалась. Молча ушла в кабинет, прогремела ключами от сейфа, прошелестела бумагами, вернулась и шлепнула о тот же стол книжками. Потом отсчитала, так чтобы официантки и повар видели и слышали, крупные хрустящие новизной бумажки. Сказала: «Не задерживаю!».

Так Татьяна оказалась без работы, но с больной ногой, на улице.

К остановке сразу подкатил ее автобус. Она посчитала это добрым знаком – значит, сделала правильно. Села. Слезы потекли сами. Те, кто был напротив, думали, что это дождь стекает с волос, потому даже в мыслях не сочувствовали и не обращали внимания. Возле дома вышла. Поняла, что с ногой совсем плохо. Вспомнила, что, когда занималась спортом, в таких случаях делали компрессы из водки, и вылечивалось быстро. Еле наступая на больную ногу, зашла в магазин. Увидев, что женщина взяла только бутылку водки, молодой парень-кассир ухмыльнулся, выгреб из кассы всю наличность, отсчитал, сказал, что сдачи не хватает, может дать, сколько осталось, лотерейными билетами.

– На фига они мне? – возмутилась Татьяна.

– Нету в кассе больше ничего, – пожал плечами кассир, – не хочешь брать, приходи, когда наберу тебе на сдачу.

Татьяна махнула рукой, окончательно поняла, что сегодня не ее день, сказала: «ладно давай свои пустышки».

– Ваш номер телефона? – Парень взял ручку и приготовился записывать.

– А это еще зачем?

– Слушай, у меня требуют вписывать. Не хочешь, бери свои пять косарей и возвращай бутылку.

Татьяна продиктовала номер, потом все остальное, что спрашивал.

Дождь закончился. До подъезда оставалось метров тридцать, но на них ушло почти полчаса. Наконец, открыла дверь, плюхнулась в прихожей на табуретку, с трудом вытащила опухшую лиловую ногу из кроссовки. На звуки вышел Гриня. Увидел бутылку, сказал: «О!» и потянулся к ней. Татьяна напряглась:

– Не хапай, не для тебя! Я ногу подвернула. Это для компресса.

– Дура, не очень-то и надо! – сожитель безразлично глянул на ногу, шаркая тапками, пошел на кухню.

По ходу, через плечо хмыкнул: «раззява».

Татьяна доковыляла до своей комнаты, смочила полотенце водкой. Обвязала щиколотку. Потом засунула ногу в большой полиэтиленовый пакет, а сверху укутала материной пуховой шалью. Переоделась в халатик, легла на кровать и заревела. Плакала долго, беззвучно, так, чтобы этот гад не услышал и не приперся. Боль в ноге утихла, а на душе было мерзко и противно. Наконец дошло, что дурацкие мечты, будто хозяин квартиры ей симпатизирует, что вот-вот сделает предложение, они поженятся, что родит ребеночка, Гриша устроится на работу и будут жить счастливо. Этот придуманный и ни на чем не основанный бред, окончательно растаял. Собственно, она об этом и так знала. Всегда. Но отгоняла такие мысли. Не хотела их принимать. Хотела жить с выдуманным Гришечкой. Когда залезал к ней в постель, не возражала. Придумывала, будто они семья. А тут, вдруг, должно быть из-за боли, из-за того, что было ему наплевать на ее опухшую ногу, что не пожалел, а наоборот, нахамил, не получив бутылку, дошло. Встало на должное место. В слезах и заснула. В полусне решила, что надо все менять. Раз уж уволилась, то и отсюда пора убираться. Дождаться, пока нога заживет и съезжать. Найти новую работу, снять жилье поблизости от этой новой работы, а остальное произойдет само собой. И с парнем хорошим познакомится, и замуж выйдет, и будет жить счастливо. Кому как не ей. С этими мыслями и заснула.

Проснулась от резкой, давящей боли в ноге. Услышала Гришкино сопение. Саданула здоровой ногой. Он взвыл. Должно быть, попала в то место, которое и потянуло его к ней в кровать. Матерясь, согнувшись, заорал, чтобы утром и духу Татьяны тут не было.

– Я тебе до конца месяца заплатила, – ответила она зло, – через двадцать дней и съеду. А еще сунешься, в тюрьму отправлю, или оторву твой поганый огрызок.

Гришка хлопнул дверью, долго еще стонал, матюгался в другой комнате, но к Татьяне не совался.

Нога с утра ныла, болела, но опухоль стала спадать. Татьяна утром и вечером делала компрессы. Комната провоняла водкой. Хотелось спать. Она и отсыпалась. На третий день поняла, что проголодалась. В маленьком холодильнике было пусто. А в шкафу нашла давно купленные, да так и забытые простенькие овощные консервы. Съела. Ходила с трудом. До магазина бы не дошла. Позвонила в кафе, подружкам. Вечером после работы принесли кучу вкуснятины. Повариха унесла самое вкусное, что не купили. Упаковала в контейнеры, укутала в полотенца. Татьяна ела, девчонки рассказывали. Говорили, что хозяйка ищет замену, но не находит. Намекнула, что если Татьяна вернется, то примет. Говорили, что где эта хозяйка сможет найти такую, как она, чтобы бухгалтерией занималась, и продукты закупала, и склад вела и составляла меню с калькуляцией всех блюд, целый день работала в баре, отчитывалась налоговой и делала еще кучу всяких дел.

– Скажите, что подумаю, – ответила Татьяна на всякий случай, для подстраховки, но окончательно определилась, что возвращаться не надо. Что раз решила поменять жизнь, так и сделает.

К концу месяца опухоль почти спала. Нога хоть и побаливала, и наступала на нее Татьяна с осторожностью, но ходила почти не хромая. Стала подыскивать в интернете жилье. Нашла несколько подходящих вариантов. Договорилась о встрече. На следующий день встала пораньше, позавтракала, сделала макияж и ждала звонка от хозяйки комнаты. Позвонили точно в десять часов.

– Татьяна Алексеевна? – спросил женский голос.

Голос Татьяне не понравился, она напряглась, но ответила.

– С вами говорит администратор государственной лотереи, – далее голос сказал название лотереи, выдержал паузу и продолжил, – поздравляем вас с выигрышем. Для экспертизы билета вам необходимо подойти с паспортом и билетом в наш офис завтра к одиннадцати часам дня.

Татьяна от неожиданности растерялась, потом сообразила, что говорят мошенники и ответила:

– Это что, розыгрыш? У меня денег нет и ничего мне не надо.

– Это не розыгрыш, это положенная процедура, – ответил голос, назвал адрес офиса и еще раз повторил, что с собой принести.

– И чего же я выиграла? – начала соображать Татьяна.

– Вы что, не проверяли тираж?

– Нет, не проверяла. Мне было не до этого.

– Проверьте, – хмыкнули из смартфона, – на билетах напечатан наш официальный сайт. До свидания. Не опаздывайте, пожалуйста.

Татьяна не из желания убедиться в свалившейся удаче, а, скорее, наоборот, из уверенности, что в очередной раз обманывают или непонятно зачем, разыгрывают, порылась в сумке, валявшейся в углу комнаты с тех пор, как подвернула ногу, отыскала билеты, набрала на ноутбуке лотерейный сайт. Нашла тот билет, который выиграл. От количества нулей закружилась голова. Она выключила ноутбук. Спрятала билеты в сумку. Потом сообразила, что нужен только один. Переложила его в паспорт. Стало страшно. Закрыла дверь в комнату на шпингалет. Паспорт, спрятала под матрас. Легла. Успокоилась. Начала соображать, что теперь делать. Потом снова включила ноутбук, стала искать, как выдают выигрыши и все такое. К ночи она точно знала, что будет происходить, продумала, как станет действовать. Страх, что обманут, что заберут билет для проверки, а потом скажут, что ничего не брали или просто дадут по башке, когда выйдет из офиса, парализовал. Но постепенно прошел. Женщиной она была волевой. Всю юность занималась спортом. Сначала в школе, в маленьком сибирском городке приходила первой на городских, потом районных и областных соревнованиях. Была первой в институте, куда взяли как спортсменку, стала кандидатом в мастера спорта по лыжам. Но потом, после очередной травмы, спортивный врач объяснил, чем закончит, если не оставит спорт и она всерьез занялась учебой. Сил и упорства, чтобы наверстать пропущенное из-за сборов и соревнований, потребовалось не меньше, чем стать мастером спорта. Зато, когда получила диплом, радовалась ему и гордилась собой. С дипломом экономиста поехала покорять столицу. Наивная провинциальная дурочка, все-таки зацепилась здесь. И хоть как-то, но прижилась.

В назначенное время пришла к лотерейщикам. Просмотрели и отсканировали документы, забрали билет, выдали расписку. Сказали, что обычно экспертиза проходит за неделю, но с ее билетом заниматься будут не меньше двух недель. Объяснили – сумма очень большая, а потому и проверка основательная. Татьяна переехала в новую квартиру. Сбереженные на непредвиденный случай деньги заканчивались. Экономила на всем. Из комнаты почти не выходила. Через десять дней позвонили, сказали, что все с ее билетом в порядке. Потому попросили не забыть принести реквизиты банка, в который перечислят выигрыш. А еще, мужчина со строгим голосом, должно быть начальник, объяснил, что с таких выигрышей налоги они платят сами, а потому сумма, которую ей перечислят, уменьшится на 13 процентов, говорил долго, но Татьяна мало что поняла из его слов. Поняла одно – платить налог будет сама. Она-то знала, что этот налог платить надо нескоро. Заканчивалась весна, а за доходы в этом году надо будет платить через год. Сообразила, что эти хитрецы даже если на самом деле заплатят за нее налог и отложат огромную сумму налога в банк, то за год там набежит несколько сотен тысяч.

Сходила она в отделение банка, в котором бывала почти каждый день по делам кафе и хорошо знала заведующую, женщину постарше, хорошо в Москве устроившуюся. Время от времени, когда не было клиентов, она вспоминала о далеком родном городе, в котором, как и Татьяна училась, о молодости. Татьяна открыла выгодный вклад, взяла реквизиты, а потом отважилась и рассказала про выигрыш и свои тревоги. Заведующая прониклась, вызвала юриста, расспросила у него, что и как в таких случаях надо делать, чтобы не обманули, и попросила помочь клиентке. На следующий день в красивый, шикарно обставленный офис они пришли вместе. Проблем с перечислением всей суммы не возникло.

– Сколько живу, впервые вижу такого везунчика! Я вас много раз наблюдал в нашем банке. Всегда замотанная делами, всегда спешащая, уставшая. Белка в колесе, да и только. Иногда мне было немного обидно за вас. Думал, так и умрет когда-нибудь на бегу, в суете, от этой бессмысленной круговерти. А вдруг такое! Очень за вас рад! Как вам удалось, Танечка, выиграть такую сумасшедшую сумму? – говорил он искренне. Не было в нем ни зависти, ни желания что-то урвать. – Понимаете, у вас, бог даст, теперь может начаться другая жизнь. Это как переезд в другой город, нет, даже не так, переезд в другую страну. Пока ничего о ней не знаете, ни языка, ни законов, ни людей, которые в ней живут, но если постараетесь, то очень скоро можете при старании и желании, сможете узнать и достичь многого. Главное не профукать то, что случилось. Подумайте основательно, куда потратите деньги. Постарайтесь так их вложить, чтобы приносили прибыть. И еще скажу, по-стариковски, вкладывайте только в такое дело, которое хорошо знаете, туда, где вас не обманут. И не шикуйте. Даже самые крупные суммы имеют неприятную особенность быстро заканчиваться.

Вечером Татьяна впервые поняла, не умом, а всем своим естеством, что у нее много, очень много денег. Теперь не вообще, на каком-то лотерейном билете, а у нее, на ее банковском счете, и она может делать с этими деньгами все, что захочет. Она весь день осмысливала слова старого юриста, соображала, что же такое не просто знает, а знает досконально, до самой последней точки, от начала и до самого последнего вопроса, какое такое дело. И поняла. Два дела. Во-первых, она отлично знает ресторанное дело. Все в нем делает и понимает. Уже пять лет работает. Начинала с официантки. Была помощником повара, бухгалтером, экономистом. А второе – все эти пять лет она снимала комнаты или маленькие квартиры. Знает, как хозяева их сдают, как себя ведут и все такое.

Первое, что она захотела сделать – это купить себе дорогую квартиру в центре. Сделать шикарный ремонт. Купить самую дорогую мебель и всякую бытовую технику. Даже начала прикидывать, сколько такое будет стоить. Но быстро остыла. Вспомнила, про то, что даже самые большие деньги быстро заканчиваются. А второй раз в лотерею не выиграть. Потому решила умерить аппетиты. Купить две небольшие двухкомнатные квартиры поблизости от метро. Вспомнила, какие квартиры сама искала. В одной будет жить, а вторую сдавать. Вот и появится удочка, которой будет ловить маленькую рыбешку. Так говорил им один из преподавателей в институте, про то, что голодному надо давать не рыбу каждый день, а один раз, но удочку. И с голоду не умрет. Стала она думать и о том, что неплохо бы купить кафе или ресторан или создать новый, такой как ей надо. Правильный и удобный. Сколько это стоит, Татьяна не знала, но понимала – того, что у нее есть, должно хватить. Она знала, какое ей нужно кафе, в каком примерно месте должно находиться, какие должны быть посетители. Вот только не знала самого главного, где такой маленький ресторан или кафе продается и почему. Решила не спешить, не пороть горячку, присмотреться, обдумать, помечтать, как обустроить, а пока купить квартиры. С этим было проще. Договорилась с риелтором. За несколько дней объездили адресов двадцать. Узнала, что в Москве множество серий домов. К одним можно присмотреться, на другие ни в коем случае нельзя даже смотреть, а вот третьи, если, конечно, повезет, и они попадутся, надо брать не задумываясь. Узнала, что такие, которые нельзя упускать, называются башни архитектора Вулыха или чуть короче – Башни Вулыха. По его проекту в семидесятых годах строили дома для партийных чиновников среднего звена, руководителей приличных заводов и других, примерно таких же по рангу, начальников. Были эти дома кирпичными, четырнадцатиэтажными, с большими кухнями и лоджиями, с двумя лифтами. Строились не как обычно – тяп-ляп, а качество строительства, как говорил риелтор, постоянно контролировалось. Про одну такую квартиру риелтор узнал, тут же созвонился с хозяевами, и они помчались смотреть. Место было отличным. Минут пять до кольцевой станции метро. Рядом парк, на который выходили окна квартиры. Когда подходили к дому риелтор вздохнул и сказал:

– Есть один минус в этой квартире. Она на тринадцатом этаже. Как вам это?

Татьяна засмеялась:

– Почему минус? Это большой плюс! Для меня тринадцать – счастливое число. Я на соревнованиях, когда был такой номер, всегда приходила первой. С тех пор полюбила его.

– Ну, тогда порядок! – успокоился мужчина, – а то иногда покупатели, как только что-нибудь с этой цифрой, так начинают руками махать, креститься, а потом голову мне морочат, тянут с решением и, в конце концов, отказываются покупать.

Вошли. Ахнули.

– Господи! – запричитал риелтор, – полностью убитая квартира! Ужас! Это же на ремонт уйдет миллиона три, а то и больше! Кто же тут жил! Ужас!

Они ходили по комнатам, риелтор заглядывал во все закоулки, под ванну, за унитаз, в кладовки, и причитал, причитал, ужасался. И было чему. Стены обшарпанные. Обои подранные. Двери, только что не пробитые насквозь. Всюду грязь, кафельная плитка битая или отвалилась. Трубы замотаны хомутами и вокруг ржавчина. Через грязь паркета проступают черные пятна. На входной двери клочьями свисают обрывки дерматина. Молодые хозяин с женой следовали за ними и бубнили одно и тоже:

– Тут наши дедушка с бабушкой жили. Потом бабушка умерла, дед остался один. Долго болел. А у нас долгая командировка за границу была. Взяли ему сиделку, а та, когда мы уехали, со всем своим семейством переехала. Весь аул перетащила. Должно быть, сдавала вторую комнату. Хорошо хоть за дедом приглядывала. Кормила, купала. А полгода назад его не стало. Мы приехали, а тут вон чего. Мы их еле выгнали.

– А почему продаете? – спросила Татьяна.

– Да нам эта квартира не нужна. Мы в Чехии живем. У нас там квартира и загородный дом. Недавно гражданство получили. Мы программисты.

– И сколько же вы хотите за эти хоромы? – спросил риелтор, хотя знал сумму, и пока ехали в лифте сказал про нее Татьяне.

Хозяева немного помялись и назвали сумму чуть меньше.

Риелтор посмотрел на них с удивлением:

– Да тут на три миллиона только ремонт потянет. Сбрасывайте три и мы купим.

Договорились на минус два. Риелтор достал подготовленный договор, вписал все положенные данные о продавцах, сумму. Татьяна передала им залог. Получила расписку. Расстались.

Когда сели в машину риелтора, тот расплылся в восторженной улыбке, хлопнул Татьяну по руке, чмокнул в щеку.

– Татьяна, вы даже не представляете, какое вам выпало везение. Такие квартиры стоят на четыре миллиона дороже. А ремонт вам обойдется не более чем в миллион. У меня есть бригада классных ремонтников. Если захотите, сделают все под ключ. Сами все старье сломают, вывезут, закупят и привезут материалы, сантехнику и прочее. Что покажете, то и купят. Но, Танечка, вы видели, как я цену сбил! Давайте так, – он посерьезнел и продолжил, – я довожу сделку до конца. Как только получаем в Росреестре документы, что квартира ваша, я присылаю вам ремонтников, курирую их работу и когда вы примете – вы мне даете премию в один миллион. Это половина от того, что я скостил у хозяев. А ремонт вам обойдется не более, чем тысяч в семьсот. Максимум восемьсот, если станете слегка шиковать.

Татьяна в интернете уже узнала цены на квартиры. Риелтор не обманывал. Все было по-честному. Потому кивнула:

– Согласна. Но миллион только после того, как ремонт будет полностью закончен. И будет действительно качественным.

– А вот гонорар за квартиру надо отдать в наше агентство сразу после получения документов из Росреестра.

– Конечно, – кивнула Татьяна, помолчала и продолжила, – Аркадий, я вам раньше не говорила, но мне нужна еще одна квартира. Проще и гораздо дешевле этой, но в кирпичном доме с нормальным ремонтом и желательно мебелью, близко от метро. Скажу честно – для сдачи в аренду. И чем быстрее, тем лучше. Я выбрала две из тех, которые мы смотрели, но они дороговаты и не очень-то ухожены.

Риелтор посмотрел на Татьяну удивленно.

– Вы очень серьезная женщина. Уважаю. На какую сумму ориентироваться?