Анив'эК. История одного дракона

– Ты же больше любишь ножи?

– Учитывая, что мы ничего не ели, я бы отлично сейчас справилась с ножом и вилкой! – Девушка попыталась немного разрядить обстановку.

Тем временем их провели сквозь ворота замка, и все разговоры были прекращены. Айри подняла голову, чтобы оценить количество стражи на стенах замка –только над воротами она насчитала шестерых лучников. За стеной стояла пара катапульт. Анив’эК активно водил носом – он чувствовал запах взрывчатых смесей и каких-то химических соединений.

Шествуя по тускло освещенным широченным коридорам за волшебником Толином, двое пленников тщетно пытались найти хоть какой-то способ освободиться от оков. Замок дышал запустением и сыростью: на стенах, поросших плесенью, не было картин, не видно было слуг и дорогого убранства, везде попадалась паутина, а все помещения казались необитаемыми. Поражал лишь размах, с которым он был построен, – коридоры были широкими, помещения огромными, потолки высокими. Анив’эК понимал, что если бы не сеть, то он смог бы идти здесь в полный рост, не ощущая себя при этом стесненным.

Войдя в тронный зал, Анив’эК услышал, как Айри шумно вдохнула. Масштаб этой залы удивил даже дракона: здесь вполне мог бы собраться целый драконий клан и чувствовать себя вполне свободно. В центре зала стоял одинокий высокий трон, на котором сгорбилась худенькая старуха.

Магия швырнула их на пол к самым ногам старой королевы Голеи.

– Снимайте сеть! – проскрипела старуха.

Сеть поднялась, но Айри и Анив’эКа все еще будто сковывало цепями, и они не могли пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Итак, кто же вы такие, незваные гости?

– Я – племянница хранителя трона Лаврия, я требую отпустить нас… – но тут же принцесса почувствовала, что язык будто прирос к небу, и она не могла больше выдавить ни слова.

– Нет, милочка, здесь приказы отдаю только я! – Голея оскалила пожелтевшие зубы, наблюдая, как Айри пытается выдавить хоть звук. Королева была старая, худощавая, почти иссохшая, как мумия, с седыми волосами и страшными когтистыми руками. Овладев темной магией уже около ста лет назад, она пользовалась ей слишком долго, потому Тьма подчинила ее себе. Магия истощила ее душу и поработила волю, превратив сердце в темную бездну – мрачную и недосягаемую для света. Ведьма повернула венценосную голову к Анив’эКу и внимательно его осмотрела. – А как твое имя, дракон?

Ани поднял на нее ярко-синие глаза и сощурился.

– Я – Анив’эК.

При звуке его имени королева вздрогнула, будто ей залепили пощечину, но взгляд не отвела.

– Уведите девчонку! – жадно пожирая дракона глазами, скомандовала Голея. – Анив’эК, милый мой, сколько же тебе лет? – с плотоядным интересом поинтересовалась она.

– Двести, – удивленный такой обходительностью, Ани не понимал, к чему королеве это знать, и только озирался, чтобы увидеть, куда уводят Айри, но сковавшие его путы не позволяли даже двинуться.

– Не буду лукавить, я большая поклонница драконов, особенно таких молодых и красивых, как ты, – как можно мягче проговорила Голея, обводя зал рукой, как будто намекая, что он был построен для драконов. – Я прочитала множество книг о твоих собратьях и часто принимаю их у себя… в гостях. – На ее губах заиграла жестокая и даже безумная улыбка, и Ани подумал, что не хочет знать про этих гостей. – Должна признаться, я восхищаюсь вашими возможностями. – Королева подалась вперед и доверительно понизила голос, отчего Анив’эК напрягся еще больше: эти разговоры не вели ни к чему хорошему. – Ты не мог бы написать свое имя на полу, если тебе не сложно, конечно?

Ани пожал плечами – вернее, он пожал бы, если бы ведьма не наложила на него заклятие оцепенения, и тут же почувствовал, как к передним лапам вернулась жизнь. Он поднял коготь и нацарапал свое имя на мраморном полу: «Анив’эК». В этот миг королева как-то сдавленно ахнула и вся побледнела, будто вся кровь разом отхлынула от ее морщинистого лица.

– Отправьте его в темницу! – дрожащим от волнения голосом крикнула она. Все ее тело тоже била крупная дрожь. Как только Ани вывели, она вскочила на ноги и стала ходить кругами вокруг нацарапанного на полу имени. Волшебник Толин и военачальник Менкий, озадаченные ее поведением, не отваживались приблизиться.

– Моя королева… – прошептал волшебник

– Он вернулся, вернулся, – твердила она сухими губами, не замечая ничего вокруг. Она повторяла и повторяла одно только слово «вернулся». Сначала голос ее был тихим, потом он перешел в крик и закончился почти звериным воем.

– Кто вернулся? Вы о драконе? – через какое-то время отважился спросить Менкий.

– О! Нет-нет! – взвизгнула Голея. – Это не дракон! – во внезапном приступе ярости завопила она и метнула несколько молний в имя «Анив’эК», раздробив мраморные плиты. Менкий вжался в стену, будто пытаясь слиться с ней и остаться незамеченным. – Это не обычный дракон! Это тот самый дракон!

– Кто? – переспросил Менкий, и в него тут же полетела молния, от которой он сумел увернуться.

– Тот самый дракон! – огрызнулась ведьма и загнанно осмотрелась по сторонам, словно ожидая внезапного нападения.

– Вы имеете в виду пророчество? – осмелился спросить Толин.

– Какое пророчество? – удивился военачальник.

– По пророчеству, он – моя погибель… и он вернулся! А я думала, что избавилась от него навсегда.

– Но, ваше величество, с чего вы взяли, что этот дракон – тот самый? – возразил волшебник. – Этого зовут Анив’эК, а того…

– Он не Анив’эК, кретин, он Кэ’вин! Прочитай имя наоборот!

Наступила минутная тишина: Менкий соображал, Толин с интересом рассматривал то, что осталось от имени на полу.

– Что значит буква «А» вначале?

– «А» – это Артур, имя его отца… Кэ’вин Артур из рода Рикардо, тупицы! Меня окружают идиоты! Наследный король Загорья! И вот он вернулся… да-да… король вернулся! – в очередном приступе слепой ярости она швырнула в стену с десяток молний, влажный камень поскрипел, но безропотно проглотил все.

– Но Кэ’вин – это не королевское имя, какое-то эльфийское… – отказываясь верить услышанному, парировал Менкий.

– Кретин! Так было задумано его мамашей!

– А что, Кэ’вин Первый – звучит не дурно! – тихо проговорил Менкий и тут же пожалел о своих словах: королева метнула в него еще одну молнию, однако он успел отскочить.

– Заткнись! И без тебя тошно! – Пройдясь из угла в угол, Голея немного успокоила мысли и вернулась на трон. – Хотя все не так уж и плохо, как могло показаться на первый взгляд: судя по всему, наш Анив’эК не знает, кто он такой, а это нам на руку! К тому же он у нас на привязи. И девчонка из рода Парио тоже. Пожалуй, прежде чем выступать с армией, можно сделать еще кое-что с помощью моих людей в Мирэе. Настало время нанести еще один удар по Загорью. – Она хищно озиралась по сторонам, будто опасаясь быть подслушанной.

– Что будем делать, моя королева?

Голея на несколько минут замерла на троне, как изваяние.

– Менкий, отправь моим людям послание, что вся столица должна кипеть от негодования, потому что дракон Анив’эК убил принцессу Айри – потомка династии Парио, а завтра утром мы предоставим им доказательство. Толин, подготовь сыворотку берсерка-ярости в тройной дозе. В полночь перебросишь девчонку и дракона к городской стене Мирэи, введешь ему сыворотку и посмотришь, как разъяренный дракон разорвет принцессу на части, усыпишь его, а мои люди в Мирэе проследят, чтобы их нашли – обезумевшего дракона и его жертву! – Она рассмеялась и метнула еще одну молнию в имя Анив’эК на полу. – А до того – глаз с них не спускать! Если они сбегут – я всех казню!

Толин и Менкий покорно кивнули и откланялись.

Королева погрузилась в размышления. Она ненавидела Загорье всей своей темной сущностью, потому что когда-то давно ей было суждено стать королевой этой страны, но из-за вероломства хитрой эльфийки и глупости короля людей она лишилась этой возможности. Им она отомстила, превратив их сына в омерзительного дракона. Но теперь ей этого было мало. Она желала стереть с лица земли всю их поганую страну и сотворить новую – так, как ей захочется. Страну, где эльфы будут рабами, драконы – ездовыми животными, а гномы – червями, не вылезающими из своих шахт, добывая золото и самоцветы для великой королевы Голеи. Идея эта так захватила ее воспаленное сознание, что она решилась на отчаянный шаг – пора было заполучить на свою сторону самого важного союзника, и для этого ей было необходимо пройти через саму Тьму.

«Король вернулся, будь он трижды проклят! После того, что я с ним завтра сделаю, его мамаша пожалела бы, что не придушила его своими руками в детской кроватке. Король вернулся… нееееет… король умер! Да здравствует король!»

У двери Толин задержался и смерил королеву – свою мать – недобрым встревоженным взглядом. Старость брала свое, и Голея уже не отличалась острым умом, потому почти всеми делами управлял сам Толин; королева же была лишь символом власти, увядающим, но все-таки устрашением для врагов. Впрочем, ее магическая сила оставалась настолько мощной, к тому же не скованной рамками здравого ума, что волшебник не решался выступить против нее в открытую, лишь подготавливал почву для ее устранения. Поэтому, когда пару десятков лет назад королева начала обдумывать план нападения на Загорье, которое она искренне ненавидела и объявила об этом своему сыну, Толин увидел в этом иную цель – захват плодородных земель и богатых месторождений природных ископаемых. Он поддержал ее, понимая, что так он сможет не просто избавиться от безумной матери, угнетающей его уже много лет, но и стать правителем сразу двух стран – Лесной и Загорья. Он занялся внедрением шпионов в столицу Мирэю, попытками еще больше пошатнуть и без того зыбкую власть хранителя трона, настроить общество людей против эльфов, которые в условиях разлагающейся страны смогли сохранить свою власть и мощь – именно эльфы, по его мнению, были настоящей проблемой в предстоящей войне, особенно потому, что сумели заключить соглашение с драконами. Хоть и немногочисленные, ящеры все равно были реальной угрозой для всего, что задумывалось в Лесной. Толин с рвением начал обучать военные отряды, но людей не хватало. Тогда по всем городам и селам были отправлены его пророки, чтобы насаждать людям всего государства мысль, что Лесная с ее исключительно человеческим населением должна положить конец власти эльфов в Загорье, где людей силой заставили сосуществовать наравне с другими существами, обрекая их на жалкую жизнь, и что однажды эта же участь коснется и их страны, если не положить конец беспределу эльфов. Вскоре люди стали тысячами прибывать в казармы, гонимые ненавистью к Загорью и эльфам, а также жаждой наживы, ибо маг пообещал, что всем солдатам будет позволено грабить и учинять такие бесчинства, какие им заблагорассудится. Ненависть к соседней стране в Лесной росла и укоренялась. Маг, увлекающийся алхимией, составил смертоносную формулу – зелье берсерка, – которое делало из обычных воинов одержимых яростью, бесстрашных и почти не чувствующих боли солдат, и теперь оставалось лишь произвести как можно больше зелья для своей армии. Одновременно с такой работой сам Толин убеждал мать, что она сама должна возглавить этот поход, чтобы лично положить конец Загорью. Кто знает, что может случиться на поле боя? Одного Толин не знал и не предвидел: что королева настолько глубоко погрузит свой изношенный разум во Тьму, что, поддавшись его шепоту, надумает помочь демону Кееру вернуться в этот мир. Узнав, что она осуществила этот план, волшебник по-настоящему ужаснулся и понял, что единственный шанс выжить в предстоящей войне – это поддерживать мать до конца и делать вид, будто и он на стороне демона.

За решеткой давно стемнело. Клетка Анив’эКа была слишком мала для него, он даже не мог повернуться. После десятка неудачных попыток вырваться он понял, что клетка не просто достаточно крепкая, она была магически защищена. Силы покидали Ани, он в кровь рассадил лапу, пытаясь расцарапать стену. Рассеченное посохом крыло болело так, будто его окунали в раскаленный металл, и перед глазами плыла дымка, но думать он мог лишь об одной Айри, которой отчаянно хотел помочь. Внутри бушевало яростное пламя такой мощи, что сам Анив’эК с трудом узнавал себя: злоба – слепая и всепоглощающая – поднималась откуда-то из глубины его сердца, ему хотелось крушить и убивать, безжалостно обрывая жизни тем, кто хотел причинить вред Айри. В какой-то момент для этого пламени не осталось места внутри, и оно вырвалось наружу – яростный, неистовый вой дракона разнесся по всему замку, волной прокатившись по коридорам, заглядывая в самые его далекие уголки.

Айри услышала его и вздрогнула. Это был рев не просто дракона, а настоящего дикого зверя, который когда-то убивал и истреблял ее народ, и ей стало страшно – она знала Анив’эКа как доброе и милое существо, так что же с ним делали, что он настолько озверел? Мысли толпились в голове, как народ в базарный день в Мирэе. Успокоить она их могла лишь стихами.

«Сижу на соломе,

Читаю стихи,

Не выйти живой из пустой темноты», – пропела она себе под нос и осмотрелась.

У ее камеры дежурил часовой, еще один сидел в конце коридора. Оба со страхом переглянулись, но, по всей видимости, вопли и крики боли в замке королевы Голеи были не новостью и стражники быстро потеряли к этому интерес. Айри успела осмотреть свою камеру в поисках чего-либо, что можно было использовать как оружие, однако нашла лишь большую кость какого-то животного под соломенной подстилкой. Отвернувшись к стене, принцесса разломала кость пополам, чтобы края получились острыми, и спрятала одну половину в сапог, а вторую за пояс. Когда за ней придут – без боя она не сдастся. Надо было немного отдохнуть, и она, подтянув ноги к груди, привалилась к стене и задремала. Разбудили ее чужие грубые руки, рвавшие с нее одежду. Айри попыталась встать на ноги, но ее придавило к полу огромным вонючим телом одного из часовых, он тяжело дышал и тянул похотливые руки к ее брюкам, пытаясь сорвать их. В груди Айри росла паника, она задыхалась и не могла ничего предпринять, парализованная липким страхом. Под кожей разлилась ледяная вода. Парализованная страхом принцесса не могла пошевелить ни рукой ни ногой. Но тут внезапно внутри все успокоилось – в ней проснулся тренированный воин, тот, о котором не знали ее пленители, тот, что тренировался каждый день, чтобы не оказаться застигнутым врасплох. Одну ее руку крепко сжимали в тисках липкие пальцы, а другая рука была придавлена коленом. Сгруппировавшись, она с силой дернула руку из-под колена стражника и, освободив ее, нанесла точный удар кулаком в кадык. Дыхание нападавшего сбилось, он начал задыхаться, тогда Айри смогла высвободить и вторую руку, после чего нанесла повторный удар в подбородок, такой силы, что охранник на секунду отключился, а когда машинально попытался встать, получил ногой удар в пах. Стражник отлетел к стене и, ударившись головой, остался лежать без сознания. Оружия при нем не оказалось.

На шум прибежал второй охранник, ждавший своей очереди, чтобы позабавиться с принцессой, но Айри была уже на ногах. Она выхватила из-за пояса острый обломок кости и, не дожидаясь, когда он разберется, что случилось, нанесла ему удар в шею – осколок глубоко вошел в пульсирующую плоть. Он упал, хрипя, беспомощно пытаясь зажать кровоточащую рану и ошалело глядя в потолок. Через мгновение для него все было кончено.

На минуту у Айри померкло в глазах от пережитого шока и осознания того, что впервые убила человека. Девушку вывернуло остатками последнего обеда, и ей пришлось с силой удерживать себя в сознании. Выхватив из ножен второго охранника нож и прихватив связку ключей, она бросилась к выходу на поиски Анив’эКа.

Айри побежала по тускло-освещенному коридору. Анив’эКа нужно было найти как можно скорее, ведь пропажу двух стражников обнаружат очень быстро. На каком этаже держат Ани, было неизвестно, но явно не на этом – тут слишком маленькие камеры для дракона.

Девушка решила, что именно так и поищет друга – будет смотреть на размеры камер на этажах. Ей повезло. Следующий этаж был тем самым – камеры тут были большими, в некоторых лежали огромные ржавые цепи, а на стенах виднелись следы когтей. Айри выглянула из-за угла и увидела у одной из камер высокого крепкого охранника. Вспомнив, что произошло в ее камере, она снова почувствовала, как дурнота подступает к горлу, а ее вспотевшие ладони сами собой сжались в кулаки. Благо, стражник стоял к ней боком, вперив взгляд в лежащего в клетке дракона, поэтому она тихонько подкралась со спины и без жалости полоснула ножом по горлу.

Замерев над поверженным врагом на несколько секунд, она повернулась к дракону. Анив’эК молча наблюдал за ней, в глазах читалось понимание. Придя в себя, она открыла клетку и выпустила друга. Со страхом он обратил внимание, что ее руки, одежда и даже лицо были в крови. Она проследила за его взглядом.

– Это не моя кровь… нам пора домой, Ани!

В это мгновение накопившиеся эмоции выплеснулись, и она разрыдалась, уткнувшись в теплую чешую дракона. Ани ждал, опустив голову, он терся носом о ее волосы, приговаривая, что все будет хорошо, что теперь он сможет ее защитить.

Айри встрепенулась, когда в другом конце коридора послышались голоса. Ани вышел в коридор первым, прикрывая собой принцессу, его массивное тело заполняло почти все пространство от пола до потолка. В этот момент он понял, что не пожалеет жизни, чтобы только спасти ее.

– Держись за мной.

Когда с лестницы на этаж вошли двое и увидели освободившегося дракона, у Ани не было времени на раздумья: он рванул вперед, сбил их с ног и подмял под себя – их кости с треском ломались под тяжестью его тела. Он ощутил мрачное звериное торжество, испугавшее его самого. Айри догнала друга у двери на лестницу.

– Как будем выбираться? Мы, конечно, можем продираться с боем через стражу, но тогда наши шансы на спасение близятся к нулю. У нас есть и второй вариант, – вздернула бровь принцесса, поглядывая на крылья дракона.

Чешуйками на спине Анив’эК ощутил, что речь идет о нем, но был совсем не уверен, что сможет взлететь. Он боялся, что рухнет и угробит их обоих.

– Ты сможешь лететь?

Тяжело вздохнув, Ани повел своим травмированным крылом – в нем еще пульсировала боль

– Это, конечно, риск, но, похоже, у нас нет другого выбора. Они скоро заметят наше исчезновение и вышлют целую армию в погоню! Нам надо быстрее на крышу, я должен попробовать взлететь!

Айри скользнула по его морде глазами и едва заметно улыбнулась. Они бросились к лестнице.

Выбежав на крышу, они захлопнули за собой тяжелую дверь, и Ани подпер ее бочками.

Лил дождь. Тьма черным бархатом окутала лежавшую внизу столицу Лесной. Пока Анив’эК в нерешительности осматривал и опробовал свое травмированное крыло, Айри подошла к краю и посмотрела вниз.

– Высоко, – констатировала она.

На лестнице послышались быстрые шаги.

Ани раскрыл крылья: рана оказалась намного больше, чем предполагала Айри, любое движение наверняка причиняло ему боль.

– Забирайся на спину, Айри! Быстрее! – Айри медлила, возможность полета на травмированном драконе явно ее не прельщала, но все же справилась с нерешительностью, ведь привыкла доверять другу. Анив’эК быстро взмахивал крыльями, и ничего не происходило.

Он прикрыл синие глаза, собираясь с мыслями, и попытался сосредоточиться на ощущении полета, ветра в крыльях.

В дверь уже барабанили, пытаясь снять ее с петель. Еще чуть-чуть – и тут будет толпа вооруженных до зубов людей.

Он чувствовал себя, как в тот первый раз, что был уже больше года назад – та же нерешительность владела им.

На крышу ворвались стражники, ведомые волшебником.

– Айри, держись крепче, – проревел Анив’эК и с громоподобным рыком бросился к краю крыши, почувствовав, как магическая вспышка едва прошла в полуметре от его головы. Подобно камню, человек и дракон летели вниз, и земля становилась все ближе и неотвратимей, как вдруг еще один взмах и – о чудо! Они взмыли в черное небо под хлещущими струями дождя.

Айри гладила его по шее, тем самым выражая свою признательность за спасение, говорить она не могла – от пережитого страха в горле будто ком стоял. Но Ани понял ее и без слов.

Пока они летели, пытаясь подальше забраться от дворца королевы Голеи, проливной дождь нещадно хлестал дракона по чешуе, смывая чужую кровь с его массивного тела. В душе поднималась буря: безудержную радость после побега сменил раздирающий гнев на тех, кто пленил их и хотел причинить вред, желание найти их и разодрать их плоть зубами было в новинку для него, а потом пришло приятное осознание того, что он смог спасти принцессу от чего-то страшного, хотя периодически накатывала волна страха, оставшегося от гнетущего чувства, что он мог потерять. Анив’эК вел внутренний диалог, пытаясь выяснить, чувствует ли он угрызения совести или сожаление, что убил двух человек. Совесть молчала. Сначала это напугало его – вдруг он превращается в то самое кровожадное существо, что когда-то без жалости убивало людей? Но потом внутренний голос подсказал, что у приступа ярости, стоившего жизни двум людям, была ясная причина. Айри. Он знал, что снова убьет, если это понадобится для ее защиты. Чувство это было ново для него. В нем нужно было разобраться, ему требовалось время.

– Честно говоря, сейчас так темно, что я понятия не имею, правильно ли мы летим или нет, – через какое-то время признался Ани.

– По моим расчетам – правильно, но тебе лучше немного забрать влево, – стуча зубами от холода, Айри попыталась перекрыть вой ветра.

Когда они увидели горы, было решено опуститься и переждать ночь в какой-нибудь пещере, так как лететь дальше в кромешной тьме смысла не было. К тому же Айри так вымокла и продрогла, что не могла уже удерживаться на мокрой чешуе дракона. Пройдя немного, как они предполагали, на запад, Ани заметил пещеру: он зашел первым – все драконьи органы чувств «говорили», что здесь безопасно.

Айри так сильно трясло от холода, что она едва могла говорить. Ани уселся на холодный пол пещеры, тут хоть не лило сверху – подложил принцессе лапу, на которую она с сомнением посмотрела, а потом подняла взгляд на дракона. Молния осветила ее бледное лицо, ясные зеленые глаза, смотревшие в его – синие.

– Мне нужно выжать одежду, а то я заболею, – дрожащими посиневшими губами выдавила Айри. Ани коротко кивнул и стал ждать, но она медлила и продолжала смотреть на дракона, будто чего-то ожидая от него. Вдруг до него дошло, что ей придется снять с себя одежду, чтобы выжать из нее воду, и тогда она останется совершенно обнаженной. Человеческая нагота не должна смущать дракона, сказал он себе, но вопреки этому внутри все вспыхнуло и похолодело одновременно, сердце ускорилось, а во рту пересохло. – Отвернись, пожалуйста, – наконец, не дождавшись от друга реакции, попросила она.

Ани неуклюже развернулся мордой к выходу и замер, как изваяние, почти целиком закрывая вход в пещеру. За его спиной послышались возня и шелест снимаемой одежды. Он искренне старался не прислушиваться, но вопреки этому будто весь обратился в слух – он слышал все, до последней упавшей на камни капли воды, выжатой из насквозь промокшей одежды. Айри тщательно отжала бархатный костюм, насколько это было возможно, но решила обратно его не надевать, слишком мокрым он был; оставшись в шелковой рубашке, которая, благо, доставала почти до колен, она оставила свой костюм сохнуть на камнях. Когда до его спины дотронулась холодная ладошка, Ани повернулся и окинул ее взглядом: в своей мокрой, облегающей подтянутое тело рубашке она выглядела маленькой и хрупкой, на бледной коже расплывались ссадины и синяки. Он снова предложил ей лапу. Она подошла ближе, чтобы забраться, и он заметил на ее щиколотках глубокие шрамы, но решил, что время для расспросов неподходящее. Когда она забралась и он накрыл ее своим крылом, как одеялом, дракон повел носом, уловив такой знакомый и уже любимый запах липы и розмарина.

Айри очень устала, и ей хотелось спать, драконье тепло приятно окутывало ее озябшее тело, успокаивая и убаюкивая, но, прежде чем уснуть, ей нужно было распутать тугой клубок злобы, ненависти и страха, засевший внутри, потому она решила поделиться с драконом тем, что произошло с ней в камере. Ани слушал, не задавая вопросов и не перебивая ее, он чувствовал, что ей необходимо просто выговориться. Но внутри самого Анив’эКа снова поднималась удушающая ярость, желание вернуться и разнести весь проклятый замок королевы в щепки и убить всех ее людей. Заканчивала свой рассказ Айри уже в полудреме.

– Спи, милая Айри! – ласково сказал дракон и почувствовал, как под его крылом Айри свернулась клубочком. – Знаешь, мне очень повезло, что меня не одного поймали, – сказал он тихо, но Айри его уже не слышала – она спала, согретая теплым крылом дракона. – Я буду охранять твой сон.

Анив’эК еще долго не мог заснуть, ощущая маленькое биение жизни под крылом, чутко прислушиваясь к ее дыханию. Он был погружен в мысли о том, как мог ее потерять, и мысли эти глубоко ранили его сердце. Однако, несмотря на все ужасы этого дня, он понимал, что этот момент – когда она спала под его крылом в пещере во время ливня – станет одним из самых прекрасных воспоминаний в его жизни.