Охотники за памятью

Глава 4

Проснулся я в препаршивом настроении. Точнее, не так. Проснулся-то я прямо-таки с ликованием, с восторгом диким, потому что в первое мгновение мне показалось, что я всё-всё о себе помню, что всё происходящее понимаю, что я на самом деле дома и… Ну, в общем, понятно. А потом…

Меня будто паром раскалённым обожгло. И я чуть не завыл в голос. Вот это удар под дых – осознать, что ты лежишь непонятно где, непонятно как там оказался, и сам ты – непонятно кто. И даже свежеполученное имя, которое мне накануне так понравилось, с «утра» вызывало злость и отвращение. Ну что это за имя такое дурацкое – Крейвер?! Будто инструмент какой-то. Или рыба глубоководная. Или… Не знаю что – но только не имя человеческое!

Горько мне было. Даже вставать не хотелось. Сдохнуть бы прямо тут, думал я, скрипя зубами от злости и жалости к себе.

Вчера-то я так вымотался, так набита была моя голова новыми впечатлениями, что я не очень-то осознавал, в какую историю влип. А тут поспал, отдохнул, голова заработала… Да лучше б не работала! Эх… Но скрипи не скрипи зубами, а вставать надо. И шевелиться, и искать выход.

Да, кстати, вроде бы вчера мне в голову пришли какие-то соображения насчёт того, как можно было бы попробовать вернуться в свой мир. Я полежал немного, вспоминая. Так… Стало быть, тут кто-то ворует пространство. И память. А у меня тоже пропала память. И это связано… Возможно. То есть, если я разберусь с этой местной напастью, может, она мне и мою память вернёт?

Я сел на кровати. Так… А с чего это я взял, что справлюсь с этой задачкой? И Руб, и Видящая, и Рихс с Гругелем мне много раз повторили, что я тут такой далеко не первый. Что вынырнувших было очень и очень много. И что все они отправляются на восток, наниматься на службу к королю и охотиться на невидимых «выползков», которые воруют людей на месте украденного пространства. Так, если бы эта задачка имела решение, разве её не решил бы кто-то поумнее, посильнее и поопытнее меня?..

Печально. М-да, печально. Я снова улёгся и уставился в потолок, обмазанный глиной с соломой поверх прибитой крест-накрест дранки.

А с другой стороны…

Всё те же лица мне не раз повторили, что те, кто проходил через Мриг на восток, никогда не возвращались. А может, каждый из них находил свой собственный путь и возвращался домой? А тут никто ничего не знает, потому что далеко, средств связи никаких…

Ну-ка, ну-ка, а что я помню про средства связи? Вроде бы там, где я обитал раньше, каким-то образом можно было общаться с людьми, находящимися очень далеко… А как? Не помню. Но вот точно есть ощущение, что так было! Значит, память всё-таки не совсем пропала, хотя бы смутные обрывки всплывают!

Уцепившись за эту вдохновляющую мысль, я наконец бодро поднялся с кровати и потянулся к лавке, на которую перед сном сложил свои одеяла. И обнаружил там вместо них нормальную одежду: шерстяные штаны, вязанные плотным мелким узором, такую же рубаху с завязками у ворота и капюшоном и плащ из грубой ткани. Под лавкой стояли «топты» чуть выше моих, обшитые поверх войлока кожей.

«Ох, вовек не рассчитаюсь…» – подумал я, одеваясь. Я прекрасно понимал, что вынырнувших кормят и одевают бесплатно только первые несколько «дисков», максимум круг. Не напасёшься на таких голодранцев… А заработать, похоже, можно только на службе у короля. Никуда больше не возьмут, да и не умеем мы ничего, ни к чему полезному не приспособлены. Да, надо уже выйти, посмотреть который час… Тьфу, которая доля, да идти или Рихсу помогать, или к новому учителю поторопиться, а то опоздаю в первый же день – рассердится да ещё, чего доброго, превратит во что-нибудь… Полезное в хозяйстве, ага. Я хмыкнул и вышел из комнаты.

Кругомер на стене показывал половину третьего. Выходит, я проспал пять с половиной долей. Понять бы теперь, много это или мало… Но выспался я отменно, чувствовал себя превосходно. Поесть бы ещё не помешало.

– Хозяева! – нерешительно, но достаточно громко произнёс я.

Из соседней комнатки выглянула Мелли. Руки её были в муке.

– Садитесь за стол, – сказала она, – сейчас лепёшки подам. Рихс уже ушёл в мастерскую, сказал – как будете готовы, приходите к нему.

– Спасибо. – Я уселся за стол. Жена лодочника поставила передо мной тарелку с горячими лепёшками и кружку с травяным отваром и снова скрылась в соседнем помещении. Я принялся жевать, мрачно прикидывая, сколько я теперь должен семье лодочника – за еду и новую одежду. А вообще – я понятия не имею даже, какие деньги у них тут в ходу… Да что ж за жизнь такая – ни о чём подумать нельзя, чтобы ещё какую-то проблему не выкопать!

Наевшись и поблагодарив хозяйку, я отправился на берег. Рихс, увидев меня, обрадовался, вручил пилу с удобной рукоятью и показал, как и что пилить. Работа оказалась несложной, я втянулся и почувствовал некий азарт… И едва не забыл о том, что мне надо бежать к колдуну.

– Ох, Рихс…Мне пора. Танельс велел в четвёртую долю прийти. Он меня в ученики берёт!

– Ого! – Рихс воткнул топор в колоду и вытаращился на меня. – Прямо в ученики? Не прогнал, значит? Испытал и признал годным?

– Ага! – Я почему-то загордился, видя искреннее удивление в глазах лодочника.

– Ну, тогда беги, уже четвёртая доля. – Рихс махнул рукой. – А то, если опоздаешь, старикан будет на тебя злиться и наколдует что-нибудь неприятное. Волдырь на носу! – он хохотнул и снова взял топор.

– Вот и я так подумал. Побегу.

– Спасибо за помощь! – сказал мне в спину лодочник. – Хорошо поработал, много сделал!

– Спасибо за новую одежду, приют и еду! – Я остановился, обернулся и поклонился Рихсу. Тот с улыбкой кивнул в ответ, принимая благодарность. Я поспешил дальше, поймав и начав раскручивать в голове новое направление размышлений. Вот тут я такой вежливый, благодарный. Стремлюсь отплатить за добро, прикидываю, как буду возвращать долги. Аж сам себе нравлюсь, этакий весь из себя положительный и правильный. Это я и раньше таким и был, интересно? А вдруг это просто чистый незамутнённый разум так себя ведёт? А в прошлой жизни я был каким-нибудь мошенником, разбойником или ещё кем похуже? Хотел бы я в таком случае вспомнить это всё? Может, вспомню – да решу: вот ещё выдумал, долги отдавать, лучше б прихватил ещё какого добра да утёк побыстрее, это разумно, это практично, а благородство да честность на лепёшку не намажешь…

Тьфу. Надеюсь, что всё-таки не был я таким. Противно стало.

За такими размышлениями я почти бегом добрался до дома Танельса – и едва не налетел на колдуна, стоящего у крыльца. Танельс осмотрел меня через губу (вот точно говорю, это самое верное описание того, как он на меня поглядел!) и презрительно произнёс:

– Заполошный прибежал.

– Простите за опоздание, учитель, – я склонил голову, всем своим видом изображая раскаяние.

– Да ты ж вроде не опоздал, – удивился колдун. – Я сказал в четвёртой доле прийти, так сейчас половина четвёртой. Прекрати уже эти попытки подлизаться, мне это неинтересно. Я понимаю – если тебя Грулька прислал, то он про меня наговорил всякого. Ну да, я люблю поворчать и покричать иногда. Привыкай. Бодрит это меня. Невинная стариковская слабость, понимаешь ли… – И он по-доброму улыбнулся и подмигнул. Это было так неожиданно, что я невольно улыбнулся в ответ. Танельс меня всё-таки изрядно пугал, какой-то прямо-таки первобытный ужас охватывал меня, когда я пытался вообразить, на что способен этот сухонький тщедушный дедуля; и это наводило на мысль, что до потери памяти мне не приходилось иметь дел с магами и колдунами. Ну, или эти «дела» бывали для меня весьма неприятны. Но почему-то я больше склонялся к первой версии – что колдовства в моей прежней жизни просто не было.

– Ладно, времени у нас мало, давай уже начнём. – Колдун махнул рукой и поднялся на крыльцо. – Пойдём в дом.

– А сколько мне можно будет у вас пробыть? – спросил я, входя следом за хозяином в избу. – По сколько обычно тут задерживаются вынырнувшие?

– Ну, я ещё ни одного не учил, – отозвался Танельс, усаживаясь в своё кресло и указывая мне на скамью у стола, на котором лежало штук пять книг. – Нет, вру, оборотов семь или восемь назад был один со способностями к магии. Он у меня три круга проучился. А в последнее время те, кто тут появляется, обычно через пару кругов уходят. Дожидаются начала нового круга света – и в дорогу. Хотя до столицы за один круг всё равно не дойти.

– А как столица-то называется? И как зовут короля?

– Столица – Форифорг. Это с древнего языка переводится как «столица Фории», всё просто. А короля зовут Релеус Второй. Идти отсюда до Форифорга вроде бы круга четыре. Но я точно не знаю, сам не ходил.

– А тут нет чего-нибудь… – Я замялся. В памяти опять будто кто-то подул на пыльное стекло, чуть-чуть расчистив его поверхность, не до полной прозрачности, но хотя бы позволив увидеть, что под ним что-то есть. Кажется… Кажется, в моём мире существовали какие-то механизмы, позволяющие довольно-таки быстро перемещаться на большие расстояния. – Что может ускорить путь?

– У нас такого не водится, – сурово ответил Танельс. – Вот у самого короля, и вообще в столице, есть какие-то магические штуки, вроде повозок, которые сами катаются. А у нас только лошади… Раньше были, но уж давно их не сыщешь, вымерли отчего-то. У старосты есть две лошади, но он, конечно, их не даст. Он на них товары возит на ярмарку.

– А где ярмарка?

– Так в Парспе. Два круга на юг отсюда. Без лошадей да без повозок не много наторгуешь.

– А что Мриг там продаёт?

– Рыбу. Лодки. Шкуры овечьи, одежду. Посуду. У нас тут гончар хороший. Тонкую посуду умеет делать. Богатеи за большие деньги покупают.

– Так почему нельзя вынырнувшему обучиться у вас тут ремеслу да остаться здесь? Не все же совсем ни на что не годные…

– Вот уж не знаю. – Танельс глянул на меня сурово и чуть ли не враждебно. – Никто не запрещает, закона такого нет. А всё же… Почему-то никто ни разу не оставался. Явно же это неспроста! И испытывать судьбу я тебе не советую. Народ у нас тут… С судьбой ссориться не захочет. Выгонят в любом случае.

– Ну ладно… А как я за всё добро расплачусь? Меня тут и кормят, и одежду дали, и вы вот… Учить будете. Как я за это потом деньги отдам, если никто сюда не возвращается?

– Ух, какой ты интересный! – Танельс удивлённо покрутил головой. – Честно сказать, впервые слышу, чтобы это кого-то заботило ещё до того, как придёт пора уходить. Ты прямо какой-то стукнутый, уж не обижайся. Обычно все просто радуются, что им дали возможность не помереть в чистом поле. А про расчёт даже не заикаются.

– Ну вот, а я не такой. – Я смутился. Я же помнил, что Рихс совсем другое говорил – что знахарка, например, бесплатно мало что даёт. Да и сам лодочник с удовольствием принял «отработку» еды и ночлега. Что-то тут не так!

– Ладно, хватит болтать! – Танельс решительно хлопнул ладонью по столу. – Я тебя не для того в ученики взял, чтобы жить учить. Бери книгу… Вот эту, ага. И прямо с первой страницы начинай. Читай сначала то, что чёрным написано – это описание действия заклинания. А потом то, что красным – саму формулу. Чётко, раздельно. Хоть в одном звуке ошибёшься – я за последствия не ручаюсь. Можешь дом спалить. Или в женщину превратиться. – Колдун ехидно хмыкнул. – Ну, начинай уже.

Занимались мы долго, у меня аж в голове загудело. Первые заклинания в книге оказались совсем простыми, предназначенными для мелких домашних дел: нагреть воду, охладить воду, починить треснувшую чашку… У меня всё получалось с первого раза, но в конце концов радость от успехов прошла, сменившись недоумением: а зачем, собственно, мы на это время тратим? На что мне умение вскипятить воду, если можно не тратить силы и развести костёр? А время-то не лучше ли потратить на освоение боевых заклинаний, раз уж магия мне вместо оружия должна пригодиться на службе у короля?

В конце концов я выпалил этот вопрос между чтением двух заклинаний. Танельс вытаращился на меня, будто я всё-таки ошибся и вырастил себе рога или третий глаз во лбу.

– Ты совсем тупой, что ли? – насмешливо спросил он. – Сразу боевые заклинания ему… Это всё равно как если бы ребёнку, который ещё ходить не умеет, дали в руки арбалет и велели в атаку бежать! Тренировать силу надо постепенно. Если тебе боевое заклинание дать – ты его и прочитать-то не сможешь, а если сможешь – просто замертво свалишься, ты и от этих простейших вон уже устал, аж позеленел!

Я хотел было возразить, что нисколечко не устал… И тут осознал, что у меня дрожат руки. Книга вдруг показалась ужасно тяжёлой, и я осторожно положил её на край стола.

– Ох, да… – Голова закружилась, в ушах противно зазвенело. Танельс вздохнул, кряхтя, поднялся с кресла и достал с полки над печью высокий сосуд. Откупорив пробку, он налил оттуда чего-то в кружку и протянул мне.

– Пей, пока не грохнулся.

Я трясущимися руками вцепился в кружку и отхлебнул. Это оказалась какая-то очень сладкая жидкость – не хмельная, а бодрящая. После нескольких глотков в голове прояснилось.

– Вот так вот. – Танельс удовлетворённо покивал, забирая у меня кружку. – Перерасход сил. Хватит с тебя пока. Иди, погуляй по деревне, поболтай с народом. Поспи, поешь. И приходи опять в четвёртую долю. Так и быть, покажу что-то посложнее. Чтоб не заскучал, хе-хе…

Я поклонился и вышел на свежий воздух. Несмотря на то, что после напитка стало намного легче, меня всё ещё слегка покачивало, и я мысленно обозвал себя дурачком: и правда, мог бы догадаться, что колдовство использует силу колдуна, а это значит – неподготовленный человек должен тренировать эти способности постепенно. А я – ишь, сразу захотел врагов заклинаниями раскидывать. Целые орды, ага. Умник.

Ну да ладно, как человеку, буквально вчера в этом мире народившемуся, мне поначалу вполне простительно совершать глупости. Главное – чтобы они к плачевным последствиям не привели. Хорошо, что тут за мной присматривают. Но времени на обучение – и магии, и вообще жизни в этом мире – у меня совсем мало, как я понял. Сейчас круг света закончится – Руб говорил, что примерно четверть осталась, а сейчас и того меньше; потом круг тьмы пройдёт, и мне придётся двигать отсюда. На восток. К королю. Одному, пешком. Страшно вообще-то!

Но, поскольку деваться некуда, сказал я сам себе, то и бояться смысла нет. Надо просто готовиться как следует. Думать головой. И будь что будет.

Первым делом я направился в дом Рихса и пообедал. Ни лодочника, ни его жены дома не оказалось, но на столе стояли накрытая чистой тряпицей миска, ложка и кружка, а на печи в комнате, откуда Мелли обычно выносила еду, я нашёл чугунки с похлёбкой и травяным отваром. Похозяйничав на чужой кухне, я поел и вымыл за собой посуду в тазике на той же кухне. Выйдя из дома, постоял на крыльце, глубоко дыша и чувствуя, как возвращаются силы. Теперь надо, пожалуй, наведаться к знахарке.

Литта оказалась молодой и довольно-таки симпатичной женщиной лет тридцати. В её доме располагалась та самая «аптека», о которой я имел смутные, но, как выяснилось, верные представления из прошлой жизни. Стены первой комнаты, в которую посетитель попадал с улицы, были заставлены открытыми шкафами, на полках которых были разложены и расставлены разнообразные мешочки и бутылочки, а запах стоял такой, что я едва не расчихался. Выслушав меня, знахарка молча кивнула и указала на скамью у входа, а сама нырнула в низенькую дверцу в дальнем углу комнаты. Там что-то зашуршало, звякнуло стекло, и через несколько мгновений Литта вернулась, неся небольшой мешочек.

– Вот, смотрите. – Она стала доставать из мешочка по очереди пузырьки и маленькие свёрточки, передавала мне, показывая этикетки, и поясняла приятным мелодичным голосом: – Это от простуды. Это от боли в животе. Это раны присыпать, пока не загноились. Это – если не уследили, и всё же загноилось… Вот это тогда ещё и пить. А это противоядие, если желтозмейка укусит…

– Желтозмейка?.. – переспросил я. Час от часу не легче. Я как-то не подумал до сих пор, что вообще понятия не имею, кто тут водится, какие хищники и прочие опасные твари мне встретятся в степи… Да-а, шансы добраться живым до столицы, похоже, не так уж велики.

– Ну да, змейка такая жёлтая, – Литта улыбнулась. – Обычно они на людей не нападают, только если наступите. Но в круг тьмы всякое бывает. Если укусит – надо сразу же выпить двадцать капель. И тогда самое плохое, что вас ждёт, – это потошнит пару дисков. А если не принять противоядие… Она замолчала.

– Понял… Спасибо. Что ещё?

– Да в общем-то всё, – Литта улыбнулась слегка виновато. – Остальное я только сама даю больным, потому что мне надо видеть, как и чем именно болеет человек. Почуять болезнь и найти для неё подходящий ответ.

– Вот как? Получается, вы тоже… Колдунья?

– Похоже. – Литта почему-то нахмурилась. – Но не совсем. У меня нет способностей к колдовству.

– Вы простите, если я что-то не так сказал, – спохватился я. – Я же тут новенький, ничего ещё не понимаю…

– Ничего страшного. – Недовольная складочка на лбу Литты разгладилась. – Просто… У нас с колдунами немного… Цеховая ревность, скажем так. Все думают, что они справились бы лучше. Но вы правы, отчасти моё ремесло напоминает магические способности. Поэтому я и не даю сильнодействующие лекарства в руки людям, этих способностей не имеющим. Если не так и не тогда применить – вместо лечения выйдет отрава. И никто тогда уже не поможет.

– Жутковато звучит.

– Да, опасная у нас работа. – Литта снова улыбнулась – печально и устало. – И ходим мы по краю. Если кто-то умрёт… – Она не договорила. Я кивнул, давая понять, что услышал недосказанное.

– Ну что ж, спасибо вам от всего сердца. Как я могу отплатить за вашу помощь, за снадобья? Может, чем-то могу помочь? По хозяйству.

– О, вы очень добры. – Литта смущённо улыбнулась, и я удивился: я-то ожидал, что она сама заговорит об «отработке». – Я буду очень благодарна. Если вам не трудно, нарубите мне дров. Я и сама могу, но… если вы предлагаете… – Она окончательно смутилась и отвернулась, теребя уголок фартука.

Я поклонился и поднялся со скамьи. По правде говоря, я был в недоумении. Почему все так странно реагируют на простое и понятное желание не быть обузой?!

Все, кроме Рихса. Хм, так вот в чём дело-то! А он, похоже, хитрый жук… Наплёл мне про то, что все будут ждать от вынырнувшего какой-никакой платы, чтобы я сам предложил ему помочь с этими досками! Ну, хитрюга! Впрочем, что возмущаться-то? Сам же считаю, что это справедливо. И, как только нарублю дров Литте, пойду в лодочную мастерскую и продолжу пилить этому хитрецу заготовки, как ни в чём не бывало. Пусть думает, что я его не раскусил. Вот ведь жук, ну и жук!..

Эх, а ведь это ещё безобидный обман. Такого, как я, тут любой легко может надурить, и с гораздо более серьёзными последствиями! Надо не зевать, за всеми следить, всё услышанное перепроверять… А как?

Знать бы – как. На везение полагаться. А что мне ещё остаётся, беспамятному и беспомощному?

Глава 5

Проснувшись после следующей «ночи», я открыл глаза, ничего не увидел и испугался. Ну да, я уже успел привыкнуть к тому, что постоянно светло, а тут вдруг спросонья неожиданно – темнота, только в окно немного оранжевого света пробивается. Наверное, фонари на площади. Вот и круг тьмы настал.

Выйдя в общую комнату, я, как обычно, позавтракал в одиночестве и не без опаски вышел на крыльцо. Деревня в темноте стала выглядеть как-то игрушечно: дома – будто нарисованные, сочно-оранжевый свет фонарей добавлял всему чёткости и ощущения нарочитой яркости, что ли. «Будто детская книжка с картинками», – промелькнула мысль.

Я направился к мастерской Рихса. Лодочник поприветствовал меня и взмахом топора указал на кучу недопиленных досок.

– Расскажи что-нибудь между делом, – попросил я, берясь за пилу. – Про деньги, например. А то мне надо их зарабатывать и с долгами рассчитываться, а я даже не знаю, какие они тут у вас.

Лодочник выдавал сведения кусками фраз между взмахами топора, но делал это непрерывно, и к завершению своего сегодняшнего задания по пилению досок я уже знал, что система денег тут весьма проста: есть золотой – он состоит из ста серебряных, серебряный в свою очередь состоит из ста медных. Деньги металлические, золотых во Мриге отродясь не видывали, а вот такие суммы в серебряных случалось привозить с ярмарки или отвозить туда. Например, староста два оборота назад покупал лошадь за восемь золотых – отвозил в Парспу целую кучу увесистых мешочков серебра и меди. Цены мне ещё предстояло изучить и сопоставить между собой, чтобы понять, что в этом мире ценится больше, а что – меньше; простая лодка, по словам Рихса, к примеру, стоила шестьдесят серебряных.

– Ну, если всё хорошо сложится, не пропадёшь, да и с долгами рассчитаешься без труда, – подытожил разговор лодочник. – Насколько я слышал, король хорошо платит за истребление «выползков» – за каждого по золотому.

«Сто серебряных, чуть больше чем полторы лодки», – пересчитал я. Вроде бы неплохо… Вот только вопрос: а как часто удаётся найти и убить выползка?

Да, и самому не помереть при этом. Хотя… Того, кто помрёт, размер награды волновать всё равно уже не будет.

Ладно, разберёмся. Куда деваться-то.

Очередное занятие у Танельса оказалось весьма интересным и плодотворным – в том смысле, что я не только выучил несколько настоящих боевых заклинаний, но и познал новый опыт: каковы ощущения при падении в обморок. Колдун привёл меня в чувство при помощи кружки воды на голову и противненького ехидного смеха, бодрившего не хуже, чем ледяная сырость за шиворотом. Я разозлился, стиснул зубы и сам себе поклялся больше сознание не терять. Танельс, с усмешкой глядя на мокрого и бледно-зелёного меня, видимо, сжалился и рассказал о способах накопления энергии для активации самых сильных заклинаний.

– Есть по миру такие места, – сказал он, забирая книгу из моих мелко трясущихся рук, – где силу можно пить, как воду из ручья. Найти их непросто, да и если найдёшь – не за так они силу отдают. Ну, то есть немного, конечно, дадут, а вот для сильных заклинаний надо подношения делать. Духам земли.

– А что им подносить и как? – уточнил я.

– У нас с духами земли только одна денежка для обмена – память, – внушительно проговорил колдун. – Если ты какое-то живое существо жизни лишил – часть его памяти забираешь. Вот ей и можешь с землёй расплачиваться за силу. Если колдун никого убивать не хочет – значит, отдаёт только свою память. Вроде бы и не страшно – за одно заклинание память о пяти-шести кругах жизни отдать, а? Вот только если не повезёт, земля заберёт ту часть памяти, где что-то полезное хранится. Например, как ты то самое заклинание учил… И всё – запоминать тебе его заново. Вот такая цена. А те, кто обычным оружием дерётся, так же за память из этих источников силу, верный глаз, ловкость руки получают.

– Ничего себе… – Не порадовал меня такой обмен, совершенно не порадовал. Я и так ничего не помню, вся моя память – это полтора круга в этом мире. И вот ещё и это у меня могут отнять?! Ну, или мне убить кого-то придётся. Вернее, постоянно кого-то убивать, я ведь правильно понял? Тоже мало радует, прямо скажем. О, кстати, интересно… – А выползки в счёт идут? – выпалил я. – Ну, в смысле, их память мы забираем, когда убиваем?

– А как же. – Танельс покивал. – Их память много стоит… И вообще, её желательно сразу же земле отдавать. Говорят, от неё с ума спятить можно. Тяжела она для разума человеческого, вот так вот… А вообще не дёргайся ты так. Не значит это, что тебе разбойником полевым придётся становиться и людей валить направо и налево. Можешь вон в Парспу сходить на скотобойню. Объяснишь – так и так, я колдун, сила нужна, – и десяток свиней забьёшь. На первое время хватит.

Меня слегка перекосило. Похоже, в прошлой жизни я и свиней убивать не любил.

– Пойдёшь в столицу – обязательно на волков нарвёшься, – продолжил колдун. – С каждого волка памяти прилично набирается, они подольше свиней живут-то. И видят много, память у них не пустая. Но волчью память тоже быстрее отдавать советую, много там такого, от чего потом плохо спишь…

Я сидел и хлопал глазами. Волки?.. Просто прекрасно.

– А кто ещё в степи водится? – хрипло выговорил я наконец. – Из опасных. Я ж до столицы не дойду!

– Кроме волков и желтозмеек – пожалуй, никого опасного и не встретишь. Ну, птица-парусник может объявиться. Но они в последнее время сюда редко залетают.

– А что за птица?

– О-очень большая птица, – усмехнулся Танельс. – Размах крыльев у неё шагов десять. Ест людей, лошадей, волков… В общем, много ест. Утаскивает в гнездо – а живут они в горах – и там жрёт. Опасная тварь. Не видно их в последнее время, но это не значит, что в небо поглядывать не надо, хе-хе… Особенно в круги тьмы.

– Мдэ… Весело. А волки какого размера?