Охотники за памятью

Ксения Крутская

Охотники за памятью

Глава 1

Фу, как мерзко воняет! И мокро… И нос болит, как будто мне в него…

Так. Стоп!

Холодно, всё тело болит, снизу чем-то колет. Лежать чертовски неудобно. Я… Что?

Я почему-то лежал на животе на чём-то холодном, мокром и колючем.

Что?..

Попытался открыть глаза – не получилось. Веки чем-то больно зацарапало. А если сейчас глубже воткнётся?..

Я обмер от ужаса. С перепугу резко вдохнул, поперхнулся, едва сдержал кашель – тихо, тихо, не шуметь, не дёргаться… Горло саднило так, будто я долго орал или… Ещё от чего-то бывают схожие ощущения. Не могу вспомнить. Крепко же меня приложило… А чем, кстати, меня приложило-то? Что вообще со мной такое?

Я немного полежал, ровно дыша и набираясь храбрости. Спокойно, спокойно… Попробовал пошевелить пальцами – вроде движутся, что-то их колет, всё чувствую… Не парализован, это уже хорошо. Надо всё-таки попробовать осмотреться и понять, что тут творится, вдруг получится.

Я осторожно опёрся на руки и медленно поднял голову. Открыть глаза больше ничего не мешало.

Осмотреться-то получилось. А вот понять хоть что-то – нет.

Я огляделся по сторонам – и выругался. Это было первое непечатное выражение из многих, многих сотен, произнесённых мною в течение первого дня.

Потом привык, конечно. Успокоился. Но далеко не сразу.

А кто бы смог быстро смириться с тем фактом, что он лежит почти голый – в обмотанной вокруг бёдер полуистлевшей тряпке – посреди заболоченного луга, на пожухлой и подгнившей мокрой траве (она и воняла так отвратительно – терпеть не могу запах гнилой растительности)? Кругом ни души, ни постройки… Глубокая осень, мокро, холодно.

И…

Я не помню, как сюда попал.

И где был до того, как сюда попал, тоже не помню.

И самое прекрасное – я не помню, кто я вообще.

Что можно сделать в такой ситуации? Понятия не имею. У меня получилось поначалу только ругаться с подвываниями, потому что – плевать я хотел на то, что про меня подумают, тут и думать-то некому, никого вокруг нет и не предвидится! А мне было страшно. Паршиво и страшно. И хотелось верить, что я сплю и вижу плохой сон.

А что можно сделать дальше, когда ругаться уже устал, да и логика подсказывает, что крепкие выражения – всё-таки не заклинания, сколько их ни повторяй, чуда не случится? Поднимаемся на ноги и идём. Куда? А не один ли… Стоп, я ж хотел перестать ругаться. В общем, какая разница, если со всех сторон куда хватает взгляда – картина ровным счётом одинаковая?

В общем, встал я и пошёл. Чавк-чавк, хрусть-хрусть, шур-шур – трава под ногами то мокрая и перегнившая, то сухая и колючая, то даже подмороженная и ломкая. А я, между прочим, босой!

И не раз ещё мне хотелось взвыть и вспомнить ещё несколько непечатных выражений. Сдерживался, понимая: панику надо давить в зародыше, неконструктивна она…

И вдруг я остановился и заржал. Натурально загоготал, едва не согнувшись пополам и хлопая себя по бёдрам. Вот, значит, как. Имя своё я не помню, где жил и кем был – понятия не имею, зато слова «паника» и «неконструктивно» вкупе с основами психологии поведения в нестандартной ситуации сами в голове всплыли! Ну дела… Надо, выходит, просто позволить мыслям шебуршиться и скакать как им вздумается, авось сами выкопают в недрах бедной моей головушки какую-то полезную информацию.

А «скакать» – это и телу, кстати, полезно. А то холодно босиком да голышом! Температура не ниже нуля, слава богу. Градусов семь, может, даже больше. Но всё равно… Без штанов, знаете ли, не курорт!

Я перешёл на бег, изредка культурно чертыхаясь, когда босой ногой попадал на что-то острое, скрытое в траве. Довольно быстро согрелся, но теперь захотелось пить. А вот это плохо. Почва кругом, конечно, сырая – вырыл ямку, и вода наберётся; но вот как-то, знаете ли, пить некипячёную грязную воду неведомо где и в чёрт знает скольких километрах от ближайшей аптеки…

Так, друг ты мой сердешный, сказал я себе. А что такое аптека?

Даже остановился, переводя дух. Присел на корточки, виски руками сжал. Думай, голова, думай…

А бывает такое, чтобы память отшибло частично? Вроде бы бывает. Или это мне только в книжках и фильмах попадалось, а на самом деле чушь полная?

Книжки… Фильмы… Ещё две зацепки. Слова знакомые, а вот смысл ускользает.

Похоже было на то, будто моя память накрыта непрозрачным серым полотнищем, и вот сейчас в нём появилось несколько дырок, сквозь которые виднеются отдельные детальки головоломки: яркие пятна на сером фоне, пока ещё ничего не проясняющие, но хотя бы дающие надежду на то, что когда-нибудь удастся полностью изничтожить это пыльное покрывало.

Это уже неплохо…

Я пошёл дальше, иногда переходя на бег. Частично утолил жажду, собрав с травы кристаллики изморози. Это странно: не так уж холодно, да и не вся трава заиндевела, а только отдельные участки… Может, это и не иней вовсе?.. А, плевать. На языке растаял – на вкус как обычная талая вода. Если через полчаса не скрючит, будем считать, что не отравился.

Тем временем окружающий пейзаж изменился – в определенно положительную сторону. Сначала, правда, я не сразу разглядел на фоне уныло-коричневых волн жухлой травы такие же уныло-коричневые стены и крыши домов. Потом сообразил, что именно вижу, и рванул к ним со всех ног. На полпути, правда, остановился, будто на стену налетел, и аж присел на корточки.

Подумать.

Вот представьте себя на месте жителей такой захолустной деревушки. Сидите вы, никого не трогаете, рыхлите свои огороды, доите коров, коз или ещё кого-нибудь; и вдруг на вашем подворье появляется вот такое чудо-юдо с болот, чумазое, в набедренной повязке и босиком, да ещё и имени своего не помнящее. Документов при себе нет. Денег тоже нет – за беспокойство вознаградить. Так, пожалуй, можно и лопатой в лоб получить.

Я бы на их месте точно…

Посидел я, подумал… А что тут умного надумаешь? Встал и пошёл к домам. Медленно, без резких движений, держа руки на виду.

А толку? Никто меня не встретил – ни с хлебом-солью, ни с вилами наперевес.

Деревушка состояла из десяти домов, плотно сгрудившихся вокруг вытоптанного пятачка земли. Стены, судя по всему, были слеплены из глины, перемешанной с травой. Крыши крыты чем-то странным. Я так и не понял, что это было, но больше всего «черепица» напоминала хвостовые плавники гигантских рыб.

Я медленно обошёл «площадь», заглядывая в слепые окна избушек, забранные чем-то мутно-прозрачным. Нигде ни огня, ни движения. На крышах – вполне обычные печные трубы, но ни из одной не идет дым.

Все вымерли, что ли?..

Куда меня, чёрт дери, занесло?

Я осторожно поднялся на крыльцо крайней избы и потянул тяжеленную грубо сколоченную дверь на себя. Раздался истерический скрип, и я шустро отскочил от открывшегося проёма – такое «Здрасьте!» не могло не привлечь внимания хозяев.

Но из дома не донеслось ни звука. Никто по-прежнему не рвался меня встречать.

Я вошёл в дом. Там было сумрачно, зябко и пахло мокрой шерстью и отсыревшей золой. Из обстановки имелись печь (конструкция показалась мне странной, но я отмахнулся от этой мысли, напомнив себе, что всё равно плохо себе представляю, какой должна быть нормальная печь), дощатый стол и две лавки у крошечного оконца. В углу лежала куча непонятно чего, и я крадучись приблизился, чтобы убедиться, что там не спит хозяин помещения. Судя по всему, это была именно «постель» – охапка сухой травы, накрытая грязными и рваными тряпками. Но она была пуста, хотя и выглядела так, будто владельца оттуда выволокли силой.

Вот тут мне снова стало не по себе. Я не помню, кто я и откуда взялся. А что если это мой дом?..

Что если это меня выволокли из этой постели, утащили на болота и треснули по макушке так, что у меня память отшибло?..

Да-да. Отшибло настоящую память и заменило ложными воспоминаниями о фильмах, аптеках, психологах. А с другой стороны… Звучит, конечно, глупо. Но, поскольку я всё равно не понимаю, что происходит, такая версия тоже имеет право на существование.

Не хотелось бы, конечно, если честно.

Я брезгливо поворошил потемневшую солому босой ногой.

Кстати! Можно ведь стащить у хозяина дома (возможно, у меня самого) это одеяло и сделать что-то вроде плаща и обуви. А то застужу себе почки… И ещё что-нибудь, недалеко расположенное.

Борясь с брезгливостью и стараясь не дышать, я разворошил «постель» и нашёл в изголовье что-то вроде валенок с обрезанными голенищами. Содрогнувшись от отвращения, сунул ногу в левый – хм… ничего противного, наоборот, мягко, сухо и тепло. Что ж, умародёрствуем у хозяина обувь. Ну а одеялом просто обмотаемся, как плащом – одежды так и не нашлось. Ну ладно, это лучше, чем ничего. Тем более что в деревне ещё десяток домов – вдруг там отыщется ещё что-то полезное.

Я уже убедил себя в том, что поселение пусто, и бесстрашно заходил во все избы по очереди. Обстановка во всех была совершенно одинаковой, только в некоторых кучи соломы на полу явно были «двуспальными», то есть тут жили семьи. Я нашёл ещё две пары обуви, оказавшиеся мне впору, и решил прихватить их, увязав в узел из очередного одеяла вместе с ещё парой одеял потолще и поцелее. Одно покрывало я обернул вокруг туловища, завязав под мышками, а второе сложил углом, набросил на плечи и обвязался скрещёнными концами. В целом это одеяние оказалось весьма тёплым и удобным, и плевать мне было на то, как я выглядел со стороны. Тем более что любоваться на меня по-прежнему было неко…

И тут меня постиг сюрприз.

Постиг, именно так. Иначе не скажешь.

Беспечно распахнув дверь в последнюю не обшаренную избу, я вломился внутрь – и тут же с криком выскочил назад на крыльцо. Изба встретила меня не полумраком, как предыдущие девять, а оранжевым светом. Я успел окунуться в расслабляющее тепло и заморгать от непривычной яркости, а в следующий момент уже стоял в паре шагов от крыльца, тяжело дыша и приседая на подгибающихся от страха ногах.

– Чего испугался? – раздался из избы надтреснутый старческий голос. – Заходи. Не съем! Да и ты меня не съешь. Я невкусный, хе-хе…

От этого смешка мне стало ещё сильнее не по себе, но я решил всё же послушаться невидимого хозяина и медленно и осторожно вернулся к дверному проёму. Выглянул из-за косяка и, щурясь, всмотрелся в недра дома.

Свет лился из приоткрытой топки печи, где весело потрескивал огонь. Его прыгающие отблески то ярко освещали сидящего на постели человека, то снова прятали в полумраке, так что мне не сразу удалось его рассмотреть. А разглядев его лицо, я уже без опаски шагнул внутрь. Опасным хозяин дома уж точно не выглядел, даже для меня в моём разобранном состоянии. Судя по лицу и костлявым кистям рук, торчавшим из рукавов толстой куртки, последнему обитателю деревни было лет восемьдесят. Лысый череп украшало несколько пучков совершенно белых волос, глаза задорно – или безумно? – блестели из провалов, обрамлённых складками кожи. Старикан, одним словом, дряхлый старикан. Но вот взгляд… Чем-то он настораживал. Заставлял внутренне подобраться и предостеречь самого себя: «Не ведись на безобидную внешность, что-то не так с этим дедулей… Да, вот ещё что подозрительно: печь топится… а почему я дыма из трубы не видел?»

– Проходи, погрейся, – приветливо сказал дед. – Ты с Парспы идёшь или с Аластрии?

– Понятия не имею, – отозвался я. В голове ничего даже не шевельнулось в ответ на эти названия. – Понимаете, какое дело… У меня с памятью проблема, и я…

– Ох, ну конечно! – Дед неожиданно широко улыбнулся. – Прости старикана, не сообразил сразу. Зрение подводит. У тебя и оружия нет, значит, ты только что вынырнул.

– Откуда вынырнул? – удивился я. – И какое ещё оружие? Зачем мне оружие?..

– Откуда я знаю, откуда вы выныриваете, – отмахнулся хозяин дома. – Ты с поля пришёл, ведь так? И был ты голый и босой, а одежду тут в домах нашёл. – Это он не спрашивал, а утверждал, подкрепив слова широким жестом, обводящим всю деревню.

– Д-да, – выдавил я. Мне определённо не нравилось направление нашего разговора.

– Так вот, дружочек, ты не первый такой и, думаю, уж точно не последний. – Дед сочувственно покивал. – Да сядь ты к печке, я же вижу, что тебя колотун бьёт… Погрейся, у тебя долгая дорога впереди.

Я на негнущихся ногах прошагал к очагу и сел на пол, спиной к огню и лицом к собеседнику.

– Не первый, не последний? Что происходит вообще? Что со мной случилось? – Выпалив эти вопросы, я запоздало спохватился: дед не производил впечатления разумного человека… Как это ни прискорбно. Не стоило бы надеяться, что его словам хоть на сколько-то можно верить.

И всё же… Первый живой человек, которого я встретил после потери памяти. Первый человек в этом странном месте. И он, похоже, видел… Таких же, как я? Это как вообще?..

– Вы выныриваете из небытия посреди поля. И приходите сюда, – пояснил дед. – Ну, или не приходите. Я почём знаю, может, каждый второй, или там четыре из пяти, идут в другую сторону и попадают в другое место. Но ко мне точно пару раз в светлый круг кто-то забредает. В тёмные – как-то не припомню.

– Светлый круг?.. – вырвалось у меня.

– Ну да, тут так время отсчитывается, – туманно пояснил дедуля. – Разберёшься потом. Так вот, что я могу тебе сказать. Раз ты пришёл сюда – значит, я скажу тебе то же самое, что и остальным до тебя. А дальше уж всё в твоих руках. Насколько это вообще верно… Для таких, как ты. – Он снова захихикал, и от этого смеха у меня волосы на руках и ногах дыбом встали. Ох, что-то не так с этим дедом…

– Погодите, – поспешно сказал я, только чтобы заглушить это жутковатое хихиканье, – так это… Где я? Почему осень? Лето ж было. И нет возле моего города такой пустоши, и деревень заброшенных…

– Ты уверен? – Дед неожиданно жёстко глянул на меня.

– Ох… – только и сказал я. А ведь и правда – если я имени своего не помню, с чего я решил, что смутные воспоминания о месте, где я предположительно был до этого, – это воспоминания, а не галлюцинации?

Час от часу не легче. Выходит, даже то, что я вроде как помню – возможно, и не память вовсе?

– У меня и документов никаких нет… – упавшим голосом ответил я сам себе.

– Какие у вынырнувшего документы? – вытаращился на меня дед. – У тебя ещё ни имени нет, ни возраста. Кто бы тебе документы-то выписал, дурень?

– Имени нет? Но… Как же… – Я заткнулся и принялся размеренно дышать. Иначе заору. Просто истерику устрою, как младенец, у которого игрушку отобрали.

– Имя ты найдёшь. И возраст, – успокаивающе произнёс хозяин дома. – Все же находят, и ты найдёшь. Я всё объясню.

– Как можно имя найти? Возраст!? – Я натурально чуть не плакал. Абсурд, кошмар, бред!

– А как ты топты нашёл? – хмыкнул дед, указывая на мои ноги в «обрезанных валенках». – Ты ж был босой, а пришёл сюда – и вот ты обутый. Придёшь во Мриг, там тебе всё и дадут.

– Во Мриг?..

– Это большое поселение чуть дальше. Ну как – большое… Я в своей жизни больше не видел, но это не значит, что их не бывает. Та же Парспа определённо больше… Так вот, там живут всякие полезные люди. Поговоришь с ними, пооботрёшься – и всё у тебя будет. И имя, и возраст, и оружие.

– Но тут-то я как оказался? – Я всё не мог отцепиться мыслями от своего странного появления здесь. Выныривания, вот же чушь какая! Откуда я вынырнул? Я что, где-то утонул?..

– А вот этого не скажу, – строго и печально сказал дед. – Никто не знает, откуда вы берётесь. Может, просто земля вас рождает. Может, вы в каких-то других мирах пропадаете – не зря же хоть что-то да помнит каждый из вынырнувших… Но это уже неважно. Всё равно теперь ты здесь, и здесь тебе жить. Долго ли, мало ли – зависит от тебя.

– Ну ладно… – Несмотря на то, что спину пригревало сквозь колючее одеяло, меня всё-таки потряхивал озноб. – Скажите хоть: «здесь» – это где? Это что… Страна какая? На каком материке? Что это за деревня?

– Эх, зря ты спрашиваешь, парень, – вздохнул хозяин дома. – Но раз спросил – отвечу, такие правила. Страна называется Фория. Материк – Тега. Много понял?

– Э-э… Разыгрываете? – Меня аж самого передёрнуло от того, как жалобно прозвучал мой голос.

– Ага, – саркастически усмехнулся дед. – Делать мне больше нечего – разыгрывать голозадых странников с пустыми головами. Весёлое развлечение. А что, других-то нет…

Смотрел он на меня при этом так, что я как-то сразу поверил: не разыгрывает. Не смотрят на тех, кого обдурить хотят, вот так – как будто прибили бы из жалости.

– И что мне делать-то? – просипел я. Горло сдавило, глаза защипало. А что, наверное, дыма из очага глотнул.

– Я ж сказал, – вздохнул дед. – Иди во Мриг. До всех там докопайся, всем головы проклюй. Всё, что сможешь из них там выбить, – всё твоё. Твой способ выживания.

– А где этот Мриг-то?

– Покажу. – Старик поднялся на ноги, и я увидел, что он на голову выше меня. – Но давай сперва поедим. Похлёбка готова. – Он подошёл к столу и достал откуда-то из-под столешницы две миски. – Можешь и поспать, если устал. До темноты всё равно ещё не меньше четверти круга.

– А это сколько – круг?

– Ну, как я тебе объясню… – Дед почесал затылок. – Ну, скажем так, за каждый круг я успеваю поспать шесть раз. Если тебе это чем-нибудь поможет. Но я ж не знаю, как часто у вас принято ложиться спать. Так что, пока пару кругов тут не проживёшь, не поймёшь, как время идёт.

– Ладно, разберусь… со временем. – Я поднялся с пола и уселся на колченогий табурет. Дед бухнул на стол с печи круглую посудину с дымящимся варевом, достал поварёшку и принялся разливать похлёбку по мискам. Запахло аппетитно, и у меня забурчало в животе.

– Вот, порадуй брюхо. – Услышав этот звук, дед усмехнулся и заботливо долил мне ещё поварёшку. Я взял странной формы деревянную ложку, зачерпнул еду и попробовал. Никаких ассоциаций. Ни на что не показалось похоже. Вкусно. Горячо. И всё.

– А как вас зовут-то? – спохватился я. Захотелось поблагодарить хозяина со всем уважением, и тут я сообразил, что тот никак не назвался.

– Руб, – отозвался дед, жуя. – Полностью Рубберуб, но это длинно и отдаёт спесью не по размеру, хе-хе. Я ж когда-то рыцарем был. Рубберуб из Вескена, во как! – Он хихикнул. – Но тому уж оборотов, наверное, сорок, не меньше. Да, – он поднял палец, – вот ещё тебе про время. Проходит круг света, наступает круг тьмы. Тьма не такая, чтоб совсем темнота, но всё-таки, по правде говоря, ничегошеньки в поле не видно, если ты без факела. Поэтому в дорогу в круг тьмы лучше не пускаться, на факелах разоришься. – Он снова хихикнул. – Особенно когда денег вообще нет, ага… А есть сезоны. Холодный, теплый и два переходных – принято их называть «надежда» и «угасание». Ну, угасание – переход к холодному, надежда – наоборот, понятно же, да?.. В каждом сезоне по шесть кругов света и тьмы. Вот сейчас у нас четвёртый круг света угасания. А четыре сезона составляют оборот. Всё проходит по кругу и возвращается в исходное состояние. Понятно?

– Понятно… Более-менее, – пробормотал я. – Погодите… А язык?

– Что – язык?

– Почему я вас понимаю? И говорю так, что вам понятно? Если я не здешний…

– Ты – вынырнувший, – терпеливо, будто разговаривая с непонятливым ребёнком, произнёс Руб. – А у вас до выныривания вообще никакого языка не бывает. Неужели не понятно?

– Но я же помню какие-то слова… – Я отложил ложку и схватился за голову. – Аптека, паника…

– А что такого в этих словах? – удивился хозяин. – Аптека – это место, где снадобья лечебные готовят, а паника – ну… это вот то, что на тебя напало, когда ты меня увидел. – Он скрипуче хихикнул. – Слова как слова.

– Вот как… – Я снова взял ложку и принялся хлебать суп. Похоже, лучшего применения своему рту я сейчас не найду…

Глава 2

– Ну что ж, – сказал Руб, довольно поглаживая себя по животу, – поели, теперь надо бы поспать? А?

– Ну… – Я чувствовал сытое отупение, но некое шило в известном месте явно не позволило бы мне сейчас заснуть. – Я бы лучше пошёл в этот… Как его…

– Мриг, – кивнул дед. – Хе-хе, понимаю. В общем-то это правильно. Сначала надо найти имя, а потом уж ложиться спать. А то вдруг ты во сне вынырнешь ещё раз. И тогда у тебя уже совсем плохо с головой будет…

– А что – и так бывает? – От такой перспективы в животе стало холодно, будто я не горячий суп ел, а ледышек наглотался.

– Говорят, бывает, но точно не скажу, – кивнул Руб. – Ко мне сюда возвращаются редко. Да и те, кто имя так и не нашёл, уж точно не возвращались ни разу. Иди, не так уж тут далеко.

– Спасибо вам за всё, – я поднялся из-за стола и поклонился хозяину. – Покажете, в какую сторону идти?

– Ага, пойдём. – Руб вышел со мной на крыльцо и махнул рукой в проход между домами. – Вот туда иди. Пропустить сложно, во Мриге есть башня, на ней огонь горит. Даже если отклонишься в сторону, её всё равно издалека видать. Еды с собой не даю – самому мало, – он хихикнул. – Шучу. На самом деле, пока проголодаешься, уже дойдёшь. А там странников привечают и кормят, не сомневайся. Ну давай, двигай! – И он сделал выпроваживающий жест.

– Спасибо, сэр Рубберуб из Вескена. – Я ещё раз поклонился, развернулся и зашагал в указанном направлении.

И, только отойдя шагов на триста, сообразил, что всё это время хотел задать один вопрос, да почему-то так и не собрался.

Зачем здесь появляются вынырнувшие? Что нам тут делать дальше?

Ладно, будем надеяться, что в этом… Опять забыл… А, во Мриге мне расскажут побольше.

Шёл я и в самом деле недолго – по ощущениям прошло часа три, когда над бурым горизонтом показалась вертикальная чёрточка с искоркой наверху. Я прибавил шагу – есть и отдохнуть пока не хотелось, а вот любопытство просто глодало внутренности.

И беспокойство, и злость какая-то непонятная…

Всё-таки это на редкость противное ощущение – не знать, кто ты такой. Просто отвратительное.

Очень хотелось поскорее получить хоть какое-то имя. Пусть это будет не то имя, которое мне мама при рождении дала, но… Всё-таки своё собственное. Не просто один из вынырнувших, а «вынырнувший Такой-то». Почему мне не пришло в голову придумать себе имя самому? А вот не знаю. Казалось, что это будет неправильно. Что имя окажется фальшивым, а с ним и вся судьба моя здешняя может оказаться фальшивкой. Вот такой странный, но подчиняющий себе страх.

Ещё через час пути я разглядел строения, сгрудившиеся вокруг башни с огнём наверху. Сухопутный маяк, решил я. А впрочем, почему обязательно сухопутный? А вдруг там дальше море?

Посмотрим.

Дома в этом поселении были явно богаче и добротнее тех, что я обшаривал в покинутой безымянной деревеньке. Каменные, с высокими крышами, с террасами и деревянными пристройками, они выглядели… Обитаемыми. Уютными. Я вздохнул и зашагал ещё быстрее, только сейчас почувствовав, что всё-таки изрядно устал и проголодался.

Поселение представляло собой круглую мощёную площадь, вокруг которой сгрудилось полтора десятка домов, и одну небольшую улочку, сбегающую по пологому склону к берегу. Да, как я и предположил, водоём тут имелся, но, судя по всему, это было не море, а большое озеро. Солью в воздухе не пахло, берега загибались у горизонта, наводя на мысль, что где-то вдали они встречаются. Маяк стоял на возвышении в стороне от домов. Возможно, он и служил указателем для судёнышек, плавающих по озеру, кто знает? На берегу виднелись дощатый причал и несколько привязанных лодок.

Я не без опаски вышел на площадь. Хоть Руб и говорил, что здесь доброжелательно встречают странников, но всё же мне было не по себе. Растерянно озираясь, я думал, куда же податься и в какой дом в первую очередь постучать. И тут справа меня окликнули:

– О, новенький!

Я обернулся на голос. Ко мне торопливо шагал темноволосый мужчина лет пятидесяти в длинном кожаном плаще с откинутым капюшоном. Мужчина приветливо улыбался, и его чёрные усы забавно топорщились, завиваясь на кончиках.

– Здравствуйте, – сказал я. – Да, я новенький. От Руба. Не подскажете, куда мне податься?

– Конечно, подскажу. – Мужчина закивал и махнул рукой, приглашая следовать за ним. – Ты устал? Проголодался? Сначала отдохнёшь, потом пойдём к Видящей?

– А кто это – Видящая? – Я не двинулся с места, потому что, конечно, и устал, и проголодался… Но ответы и имя пока интересовали меня куда сильнее.

– Это та, кто выдаёт имена, – пояснил местный житель. – Ты ведь вынырнувший, идёшь от Руба, значит, тебе нужно имя.

– Тогда сперва к ней, – решительно сказал я. – Без имени как-то… Неуютно. А можно узнать ваше имя?

– Рихс, – ответил новый знакомый. – Я мастер-лодочник. А моя дочка замужем за сыном старосты. Вон там живут! – Он указал на самый высокий и красивый дом напротив маяка. – Они держат лавку со всякой всячиной. Им даже разбойники добро сбывают! – Отчего на последней фразе в голосе отца прозвучала гордость, я не понял, но благоразумно решил пока не задавать таких, без сомнения, важных и интересных, но не существенных в данный момент вопросов. – Ну ладно, к Видящей так к Видящей. Я тебя у неё оставлю – такой порядок, – а потом приходи ко мне, вон мой дом! – И он махнул рукой в сторону самого ближнего к озеру подворья, где виднелись навес со штабелем досок под ним и большая куча щепок.