Охотники за памятью

– Спасибо, – поблагодарил я и с колотящимся сердцем заторопился за шустрым провожатым к одному из неприметных домов на площади. Почему-то мне стало очень страшно – почти так же, как было в самые первые минуты после появления в этом мире. И снова захотелось завыть или хотя бы начать непечатно ругаться. Но я просто стиснул зубы и решительно поднялся на аккуратное деревянное крылечко.

Рихс постучал в дверь и громко сказал:

– Видя! К тебе можно? Тут новенький вынырнул!

Я непроизвольно хмыкнул. Нервно, а как же. Но всё-таки… смешно. «Видя»! Что у них тут с именами творится?!

– Пусть заходит, – раздался из-за двери женский голос. Судя по всему, старушечий.

– Ну всё, удачи! – Рихс хлопнул меня по плечу и спустился с крыльца. Я потянул дверь за ручку.

В избе Види (ох, только бы не захихикать, это будет катастрофически невежливо!) было светло и тепло, пожалуй, даже жарковато. Пылал огонь в открытой печи, горело штук шесть свечей, расставленных по комнате. Обстановка здесь была явно побогаче, чем в деревушке Руба: и шкаф имелся, и сундук, покрытый разноцветным домотканым полотном, и вышитые занавески на окнах.

Видящая сидела в кресле-качалке, будто растёкшись и заполняя его, как тесто квашню. Она оказалась и впрямь старухой: если Рубу я бы дал лет восемьдесят, то ей – на его фоне – все сто двадцать. Белые волосы были завязаны в узел на затылке, пухлое тело утопало в стёганом тёмно-синем халате, перетянутом на талии чем-то вроде вязаного шарфа. Видящая смотрела на огонь в печи, но, услышав, что я вошёл, перевела взгляд на меня. И я замер, будто меня пригвоздили к месту.

Видящая была слепой. Это становилось понятно, стоило только разглядеть совершенно белые глазные яблоки, испещрённые красными прожилками. И в то же время…

Она видела.

Она видела меня насквозь.

На самом деле жуткое ощущение, скажу я вам. Я успел подумать, что она вполне способна пересчитать все петли моих кишок, если понадобится… и тут она глубоким и звучным голосом произнесла:

– Крейвер.

– Да, госпожа, – вырвалось у меня прежде, чем я понял, что произошло.

Она позвала меня по имени. И я отозвался!

Вот так, легко и просто. Я будто бы всегда знал это имя… И несколько мгновений искренне недоумевал – а что я здесь делаю? Мне нужно было узнать моё имя? Что за глупости, я и так всегда его знал!..

И только потом до меня дошло.

Я опустился на одно колено и склонил голову. Я не знал, почему это сделал – просто чувствовал, что так надо. Я только что получил величайший дар – и нужно было подобающим образом выразить свою безграничную благодарность.

– Крейвер, двадцать четыре оборота, – добавила Видящая, и я склонился ещё ниже. Пока ещё не понятно, как сопоставить местные обороты с привычными мне годами, но, если в каждом обороте по четыре сезона, это должно быть что-то близкое… Или нет? А, неважно. Теперь у меня есть и имя, и возраст. И это значит, что я существую в этом мире, каким бы образом меня сюда ни занесло.

– Ну, вставай, парень, – сказала Видящая тоном заботливой бабушки. – Теперь, когда самое важное позади, можно и перекусить, согласен? Поможешь старой женщине? Будь добр, налей отвара в кружки да принеси сюда миску с пирогами со стола, – она указала поочерёдно на низкий столик рядом со своим креслом, на печь, где в круглой ёмкости булькала какая-то ароматная зелёная жидкость, на полки над столом, где виднелась посуда, и на сам стол, на котором стояла миска с теми самыми пирогами.

Поднявшись, я торопливо выполнил просьбу-приказ, вложил в старческие руки чашку с отваром и пирог и уселся прямо на пол перед столиком, не найдя никаких табуретов или скамеек. Видящая ободряюще кивнула и отхлебнула отвара.

– Вот и ещё один вынырнул в наш мир, беспомощный, как новорождённый, – нараспев произнесла она. – И мир принял его, и направил по какому-то пути, а объяснить ничего не объяснил… Жестоко. Но что поделать… – она тихонько вздохнула. – Тебе, наверное, интересно, кто я такая и откуда знаю о тебе то, чего не знаешь даже ты сам? Я разочарую тебя: мне и самой это неизвестно. Я живу во Мриге уже очень, очень много оборотов. Со счёту сбилась, по правде говоря… И даже не помню, была ли у меня когда-то другая жизнь. А в чём сейчас состоит моя жизнь, моя судьба? Ко мне просто приводят новеньких, я смотрю на них – а ты ведь заметил, что глаза мои незрячи? И это единственное, что я могу видеть: вашу истинную суть. И я дарю вам это знание. А взамен прошу одного: налить старой беспомощной женщине отвара…

– А что вы ещё обо мне узнали? – с замиранием сердца спросил я. Если она видит истинную суть… Так, может, она расскажет, кем я был раньше?

– Понимаю, о чём ты спрашиваешь, – Видящая с сочувствием покивала. – Все вы задаёте один и тот же вопрос. И тебя мне придётся огорчить так же, как и всех прочих. Всё, что было до того, как ты вынырнул в наш мир, для меня сокрыто. Здесь, у нас ты – новорождённый. Поэтому никакой сути – той, что я могла бы разглядеть, – у тебя, как ты понимаешь, до рождения не было.

Ох… Ну что ж, я и не надеялся…

Кому я вру? Надеялся, ещё как. Хорошо, что недолго. Больно оказалось разочароваться.

– А что мне делать-то? – робко спросил я. – Зачем я здесь… Вынырнул? Не просто так ведь…

– Хороший вопрос. – Видящая усмехнулась. – Но я на него не отвечу. Здесь, во Мриге, живёт много разных людей. Поспрашивай их, наверняка тебе что-то подскажут. Я знаю одно: все вы приходите не случайно. Все зачем-то нужны этому миру. Но ответы не лежат на поверхности. За ними придётся побегать. – Она покачала головой и откусила кусочек пирога.

Я тоже вгрызся в пирог, на какое-то время заняв говорливый рот, чтобы дать голове время подумать, прежде чем выпаливать следующий вопрос.

– А что вообще происходит в этом мире? – спросил я, наконец прожевав. Видящая усмехнулась.

– Много чего. Где-то воюют, где-то мирно живут, пашут, сеют, плуги куют… Ну и мечи тоже куют, не без того… В нашем государстве беда одна: иногда загадочным образом пропадают целые куски земли, иногда вместе с селениями и жителями на них. Просто… Из земли будто вырезают кусок, и дыра схлопывается. И те, кто жил по соседству, даже и не помнят, что на этом месте что-то было. Напоминает ваш случай, а? Вы появляетесь ниоткуда – может, вы просто в каком-то другом мире так же пропадаете. А наши люди появляются там, у вас. И ничего о себе не помнят.

– А как же… Как это становится известно, если соседи ничего не помнят?

– А вот такие, как ты, и сохраняют память. Если оказывается, что рядом с таким пропавшим куском земли оказывается вынырнувший – он приходит к властям и рассказывает: что пропало, были ли там люди и так далее.

– А, так вот зачем мы тут нужны, получается!

– Не думаю, что вы тут появляетесь для этого, – возразила Видящая. – Таких, как вы, всё равно не хватит, чтобы постоянно караулить все куски земли во всей Фории, понимаешь? Ведь это может быть и совсем маленький пустой клочок, на котором просто присел отдохнуть путник. И никто не хватится, кроме его домочадцев, но они так никогда и не узнают, куда же он пропал.

– Странно… Странно, – пробормотал я и снова укусил пирог. Да, определённо что-то общее с моей историей тут прослеживалось. Я пропал из какого-то мира и очутился здесь, где точно так же кто-то пропадает и оказывается… А не в моём ли мире?

И может, тогда и вправду наша роль – я имею в виду выныривающих – заключается в том, чтобы раз и навсегда разобраться с этим досадным неудобством? По моему миру, возможно, бегают такие же ошалевшие и безымянные «попаданцы». И получают имя от такой же Видящей… Или не получают, а их просто признают душевнобольными и запирают в соответствующих лечебницах?

Ничего хорошего, в общем. Будем разбираться.

Вот сейчас доем пирог и начну. Зайду к лодочнику Рихсу, отдохну, попрошу рассказать, кто есть кто в посёлке. И пойду по всем домам. Всех достану, всю информацию вытрясу!

Хм. А не был ли я в прошлой жизни каким-нибудь деятелем сыска, интересно? Откуда такой азарт?..

Глава 3

Допив отвар, попрощавшись с Видящей и раз десять поблагодарив её за помощь, я покинул её дом и отправился к Рихсу. Лодочник работал под навесом: обтёсывал изогнутую жердь. Заметив меня, он воткнул топор в колоду и с довольным кряканьем разогнулся.

– Ну, представься, новенький! – улыбаясь, сказал он.

– Крейвер, – я улыбнулся в ответ. Собственное имя на языке показалось терпким и кисловатым, как недозрелая ягода.

– Хорошее имя! Очень приятно, – и лодочник протянул мне руку поверх колоды. Я пожал её. – Ну, пойдём в дом. Видя, конечно, тебя накормила, но не грех и выпить чуток за знакомство… С самим собой, а? – Рихс подмигнул, улыбаясь в усы.

В доме нас встретила пухленькая жена лодочника, которую он представил как Мелли. Она быстро собрала на стол: тарелка с сушёными рыбёшками, два высоких стакана и кувшин пенного напитка, на вкус напоминающего квас и несильно ударяющего в голову. Сама она, застенчиво улыбнувшись и прихватив пару рыбин, скрылась в другой комнате.

– Ну, за имя! – провозгласил Рихс и, отсалютовав мне стаканом, от души приложился к нему. Я отпил немного напитка и решил не увлекаться: мало ли, как на меня подействует хмельное в новом мире. А мне нужна нормально соображающая голова! У меня было смутное ощущение, что до попадания сюда я вообще практически не пил.

– Ну так что, – оторвавшись от стакана и шумно отдуваясь, спросил хозяин дома, – что дальше думаешь делать?

– Ха, откуда же я знаю? – Я пожал плечами. – У вас хотел спросить.

– А, ну да. Я тебе посоветую то же самое, что и всем остальным. Сходи сперва к оружейнику Гругелю, он на тебя посмотрит и скажет, какое оружие тебе лучше подойдёт. Потом…

– А зачем мне вообще оружие? – перебил я Рихса. – Это обязательно? Я вообще с оружием обращаться не умею.

– Так времена-то сейчас какие? – удивился лодочник. – Никто без оружия не ходит, особенно в круги тьмы! А тебе дальняя дорога предстоит, за один круг точно не дойдёшь.

– Так… – мрачно проговорил я. – Значит, вы точно знаете, куда мне следует идти. Расскажите уже, пожалуйста. А то я пока вообще ничего не понимаю.

– Так неудивительно. – Хозяин долил нам ещё напитка. – Если ты меньше круга ещё тут… Так вот, никто, конечно, тебя не заставляет никуда идти. Ты можешь и тут, во Мриге, остаться. Да только… Что ты тут делать будешь? Таким, как вы, другая судьба всё-таки предназначена.

– Это какая? – Я прищурился. Разговор переставал мне нравиться.

– Ну, обычно все вынырнувшие уходят на восток, – задумчиво сказал Рихс, заглядывая в стакан. – Там есть чем заняться. Король хорошо платит воинам-наёмникам.

– А с кем воевать-то? И что, все вынырнувшие обязательно становятся воинами? Других вариантов нет? – Мне крайне не понравился такой поворот. Ну не имел я ни малейшего желания воевать! Даже за хорошую награду. Особенно за хорошую награду! Потому что догадывался – чем крупнее упомянутая награда, тем сильнее враг. Ну, такая себе перспектива…

– Ну почему же – есть… Наверное, – буркнул Рихс. – Но я ни одного ещё не видел, кто подался бы в те же оружейники или, я не знаю, в пастухи. Видать, судьба…

– Ладно, разберёмся. Оружием в любом случае обзавестись не помешает, я так думаю.

– Это точно, – оживился лодочник. – Я как раз рассказать хотел… Почему ваша братия в воины идёт? Это ж неспроста! У вас обычно есть способность особая… – Он замялся. – Именно из-за неё король вас и нанимает. Местные такого не могут.

– Что за способность? – Я насторожился.

– Ты уже слыхал про то, что наша земля постоянно уменьшается? – вопросом на вопрос ответил Рихс. – Пропадает неизвестно куда целыми кусками. Вместе с людьми, скотом, постройками. – Я кивнул. – Так вот, тут не так всё просто. На тех местах, где эти прорехи сомкнулись, иногда появляются… Всякие такие. Непонятно что. Или кто. В общем, какая-то пакость, которая жрёт людей. Или не жрёт, а… В общем, люди там потом пропадают. Вроде бы земля на месте – а люди исчезают, и никто больше их не видит.

– А мы-то при чём? Что мы там такого видим? – нахмурился я.

– Ну, я сам-то не знаю, но говорят, что что-то видите, – туманно пояснил Рихс. – И раз видите, можете это «что-то» убить. Вот так.

– Оч-чень интересно… – Я от возмущения аж залпом допил до дна содержимое своего стакана. – То есть там поселяется что-то, что ест людей, но его никто не видит, кроме нас? А как король вообще понимает в таком случае, что один из вынырнувших убил одну из этих невидимых тварей?! За что награду-то платят?

– Ну… Опять же, ничем помочь не могу. – Лодочник развёл руками. – Никаких точных сведений нет, одни слухи. Те, кто проходит через Мриг, редко когда возвращаются обратно. Во всяком случае, после получения награды от короля уж точно.

– Подозрительно это всё, – заявил я и икнул. Всё-таки коварный местный «квас» оказался достаточно хмельным.

– Так ещё бы, – невесело хмыкнул Рихс. – Сама по себе эта напасть уж какая подозрительная, а то, что и потом люди продолжают пропадать – и вообще жуть! А что делать? Защищаться-то как-то надо. Ты думаешь, наши местные рыцари, если б могли видеть это непонятно что, струсили бы пойти против него? Да у нас все только и мечтают разгадать тайну этой вашей способности! Или хотя бы в напарники к вам попасть. Говорят, что вынырнувший, если мечом или заклинанием выползка этого ударит, некоторое время его и обычные люди могут видеть. А там уж кучей бить… Ну и награду потом поделить, а как же! – Он подмигнул заблестевшим глазом и потянулся налить мне ещё напитка, но я решительно отодвинул свой стакан:

– Мне хватит, спасибо. Не хочу упиться вдрызг, дел ещё много.

– Похвально, – одобрительно кивнул хозяин и налил только себе. – А я пока работу закончил, могу и отдохнуть как следует. А ты тогда иди к оружейнику – дом сразу узнаешь, на стенах щиты развешаны. А я допью да подремлю чуток. – И он заразительно зевнул. – Да, а как пройдёшься по деревне да со всеми поговоришь – приходи, на отдых у нас оставайся. Место есть, бывшая дочкина комната свободна.

– Спасибо. – Я кивнул и поднялся из-за стола. Хоть разговор и принял какой-то подозрительный оборот, но всё же Рихс мне нравился, и похоже было, что он искренне хочет помочь. – Пойду, прогуляюсь. Куда ещё посоветуешь зайти?

– Дом с большим деревом у крыльца – там знахарка живёт, Литта. У неё можно взять немного снадобий на перовое время. Но она бесплатно мало что даёт. Может, попросит тебя помочь по хозяйству – не сочти за труд, всё-таки она на благо всей деревни старается, надобно её уважить.

– Да я не против совершенно. Я бы и тебе с удовольствием помог, если б оказалось, что от меня есть хоть какая-то польза.

– А что, и поможешь, если есть такое настроение, – улыбнулся Рихс. – Попилишь мне доски, это несложно, а мне прямо большое облегчение будет. Спина побаливает… – Он потёр поясницу.

– Обязательно, – кивнул я. – Ладно, пойду. А как у вас тут понять, когда люди ко сну отходят? Если целый круг не темнеет…

– А, так есть кругомер, – Рихс указал на стену, где висело устройство, похожее на обычные часы, только стрелка у них была одна, двигалась она по разделённому на десять секторов «циферблату» без цифр и указывала в этот момент на начало седьмого сектора. – Вот смотри: в круге шесть таких дисков, в диске десять долей. С восьмой по половину второй обычно спят. Так что у тебя не так уж много времени.

– Понял. – Я заторопился на выход. Не хватало ещё вломиться к оружейнику, когда он уже будет готовиться ко сну.

Дом оружейника и вправду оказалось несложно найти: его каменные стены были увешаны щитами разной формы. Сбоку от основного строения имелась небольшая пристройка, откуда доносился звон молота. Я постучал в массивную дверь, дождался ответа «Кто там?» и вошёл в наполненное жаром, запахами раскалённого металла и пота помещение с низким закопчённым потолком.

Оружейник – мужчина лет сорока, голый по пояс, в кожаном фартуке, мускулистый и коренастый, аккуратно положил молот на наковальню.

– Новенький, – басом проговорил он и улыбнулся. – Проходи. Имя уже получил?

– Крейвер. Здравствуйте. – Я слегка поклонился.

– А я Гругель. Приятно познакомиться. – Оружейник подошёл к стоящей в углу кадке с водой, поплескал в раскрасневшееся лицо, вытерся лоскутом, висящим на гвозде. – Так, Крейвер… Иди-ка сюда. – Он указал на угол, где стояло и лежало несколько странного вида приспособлений. – Сожми вот это, – он указал на два торчащих из колоды металлических прута, расходящихся под небольшим углом. Я подчинился – пруты почти не поддались. Гругель покачал головой. – Теперь вытяни правую руку ладонью вверх. – Он положил мне на ладонь тяжеленный слиток, и рука едва не согнулась в локте в обратную сторону. – Та-ак! – крякнул оружейник, едва успев подхватить кусок металла, летящий ему на ногу. – А вот это? – Он вручил мне изогнутую палку с натянутой между концами нитью и велел оттянуть нить как можно дальше. Я послушался – и зашипел от боли: палка почти не согнулась, а тонкий шнурок больно врезался в пальцы. – Угу, ага… Ну, и вот это. – Он вручил мне небольшой молот и велел помахать от плеча, от локтя и от запястья. Запястье ощутимо заныло. – Всё с тобой ясно, – вздохнул оружейник и снял со стойки на стене короткий меч. – Вот твоё оружие на первое время. Натренируешься – возьмёшь меч получше. Пока сил не хватит.

– Так я и с этим обращаться не умею, – жалобно проговорил я, неуклюже берясь за оплетённую кожаным шнуром рукоять.

– Так никто не умеет поначалу, – усмехнулся Гругель. – Учиться будешь. А что тебе ещё остаётся?

– А кто меня учить-то будет?

– А вот этого я не знаю. В дороге найдёшь кого-нибудь. У нас тут учителей нет. Я покажу тебе пару приёмов, но я и сам тот ещё вояка. Ну, хотя бы как правильно держать меч, покажу. – Он хмыкнул, наблюдая, как я пытаюсь изобразить колющий выпад. – Но я всё-таки не уверен, что меч – твоё оружие. Не лук, не молот – это точно. Но и меч… Хм-м, не знаю, не знаю. Может, всё-таки магия?

– Магия? То есть вы хотите сказать, что я скорее колдун, чем мечник?..

– А я почём знаю? – отмахнулся Гругель. – Я в магии соображаю… Ну, примерно как ты в кузнечном деле. Сходи к Танельсу, пусть он на тебя посмотрит.

– Это… Маг?

– Вроде того. – Оружейник усмехнулся. – Это, скажем так, местный скандалист. Ну, и немного колдун, по совместительству.

– Скандалист?

– Ну да, если во Мриге шум, ругань, перебранки – значит, ищи Танельса поблизости. Точно можно сказать: или он сам скандал устроил, или на него как рыба на приманку приплыл. В общем, тот ещё тип. Но колдун сильный, да и людям всегда охотно помогает, несмотря на склочный нрав. Конечно, при этом обзовёт всякими словами и будет бухтеть полдоли… Но поможет же. – Судя по интонациям, Гругель относился к вредному колдуну не без симпатии. – Сходи к нему, пока семь не отбило. Через два дома от меня направо. Да, вот перевязь возьми для меча… герой.

С помощью оружейника я приладил перевязь на поясе, поблагодарил, поклонился и отправился наносить следующий визит: предположительно, нарываться на скандал.

– Кого там принесло? – Колдун не обманул моих ожиданий: в ответ на стук в дверь из дома донёсся такой визгливый и противный голос, что даже такой невинный вопрос уже звучал как настоятельная рекомендация непрошеному гостю пойти куда-то далеко и надолго.

– Простите, господин Танельс, – громко сказал я, стараясь, чтобы мой голос просто-таки источал максимально возможную почтительность и чуть ли не подобострастие. – Я – новый вынырнувший, и мне сказали, что вы могли бы помочь…

– Вынырнувший… Вот ведь вынырнул на мою голову! – проворчал колдун. – Заходи уж, раз вынырнул! Вот принесло же на семь глядя!

– Ещё раз прошу прощения, – пробормотал я, входя согнувшись и старательно изображая раскаяние. Бросил взгляд исподлобья на хозяина дома: сухонький старичок, одетый в тёмно-зелёный халат, почти такой же, как у Видящей; как и положено колдуну – седая борода до середины груди, крючковатый нос и выдающийся вперёд подбородок. Мелькнула мысль, что для полноты образа не хватает остроконечной шляпы и мантии со звёздами. Откуда вылезла такая картинка? А, неважно…

– И с чего ты решил, что я могу тебе помочь? – осведомился Танельс, уставившись на меня пронзительными поблёскивающими глазками. – А, ну да, это не ты решил. Кто тебя прислал? Эта дурёха Литта? Хворь какую-то вылечить не может, что ли?

– Нет, меня прислал господин Гругель, – осторожно и почтительно сказал я. Мало ли – а вдруг имя оружейника вызовет взрыв. Вдруг тёплое чувство Гругеля к Танельсу не взаимно?..

– А, Грулька, – колдун неожиданно улыбнулся, а у меня от неожиданности вырвался смешок. Да уж, ну и имена у них тут! Видя, Грулька… Интересно, а как моё имя сократят? Что-нибудь вроде «Крейка»? Хм-м… – А зачем?

– Он сомневается в том, что мне подходит какое-то обычное оружие, – пояснил я, со скорбным видом положив руку на рукоять меча. – Похоже, у меня нет к нему способностей. Ну, он и решил: а может, у меня способности к магии?..

– Нет, у него совсем мозги возле горна спеклись! – Танельс возмущённо всплеснул руками с длинными нервными пальцами. – К мечу и луку, значит, у остолопа нет способностей, а к колдовству вдруг окажется полно! Ну вот сам подумай: меч, молот – грубая сила и чуток ловкости. А магия – это интеллект! – Последнее слово он выговорил старательно, так вкусно произнеся сдвоенную «л», что я пригорюнился: да, этот дедуля кого попало в ученики точно не возьмёт! Слишком уж он уважает своё искусство. А как я ему докажу, что хоть на что-то способен?

При том что я сам в этом совершенно не уверен…

– Ладно, что с тобой делать, давай проверим, – вздохнул Танельс, извернулся в своём кресле и ухватил со стола потрёпанную книгу. – Вот, прочти. – Раскрыв наугад, он пролистал несколько страниц и протянул фолиант мне, постучав по центру листа узловатым пальцем. Я осторожно принял книгу и уставился в неё, приготовившись к неминуемому позору. Однако текст, вопреки моим опасениям, оказался вполне читабельным, и я, не успев даже толком удивиться, быстро и без запинки прочитал набор ни на что не похожих слов. В домике запахло свежестью, что-то негромко затрещало, свет на мгновение позеленел, а под моими ногами вдруг выросла куча свежескошенной травы.

– Ух ты! – сказали мы с Танельсом хором и уставились друг на друга: я на старого колдуна – явно с оторопью, он на меня – с весёлым любопытством, как на диковинную зверушку.

– Хм, а ты не совсем дурак, оказывается! – с удовольствием произнёс колдун. Тогда я ещё не знал, что в устах отставного архимага Танельса это – величайшая похвала, если он говорит со своим учеником…

– Что это такое было? – дрожащим голосом произнёс я, косясь на траву у ног, будто ожидая, что из неё сейчас выползет змея.

– Да просто заклинание освежения воздуха, – хмыкнул Танельс. – Выбрал простое и безобидное, чтобы в случае чего ни ты не пострадал, ни моё имущество. А у тебя получилось всё как надо, и даже лучше! Должен был только запах появиться – сама трава заклинанием вообще-то не предусмотрена, ты её от себя, видать, добавил… А пахнет-то как хорошо, прямо тёплый сезон вернулся! – он с мечтательной улыбкой потянул носом. – Ну ладно, раз такое дело, я беру тебя в ученики. Только жаль, что вам, вынырнувшим, нельзя надолго во Мриге задерживаться. Так что многому я тебя научить не успею. Ну ничего, книги с собой дам, сам поучишься…

– Погодите, погодите, – я зацепился за прозвучавшую странную фразу. – Что значит – нельзя задерживаться? Кто запрещает? И почему?

– Да кто ж его знает, кто запрещает… – Колдун пожал плечами. – Не знаю. Вряд ли это «кто-то». Скорее «что-то». Судьба…

Я стиснул зубы и медленно выдохнул. Судьба, так её разэтак… Кажется, у меня от этого слова скоро всё чесаться начнёт.

– Да, зовут-то тебя как, ученик? – спохватился Танельс.

– Крейвер.

– Крейка, значит, – хмыкнул колдун, а я мысленно застонал: ну надо же, как угадал! Ну что ж, быть мне Крейкой. То недолгое время, которое мне разрешено пробыть во Мриге. Ничего, потерплю. Могло быть и хуже…

Зато колдовать научусь. Нет, только подумайте – я, и вдруг колдовать! Интересно-то как!

– Дуй отсюда, – доброжелательно сказал мой новый учитель. – Наверняка кто-то тебя на постой уже принял. А мне пора спать укладываться. Приходи в четвёртую долю. Начнём обучение. Времени у нас мало.

– Спокойной… – я чуть не сказал «ночи», но спохватился: у них время сна точно как-то по-другому называется. – Спокойного отдыха.

– И тебе того же, – ворчливо отозвался Танельс.

Я покинул дом колдуна и медленно побрёл к жилищу лодочника. К знахарке уже не пойду. Хватит с меня на сегодня.

Молчаливая и улыбчивая Мелли показала мне мою комнату (сам лодочник не показался: судя по доносившимся отдалённым раскатам храпа, он давно и основательно спал). Я разулся, размотал с себя свои одеяла, умылся в тазике и со сладострастным стоном прямо-таки упал на жёсткую, но уютную постель. Какой же длинный день у меня выдался! И тяжёлый… Кажется, заснул я раньше, чем голова коснулась подушки.