Тайна одной картины. Академия магии

– Господин ректор! Вы меня знаете уже давно. Я никогда не давал вам повода усомниться в моей порядочности. Я не болтлив. Но если я дам клятву, то никогда её не нарушу, – и он, прямо глядя в глаза ректора, добавил. – Даю слово!

– Хорошо! Тогда разрешите вас познакомить, – ректор сделал шаг в сторону и повернулся к креслам лицом.

Годер широко раскрыл глаза и замер: навстречу ему встала сидевшая в кресле молодая женщина, с копной торчавших в разные стороны золотых волос, отливавших серебряными нитями. На лице выделялись большие глаза в обрамлении черных ресниц, в свете огня от камина играл легкий румянец на её щеках.

– Разрешите вас представить! Доран Годер – библиотекарь, профессор Академии магии… Елена – иномирянка.

Женщина слегка улыбнулась и показала ряд белых зубов, негромко произнесла приятным голосом:

– Здравствуйте! Рада с вами познакомиться!

В этот момент Елена, действительно, была рада видеть этих мужчин, потому что если её занесло каким-то странным образом непонятно куда, то пусть это будет Академия магии, пусть будет кабинет ректора, пусть будут те, кто выглядит дружелюбно, а не злобные монстры и всякая нечисть, о которых так часто пишут в фантастических книгах.

Мужчины переглянулись, посмотрели на неё и, приложив руку к груди, поклонились.

Библиотекарь повернулся к ректору и тихо спросил:

– Вы думаете, что это она?

Ректор утвердительно кивнул и добавил, глядя на библиотекаря:

– Нужно разместить нашу гостью в тех апартаментах.

– В тех? Вы уверены?

– Да. Там гостья будет в безопасности. Я предупрежу Джуст, чтобы она приготовила комнаты.

Ректор подошел к письменному столу, взял чистый лист и перо, что-то написал на нём, сложил листок вчетверо, взмахнул им, и письмо исчезло.

Елена удивилась. Так просто отправить человеку записку, даже не нужно никого просить.

Выражение её глаз не ускользнуло от мужчин. Эдвард Фолд усмехнулся в усы. Конечно, можно было бы вызвать секретаря и попросить его отнести письмо служанке, но сейчас ночь и поднимать секретаря с постели ему совсем не хотелось.

Ректору нужно было найти ответы на несколько вопросов.

Во-первых, непонятно, как и почему именно эта иномирянка связана с картиной, которая висит в библиотеке. В женщине ничего необыкновенного он не чувствует. Во-вторых, почему именно сейчас она появилась? Информации об изменениях в расстановке сил пока не поступало. В-третьих, почему женщина попала в Академию, а не в какое-нибудь другое место. Почему? Хотя с последним может быть более-менее понятно. Женщина не знакома с их миром: не знает ни страны, ни обычаев, ни законов. Со всем этим можно познакомиться здесь, в Академии.

Устроившись поудобнее в креслах, ректор и библиотекарь аккуратно стали задавать Елене вопросы о её жизни.

Через полчаса они уже знали, что ей в её мире пятьдесят шесть лет, хотя сейчас она выглядела не более чем на тридцать, у неё высшее образование, она разведена, и есть взрослая дочь.

Мужчины незаметно рассматривали женщину, которая сидела перед ними.

«Скорее всего, она похожа сейчас на раненую птицу, боль которой была глубоко внутри», – подумал господин Годер и посмотрел на Эдварда Фолда. Тот в этот момент о чем-то задумался и не обратил внимание на взгляд, брошенный библиотекарем.

Если бы сейчас библиотекаря попросили объяснить это сравнение, пришедшее ему на ум, он не смог бы этого сделать. Такой он увидел иномирянку, которая сидела сейчас перед ним. Ему понравилось, что по образованию она филолог, с детства любила читать книги и с большим уважением высказывалась о людях его профессии, потому что её мама тоже когда-то работала в библиотеке.

«Даже сейчас она вспоминает не о себе, а так увлеченно рассказывает о других», – подумал ректор и посмотрел на господина Годера.

– Вы умеете ездить на лошади верхом? – неожиданно спросил ректор.

Елена улыбнулась и ответила:

– Однажды ездила, но недолго.

– А танцевать?

– Я занималась танцами в детстве, но это, скорее всего, не те, которые танцуют в вашем мире.

Ректор утвердительно кивнул: он понял, почему иномирянка появилась в Академии. Нужно заметить, что, кроме всего прочего, адепты совершенствовали здесь своё умение верховой езды, и в Академии устраивали вечера и балы, поэтому их учили здесь и танцам.

«Конечно, и её нужно будет подготовить к балу,» – сделал вывод он.

Если окажется правдой, что женщина, которая сегодня так внезапно появилась в его кабинете, действительно связана как-то с картиной, которая висит в библиотеке, то она должна обладать чем-то уникальным. Но чем? Ответа на этот вопрос пока не было. Пока.

Через час с небольшим в кабинет ректора постучали. Мужчины переглянулись и встали со своих мест таким образом, чтобы вошедший не смог увидеть сидевшую в кресле женщину.

– Войдите, – разрешил Эдвард Фолд.

Глава 5

В кабинет вошла девушка лет двадцати трех. На ней было строгое серое платье с длинными рукавами, отделанное чёрным кантом и маленькими пуговками впереди. Вокруг шеи белоснежный кружевной воротник подчеркивал цвет лица, который в полумраке комнаты казался смуглым. Выразительные темно-карие глаза, обрамленные черными ресницами, притягивали взгляд. Бледно-розовые губы чуть приоткрылись в улыбке, и стали видны белоснежные зубы. Каштановые волосы были уложены в наспех сделанную прическу, но несколько красивых локонов выбились с правой стороны. Видно было, что их обладательница собиралась очень быстро по приглашению ректора.

– Доброй ночи, господа! – вошедшая поклонилась. – Господин ректор! Комнаты готовы, как вы и просили.

Увидев, что это Джуст, Фолд кивнул ей в ответ на приветствие, слегка улыбнулся на сообщение о готовности комнат, и, сделав серьёзное выражение лица, спросил её:

– Джуст, вы верите в пророчества? Нет, не так! Вы верите в предназначение?

Джуст задумалась на несколько секунд и ответила:

– Да, господин ректор! Как вы, наверное, знаете, я окончила школу бытовых магов с отличием. Нам говорили на занятиях, что есть люди, которым предназначена высокая миссия в нашем мире, и есть те, которые должны им помогать.

Пока Джуст отвечала на вопрос ректора, Доран Годер подумал: «Какая же она умная. Правильно сделал господин ректор, что пригласил именно её».

– Хорошо, Джуст! Я прошу вас позаботиться о нашей гостье, которая приехала к нам неожиданно, – он сделал ударение на последнем слове. – Её нужно разместить в тех комнатах, которые вы приготовили. Прошу вас не задавать лишних вопросов и оказывать помощь во всём госпоже…

Тут ректор Фолд сделал паузу: имя для иномирянки они с библиотекарем не придумали, а под своим земным в их мире она быть не сможет, потому что это вызовет слишком много вопросов и ненужного внимания.

– Элейн, – закончил библиотекарь и поклонился в сторону кресел у камина.

– Госпоже Элейн, – подтвердил ректор и одобряюще кивнул Годеру.

Джуст поклонилась.

Эдвард Фолд прошел к камину и протянул руку сидевшей в кресле женщине.

И Джуст увидела, как сначала появилась тонкая рука с длинными пальцами и розовыми ноготками, она дотронулась до руки ректора, а потом встала в полный рост молодая женщина с копной золотых волос, на ней был синий плащ, и направилась к ней.

Джуст была сообразительной девушкой. Она не задавала лишних вопросов. Другая бы на её месте непременно спросила, почему госпожа в таком странном виде, да ещё в присутствии двух мужчин, но она понимала, что есть вещи, о которых спрашивать не стоит. Если господа посчитают нужным, то сами скажут.

В этот момент внимание Джуст было приковано к лицу женщины, которая направлялась к ней. «Какие у неё глаза!» – подумала Джуст и вспомнила глаза своей матери, когда та склонялась над её кроваткой в детстве, когда укладывала её спать или будила утром.

– Госпожа Элейн, разрешите вам представить Джуст, она будет вашей помощницей. Можете во всем на неё рассчитывать.

Эдвард Фолд строго посмотрел на девушку и произнес тихим голосом:

– Джуст, мы очень надеемся на вас. Пребывание госпожи Элейн пока должно оставаться тайной для всех обитателей Академии. Вы меня понимаете? Пока не нужно о ней никому говорить.

Голос ректора заставил девушку сосредоточиться, и она поняла: здесь кроется какая-то тайна и она теперь одна из тех, кто её хранит. Она обязательно оправдает то доверие, которое ей было оказано.

– Да, господин ректор! Я все сделаю, как вы меня просите. Вы во всем можете полагаться на меня. Даю слово!

Ректор в ответ кивнул.

Джуст не отрывала глаз от госпожи Элейн и отметила про себя, как ровно держит спину эта странная женщина. Красивая? Может быть: было что-то в её манере держаться и двигаться красивое. А вот прически не было, на лице совсем нет макияжа. Разве можно в таком виде появляться перед мужчинами, тем более посторонними? И Джуст решила, чем она займется в первую очередь, когда они с госпожой останутся одни: она займется волосами госпожи.

Елена, которая превратилась в Элейн, очень осторожно всегда относилась к тем словам, которые использовала в речи. Она всегда помнила строки поэта Вадима Шефнера: «Словом можно убить, словом можно спасти, словом можно полки за собой повести».

Во второй раз она услышала фразу «Даю слово!», которую, как оказалось, в этом мире было достаточно произнести, чтобы связать себя клятвой. Это было её первое открытие в этом новом для неё мире, и улыбнулась.

Поглядывая на женщину, которая погрузилась в свои мысли и иногда улыбалась им, ректор Фолд сел за письменный стол, подозвал к себе Джуст, и они стали потихоньку обсуждать, что необходимо сделать и приобрести для гостьи. Иногда в их разговор вмешивался и господин Годер, у которого, нужно сказать, была жена и две дочери, семнадцати и пятнадцати лет, и все три были большие модницы.

– Обязательно пригласите портного: нужно снять мерки с госпожи Элейн. Не может же она ходить только в этом, – и он махнул рукой, показывая на тёмно-синий плащ.

– Госпоже нужно…, – продолжила Джуст.

– Джуст, прошу вас составить список всего, что ещё может понадобиться, и прислать мне. То, что успели записать, я пришлю завтра, – ректор посмотрел в окно. – Нет! Уже сегодня утром! Госпоже Элейн и вам нужно отдохнуть.

Сначала ректор хотел попросить Джуст проводить госпожу Элейн в её покои, но что-то остановило его, и он сам отправился вместе со служанкой проводить гостью.

Доран Годер остался ждать возвращения ректора в его кабинете. Он уютно устроился в кресле около камина, налил из хрустального графина в рюмку янтарно-коричневый напиток и, отпив немного, стал размышлять, что же на самом деле могут означать события, которые произошли этой ночью: появление женщины из другого мира и ожившая картина, которая лет триста спокойно висела на стене.

Глава 6

По коридору, неслышно ступая в домашней обуви по паркету, шел ректор Академии магии Эдвард Фолд, в руках у него был фонарь, за ним неслышно двигалась Елена, замыкала шествие Джуст. Группа двигалась в полутьме: зажигать свет в коридорах Фолд не стал.

Елена чувствовала под ногами натертый паркет, в отличие от кабинета ректора, в котором был большой пушистый фиолетовый ковер, здесь можно было поскользнуться, и она старалась держать равновесие. Хоть и мельком, но Елена успела заметить, что стены коридора были украшены портретами мужчин и женщин в остроконечных шляпах и длинных мантиях синего и фиолетового цвета. Как ей показалось, они с удивлением смотрели на идущих.

«Но это, скорее всего, разыгралось моё воображение, – подумала Елена. – Как не вовремя». Она ускорила шаг, догоняя ректора; они прошли по коридору метров двадцать-двадцать пять, потом завернули за угол, поднялись по широкой лестнице, устланной дорожкой, на один этаж и повернули направо.

Вдруг слух Елены уловил чуть слышный стон. Она остановилась, потом, когда стон повторился, она прошептала:

– Господин ректор! Вы слышали?

Ушедший на несколько шагов вперед Фолд вернулся к ней и взял её за руку, удерживая рядом с собой. Замыкавшая шествие Джуст налетела на Елену сзади и тоже остановилась, непроизвольно обхватив её за плечи. Так они стояли несколько секунд, показавшихся Елене вечностью. Вокруг стояла мёртвая тишина.

– Вам показалось, госпожа! – наклонившись к Елене, тихо сказал ректор.

Елена не ответила, только отрицательно покачала головой. Слух у неё был отличный, и ошибиться она не могла.

– Идём! – сказал ректор.

И в этот момент все трое услышали стон. Фолд сразу выставил правую руку, чтобы проверить степень опасности, которую он почему-то не чувствовал, но этот стон ему не понравился. Определив, что опасности нет, он скомандовал:

– Держитесь за мной! – и пошел на звук.

Через несколько метров они наткнулись на человека в черном, который лежал в коридоре на боку. Когда Фолд перевернул его на спину, то все трое увидели залитую кровью белую рубашку и торчавший из груди клинок. Мужчина был без сознания.

Ректор не смог удержать удивленный возглас:

– Алекс?!

Елена отвернулась, схватила низ своей рубашки и резко дернула. Ткань затрещала, и в руке у женщины оказался кусок ткани, который она тут же приложила к месту, из которого торчал нож.

– Нужно срочно остановить кровь.

Ректор поднял бровь: поведение женщины его удивило. Похоже, что она даже не заметила, что кровь не била фонтаном из раны, но тем не менее, не задумываясь, оторвала часть своей одеждой ради спасения незнакомого ей человека. А вот пострадавший, получивший удар клинком, как отметил про себя ректор, все-таки успел остановить кровь заклинанием, прежде чем потерял сознание.

– Его нужно перенести отсюда, – сказал мужчина, – но куда?

– Комнаты госпожи Элейн находятся рядом. Может, пока туда? – робко предложила Джуст.

Фолд посмотрел на Елену, как бы спрашивая, что она думает по этому поводу.

– Конечно, давайте перенесем, – согласилась женщина и, сделав шаг к раненому, наклонилась. – Не может же он лежать в этом месте.

Ректор с интересом смотрел на гостью из другого мира, и тут он сообразил, что эта стройная женщина хотела вместе с ними поднять и перенести раненого в любое место, куда скажут. Без магии, на себе… Но он не стал ничего говорить, а, прочитав заклинание силы, аккуратно, как пушинку, поднял с пола мужчину и сказал коротко:

– Джуст, ведите нас! Фонарь!

Джуст подхватила фонарь и, освещая путь, пошла по коридору, и все двинулись за ней. Девушка повернула за угол, прошла несколько метров и оказалась перед дверью. Здесь она переложила из правой руки в левую фонарь, достала из кармана ключ и открыла дверь. Пропустила ректора с ношей вперед и жестом пригласила Елену последовать его примеру, вошла сама и закрыла дверь изнутри.

Елена огляделась. Комната, в которой они оказались, была довольно большой. Оформлена она была в зелёно-золотой цветовой гамме. Шёлковые обои на стенах были бежевого цвета. Высокие два окна на противоположной стороне, золотистого цвета шторы на окнах с зелено-золотыми подхватами и золотыми кистями. В комнате у стены слева стоял удобный диван, а рядом с ним два кресла, вся мебель обита зеленым шелком. Между диваном и креслами – столик на трёх ножках. Ближе к окну расположился большой обеденный стол с восемью стульями. Вся мебель была сделана с особым изяществом и из белого дерева. На столе стоял роскошный букет розовых пионов в вазе, украшенной эмалью.

«Стиль ампир», – подумала Елена, которая немного разбиралась в искусстве и несколько лет преподавала этот предмет в школе.

Справа от входа была ещё одна дверь, а левее от неё небольшой камин, над которым висело большое квадратное зеркало в ажурной бронзовой раме, под ним на верхней полке камина разместилось несколько статуэток и канделябр.

Эдвард Фолд внёс раненого и аккуратно положил на диван. Наклонился над ним, осмотрел рану, пощупал пульс, потом выпрямился и, обращаясь к женщинам, сказал:

– Нужно пригласить врача. Джуст, прошу вас сходить за доктором Додорсом. Вам, скорее всего, придется его разбудить, но скажите ему, что дело срочное и конфиденциальное, и приведите его сюда. Постарайтесь, чтобы вас двоих никто не видел.

Джуст молча кивнула в знак согласия и выскользнула в коридор.

Когда Джуст ушла, Елена решила спросить:

– Скажите, господин Фолд, эта комната раньше принадлежала женщине?

– Почему вы так решили?

– Эта комната очень светлая. Такое ощущение, что вот-вот откроется дверь и войдёт хозяйка этой комнаты.

Ректор усмехнулся:

– Она сейчас принадлежит женщине, – от сделал ударение на втором слове. – Вам нужно пройти в спальню и будуар. Это находится здесь,.

Он открыл дверь справа от камина, приглашая жестом Елену пройти в следующую комнату.

Когда она перешагнула порог спальни, то увидела слева под голубым балдахином широкую кровать, покрытую шелковым бело-голубым покрывалом, несколько подушек разного размера красиво расположились в головах, в ногах стояла длинная банкетка нежно-голубого цвета. Слева и справа около кровати находились прикроватные тумбочки, на которых лежали милые безделушки. Справа между тумбочкой и окном поместилось трюмо, а под ним голубой пуфик, и слева в стене была широкая ниша. Около большого окна стоял маленький письменный стол, на котором Елена увидела необычной формы чернильницу, перо и органайзер для бумаги. Напротив кровати, у противоположной стены, расположился большой диван желтого цвета и два кресла по бокам, а на них голубые подушки. На полу лежал большой синий ковер с золотым рисунком. А когда Елена подняла голову, то увидела красивую люстру и подумала: «Наверное, из венецианского хрусталя».

«Я попала в сказку», – добавила она и увидела ещё одну дверь с левой стороны. Приоткрыв её, она поразилась белизне помещения: это была ванная комната, в которой все предметы были белыми, и сразу закрыла дверь.

Теперь Елена не сомневалась: эти помещения были предназначены для женщины: каждая вещь здесь говорила об этом: и выбор цвета, и форма, и изящество предметов, и даже воздух здесь был какой-то нежный.

«Интересно, кто здесь жил раньше? Тут кроется какая-то тайна, и, если получится, я постараюсь её разгадать».

Её размышления были прерваны стуком: Эдвард Фолд стоял на пороге спальни: дальше пройти он не посмел и поинтересовался:

– Елена, можно я буду вас так называть, когда мы одни? Вам все понравилось, всё устраивает?

– И вы ещё спрашиваете, господин ректор! – глаза женщины сверкали от удовольствия. – Здесь всё прекрасно!

– Я очень рад, что смог угодить вам.

В этот момент раздался стук в дверь из коридора.

Глава 7

Елена вернулась в гостиную.

– Это Джуст и доктор, – успокоил её ректор, увидев, что она внутренне напряглась.

Елена перевела взгляд на мужчину, который лежал на диване. Лица его не было видно: оно было повернуто к стене. Со стороны казалось, что он спит. «Наверное, потерял сознание», – подумала Елена и отвела взгляд от раненого.

Ректор открыл дверь, и в комнату вошли доктор и Джуст.

– Доктор Хью Додорс! – объявил господин Фолд. – Госпожа Элейн!

Доктор с Еленой обменялся поклонами и быстро прошёл к дивану, склонился над раненым.

Что доктор делал, Елена не видела: на нём был широкий плащ, который он накинул прямо на домашнюю одежду, чтобы не тратить время на переодевание. А жил он в этом же крыле замка, как и все преподаватели во время учебного года, но на другом этаже.

– Принесите ширму, – попросил, не оборачиваясь, доктор не терпящим возражений голосом.

Господин Фолд быстро прошел в спальню, а потом вернулся с ширмой. Где он её взял, Елена не поняла, но точно помнила, что в спальне её не видела.

Джуст помогла ректору поставить ширму, а доктор быстро скинул свой плащ и повесил на спинку одного из стульев. Он оказался в черных брюках и непонятной формы черной рубашке. На ногах у него были домашние туфли с загнутыми вверх носами: он так спешил, что даже не переобулся. Пришел он без головного убора, и седые короткие волосы торчали в разные стороны и кое-где были испачканы каким-то коричнево-серым порошком. Видно, сегодня ночью доктор занимался опытами в своем кабинете, потому что от него пахло чем-то горелым.

Через несколько томительных минут все в комнате услышали стон, который издал раненый, и ректор произнес:

– Слава Светлому Богу!

Елена внимательно наблюдала за господином Фолдом и Джуст. Она стазу сообразила, что они оба хорошо знали человека в черном, который сейчас лежал на диване. Ещё в коридоре, увидев раненого, они испуганно переглянулись и сейчас, ожидая вердикт доктора, переживали.

Когда доктор вышел из-за ширмы с закатанными рукавами рубашки, вытирая кровь, все трое обступили его и ждали, что же он скажет.

– Я обработал рану, и, Слава Светлому Богу, клинок не отравлен. И, хотя крови он потерял немного, – доктор оглядел присутствующих поверх своих круглых очков и добавил, – хорошо бы его пока никуда не переносить.

И он остановил свой взгляд на госпоже Элейн, которую ему представили несколько минут назад.

Каким образом доктор догадался, что она хозяйка этих апартаментов и решение будет за нею, Елена могла только гадать.

Ситуация была более чем неловкая: незнакомый мужчина ночью в комнате рядом со спальней женщины. Но, услышав последние слова доктора, Елена приняла решение. Она не знала, как отнесутся окружающие к её словам, и ответила, глядя в серые глаза доктора:

– Если отодвинуть диван подальше от входа и загородить его ширмой, то больной может остаться здесь на какое-то время до тех пор, пока его можно будет переместить в другое место, тем более что Джуст будет ночевать со мной в спальне. Правда, Джуст?

Джуст молча кивнула. Мужчины облегченно вздохнули.

– Благодарю вас, госпожа Элейн, – произнес доктор.

Только сейчас он обратил внимание на то, до чего же необычный вид у этой дамы.

– А теперь мне нужно дать кое-какие рекомендации по уходу за раненым.

И доктор увёл Джуст за ширму. Там он тихим голосом давал ей какие-то наставления, произносил слова, чем-то напоминающие латынь.

«Наверное, это названия лекарств, – подумала Елена. – Хорошо, что Джуст остаток этой ночи проведет у постели больного и в моей спальне».

Девушка принесла откуда-то тяжелый поднос, на котором стояли большой серебряный кувшин с водой и небольшой таз.

– Джуст, где вы набирали воду? – спросила Елена.

– На первом этаже, – последовал ответ.

– Вы можете пользоваться ванной комнатой сколько угодно и не стесняться, – предложила Елена.

– Я вас потревожу, госпожа, – возразила Джуст.

– Не переживайте за меня. Главное, чтобы раненому сейчас была оказана помощь, – ответила Елена и добавила. – И поберегите себя, милая!

– Спасибо, – тихо произнесла Джуст.

Доктор молча кивнул в знак согласия. Ректор Фолд с интересом наблюдал за этой беседой.

– Доброй ночи! – произнес доктор, одевшись и прощаясь с присутствующими. – Думаю, что больной не доставит особых хлопот вам этой ночью. Я дал ему лекарство, и он должен спокойно проспать до утра, а утром я загляну посмотреть, как он себя чувствует.

Ректор проводил доктора и закрыл за ним дверь, потом аккуратно переставил диван вместе с больным подальше от входа при помощи магического заклинания и перенёс ширму. Теперь, входя в комнату, нельзя было догадаться, что за ширмой что-то или кто-то есть. Джуст ушла к больному.

В этот момент Елена почувствовала, как усталость навалилась на неё: ноги не держали, глаза слипались. События этой ночи были настолько невероятными, что в происходящее верилось с трудом.

Ректор Фолд заметил её состояние, взял руку и поцеловал.

– Благодарю вас за всё, что вы сделали сегодня. Елена, вы держались мужественно и приняли правильное решение. Я пока не могу вам всего объяснить, но поверьте, что для всех нас это очень важно. Благодарю! – и он отвесил ей глубокий поклон. – Вы можете идти отдыхать. Эти покои ваши. А Джуст побудет немного с раненым. Отдыхайте! – и ректор приложил правую руку к груди, поклонился.

«Сколько церемоний», – подумала Елена, кивнула ректору и вошла в спальню.

Последнее, что она помнила, как прошла по мягкому ковру к кровати, откинув покрывало, присела, прилегла и сказала:

– Сейчас я встану, сниму плащ и лягу спать…

Но веки её сомкнулись, и она провалилась в сон. В комнате наступила тишина и погас свет, кроме одного светильника на стене, который тускло освещал комнату.

От стены под потолком отделилась тень и медленно опустилась на край кровати с противоположной стороны. Это был библиотечный дух Оки. Он частично слышал и видел, что происходило в кабинете ректора, потом в коридоре, а затем в этих комнатах. Правда нужно сказать, что пробраться сюда было непросто, потому что здесь стояла защита, но он успел проскользнуть в помещение между доктором и Джуст, когда те входили в гостиную.