Застывшие струны

Тихо, стараясь не разбудить родителей, заслуживших поспать в редкие выходные, я спустился на кухню, чтобы приготовить себе кофе, но внезапно понял, что не хочу его пить. Мысли о докладе по биологии и том, как мы будем его делать взбодрили меня лучше любого кофе, ставшего уже вредной привычкой.

Налив себе воды и поставив жариться яичницу, я сел за кухонный стол и взглянул на телефон, оказавшийся у меня в руке. Время было семь пятнадцать утра. Я вполне успевал. Мои пальцы быстро набрали пароль и открыли нашу с Хатисой переписку, чтобы перепроверить, что мне это не приснилось и мы действительно должны встретиться, а именно без пятнадцати восемь. Я быстро пробежался глазами по тексту, убеждаясь, что все было верно и… выглядело весьма нелепо. Настолько нелепо, что мне стало смешно, а не стыдно. Правда смех был больше похож на истерический…

Тут я перевел взгляд на фотографию Хатисы и увидел надпись под ней: «в сети». Сердце пропустило удар. По двум причинам. Первая – что подумает Хатиса, если заметит, что я тоже «в сети» и догадается, что я читаю нашу переписку. А вторая…что, если я воспользуюсь этой возможностью и напишу…

Тут, повеяло каким-то странным запахом, как будто что-то горит…

«Яичница!» – чуть не закричал я и быстро вскочил на ноги, одним махом оказавшись рядом с плитой. При взгляде на содержимое сковородки, стало ясно, что завтрак утрачен безвозвратно.

«Дурацкая индукционная плита, чтоб она сгорела! Зачем так быстро греть?!»

Яичницу, а точнее то, что от нее осталось, пришлось выбросить. Придется готовить заново. И побыстрее. Я взял телефон, чтобы посмотреть сколько у меня осталось времени и неожиданно увидел два новых сообщения. От Хатисы. Что-то внутри заискрило. Я не решился написать ей, зато это сделала она.

Я открыл наш чат.

Привет

Слушай, тут такое дело… в общем мы не сможем пойти вместе. Мама попросила сходить за хлебом, а после школы идти не хочу

На смену радости пришло разочарование. Не знаю, что я хотел там увидеть, но точно не это. Досадно. Сначала спалил завтрак, теперь это. В голову пришла мысль, что возможно это вообще просто дурацкая отговорка. Хотя Хатиса вроде не из тех, кто отказывается от начатого… В любом случае, может быть нам по пути?.. У нас не так много мест, где можно купить хлеб, а недалеко от моего дома стоит булочная, и я достаточно часто замечаю Хатису на моей улице, может ей нужно именно туда?

Я быстро написал сообщение:

Случайно не в Бонжур?

Просто мне туда нужно

А про себя додумал: «А еще я спалил яичницу и завтракать мне банально нечем. Возьму себе там что-нибудь.».

Ответ не пришлось долго ждать:

Да, туда

Следующие слова дались мне с трудом.

Может встретимся там?

Секунды ожидания казались минутами, если не часами. Казалось бы, ничего не значащая встреча, которая скорее всего ничего не изменит, но… вдруг?

Если успеешь к семи двадцати

Несмотря на довольно грубую форму, завуалированное соглашение вызвало облегчение. Риск был оправдан.

Хорошо

Вдох-выдох. «Спокойствие. Только спокойствие. Так, сколько у меня есть времени?» – я взглянул на часы, поднимаясь наверх в свою комнату. – Пять минут!?»

Собираться пришлось впопыхах. Побросав, учебники и тетради в рюкзак, даже не сверившись с расписанием, надев подпрыгивая на одной ноге первые попавшиеся носки, я сбежал вниз по лестнице, создавая больше шума чем нужно, и вылетел на улицу, начиная забег от дома до булочной.

Было ровно семь двадцать. Хатисы еще нет. Это хорошо. Потому что я сильно запыхался и не хотелось бы чтобы Хатиса это заметила. А она легка на помине – уже появилась на другом конце улицы. Когда девушка немного приблизилась, я заметил, что ее волосы были собраны в изящный пучок, а две прядки возле лица были оставлены распущенными, она была одета в легкую бежевую юбку и белую рубашку. Это было очень красиво, хотя особой оригинальностью не отличалась.

– Ну привет, – я улыбнулся. – Опаздываешь?

В моем голосе промелькнул смешок, а она, как будто не замечая моей укоризны, ответила:

– Привет, – девушка выдержала паузу, оглядела меня с ног до головы, слегка вскинула бровь, улыбнулась краешком губ, однако ничего не сказала.

«Заметила? Или все-таки нет?» – нервно подумал я, поправляя края рубашки, воротник, волосы… Мои самоистязания прервала Хатиса.

– Пойдем?

– Да, – я тряхнул головой, избавляясь от навязчивых мыслей. – Пошли.

Мы зашли в булочную. Послышался звон маленьких колокольчиков, известивший о нашем прибытии. Повеяло запахом свежей выпечки, и я понял, насколько же хочу есть. Пока Хатиса покупала хлеб, я словно приклеился к витрине с булочками и прожигал ее голодным взглядом. Когда девушка отошла от прилавка, я ринулся к нему и чуть не прокричал:

– Четыре булочки, пожалуйста. С сыром, со сгущенкой, с корицей и с сахаром.

***

Хатиса

Мы вышли из булочной. Ригель нес целых четыре булочки и выглядел донельзя счастливым.

«В него точно это влезет? – спрашивала я сама себя. – Куда ему, это все банально не поместится… Да, такого…голодного Ригеля я еще не видела. Я вообще никогда не видела, чтобы он ел».

– Куда идем теперь? – спросил парень, открывая пакет и заглядывая в него.

– Нужно занести хлеб домой, не таскаться же с ним весь день, – пожав печами, ответила я и, подумав, спросила, даже не зная, какой ответ хочу услышать. – Ты со мной?

На это Ригель только кивнул, что-то промычав, и произнес.

– Какую будешь?

Я сначала даже не понимала, о чем он, пока парень не начал перечислять.

– Есть обычная, с сыром, со сгущенкой, эту хотел я, но мне в общем-то неважно, – быстро говорил он, с непреклонностью танка, заставляя меня чувствовать себя все более и более неловко. – И еще… с чем еще? – он нахмурился, вспоминая. – А с корицей. Выбирай.

Вид улыбающегося Ригеля, протягивающего мне пакет с булочками, был каким-то нереальным, явно не из этой вселенной. Да и вообще даже то, что мы вместе ходили в булочную, звучит странно.

– Нет, спасибо, – я улыбнулась, сглаживая острые углы.

– Да ладно тебе, – парень махнул рукой. – Угощаю.

– Ладно, – я заправила прядку за ухо. – Давай… обычную.

Ригель протянул мне одну булочку и взял другую, сразу принялся ее уплетать. Она исчезла меньше чем за минуту, и он приступил к следующей. А я едва успела осилить половину от своей. Чем больше он ел, тем счастливее становился. Казалось, еще чуть-чуть и парень замурчит как довольный, наевшийся сметаны, кот. Эту часть дороги мы молчали: Ригель уминал булочки, а я просто не знала, что сказать.

Этим ранним, безлюдным утром было спокойно, несмотря на необычную компанию.

Парень, закончив со второй булочкой, грустновато вздохнул и произнес:

– Последняя твоя.

Я удивилась. Он с таким рвением уплетал их, а теперь отдавал мне последнюю. Взять ее было бы кощунством. Да, к тому же, я еще со своей не закончила, куда мне еще. Мама и так меня сегодня закормила на завтраке. Такими темпами скоро в джинсы не влезу.

– Нет, спасибо, – попыталась я отказаться и опустила взгляд вниз. Так как Ригель стоял совсем рядом мой взгляд уперся в его ноги. Я только сейчас заметила, что его носки…разного цвета?! Это смотрелось так нелепо. Обычно собранный, серьезный, доводящий все до идеала или не начинающий вообще, он даже не заметил, что у него непарные носки. Невольно у меня вырвался смешок. Я тут же прикрыла рот рукой, но было уже поздно.

– Эй! Что смешного? – непонимающе и немного обиженно возмутился Ригель.

У меня было хорошее настроение, поэтому я поманила парня рукой. Он только посмотрел, нахмурив брови. Тогда я подошла сама, встала на носочки и тихо прошептала ему на ухо:

– Знаешь, – я выдержала паузу. – У тебя носки разные.

Ригель замер. А потом заторможенно наклонился и посмотрел на свои ноги. Он задержал взгляд секунд на пять и только потом поднял голову с уставшим видом. Его уши немного покраснели, но не более. Парень закрыл глаза ладонью и потер переносицу, раздраженно выдохнув:

– Что же это такое-то, а? – выдохнул Ригель.

Не сдержавшись, я хихикнула. Он выглядел так забавно и…даже глупо в этот момент. Его бессильная злость на самого себя была такой…знакомой.

– Яичницу спалил, едва не опоздал, теперь это, – забормотал Ригель себе под нос, но мне все равно было слышно. – Что еще я сделаю не так?

Мне не верилось, что передо мной стоит тот самый человек, которого я вижу в классе. Парня словно подменили. Ну не может он быть таким…обычным что ли. Но такой Ригель мне точно нравился больше. Отчего-то это высекало внутри меня искорки радости, совсем детского восторга от происходящего.

– Так вот почему ты был таким голодным! – злорадно протянула я.

Кажется, парень только сейчас вспомнил о том, что он вообще-то не один, и теперь неуверенно глядел на меня сверху вниз. Видимо решив что-то для себя, Ригель произнес, всплеснув руками, одновременно улыбаясь и хмурясь:

– Это все дурацкая индукционная плита! Она слишком быстро нагревается! Родители поставили ее неделю назад. До сих пор не могу привыкнуть. То раньше снимаю, то позже.

– Так может, это не плита виновата, а у кого-то руки корявые? – ехидно хмыкнула я.

– Намекаешь на то, что я не умею готовить? – протянул парень с ноткой недовольства.

– Вот видишь. Сам признался, – вставила я еще одну шпильку в наш разговор, ощущая уже спортивный азарт. До какого состояния можно его довести?

–Не вырывай из контекста, – протянул слащаво он. – И вообще, то, что мужчины не умеют готовить, это плохой стереотип. Не думаю, что ты сама сможешь приготовить хоть что-нибудь пристойное на индукционной плите, если только не пользовалась ей до этого, – Ригель скрестил руки на груди продолжая отстаивать свои позиции, смотря со своей «колокольни».

Эти слова уже задели меня за живое. Своими кулинарными способностями я гордилась.

– Если ты такой профан в современной технике, это не значит, что все остальные такие же, – как бы равнодушно подала я плечами. – Но я не думаю, что ты бы приготовил что-то стоящее и на обыкновенной плите.

Ригель вдруг хмыкнул и успокоился. В его глазах появился странный игривый огонек, и он, с долей насмешки в голосе, сказал:

– Раз я такой «профан в современной технике», как ты выразилась, может ты покажешь мне как надо? – Ригель говорил это медленно растягивая слова. – Или нет. Не так. Устроим настоящий баттл. А? У кого выйдет вкуснее.

Я опешила от этих слов. А он тем временем смотрел на меня со смехом в глазах. Как будто издеваясь. И я решила…принять вызов.

– Отличная идея! Надо еще подобрать дегустатора со стороны. Чтобы все было честно, – теперь, приторным голосом издевалась я. А у Ригеля…глаза на лоб полезли. Он определенно не ожидал, такого поворота событий. Думал, что я откажусь. Не на ту напал.

Но быстро собравшись, парень ответил:

– Не боишься?

И опять эта издевка. Но она была какой-то доброй, почти дружеской.

– Ни капельки.

– Ну ладно. Сама напросилась, – Ригель скрестил руки на груди. – Как насчет…воскресенья? Утром, часов в одиннадцать? У меня как раз дома никого не будет.

Отвечая, я до сих пор пребывала в небольшом состоянии эйфории. Тем не менее это мне не помешало подметить все нюансы. Правда это не значило, что мне удалось здраво…оценить ситуацию. Меня приглашал к себе парень, говоря при этом, что дома никого не будет. Но тогда все мысли просто отключились.

– Хорошо, – кивнула я. – Пусть будет воскресенье. Но, кто будет дегустировать?

Ригель призадумался.

– Сложный вопрос… может кто-нибудь из учителей.

– Можно и так, – согласилась я. – При условии, что это будет не Эванесса Дмитриевна. А то она подсуживать будет.

– И не Елена Александровна, – парировал Ригель. – Вообще, я бы хотел пригласить Андрея Николаевича. Мне кажется, так будет честнее всего.

– Согласна, надеюсь у него не будет важных дел, – в этом вопросе мы имели одинаковое мнение.

– Тогда договорились, – Ригель протянул мне руку. Я аккуратно вложила свою ладонь в его, которая оказалась неожиданно теплой. Он мягко сжал мои пальцы и тут же отпустил. Почему-то это немного выбило меня из колеи. Но внешне я только улыбнулась и сказала:

– Пошли, тут немного осталось.

Развернувшись, я прошла несколько метров и свернула на право, чувствуя, что Ригель идет за мной. Вдруг он сказал:

– Так ты будешь булочку? Или я могу ее съесть?

Я задумалась. Отказываться не очень вежливо, но и принять ее совесть не дает – Ригель же голодный. Но тут мне в голову пришла идея.

– А давай напополам?

Ригель немного удивился, но спорить не стал. Вместо этого он протянул булку и сказал:

– Отрывай.

Она была с корицей, поэтому, чтобы руки потом не были липкими, я отрывала ее очень осторожно, чувствуя себя максимально неловко, стоя напротив парня. В процессе я несколько раз случайно коснулась его пальцев, отчего по всей руке словно проходил совсем слабый разряд тока. Ощущения были…неясными, а анализировать их…мне было лень.

Оторвав себе кусок, и да, конечно же он был меньше куска для него, я подняла голову и встретилась взглядом с Ригелем. Он глядел на меня с легкой, даже нежной улыбкой на губах. Я невольно засмотрелась. Его глаза оказались неожиданно теплыми в свете позднего восходящего солнца. Но долго это не могло продолжаться. Мне пришлось оторваться первой, будто пересиливая притяжение слабого магнита.

– Спасибо, – все, что я смогла сказать. И, чтобы не было неловкой паузы принялась уплетать булочку. Ригель последовал моему примеру. Остаток пути мы провели в молчании. Подойдя к своему крыльцу, я спросила:

– Зайдешь?

– Нет, подожду снаружи.

– Хорошо, – прозвучал мой равнодушный ответ, и я зашла внутрь.

***

Я вышла из дома. Дул легкий прохладный ветерок. Было так приятно, что я не сразу заметила отсутствие того, кто меня вообще-то должен был ждать. Я посмотрела по сторонам, но парня нигде не было. Потом, подумав, что Ригель просто подшутил надо мной, зашла за дом, но и там его не оказалось.

«Не могло же мне все это привидится?» – убеждала я себя. – Он, что, меня бросил?! М-да, прозвучало плохо, – мне не удалось сдержать фырканье. – Будто он мой парень. Нет, ну а что, у нас в стране свобода мысли…»

Завернув за угол, вернувшись к крыльцу, я обнаружила парня как ни в чем не бывало стоящего на дороге, повернувшись ко мне спиной, высматривая что-то в телефоне.

В груди разлилось бурлящее предвкушение. Это будет весело.

Я максимально тихо и осторожно, чтобы не привлекать внимание Ригеля, подошла к нему почти вплотную и постучала ладонью по плечу.

– А что ты здесь делаешь? – вопрос конечно глупый, но другого я не придумала.

Парень вздрогнул и обернулся.

– В смысле? – не понял он. – Тебя жду. А вот как ты как тут оказалась, я не против узнать. Подземный туннель из дома прокопала?

– Тебя ищу. Просто я вышла, а тебя нет, – пропела я сладким голосом.

Ригель выглядел раздосадованным этим заявлением, втянул воздух через зубы так, что жилки на шее натянулись.

– Мы, видимо, разминулись, – тонким голосом произнес он, полусмеясь. И видя мой не понимающий взгляд пояснил. – Я домой бегал, носки менять.

И вправду они теперь были одинаковые – оба черные.

– Но кажется не успел, – продолжил Ригель, качнув головой.

Кусочки пазла в моей голове наконец-то сложились, и я тоже засмеялась. Сейчас мне было так тепло и легко на душе. Как с Кариной. Мне пришлось запрятать это сравнение в самый дальний ящик моего сознания. Оно было… сложным.

Ригель первым перестал смеяться и проговорил, постепенно становясь серьезным:

– Ладно, ладно, – в его голосе все еще мелькала задорная искорка. – Рюкзак взяла?

Я фыркнула и показала ему лямки на плечах.

– А то, у меня десять лет опыта сборов в школу.

– Отлично, тогда пошли.

И мы зашагали по направлению к школе. Вдруг я спросила:

– А сколько времени?

Ригель достал из кармана телефон, взглянул на экран и остановился как вкопанный. Я по инерции прошла чуть вперед, а потом обернулась, поднимая брови в немом вопросе.

Парень поднял невидящий взгляд и сказал:

– Без пяти восемь.

***

Ригель

– Без пяти восемь, – шокировано произнес я.

Куда все время делось? Кажется, что мы с Хатисой только минуту назад выходили из булочной, а пять минут назад я был дома и «готовил» яичницу.

Хатиса смотрела на меня округлившимися глазами, явно недоумевая.

– Серьезно? – проговорила девушка, не особо надеясь на то, что я просто пошутил.

– Абсолютно.

– Ужас тихий, – прошептала Хатиса.

Меня это выражение позабавило. Я хмыкнул и снова взглянул на экран.

– Уже осталось четыре минуты, – меланхолично известил я.

– Так что мы строим? – засуетилась Хатиса. – Пошли быстрее.

– Да не успеем уже. Да и куда нам торопиться? Не на уроки же идем, – протянул я.

Хатиса задумалась. Она немного замялась, но сказала:

– После звонка нас не пустят. А значит…

– Нет, – простонал я. Опять бежать.

– Да, – подтвердила мои опасения Хатиса и побежала.

Мне пришлось последовать за ней. Сначала я бежал медленно, максимально лениво, но, когда девушка выкрикнула, прибавив скорости, «чего плетешься?», моя гордость была задета. Я наплевал на свое нежелание и мигом догнал, даже немного перегнал, Хатису. А она все равно пыталась прийти первой. Я решил ей уступить. Поэтому девушка прибежала к школе первой, довольно улыбаясь и показав мне язык.

И это было… чертовки мило. Она радовалась словно ребенок, получивший желаемую конфету, которую хотел старший брат или сестра. А вообще Хатиса была такая хорошенькая с покрасневшими от бега щеками и растрепанным волосом. Тут я вспомнил, что, когда мы начинали бежать, у Хатисы был пучок, а сейчас ее волосы струились золотым водопадом по плечам. Я даже не заметил, когда ее прическа сломалась.

В школу мы зашли, едва успев до звонка перейти через турникет. И вскоре были в кабинете биологии.

Он встретил нас гробовой тишиной и… отсутствием света. Пока Хатиса пробиралась к выключателю, в моей голове всплыла уже знакомая картина класса и нас, склонившихся над книгой. Только сейчас она обросла различными подробностями: приглушенный свет, у Хатисы распущены волосы, мы держимся за руки под партой. А что, кто-то имеет право запретить мне думать?

Из мечтаний меня вывел резко включившийся свет. Я заморгал от такой резкой смены освещения.

Девушка прошла между партами и опустилась за учительский стол, включая компьютер. Она держалась неуверенно, но делала хоть что-то. В отличии от совсем растерявшегося меня.

Я последовал ее примеру и, взяв стул с первой парты, присел рядом. Это было жутко непривычно и смущающе. Хатиса достала из рюкзака учебник по биологии и спросила:

– Ты читал параграф?

Ха-ха. Смешной вопрос. Она ведь и так знает, что я его читал и выучил вдоль и поперек. Я фыркнул.

– А ты как думаешь?

Девушка закатила глаза и произнесла:

– Ну мало ли. С чего тогда начнем?

– С определения, наверное, – я пожал плечами. – Что такое генетика и так далее. Как она появилась и что представляет собой сейчас, – это было придумано еще вчера, пока я сидел на уроках, поэтому прозвучало без единой заминки.

– Хорошо, тогда диктуй. Я буду печатать, – Хатиса с довольным видом открыла приложение для создания презентаций. – Потом перекину на флешку и дома картинки добавлю, вообще огонь будет. Ну, давай.

Я вдруг растерялся и все слова вылетели из моей головы.

– Сейчас, возьму учебник, чтобы не наврать, – сказал я спокойным голосом, хотя внутри почему-то был невероятно взволнован.

Я начал рыться рукой в рюкзаке, ища книгу. Но она что-то не находилась.

– Да где же, – тихо возмутился я и начал все вытаскивать. Чего только у меня не было: пенал, отдельный пенал с карандашами, альбом, семь тетрадей, четыре черновика и шесть учебников. Беда в том, что среди них не было книги по биологии.

«А вот тетрадь по биологии как раз-таки мне не понадобится, – я мысленно ударил себя ладонью по лицу. – И что теперь делать?»

А перед глазами крутилась уже знакомая картинка. Она становилась все более вероятной. Я отогнал от себя это наваждение и взглянул на Хатису. Она смотрела на меня едва сдерживая смех. Я покраснел.

И за что мне это все? Сначала яичница, потом носки, теперь учебник. Делать нечего, придется попросить у Хатисы.

–Я забыл учебник, —произнес я, отведя глаза в сторону и потерев ладонью шею. – Можешь одолжить свой?

Хатиса все-таки не выдержала и рассмеялась. Я последовал ее примеру. Когда все идет не так лучше смеяться, чем плакать. Девушка, продолжая хихикать, протянула мне книгу со словами:

– Горе ты мое луковое!

Я фыркнул, выражение было забавным, но сердце все равно екнуло. Слишком по-родному это прозвучало.

Скрытые желания и симпатия активно просились наружу. Так и хотелось прямо сейчас признаться в любви Хатисе, плевать на последствия. Но меня сковывает страх от одной только мысли о негативной реакции девушки. Риск разрушить подобие приятельских отношений, что появились между нами этим утром, слишком велик. Это слишком большая цена за попытку.

Я заторможенно взял учебник из рук девушки, случайно задев ее пальцы своими, отчего неосознанно задержал дыхание. Вроде бы в этом нет ничего такого, но у меня все равно перехватывает дух. Хотя если так подумать, то я позволяю прикасаться к себе только… родителям. Да и то, весьма редко.

– Ну, – наконец-то собрался я с мыслями и открыл книгу. – Начнем с этого…

Мы закончили работу всего за двадцать минут. Это было на удивление просто. Хатиса оказалась прекрасным компаньоном, поправляла меня, где было нужно, иногда добавляла что-то от себя. Доклад хоть и получился достаточно коротким, но зато простым и емким. Мне кажется, что, если наши одноклассники послушают, то у них не будет никаких вопросов и недопониманий темы. Проще рассказать просто невозможно.

Наступила неловкая тишина. Никто из нас не спешил ее нарушить. Я посмотрел на часы. Восемь двадцать девять. Просто супер. До конца первого урока еще одиннадцать минут, а до этого из класса выходить нельзя – директор строго-настрого запретил ученикам гулять по коридорам в учебное время.

Хатиса сидела рядом и молчала. Она сидела близко – буквально протянешь руку и коснешься ее. В классе резко стало очень жарко. Мои ладони вспотели. Никогда мне еще не было так неудобно сидеть за одной партой с девчонкой… Правда учителя постоянно садят меня с Оливером. Сердце участило свой пульс. Очень хотелось прикоснуться к Хатисе, почувствовать ее руку в своей, провести пальцами по бархатной коже… Я попытался стряхнуть с себя наваждение. Было очень тяжело дышать ровно. Казалось, каждый мой вздох был громче грома при грозе. Душно. Капелька пота скользнула по спине. Как же неловко. «Интересно, ей тоже сейчас не по себе от этой ситуации?» – внезапно подумал я, попытавшись немного абстрагироваться. Конечно, у меня ничего не вышло. Мысли путались, не желая выстраиваться в нормальные предложения, все нервы были напряжены до предела.

Вдруг я почувствовал на себе чужой взгляд. Сердце застучало еще быстрее, когда я посмотрел на девушку в ответ. Ее зеленые глаза смотрели на меня, как будто изучая, пронизывая насквозь, прокрадываясь в самые темные, самые потаенные уголки души. Я просто тонул в них, пытаясь понять в них правда есть голубые вкрапления или мне кажется.

Казалось, что время остановилось, и только мое сердце, чеканившее свой бешеный ритм, напоминало о его непрерывном течении. Вдруг, я вспомнил, какой была Хатиса в шестом классе. Она особо с того времени не изменилась. Даже почти не выросла.

Я бы так и остался в прострации, но внезапный вопрос Хатисы мигом спустил меня на землю.

– Ты занимаешься музыкой?

– Что? – только и смог ответить я, опешив от такого резкого возвращения на землю.

– Просто ты так красиво пел вчера под дубом, – смущенно затараторила девушка. —Вот я и решила… Ладно, забудь.

Она нахмурилась, махнула рукой, и отвернувшись, замолчала.

А тем временем в моем сознании что-то как будто заклинило. Ей правда интересно, что я там брынчу?.. Это же…такая бессмыслица. Есть люди намного талантливее и лучше меня. А мое «творчество» весьма сомнительно.

– Ну, можно и так сказать. Я самоучка, – с небольшой задержкой ответил я, ощущая странное, приятное чувство в груди. – В общем-то ничего серьезного, так, больше для души…

Хатиса повернулась обратно и снова заговорила, до сих пор не смотря мне в глаза:

– Получается, что ты очень талантлив, раз сам научился петь.

Я немного смутился. Мне никогда не казалось, что я имею какие-то необыкновенные вокальные данные. Зачем она мне льстит?..