Застывшие струны

Из-за дерева не раздавалось ни звука.

«Наверное ждет, пока я покажусь.»

***

Хатиса

За деревом было тихо. Певец затих. Было дико неловко.

«Зачем вообще пошла дальше?..»

Секунды шли, а ничего не происходило. Я пыталась понять чей это был голос, но никак не выходило. Мне даже подумалось, что это была всего лишь звуковая галлюцинация, просто причудилось. Но тут неизвестный выглянул из-за дерева. И теперь вовсю пялился на меня. Недоумение на его лице выглядело до странного непривычно. Я, наверное, тоже выглядела очень удивленной. Передо мной был последний человек, на которого я могла подумать.

***

Ригель

Буквально в шаге стояла Хатиса и смотрела на меня широко раскрытыми глазами, склонив голову набок.

– Хатиса?.. – произнес я неуверенно, не совсем доверяя своему зрению.

Но оно не ошибалось. Девушка встрепенулась, будто очнувшись от транса, как-то нервно улыбнулась, заправила выбившуюся из косы прядку за ухо и спросила:

– Это ты пел? – ее голос был ровным, но в нем было заметно большое удивление.

Неожиданно. Я чуть было не вздернул брови. Мне казалось, она спросит что-то наподобие «что ты здесь делаешь, ты же живешь в другой стороне» и вопрос Хатисы ввел меня в небольшой ступор. Впрочем, мне удалось быстро из него выйти.

– Ну, да, – стараясь быть естественнее, ответил я, пожав плечами. А внутри тем временем все бурлило.

– У тебя красивый голос, – быстро произнесла Хатиса и слегка покраснела.

Даже не знаю, что стало причиной разлившегося в зоне сердца сладкого тепла – комплимент девушки или то, как мило она смущается, чего мне до этого никогда не доводилось видеть.

– Спасибо, – немного запоздало сказал я, мысленно напоминая себе о том, что не стоит выдавать своего волнения. По возможности. Мне в какой-то степени даже хотелось, чтобы она поскорее ушла, лишь бы не натворить глупостей.

– А, что ты пел? – негромко протянула Хатиса, смотря куда-то в сторону.

Я тоже неосознанно отвел взгляд. Девушка явно была в замешательстве, но ей определенно было интересно услышать то, что я отвечу. Или она просто пыталась завязать хоть какой-то диалог, чтобы избавиться от неловкости.

Мне пришлось задуматься. Правду я сказать не мог… по многим причинам: во-первых, я никому не собирался вообще когда-либо говорить о том, что пишу песни, тем более той, о ком они; во-вторых, я ей не нужен, неприятен и ничем хорошим мое откровение не закончится, зачем тогда я вообще разыгрывал этот спектакль на протяжении стольких лет; в-третьих, мне банально стыдно за наивность, слащавость, даже глупость этих строк – я считаю, их невозможно воспринимать всерьез, можно только посмеяться. В общем, правда в данном случае не лучший союзник. Надо что-то соврать. Что-то, что будет правдоподобным, и Хатиса не усомнится в честности ответа.

Наконец мне пришла в голову хорошая идея и я поднял взгляд и понял, что молчал непозволительно долго. Хатиса, кажется, уже решила, что не получит ответа и невнятно проговорила:

– Прости, я, пожалуй, пойду…

Я прервал ее, на заднем фоне подумав: «Она что, меня испугалась?..».

– Да не извиняйся, – я небрежно махнул рукой. – Просто никак не мог вспомнить название, вот и задумался. Прилипла ко мне со вчерашнего дня.

Глядя ей в глаза, внезапно захотелось все рассказать. Вылить все свои чувства и эмоции, пережитые за эти годы, чтобы она хотя бы отчасти почувствовала какого мне было…но это того не стоит, я не хочу ее тревожить. Хатиса единственная, кто к этому хоть немного причастен и единственная, кому точно не нужно об этом не рассказывать.

– А, да, – девушка хохотнула. – Ладно тогда, – она махнула рукой, – до завтра, получается.

– Ага, – в ступоре произнес я, нелепо моргнув.

Хатиса улыбнулась и пошла мимо меня к дороге, срезая таким способом поворот.

Я смотрел, как она удаляется и вдруг очнулся, поняв, что девушка уходит и вспомнив, что вообще-то ждал ее и собирался попросить ее номер.

Вскочив на ноги, я помчался за ней.

***

Хатиса

«Как же это глупо выглядело! – корила я себя, чувствуя, как краснеют щеки. – Чего привязалась к человеку? Какое тебе до этого дело?»

Внезапно сзади послышались быстрые шаги и голос Ригеля:

– Хатиса, подожди!

Я застыла, чувствуя, как холодеет затылок. Ригель не должен увидеть меня в таком состоянии. Сделав медленный вдох и резкий выдох, я обернулась с вежливой улыбкой на лице.

– А?

Ригель подбежал ко мне и остановился. Сейчас он был прекрасен, как картинка из книги, как фотомодель. Воздушные, развевающиеся даже на слабом ветре, темные растрепанные волосы, легкий румянец на щеках, белая рубашка…фотография с обложки ретро-журнала.

«Итальянская мечта, – любезно подсказало подсознание. – Повезет же его возлюбленной…» – я раздраженно одернула себя. Это меня совершенно не касалось.

Ригель тем временем стоял рядом, смотря на меня нечитаемым взглядом, пытаясь унять немного сбившееся дыхание. А я? Что я…я смотрела в ответ в его глаза, которые словно черная дыра затягивали в странную неожиданно теплую глубину… Не знаю сколько это продолжалось, но очнулась я первая.

– Ты что-то хотел? – спросила я, с усилием сосредоточив внимание на вороте рубашки парня, лишь бы прервать зрительный контакт. Хотя в любое другое время рассматривать оголенную шею парня мне показалось бы странным.

«Да что это на меня нашло. Не нравится же он мне, в самом деле, – раздраженно отрезала я и оценивающе окинула Ригеля взглядом. – Просто красивый парень, каких много. Конечно, это привлекает внимание, – я начала излагать «рецензию» внешности парня у себя в голове. – Фигура как у всех. Черты лица немного грубоваты, впрочем, это выглядит весьма неплохо. Волосы совершенно обычные – темные, слегка волнистые. И глаза…тоже ничего особенного. Глаза как глаза, ну карие с желтоватым оттенком, такие часто янтарными называют, и что? Это не голубые от которых невозможно оторваться…»

Из раздумий меня вывел голос Ригеля:

– Я хотел… – он замялся. Впервые на моей памяти парень выглядел неуверенным, однако недолго. – Я хотел взять твой номер телефона.

Это было неожиданностью. Зачем ему мой номер? Да и он должен у него быть, все-таки десять лет вместе учимся, есть общая группа класса. У меня, например, были контакты всех одноклассников. И его тоже. С таким темным силуэтом на аватарке в соцсети.

– Да, конечно, – сказала я, растерянно улыбнувшись и продиктовала Ригелю свой номер. Он сказал, что напишет сегодня насчет проекта. Его слова не задерживались в моей голове, почему-то заполнившейся белым шумом в попытках как-то логически объяснить, как и почему эта ситуация вообще происходит. Ригель скомканно попрощался и начал отходить.

– Пока, – запоздало произнесла я и махнула ему рукой

Он улыбнулся и, круто развернувшись пошел в свою сторону.

«Что это было? – покачивая головой и улыбаясь, подумала я, вернувшись на дорогу, по которой шла до этого. – Определенно что-то странное. Но, кажется, мы не так уж и плохо ладим…»

Внезапно у меня появилось жгучее желание обернуться. Недолго боровшись с ним, я сдалась. Ригель все также шел своей уверенной походкой с прямой спиной. Стало немного обидно. Непонятно почему, мне на миг почудилось, что он обязательно должен был оглянуться. Но этого не происходило, так что я запихнула все смутные эмоции подальше, в самый дальний ящик, и продолжила свой путь.

***

Ригель

Я смотрел вслед Хатисе, остановившись примерно в ста метрах от дуба. На моих губах расплылась улыбка, а в животе порхали бабочки. Кажется, я наконец понял, что значит это выражение – все внутри меня выделывало такие неистовые кульбиты, что хотелось самому прыгать от радости и бежать куда-то без оглядки, крича от счастья. Не помню, чтобы когда-нибудь испытывал подобное. Что-то во мне гнулось, изменяясь.

«Мы с Хатисой впервые нормально поговорили! – буйствовало мое сознание. – Кажется она даже была не особо против моей компании. И даже улыбнулась, когда я сказал, что напишу насчет совместного проекта. Удивительно. Мне может быть показалось, но Хатиса мне немного симпатизирует. Неправда, конечно, однако все равно приятно. Как лживый комплимент. Хотя от нее сегодня он был серьезен».

Я все смотрел и смотрел Хатисе вслед, расплывшись в глупой улыбке, пока она окончательно не исчезла из виду. Это заставило меня очнуться. Пора, наверное, идти. А то родители будут волноваться. Сегодня у них выходной, так что они меня уже ждут. Мой отец работает в химической лаборатории – разрабатывает новые виды антибиотиков, а мама работает врачом в местной больнице, поэтому у нас редко выдаются дни, когда мы все вместе.

Я заторопился домой, крепко задумавшись, когда в последний раз задерживался после школы. Наверное, классе в шестом, когда еще играл со всеми в снежки зимой. Потом постоянно отказывался от предложений, выдумывая различные причины и меня постепенно просто перестали звать. Я грустно хмыкнул. Тогда это казалось мне крутым. Одинокий юноша с разбитым сердцем, что может быть лучше? Я и сейчас считаю это красивым, атмосферным.

Но отчего-то счастье, переполнявшее меня изнутри, смешалось с горечью. Примерно в равной пропорции. Однако настроение все равно было лучше, чем в любой другой день за последние несколько лет.

Я надел наушники и включил рандомную песню. Из всех, а у меня их нескольких тысяч, выпала весьма позитивная композиция, хоть и совсем спокойная по ритму, больше подходящему грустным трекам. И мне даже не захотелось ее переключить, как обычно, когда попадалась она.

Оглядевшись по сторонам, убеждаясь, что никого рядом нет, я зашептал вызубренные наизусть еще в шестом классе слова. Я шел по дороге, чтобы поскорее оказаться дома с самыми лучшими и комфортными людьми на свете. С теми, от кого никогда не смог бы отстраниться.

***

Хатиса

«Вот это денек!» – с такими мыслями я зашла, а точнее ввалилась, домой, где, конечно, никого не было, кроме нашей «живности». Отец уже довольно давно отбыл в очередную командировку, а мама сейчас на работе. Ее профессия мне нравится – классно ведь изучать животных, ухаживать за ними, следить за тем, чтобы им ничего не угрожало.

Мама всегда любила животных. Собственно, поэтому у нас дома живут попугай по имени Арнольд и ящерка Джин. Папа привез их из одной из своих поездок, хоть и долго сопротивлялся появлению домашних питомцев, однако в какой-то момент сдался. Теперь же попугай, можно считать, его друг. Они ведут светские беседы и смотрят вместе телевизор. Ящерка же по большей степени мамина подруга, ее террариум стоит в родительской спальне. А вот клетка Арнольда в, почти не используемом по назначению, кабинете-библиотеке – маленькой комнате на втором этаже. Но ухаживаю за обоими животными по большей части я.

Пусть домашние питомцы мне очень нравятся, но они бывают очень вредными и надоедливыми. То Арнольд заговорит последи ночи или откроет клетку и прилетит к тебе, то Джин сбегает и приходиться ее искать, хоть этого можно и не делать, потому что она всегда рано или поздно возвращается сама.

И вот как только я закрыла входную дверь, Арнольд сразу уселся мне на плечо и картаво крикнул:

– Привет!

– И тебе «привет»! – передразнила я его, разуваясь. – Похоже пора подобрать тебе замок посложнее…

Покормив попугая и кое-как вернув его в клетку, я пошла проведать Джин. С ней тоже пришлось повозиться – ее террариум уже загрязнился и сам себя он не очистит. Пока я это делала, саму ее пришлось вытащить из домика и положить в небольшую коробочку. Но для нее это не было преградой, и она решила мне помешать, забралась на меня и холодными лапками прошлась по руке. Хохоча и извиваясь, еле получилось ее снять, не уронив. Но на этом Джин не успокоилась и половину времени просидела у меня на плече, иногда касаясь чем-то холодным и мокрым моей шеи, из-за чего я дергалась, а ящерка чуть не падала.

За различными хлопотами время пролетело незаметно. На часах была уже половина шестого, когда я закончила возиться с животными.

«А к урокам еще даже не приступала,» – ужаснулась я и побежала делать домашнюю работу.

Сев за стол, я начала постепенно разбирать рюкзак. Доставая предмет, я либо откладывала его в правую сторону, если его завтра не будет, либо смотрела, что задано и, если задание было письменное, выполняла его и отодвигала в левую сторону. Когда рюкзак по идее должен был быть пуст, я заметила в нем нечто ярко розовое. Ту самую брошюру, которую мне подсунула подруга. А я уже успела забыть про нее…

«Ну, Карина, – подумала я. – ты даешь. Подумать, что я буду этим заниматься… Это ж надо… Хотя мы с ней и не такие тесты проходили…»

Я собиралась смять листовку и выбросить в мусорку, но тут на телефон пришло сообщение, а затем еще несколько, поэтому она просто попала на одну из захламленных полок стола. До поры до времени.

Я взглянула на экран. Это был Ригель. Губы отчего-то растянулись в улыбке. Хоть он и говорил, что напишет, получить сообщение от него, и не одно, все равно до смешного дико. Они гласили:

Привет, это Ригель

Надеюсь, не отвлек ни от чего важного

Во сколько ты завтра будешь выходить в школу? Просто подумал, что хорошо будет обсудить примерный план проекта до того, начнем его делать

Я хохотнула. Он что, хочет встретить меня у дома? Как романтично. Карина бы точно оценила.

Привет

Не волнуйся, не отвлекаешь

Ну, я буду выходить минут за пятнадцать

Ты хочешь зайти за мной перед школой?

Да, если ты не против

Я задумалась. А против ли я? Как будто бы нет. Сегодня мы с Ригелем вроде неплохо пообщались. Да и вправду надо все обсудить. Только почему нельзя обсудить сейчас? Так ведь проще. Но одной в школу шуровать не хочется. К тому же отказываться от общества красивого парня…не принято. Меня просто не поймут. В любом случае проект нужно сделать хороший, поэтому придется работать в паре.

Я долго убеждала себя в том, что засматриваться на красивых людей нормально, ни к чему не обязывает и ничего не значит, и что предложение парня не такое уж странное. В итоге отправила:

Тогда встретимся на повороте?

Не к моему дому же ему подходить. Он, конечно, хотел зайти за мной, ну, мне так показалось. В любом случае обойдется.

Парень ответил с небольшой заминкой.

Хорошо

До завтра, получается

Ага

Напечатала я, почему-то хмыкнув, и Ригель сразу же вышел из чата.

«А он забавный, – подумалось мне. – А еще, соблюдает правила препинания…»

Отложив телефон, я вернулась к оставшимся делам, собрала рюкзак, махнула рукой на бардак на столе, приготовила одежду на завтра. Посмотрев на часы, отметила, что уже пол восьмого вечера – мама что-то задерживается. Занятий больше никаких не было, а это значило, что… книгу в студию! Я взяла одну из множества лежащих на моем стеллаже и села читать, но прошло буквально минут пять, как в входной двери провернулся ключ, и она открылась. Я с легкостью оторвалась от знакомых страниц – как раз глава закончилась, к тому же данное произведение я перечитывала не в первый раз, и побежала вниз – встречать пришедшую.

Она как раз разувалась, когда я спустилась.

– Привет! – поздоровались мы в унисон и вместе хохотнули.

Я подошла в маме, обняла и поцеловала в щеку. Собственно, как и она меня.

– Ну что, пойдем готовить ужин? – задала риторический вопрос мама и мы отправились на кухню. Скука и тоска, напавшие на меня в последнее время, отступили. С ней всегда было весело.

***

Ригель

Сегодня такой… необычный день! Все идет так хорошо, что не верится, что это происходит наяву, а не во сне. Хотя, если вспомнить, то с утра и еще много лет до этого у меня было упадническое настроение, все было серым, бессмысленным, ненужным. Я постоянно чувствовал усталость, хотелось спрятаться от всех и надолго, если не навсегда, уснуть. А сейчас… все нормально?.. Сидя на кухне за общим столом, я улыбаюсь, слушая рассказы папы и мамы об их молодости, не ощущая себя… мертвым внутри. Даже страшно от такой перемены. Мне было хорошо с тем ощущением. Я был особенным…

Родители учились в одном классе. Мой отец в школе был главным сорванцом и доводил учителей до белого каления своими выходками. Однако учился он очень даже неплохо и нередко участвовал в различных конкурсах. Чтобы приструнить его, их классный руководитель подсадил к нему мою маму и только тогда они по-настоящему познакомились. Мама не была в школе отличницей, зато всегда соблюдала дисциплину. Мой отец вел себя на уроках очень вальяжно и болтал с учителями, как со своими ровесниками, маму это очень раздражало. А папу удивляло ее поведение, он не понимал, как можно быть такой замкнутой. Поэтому папа решил ее разговорить. Он стал помогать ей в учебе, объяснял непонятные темы, вскоре мама стала более открытой и иногда вступала в научные споры учителей и моего отца. Впоследствии они стали отличным тандемом, закончили школу с золотыми медалями, чем папа очень гордился, это ведь он помог маме достигнуть этого. Потом учились в одном университете, но на разных факультетах, что, в общем-то, не мешало им вместе готовиться к сессиям и постоянно засиживаться в библиотеке допоздна.

Папа в который раз смешно рассказывал о том, как они один раз заснули в библиотеке, а на следующий день их разбудила возмущенными криками злая библиотекарша. Я впервые за долгое время искренне, по-светлому смеялся, нисколько не сдерживаясь. Мама тоже тихонько хихикала, прикрывая рот ладонью. Папа же во всю улыбался, радуясь произведенному эффекту.

Мне было уютно и хорошо, я был дома. Там, где мне не нужно никого из себя строить. Вот только… это казалось слишком простым, чтобы быть ценным.

Я взглянул на часы. Было уже семь часов вечера, а уроки так и оставались не сделанными.

Скрепя сердце, я взял свою тарелку и встал из-за стола, манерно, даже пафосно сказав:

– Спасибо, это был восхитительный ужин, но я, пожалуй, вас покину, а то домашнее задание само себя не выполнит.

Мама фыркнула и махнула рукой, тоже вставая, чтобы помыть посуду.

– Иди давай.

Выйдя из кухни, я поднялся по лестнице и пошел в свою комнату. Сел, точнее упал в компьютерное кресло у стола и глубоко вздохнул.

«Как же не хочется делать уроки, – подумал я, отчаянно ища поводы повременить с ними. – Вот хоть убейся, – мой взгляд упал на телефон. – Может написать Хатисе? А почему бы и нет?»

Я взял его в руки. Нашел контакт Хатисы. На ее аватарке оказалась открытая книга рядом с чашкой… чего-то. Уже открыв клавиатуру, я остановился. А что говорить-то? Хороший вопрос…

Кое-как определившись с текстом, я отправил сообщение.

Ответ пришел довольно быстро. От его звука я вздрогнул, а по моим плечам будто прошел ток.

Привет

Не волнуйся, не отвлекаешь

Ну, я буду выходить минут за пятнадцать

Ты хочешь зайти за мной перед школой?

Мне прилетел мысленный подзатыльник от самого себя. А ведь я даже не подумал о том, что мое предложение прозвучит…немного странно, а еще о том, что банально не знаю, где она живет. Но отступаться от своих слов поздно.

Да, если ты не против

Сердце колотилось, в лицо хлынул жар, пальцы то сводило, то начинало трясти. Я ждал ее ответа. Мне казалось, что Хатиса собирается отказаться и сейчас подбирает слова помягче. Следующее сообщение пришло только через несколько минут.

Тогда встретимся на повороте?

Смысл последовательности букв доходил до меня долго. Хатиса все-таки согласилась. Место ступора заняла робкая радость. Внутрь словно налили сладкого, свежего лимонада. Я быстро написал ей, улыбнулся пришедшему ответу и выключил телефон. Хотелось петь, может даже пританцовывать, но не тоски и грусти, как раньше, а от… того, что мне хорошо. Сегодня определенно… интересный день.

***

Хатиса

–Ммм, это восхитительно!

Мы с мамой сидели за столом и ужинали. Спагетти с омлетом вышли на ура, и теперь им воздавались восторженные оды.

Мы уже приступили к чаю, когда мама спросила:

– Как в школе дела?

Я не ожидала этого вопроса, хоть и слышала его довольно часто, поэтому ответила немного натянуто:

– Все хорошо, даже отлично. А что?

– Да так, ничего, – мама отвела глаза и немного помолчала. Продолжив говорить, она снова взглянула на меня. – Просто ты давно мне ничего про учебу не рассказывала.

Я почувствовала укол совести, а и вправду – давно мы с мамой на эту тему не общались. Это нужно было исправлять.

– Ну, тогда, думаю, тебе будет интересно послушать о том, что случилось в школе за последнюю неделю.

И я начала рассказывать обо всем, что происходило со мной на уроках – про то, что на физкультуре мы прыгали через козла, а на геометрии повторяли косинусы и синусы, и как это было скучно, про увольнение Ларисы Анатольевны и приход нового учителя биологии Андрея Николаевича. Когда разговор дошел до того, как он вел урок, я внезапно почувствовала, что совсем не хочу рассказывать про заданный им совместный проект и замялась. Нужно было сменить тему, и я ляпнула первое, что пришло в голову:

– А как у тебя дела на работе? Как поживают новорожденные рысята?

Мама вздернула брови. Кажется, я слишком резко перевела разговор в другое русло. Настороженно глядя на меня, она ответила:

– С ними все в порядке, они уже начали открывать глазки, а что?

– Да так, ничего. Просто интересно, – я наигранно безразлично пожала плечами. – А медведи же уже проснулись?

Это была фатальная ошибка. Осознание пришло даже раньше, чем фраза закончилась. Мне хотелось треснуть себе по лбу, да посильнее.

«Какие медведи в мае!?»

Мама пораженно похлопала глазами.

– С тобой все хорошо? – немного посмеиваясь произнесла она, отпивая глоток чая.

Разрываемая изнутри непониманием, почему мне не хочется говорить о Ригеле, на которого довольно часто жаловалась маме, я молчала, сгорая от стыда. Наверное, это и заставило ее заволноваться.

– Что-то случилось? – голос звучал напряженным.

Перед моими глазами всплыл образ Карины, так же переживающей за меня. Однако и в том, и в другом случае это бессмысленно. Они заботятся о том, чего не существует. Меня кольнула совесть, взявшаяся неизвестно откуда. Я что, виновата в том, что не могу до конца разобраться в своих чувствах? Или в том, что не испытываю их?

– Нет, ничего, – сказала я, мягко улыбнувшись, и отпила, уже остывший чай, чтобы хоть как-то разбавить гнетущую обстановку, создаваемую повисшей тишиной. Мама мне не поверила.

Вдруг послышался ее слабый голос:

– Может сейчас ничего и не случилось, и ты можешь мне ни о чем не говорить, но…просто знай, что я всегда буду рядом.

В носу защипало. Подобное, насколько бы привычным не было, всегда остается безумно ценным. Дороже всего на свете. И мне кажется, я никогда не смогу быть достаточно благодарной за это.

– Спасибо, – прошептала я, опустив взгляд, сжавшись, будто защищаясь, скрывая свое сердце от прикосновений извне, переживая сильные эмоции внутри.

Мама встала из-за стола и подошла ко мне. Я тоже встала и обвила ее руками, утыкаясь ей в плечо, ощущая ее ладони на своей спине. Это было до ужаса неуклюже и неловко, но… разрывать объятия не хотелось – ведь в них так тепло и уютно.

– Все для тебя, – тихо пробормотала мама над моим ухом и, через несколько мгновений, отстранилась.

– Ну все, все… иди спать, уже поздно, а завтра рано вставать, я уберу со стола, – она сжала мои пальцы, улыбнулась чему-то, и поцеловала меня в щеку. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – повторила я и вышла из комнаты в самых смешанных чувствах.

Глава 2.

Ригель

Я проснулся, что удивительно, не от звука будильника, прозвучавшего уже после нескольких моих переворотов с одного бока на другой. Солнце пробивалось в щель между плотными шторами, заливая комнату слабым светом.

«Как же не хочется вставать…» – подумал я заторможенно, тем не менее чувствуя себя на удивление хорошо, намного лучше, чем обычно после пробуждения. Да и заснул я вчера довольно быстро. Теплое одеяло и подушка не хотели отпускать меня, подталкивая на мысль: «Может не пойти в школу?».

Точно. Школа. Хатиса. Когда резко сел в кровати, в глазах потемнело, но я не обратил на это внимания и спустил ноги на пол.

В налитом энергией теле заискрилось волнение от предвкушения и страха перед… встречей с девушкой. Понятно, что мы и так почти каждый день видимся, но… не так. Мне нельзя ударить в грязь лицом, поэтому первым делом я пошел… умываться.