Секс с жизнью

Услышав очередной крик дочери, отец Василий забежал в комнату и увидел всю эту картину. Его лицо покраснело от ярости!

Он приказал Мише подойти к нему, дело пахло жареным!

Далее подтяжки были ловко сняты с его спины и сложены петлей вдвое, а в следующий миг Миша лежал через колено у отца и получал по заднице подтяжками, звонко и больно.

А так как не один из пацанов не признался, чья была идея забавы, и отец Василий принялся засвоего, то Лёша решил повторить процедуру и со своим сыном, дабы все было по-честному, и обоим было неповадно шкодить.

Прямо в этой же комнате Гриня схлопотал ремня, но более символично, чем Миша, у того-то шлепки были по звуку, как лопающиеся воздушные шарики.

Женщины в этот момент покорно стояли в стороне, хотя, наверняка, им было жаль своих сорванцов.

Гриша, конечно, был в полном шоке от такого завершения весело начинавшейся вечеринки и безумно зол на папу. Таким жестоким он видел его впервые.

Вот этот метод воспитания через физическую боль огорчил бабушку, очень и очень сильно. Она жалела внучка, как могла, и переживала за него.

По приезде домой, в Питер, она рассказал мужу, какая странная жизнь началась у их сына Лёшеньки.

Но она не знала самого главного – чем стали интересоваться ребята…

Отец Василий познакомил их с теорией «Всемирного заговора – Глобализацией».

Тема эта про то, что есть какое-то высшее мировое тайное правительство, которое хочет пронумеровать каждого человека на планете и сделать управляемым «биороботом».

Всему этому свидетельствует мощный прогресс электронных технологий, обвивающий человечество паутиной зла через информацию – интернет.

Это тайное правительство готовит планету к приходу антихриста – персонажа, полностью противоположного Богу.

Все Священные Писания говорят о приходе этого самого страшного воплощения дьявола на землю.

И вот сейчас – то самое время, когда знаки и пророчества начинают сбываться. Вот-вот на носу Третья мировая война – как наказание за увлечение человечества всеми этими прелестями темных сил в виде комфортных технологий. Ну, и финальная сцена этой борьбы света и тьмы скоро закончится концом мира и вторым пришествием Христа на землю.

Ох, как же сильно поверили в эту историю Лёша с Ирой!

Ведь и правда, когда столько искал истину и много страдал, когда чувствуешь вину за прошлую грешную жизнь, такой глобальный расклад событий залетает в сознание как снайперская пуля, поражая самый центр мозга и давая ответы на все вопросы, перечеркивая логику и прежние знания.

Эта новая теория люто подстегивала их к выполнению всех правил и обрядов, чтобы подготовиться к этому страшному времени, которое уже наступало.

И как они радовались, что узнали все это сейчас, пока не поздно, ведь они теперь – «то самое малое число избранных овец стада Христова!».

Такие веяния меняли полностью жизнь всей семьи, они действительно стали бояться жить не по закону Божьему. Боялись остаться без проводника в этом дьявольском мире. Боялись, одним словом, не попасть в рай после смерти, а ведь она близилась с ужасающей скоростью!

Встревоженный дедушка Валя тоже прилетел в Израиль познакомиться с внуком. Его коммунистический и атеистический мозг сломался напрочь от увиденного и услышанного от Лёши. Просто ужасная картина сходящих с ума людей.

«Ну, бля, ващще!… В какую ты хуйню влез с этим попом, Алексей Валентинович?! Я тебя не узнаю!», – вот что он сказал, улетая на родину, обнимая любимых сына, внука и сноху.

В глубине души он надеялся, что им хватит образования, чтобы в ближайшее время завязать с религией и этими «концами света, антихристами и глобализацией».

Но он ошибался, наши ребята только брали разгон.

ГЛАВА 11

Поиск спасения

– Что ты чувствуешь, когда занимаешься сексом с мужем, раба божия Ирина?

– Я ощущаю страсть, огонь, удовольствие. В моей голове проносятся образы моих прежних опытов развратной жизни. Также в этот момент у меня есть какое-то ощущение тяжести и скверны на душе… Не знаю… Что-то такое…

Она стояла на коленях перед аналоем (столик, на котором лежит крест и Библия в момент исповеди), склонив голову.

Рядом сидел старец в чёрном одеянии с худым лицом и глазами, опущенными в пол, перебирая молитвенно деревянные четки.

О, да!

Дорогие читатели, сейчас вы слышите исповедь Ирины только на уровень глубиннее, чем было в начале знакомства с православием.

А все от чего?

Они приехали в Горненский монастырь – еще одно святое место израильской земли.

И сейчас это таинство совершал не семейный батюшка, который ночами сам занимается любовью с своей матушкой, а священник-монах.

Монахи – это отдельная каста верующих людей, которые отказываются от мира.

Им нельзя стричь волосы, заниматься сексом, есть мясо и жить по своей воле. Послушание руководству обители – их главное кредо.

Они, как бы, умирают для обычной жизни, одеваясь во все чёрное, и живут только для Бога, практически не выходя за пределы монастыря, прокармливая себя своим собственным трудом.

Очередная паломническая поездка – очередное погружение в «правильную жизнь». И все бы ничего, но люди семейные и люди, живущие в монастыре, не могут брать друг с друга пример, ибо у них разные цели в жизни.

Но наши герои этого не знали и переопылялись аскетическими фишками с большим удовольствием.

Итогом этой исповеди была такая мысль:«Истинная, чистая жизнь, ведущая к Богу, немного не сочетается с сексом… Эти плотские утехи мешают очистить свою душу от грехов и стать ближе к Богу».

Наша Ирина подвела мужа к решению, что заниматься любовью им больше не стоит, все внимание надо направлять на духовные состояния и молитву.

Конечно, молодому мужику такая идея была не по вкусу, но раз супруга так чувствует, и это их приведет к духовному просветлению, значит, «яички в узелок». Они начали спать отдельно.

Поделились они новой аскезой и правилом жизни с отцом Василием после поездки в монастырь, но тот сказал им достаточно мудрую вещь и не поддержал их. Он говорил, что союз мужчины и женщины в семье не может быть без физического слияния, что так они потеряют свои отношения, их семья развалится и вообще эти монашеские замашки до добра их не доведут. Тем более, что он сам лично недавно венчал их и, по канонам церкви, секс между венчанной парой не является блудом. Единственное… предохраняться грешно, ибо секс имеет цель – рождение детей, а не просто удовольствие. Он явно сам следовал этому правилу, ибо матушка была беременна третьим чадом, а вообще, впоследствии, у них родилось 7 детей.

Но идея очистить свое тело от прежнего греха и максимально просветлиться была значимее для наших ребят, и они не послушали заботящегося о них отца Василия.

Вообще, он хоть и борщил в каких-то понятиях, но был лоялен и адекватен, в целом. Не фанател аскезами, протестами и прочей жестью, жил в кайф, пользовался сотовым, которые начали появляться в мире, сидел за компьютером, выпивал по праздникам, ел мясо, рожал детей и жил как все обычные люди. Он совмещал свое открытое исповедание веры с нормальной человеческой жизнью.

Нашу Ирину это начинало напрягать… Вы же помните какую миссию ощутила она у Камня помазания в храме Гроба Господня?

Ей надо было Гришуню Богу посвятить и воспитать в святости и строгости, а тут такой жизнерадостный батёк, позволяющий себе почти все накануне конца света. Она молилась, чтобы Бог указал ей путь.

Человеческое подсознание незаметно, но очень точно приводит нас к нашим глубинным желаниям, и уже не важно, как его называть, Богом или судьбой, но в жизни начинает случаться и складываться все так, как хочешь именно ты.

И поскольку Ирина ощущала сильную потребность в очищении и углублении в новое святое состояние, она подсознательно воссоздавала его – ее жизнь трансформировалась.

Но молись ты, постись и твори добрые дела, а кушать-то хочется и жить как-то надо. Родителям нужно было работать, причем обоим. Лёше предложили, наконец-то, устроиться на один секретный завод, где делались микрочипы, платили тут намного больше, и отказаться от такой возможности было глупо. Он пошел трудиться на завод, а Гришу пришлось все-таки отдавать в садик.

Этого родители не хотели больше всего, ибо русскоязычных садиков не было…

Водить в еврейский, который находился около дома, они были категорически против. Вот странно, они жили в этом государстве, сами были официально евреями, но они начали гнушаться народа, который готовил «всемирный заговор», распял Христа и ненавидел православие.

Хотя повод был… На самом деле, таких евреев, которые перешли в православную веру, местные называли предателями «раскрестованными» и могли чем-то поднасрать.

Родители, как могли, оберегали сына от общения со всеми, кроме детей отца Василия и двоюродными братьями. Ведь Яша, брат Иры, последовав всеобщему примеру, тоже переехал со своей семьей в Израиль и растил там двоих своих сыновей. Те спокойно учили язык и вживались в эту страну полным ходом.

Но наша семья Леон выбрала арабско-католический садик, находившейся на другом конце города.

Туда мама каждый день на автобусе возила Гришку. По диким пробкам и адской жаре она таскала мальчика. Главное, чтобы уберечь его от еврейских не православных детей.

Садик был скучным местом для мальчика. Он же не знал и не понимал ни одного слова там.

Единственное, что он выучил – «амаль пи-пи/амаль ка-ки» –это я хочу писать и какать на арабском языке, и говорил невпопад везде и всюду эту фразу.

Арабские дети воспитывались в строгости.

На всех уроках сидели смирно с прямой спиной, положив ручки на колени, а для нашего короля это было непостижимо. Поэтому он часто получал длинной линейкой по рукам от строгой воспитательницы Елизабет, и, в отличии от всех остальных детей, реагировал на эти щелчки слезами и обидами на весь грядущий день.

Единственная радость, которую он ждал, умирая от скуки весь день, –это вечерний футбол. Там без слов было можно порезвиться, безнаказанно потолкаться с ребятами и попинать мяч.

Вечером, когда мама забирала ребенка, он говорил: «Я ненавижу Елизабет! Она плохая!» На что в ответ слышал: «Сынок, так нельзя говорить!».

Время шло, ко всему привыкает человек в этой жизни, и Гриша стал мало-помалу адаптироваться к новым условиям.

Завел себе друга, пухлого мальчика, его звали Карлосон. Каким-то только им понятным языком они объяснялись друг с другом, и ему стало не так одиноко в этом садике: вместе творили всякие пакости, вместе получали по рукам длинной наказующей линейкой.

Папу он стал видеть намного реже, чем раньше. Лёша сутки через сутки работал на том самом заводе, а в выходные занимался пристройкой своей третей комнаты, где в будущем планировалось его рабочее место за компьютером.

Часто родители долгими ночными беседами размышляли о своей дальнейшей жизни…Как воспитать Гришу в русских традициях?…Как жить действительно православную жизнь в этом развращенном мире?…Как он пойдет в школу, не зная языка… Много было вопросов!

И они оба мечтали: а вот бы жить в России, в деревне, на берегу речки, иметь свой деревянный дом, дышать свежим воздухом, ходить в сельскую церковь.

Но было очевидно, что это несбыточные мечты, они строили уже свою жизнь тут, основательно и безвозвратно.

Для людей на таком этапе перепрошивки сознания очень важны наставники.

И если психолог или коуч помогает человеку в таком положении найти себя настоящего, задавая верные вопросы и безоценочно, проживая с человеком его кризисы, то у всех верующих был тоже «психолог» – священник.

Но следовал он абсолютно другим принципам. Священник только говорил, «это правильно, а это нет». В таком руководстве не было выбора для самого человека.

Отец Василий был для ребят одновременно и другом, и духовным отцом.

В таких православных общинах духовный отец – это лидер/наставник, просвещающий и ведущий паству к Богу. Его надо было беспрекословно слушаться и быть с ним максимально честным, а в помощь этому условию как раз и проводилась исповедь раз в неделю.

Вот, честно говоря, Ире больше нравился тот батюшка, монах из Горненского монастыря, он как-то больше подходил ее целям жить аскетично.

А Лёше было по кайфуи с отцом Василием. С ним было интересно, он красиво философствовал, много знал и делился качественной литературой. С ним можно было и как с обычным мужиком попиздеть. Он все больше привлекал Лёшу к совместным поездкам по церковным делам. Ему это нравилось, хотя он и замечал, как становится некой собственностью, личным водителем этого батька.

Один раз ему даже довелось лично взять благословение (форма православного приветствия) у московского патриарха Алексия Второго. Случилось это как раз в одной из совместных поездок с отцом Василием.

Все больше Лёша знакомился с контингентом священнослужителей, а его уже отращённая бородка, усы и нестриженые волосы придавали ему вид «своего». Иногда его, в шутку, даже называли отцом Алексеем.

Каждая поездка в тот Горненский монастырь меняла Иру, усугубляла ее рвение к строгости, к стремлению оградить мужа и сына от страшного мира. Отец Василий начал ревновать и боялся потерять таких уже близких и нужных ему ребят. Тогда он поставил ультиматум: «Либо я, либо духовник!» Вот так медленно, но верно поднимали свою голову насилие и манипуляция. Обычные человеческие паттерны не обходили духовную общину стороной.

И им пришлось смириться, выбрать его, ведь их жизни переплелись многими нитями.

Но Ирина со свойственной ей ловкостью «поддевала на вилы» отца Василия. Он ей не нравился, вернее его «неправильная» мирская жизнь, не подходящая, как ей казалось, православному батюшке.

Каждая наша эмоция оставляет отпечаток в нашем организме, а у Иры этих эмоций было много. Копилось переживание за Гришу, борьба со священником, конфликты с родителями – по сути, она воевала со всем миром во имя своей цели, сама этого не осознавая.

Она воевала, в первую очередь, с собой грешной, хотела себя изменить, и врагами могли стать все, вставшие на ее пути.

Желчь, как в духовном, так и физическом смысле, переполняла ее организм. Однажды ее экстренно увезли в больницу, и Ире пришлось удалить желчный пузырь.

На очередной исповеди данное событие было грамотно подведено отцом Василием к тому, что пора смирить буйный характер рабе божией…

Но он не справлялся с горячей кровью еврейской женщины, где всегда все было по её. Надо было срочно решать проблему!

…Люди, которые живут в вине и страхе, думают, что они не знают, как жить правильно. Они в вечном поиске, всегда ищут того, кто им покажет истинный путь.

И сейчас выше рейтингом на этой лестнице духовников-проводников был батюшка из России, с которым периодически советовался сам отец Василий. Познакомились они в Израиле.

Так сложилось, что именно он принимал генеральную исповедь у отца Василия перед посвящением в сан священнослужителя. В тот момент он был в паломнической поездке, исследовал Святую землю. Так они и пересеклись.

Его взгляды были во сто раз конкретнее на все происходящее в мире, чем у отца Василия. Он топил за спасение в лесах, за суровейшую отшельническую жизнь, за информационную борьбу с жидами (так между собой называли они евреев, строивших мировой заговор и организовывающих приход антихриста). Он собрал таких людей вокруг себя, и они спасались молитвами и строгими постами в монастыре в далекой северной области России.

В качестве последней меры вразумления измученный отец Василий отправил непокорную Ирину к этому великому и по-настоящему аскетичному старцу.

А звали этого поборника православия архимандрит Ной (архимандрит –это высокий ранг священнослужителя, если сравнить с армейской иерархией – чин «полковник», следующая ступень была – «генерал», владыка или епископ).

Заметьте, как его имя символично соответствовало позиционированию на этой земле!

Ветхозаветный пророк Ной слышал голос Бога и по его велению строил в самое мирное время свой ковчег-корабль, готовясь к всемирному потопу. Все люди ржали над ним, как над сумасшедшим, ведь ничего не предвещало им, что скоро весь земной шар зальет вода и они погибнут. А Нойм олча строил огромный корабль, куда должны были войти его семья и каждый вид животных по паре для дальнейшего размножения.

Батюшка Ной в нашем 21–м веке тоже воссоздавал в дремучем лесу автономную общину, как корабль, готовя всех и всё к концу света.

Ему было похрену, что его все считали фанатиком, а в советское время много раз КГБ пыталось убить его и спрятать в тюрьму, как лютого антисоветчика-экстремиста. Он специально обосновался подальше от людских глаз в глуши, где никто не мешал ему создавать то, что он слышал от Бога… Да, в кругу своих он считался прозорливым, провидцем.

Именно на этот островок спасения, где выращивалась элита верующих, возможно единственный на всем земном шаре, и была направлена наша непокорная героиня на исправление.

Блядь!… Отец Василий даже на йоту не представлял результат своего благого намерения. Об этом предстоит узнать и ему и всем нам…

ГЛАВА 12

Обретение путеводной звезды

5:30 утра, звенел будильник, пора было вставать на утреннее правило.

Мышцы болели от непривычной нагрузки.

Тело абсолютно не выспалось, но все эти ощущения были приятными для Ирины.

Она открыла глаза и увидела над собой скрипящий верхний ярус кровати из досок, на которой она спала.

Рядом, справа и слева, поднимались монахини со своих лож, и быстро надевая черные одежды, вставали в очередь к умывальнику, к этому обычному деревенскому трехлитровому ведерку с пимпочкой внизу, поднимая которую, наполняли водой ладони.

Все это происходило в полумраке и абсолютной тишине.

Никто из них не расчесывал волосы, не чистил зубы. Просто надевали одежду, умывали двумя-тремя горстями воды глаза и молчаливо выходили из спального помещения, явно торопясь.

Ира не умела так оперативно собираться, но старалась следовать общему ритму.

Когда она вошла в храм, все уже стояли на коленях рядами, как на парадном построении в армии, только головы и лица их были опущены в пол.

Она тоже, найдя свободное место, встала на колени, они больно хрустнули, соприкасаясь с деревянным полом.

Посередине храма стояла одна монахиня и вслух читала молитвы, и все присутствующие, на каждом «Господи помилуй», одновременно крестились и кланялись, касаясь лбом пола.

Да-да! Наша непокорная Ира приехала в тот самый монастырь, в глушь, для знакомства с батюшкой Ноем и, конечно же, для смирения своей гордыни.

Стоя сейчас в храме, она никак не могла отвести глаз от большого образа Богородицы, нарисованного на стене.

Эта картина, высотой метров 6 и длинной 20, была как живая.

Изображение образа Божией Матери, держащей в руках раскрытую материю-покров, пробивало ее на слезы. Он так живо и сильно был написан (так называется в церкви нарисован), что хотелось подойти к самой Матери Бога и накрыться Ее покровом… Под ним было уютно и безопасно.

После утреннего правила ее распределили на послушание (отправили на работу). Сегодня это было перекидывание навоза из большой кучи в тракторную телегу.

Нашу интеллигентную белоручку не на шутку воротило от ароматного коровьего говна, но, оглядываясь на всех матушек, молча и усердно лопативших слипшееся добро, она не показывала своего тошнотворного рефлекса и трудилась вилами из всех сил.

Ее пальцы и руки мозжило от мозолей. И, вообще, этот деревянный черенок был толстоват для ее нежных пальчиков пианистки.

Сил не выспавшемуся телу придавала одна единственная мысль: «Все это во искупление грехов и очищение души». Еще она радовалась тому, что это, по сути, то, чего она желала столько времени – деревенская жизнь.

Ее размышления прервал голос: «Сестра Ирина, Вас батюшка вызывает на беседу в кабинет». Это личная помощница отца Ноя, невысокая, щуплая молодая послушница (первая степень монашества) Аня, махала ей рукой.

Историю этой с виду девочки мы узнаем позже, а пока наша Ира отряхивала резиновые сапоги от навоза и собиралась на беседу к прозорливому отцу, создавшему эту святую обитель.

Она села на скамеечку в маленьком, простеньком кабинете площадью 3х2 метра.

Перед ней стоял столик, и горело несколько свечей.

Напротив сидел он – суровый, задумчивый, перебирающий четки, старец.

Полумрак и тишину нарушали лишь потрескивающие свечи.

От него веяло такой мощной энергетикой, что Иру слегка потряхивало. Все ее навыки общения испарились мигом – перед ним она была крохотной песчинкой.

– Ну, что скажешь? –произнес он, пронизывая ее насквозь, как рентгеном, своим огненным взглядом карих глаз.

В ответ из ее глаз потекли слезы, она не могла сказать ни слова – тело онемело, сердце учащенно стучало, мысли путались.

–Как навоз погрузила? Наверное, непривычно тебе? Запашок-то ароматный!– иронично улыбаясь и поправляя горящую свечу, произнес он.

–Да…, – вытирая слезы, ответила Ира, – ох, уж этот аромат! – и тоже слегка улыбнулась.

–Как же смердит твоя душа гордостью, высокомерием и блудом! Навоз– это же цветочки! – произнес Ной, как бы заправляя свой взгляд и слово глубоко в душу растроганной Ире. Щупал мастер профессиональными, невидимыми щипцами ее реакцию.

– Да, вы правы, Батюшка, – слезы застилали ей глаза. – Я не знаю, как жить дальше, как спасти Гришку и Лёшку. Мне страшно за нас!

– Дьявол, как лев рыкающий, ищет кого поглотить, дорогая. Особенно на пороге пришествия антихриста… Много званных, но мало избранных – это слова Спасителя нашего!– и он перекрестился.

Перед глазами плачущей женщины в мгновение пронеслись все ее грехи и ад, в котором гореть ее душе вечно за эти злодеяния. Она была, как бы, голая перед этим пламенно верующим человеком, и ей было очень стыдно.

…Далее она рассказала ему в самых тонких деталях о всей своей жизни, час за часом – беседа была очень долгой.

В самом конце беседы он обнял ее и сказал: «Я помолюсь сегодня ночью и узнаю волю Божию».

Она с благодарностью поклонилась ему и отправилась в трапезную (столовую).

Аппетита не было, но радушно встретившая ее матушка, заботливо угостила нашу героиню свежеиспеченным хлебом из печки и ароматным травяным чаем. Кушая все это, она ловила себя на мысли, что такая простая пища невероятно вкусна и сытна, да оно и понятно – сделано-то все с молитвой и любовью на чистой колодезной воде.

На следующий день Ира ждала, когда ее снова позовет батюшка и расскажет, что открыл ему Бог.

Сегодня послушанием был поход в лес за грибами.

Прогулка по лесу очень успокоила ее и придала сил, она верила, что все будет наилучшим образом для нее.

Сокрыто тайной, специально ли именно такой порядок послушаний – вонючий навоз, беседа, успокаивающий лес – был назначен Ирине, или это было чистой случайностью. Но слова «узнать волю Божию» и «открыл Бог» сейчас будете вы слышать часто, ибо в этом месте все решалось только по воле Божией, а знал ее единственный человек – отец Ной.

Гриша каждое утро вставал пред иконой, висящей у него над кроватью, и по-детски говорил: «Бозенька, пусть мамочка сколее приедет, путь у нее все будет холосо». Он очень сильно скучал по любимой маме. Все эти дни он проводил с бабушкой Алей, которая приехала из Питера побыть с внуком пока Ира в России.

…Ира летела на самолете и, глядя в окно, вытирала слезы… Она была другим человеком.

Внутри нее было спокойно и благостно. Она ехала с четким планом, что делать дальше! Ее сознание твердило: «Все будет, как мной задумано».

«За два месяца справитесь»,– эти слова батюшки звенели, как набат, в ее голове.

В сумочке лежали несколько икон, аудиокассет, пачка фотографий и две тонкие книжечки с молитвами – это подарки из места, которое за эти две недели стало самым любимым для нее.

Перед глазами всплывали картинки прожитых двух недель в райском и, по истине, святом месте.

Она уже скучала по матушкам, с которыми так сдружилась на общих послушаниях.

Ей хотелось пить эту вкусную воду и есть здоровую настоящую еду, выросшую на огороде.

Стоять в тихом храме, освященном свечами, и слушать медленное монастырское пение.

Она даже не чувствовала усталости, а ведь ее тело утомилось за эти дни – постная пища, сон по 6 часов в сутки и физический труд давали о себе знать.

Много пышности и яркости она видела в своей жизни, но теперь ее мнение о красоте изменилось.