Секс с жизнью

Сидя в сырой каменистой пещере, которой было много столетий, и медленно пережевывая спелые, ароматные, израильские мандарины, мужчина чувствовал, как твердеет и накаляется сталь его внутреннего достоинства.

Атмосфера жилья ветхозаветного отшельника вводила его в состояние глубинных раздумий и признаний, а ведь именно они и делают психику взрослой и устойчивой к подобным ситуациям.

Может, это и был тот самый первый раз, когда с виду мягкий и нежный мужчина, стал готов на бескомпромиссный твердый поступок, когда он вырос из ветреного гибкого юнца в решительного твердого властелина своей жизни.

Как бы то ни было, Лёша решил, что больше такое хуевое отношение к себе он не потерпит. В принципе, его тут ничего не держит, попробовал на вкус семейную заграничную жизнь, и хватит. Он, правда, старался и делал все, как умел. Зарабатывал изо всех сил, адаптировался к чужой стране, и все это для Иры. А раз все усилия обесценивались, «катитесь вы со своими заёбами к чертям, девочки!»

Позитивное и лёгкое отношение к жизни все же было неотъемлемой его частью.

Весь тот день он провел в грустных раздумьях в этой пещере, приняв и смирившись с исходом неудавшейся семейной и заграничной жизни.

Когда солнце уже зашло, и его сменило звездное лунное небо, он вышел из своего затвора и побрел снова по улочкам горы Иона, которую скоро покинет навсегда.

Ира тем временем не на шутку заволновалось. Непривычно было ощущать, что парень, который всегда бегал за ней, просто взял и исчез на целый день, явно было что-то не так. В своей тревоге, на всякий пожарный, она заглянула в тумбочку с документами и выдохнула, увидев паспорт на месте: «Значит, не улетел».

Она взяла Тёму и пошла гулять.

Джинсовый потертый комбинезончик очень явно подчеркивал её«положение». Везде на улицах она искала Лёшу, было очень паршиво на душе.

Гуляли с Тёмой они около часа…И вот на одной из улиц она увидела этот высокий силуэт в кожаной куртке с портфелем на плече.

Лёша медленно шел по другой стороне дороги. Ее шаг ускорился, глаза разъедали спину мужчины, которого она явно теряла. Она готова была даже извиниться. Она понимала, что все ее стремления к «правильной» семейной жизни без него пойдут прахом, она опять сожрала самого любящего ее человека… опять и снова!

Они поравнялись на разных сторонах дороги. Алексей повернул голову и увидел ее… Но больше всего то, что было внутри неё под выпирающим комбинезоном – там был его Гриша, его сын!

В мгновение все его планы, послать на хер человека, жестоко разодравшего предательством ему душу, улетучились. Он понял, что ради него он готов перетерпеть многое, он хочет увидеть его рождение, воспитывать сына и быть счастливым отцом. Вот она, та самая отцовская лампочка – она загорелась и поменяла ход его мыслей!

Конечно, трещина в отношениях была велика, но они серьезно поговорили и, насколько это было возможно, сузили этот раскол. Домой Лёша с Ирой вернулись уже вместе.

С тех пор еврейские женщины поуняли свой пыл и перестали воспитывать его с былой остервенелостью. Оказывается, он может и просто уйти. Выводы были сделаны, жизнь продолжалась.

Спустя время, он поменял работу, где платили чуть больше, и она была созвучнее с его образованием. Лёша стал паять на заводе электронные платы.

Купил маленькую старенькую серую машинешку с мотором 0.9.л, «Аутобьянки».

На ней они с Ирой объездили всю эту интересную страну вдоль и поперек. Как он в нее помещался со своим ростом в 184см? Не понятно. Но для любого пацана тачка под жопой – это неотъемлемая часть жизни! Это просто необходимость!

ГЛАВА 7

Рождение на свет

Утром у Иры начали отходить воды.

К этому дню она готовилась все эти месяцы.

Вся ее любовь сконцентрировалась в центре своего тела, откуда скоро должен был выбраться он, родиться на свет этот долгожданный человечек! Она знала, что сделает всё для счастья своего малыша!

Лёша постелил во много раз сложенную простыню на кресло своего маленького автомобиля и аккуратно посадил супругу в машину. Воды отходили обильно.

Иру уже простреливала боль схваток. По дороге она хваталась одной рукой за свой большой спазмирующий живот, другой – за руку мужа.

Они приближались к больнице. За окном мелькали каменные дома и шумные грязные улицы раскаленного от солнца Назарета.

Они решали рожать в итальянской больнице «Holy family» (Святое семейство).

Да, официально они были евреями и к христианству не имели никакого отношения, но вело их именно в католическо-христианский роддом, интересно, да?

В арабских и еврейских роддомах к «беленьким деткам» (а Гриша, естественно, сильно бы выделился на фоне темненьких малышей), могли относиться не так доброжелательно, как в этой. Может, еще и данная мысль, сыграла роль в выборе места рождения.

Был и еще один момент, направивший их выбор, о нем они рассказывали Грише намного позднее…

К тому времени они погрузились в изучение религий и стали узнавать про «всемирный заговор еврейских мудрецов».

Если в двух словах описать смысл этого направления, он таков: на земле должны остаться только избранные, чистокровные, религиозные евреи и маленький процент рабочей силы других народов, которыми будет легко управлять.

Не нам сейчас разбираться в хитросплетениях человеческих умов, эти интриги были и будут всегда, но данная информация заставляла будущих родителей позаботиться о жизни новорожденного ребенка. Если сказания правдивы, его, по их мнению, могли просто убить в роддоме, как «не своего».

Наши герои были готовы к самым современным технологиям, поэтому будущий отец решил присутствовать на родах своего первенца. Не совсем понятно, как к этому относилась Ира, может, в глубине души и была против, но…

…При входе в больницу их встретил католический монах в темно-коричневом одеянии до пола с широким капюшоном на голове. Его монашескую одежду подпоясывала грубая толстенная веревка-канат. В загорелых, темных, грубых руках были чёрные четки – бусинки на веревочке, перебирая которые религиозные люди читают молитвы.

Такой вот внутренний молитвенник католической церкви дежурил на посту роддома и призывал Божие благословение на место, где появлялись на свет новые люди.

В палату Иру с Лёшой провожал доктор, который вел Иринину беременность, араб Николясь – очень опытный и приятный врач, на вид лет сорока. Он всем своим спокойным профессорским видом внушал доверие. Его низкий и бархатный голос соответствовал аккуратно подстриженной бороде. Да, в его руках было спокойно рожать.

То палата, то коридор, поддерживая жену за руку и морально, Лёша ходил по больнице, ожидая рождения, а оно было близко.

К вечеру будущему отцу стало крайне сложно видеть извивающуюся в муках жену.Она уже лежала на койке, ходить стало трудно…Тогда, определив по раскрытию матки скорое рождение, доктор Николясь повел их в родильную палату.

Там было трое рожениц, две из них, негритянки, уже долго надрывались в криках, стараясь сделать последний натуг и выпустить из своего лона дитя.

Атмосферка была крайне эмоциональная, и Лёша понадеялся про себя, что его любимая родит быстро, дай Бог.

Он стоял в стороночке под большим впечатлением от услышанного и увиденного в эти минуты…

Ускорили процесс в ответ на его молитвы уверенные действия родильной бригады под началом Николяся.

Иру завернули в простыню и туго начали ее затягивать. Потуги стали сильными, давление мощное, блеснул скальпель в руках опытного врача, рассекая мягкие складки половых губ… и вот оно… ааааааааа!!!

Около двадцати часов вечера, 02.07.1996, этот маленький красный комочек выбрался из уютного маминого животика на прекрасный белый свет.

Издавать свой первый крик он не торопился. Медсестре пришлось познакомить парня первыми шлепками с физической болью, и тогда он запищал, сделав свой первый вздох.

Ну что, добро пожаловать, Грей Алексеевич, в Вашу удивительную жизнь!

Знакомьтесь, дорогие читатели, перед вами новорожденный, главный герой этого романа!

Пока мать-героиню, претерпевшую самую невероятную в жизни боль, зашивали, завернутого в простыню, всего липкого, в крови, полу-зеленого, полу-красного и белобрысого мальчугана дали подержать отцу.

«Гришенька, мой сынок!» – руки папы дрожали от волнения, из глаз выкатывались слезы… «Любимая, благодарю тебя за нашего прекрасного сына», – бормотал он.

О! Да… Именно ради таких божественных моментов стоит жить, друзья!

И Алексей, насколько мог уместить это непередаваемое событие, осознавал это. Но сейчас он был в шоковом состоянии, однозначно!

Как и любой родитель, он даже близко не представлял, как далее сложится их жизнь… Сколько нереально лютого пиздеца в ближайшие годы они перенесут вместе и раздельно.

Какие это адские страдания, когда теряешь своего ребенка… Они также сильны, как и эта радость рождения…

Самое главное – эти переживания вечны! Всё, когда ты стал родителем – это навсегда, дружище!

И в данный миг сердце родителя буквально сокращалось мыслью: «Я горы сверну и жизнь отдам ради этой любви к своему ребенку».

Вся мокрая от пота и слёз мать протянула руки, чтобы взять свое малюсенькое бесценное любимое существо и дать ему первый раз грудь, наполненную молоком.

Но Гриша с первых минут жизни показал характер и дал понять, что у него будет «не всё, как у всех», прикоснувшись к тёплому, мокрому соску, категорически отказался сосать материнское молоко.

–Сыночек, почему ты не хочешь кушать?

Для мамы это было шоком, она же помнит, как жадно ел её грудь Тёмка!

Но таков был путь этого мальчугана…Не принял он с первых минут жизни материнскую титьку, а с ней и её любовь…Обплевался весь, кроха…

И никогда в жизни ни разу он так не пил мамино молоко.

Лёша наблюдал за всем происходящим, его сердце трепетало, сознание фотографировало самые яркие моменты, потеряв контроль над временем. Шоковое состояние – вот, что он проживал!

Качаясь из стороны в сторону, он ушёл из роддома, где произошло событие, навсегда изменившее его жизнь.

А Ирочку увезли в палату на груди с её сыночком.

Через несколько дней их выписали из роддома, а на восьмой день, по израильскому обычаю, провели обряд обрезания для новорожденного ребенка мужского пола.

Планы-то у родителей были прожить всю свою жизнь в этой стране, и они делали все так, чтобы у сына, Грея Леон, никогда не было препятствий в этом государстве. А, как вы поняли, обрезание было подтверждением причастности «к своим».

Вот так, дорогие читатели, незаметно мы подошли с вами к завершению первой части этого романа. Готовьтесь, далее градус будет повышаться с удивительной крепостью, но, думаю, вы уже это поняли)).

ГЛАВА 8

Самое сильное желание матери

За утренней чашечкой кофе Лёша бегло просматривал газетки, накопившиеся за последние несколько дней.

Его пытливый взгляд зацепило одно объявление «Паломническая поездка на день по святым местам Иерусалима с русскоговорящим священником». Цена была доступная, а за эти несколько лет жизни в Израиле они ни разу так и не посетили те самые сакральные исторические места.

Мелкий Гриша еще безмятежно спал в своей маленькой кроватке. Ира принимала душ. Дома пахло семейным бытом. Везде были разбросаны игрушки, посередине комнаты стоял белый детский горшок, на кухне и в раковине лежало много немытой посуды.

За эти два года многое произошло в жизни молодых родителей.

Они все-таки полгода назад съехали с тёщиной квартиры и купили свою. Ну, как купили… взяли в ипотеку под бешеные проценты на 40 лет.

Это была абсолютно пустая, бетонная двушка с балконом в новостройке, примерно в километре от дома бабушки с дедушкой.

Денег на мебель абсолютно не было. С мусорки подобрали более-менее сносные пару табуреток, тумбочку и черный диван, который очень долго отстирывался на балконе, но так и не приобрел цивильный вид.

Спали Лёша с Ирой просто на полу, постелив на него матрас.

Единственной новой в этой квартире была Гришина кровать, в которой он и сладко спал сейчас.

Это был очень красивый голубоглазый и абсолютно белобрысый ребенок, с вечным внутренним пропеллером внутри, а еще с удивительным чувством юмора. Еще даже когда он не умел говорить, уже понимал, когда уместно смеяться и делал это очень мило своим беззубым ртом.

Гриша обожал носить большие папины футболки, которые волочились по полу и выглядели на нем как платье.

Абсолютно не слезал с маминых рук и каждый раз закатывал истерики, не желая ложиться в кроватку, требуя спать рядом с мамой.

Кстати говоря, рос он на смесях, заменяющих молоко матери, а она, бедная, мучилась первое время, сцеживая свою грудь специальным молокоотсосом, его давали в аренду в поликлинике.

Рядом с домом была построена новая детская площадка, на которой, естественно, проводилась бОльшая часть дня мамы и ребенка. Все местные не могли пройти мимо и не сказать комплимент родителям этого златовласого и щекастого парня. Вообще мамочки и папочки восточных стран не скупятся на комплименты. Они обязательно подходили, брали Гришку за щеку и говорили: «Какой у вас красивый ребенок!» Вот такая фишка там у них.

Сразу после рождения сына, уже на следующий день, Лёша вышел на работу все также в ночную смену. Состояние у мужчины было новым, какая-то целеустремленная энергия двигала его на все дела, и уже в потоке задач он проживал свой приятный шок рождения первенца.

Ира сидела с новорожденным: мыла, укачивала, кормила, гладила по животу, который часто болел и вздувался.

Она очень поменялась после родов: стала нежной, спокойной, и все ее внимание было устремлено на этого маленького человечка.

Но как-то раз, посовещавшись, они с мужем поняли, что, если Ира не будет преподавать музыку, им не протянуть: детское питание, одежда, памперсы – на все это не хватало денег, которые зарабатывал Лёша…

Тогда было решено, что она выходит на работу, а папа сидит с мелким.

Чуть позднее, тот самый доктор Николясь позвал ее к себе домой на богатую виллу убираться и учить его детей вокалу. Платил он хорошо, и отношения у них сложились очень дружеские. Со временем пошел слух, что Ира хорошо учит детей и классно наводит чистоту в доме. Ее стали приглашать и на новые виллы.

Так и повелось, что Лёша ежедневно возил Иру в несколько богатых домов. Она там зарабатывала деньги, а он был «кормящим папой» с коляской.

Гриша первое время всегда спал в машине, в своей люльке, а потом в коляске, пока молодой папа бродил по улочкам Назарета в ожиданиях мамы, но потом усыпить его было крайне сложно – он пробовал на вкус все, что только мог. Много падал, его лоб всегда был украшен шишками, которые прикрывали локоны светло-золотистых волос.

Долго родители не стригли сынишку, ибо эти нежные и красивые волосы придавали какой-то ангельский вид ребенку, хотя его поведение часто было отнюдь не ангельским – давал он дрозда всем по полной программе!

Особенно сильными были припадки «беснования», когда он возвращался из гостей от бабушки.

Бабуля баловала внучка. Гриша в огромных количествах ел конфеты, целыми днями смотрел яркие современные мультики и вообще делал всё, что хотел. Забирая его оттуда, родители не узнавали ребенка, а потом и вовсе престали отдавать его бабушке с дедушкой.

Папа Лёша был счастлив проводить дни напролет с любимым сыночком, он быстро освоил мастерство вскармливания грудного ребенка, им было весело вдвоем. Особенно прикалывала обоих фирменная фишка «чум-чум», когда они стукались лобиками друг об друга и заливисто смеялись.

Редко такое бывает, чтобы отца абсолютно не напрягало сутками возиться с мелким ребенком, ну, видимо, в Лёше было очень много женских, материнских качеств.

Мама скучала по Грише, надраивая полы и раковины богатых арабских вилл. И все то время, которое могла быть с ним, а это были всего несколько часов в день, посвящала своему солнышку.

Ей было, ох, как не просто…

Она никогда в своей жизни не трудилась руками!

Ее единственным ремеслом всегда было пение, ведь ее так воспитали родители: «главное пой, наша талантливая доченька, обо всем остальном не думай» – она и не думала, а тут ради ребенка ей приходилось пахать с шваброй и тряпкой в руках.

Имелась у нее еще какая-то подсознательная ревность к мужу, что он столько времени и так прекрасно проводит с их сыночком. Но пока она это утаивала в себе. Да и, собственно, признаться в чем-то, особенно в ревности к собственному мужу, было не в ее гордой натуре.

Гриша рос в любви и заботе – у него было все для счастливого детства. Воспитывали родители его чисто в русских традициях. Находили старые советские добрые мультики, рисовали ему русские деревянные избушки с березками, засыпал он также под жужжание русских кассет с колыбельными.

Родители между собой разговаривали только на русском языке, поэтому первое свое «па-па» и «ма-ма», конечно же, он сказал по-русски. Как могли, они прививали ему родную им стилистику.

Рассказывали про трех русских богатырей, Конька-горбунка, но больше всего он залипал на мультик «Король Лев», показывая всем видом, чтобы ему повторили показ завораживающего мультфильма про льва, которым он в будущем подсознательно и планировал стать.

Все эти прелестные моменты их жизни тщательно снимались на камеру и фотоаппарат, за архив отвечал папа Лёша.

Его родители из Петербурга умоляли сына как можно больше присылать им по почте видеокассет с их обожаемым внучком. Для пенсионеров это было единственной отрадой.

Были у них планы приехать в Израиль, погостить, повозиться с Гришей, и они думали, как бы это реализовать. Ну, а пока смотрели в обнимку по вечерам документальное кино.

А наши молодые родители с уже почти двухлетним Гриней спланировали свой выходной для паломнической поездки в Иерусалим.

У договоренного места встречал их отец Василий с группой туристов.

Молодого, русского священника в чёрном подряснике (чёрная повседневная одежда священнослужителей, похожая на платье до земли) было сразу видно и без таблички. Его загоревшее и постоянно улыбающееся лицо вызывало хорошие эмоции у наших родителей.

Немного суетно, гладя рукой то свою жиденькую, нестриженную тёмно-коричневую бородку, то чуть выпирающий животик, священник знакомился с группой, с которой предстояло провести им весь этот световой день.

Программа включала в себя знакомство с главными христианскими святынями Израиля, особенно со старым городом, Иерусалимом, где находятся остатки стен храма царя Давида или, так называемой Стеной Плача, у которой религиозные евреи вымаливают себе обещанного миссию царя. Ведь они верили, что он избавит их от страданий.

В этом старом городе, где практически нет новостроек, а только исторические здания, арки, улочки и находится древнейший храм Гроба Господня – основная мировая святыня всех христиан.

Эта огромная церковь – место, где Христа распяли, положили в гроб, и где он воскрес. Обо всех этих библейских деталях ни Лёша, ни Ира не знали, просто что-то их манило соприкоснуться с этим явно божественным местом.

Заходя в стены старого города, ощущается концентрация религиозных людей, туристов и, конечно, шумных арабских лавочников, которые буквально за руку тащат тебя в свою лавку купить что-то на память о святом месте.

Было еще той задачей не отставать от группы с Гришей, которого перло от изобилия нового вокруг и все хотелось потрогать, попробовать «на зуб».

Смуглые арабские предприниматели пользовались моментом и, одной рукой хватая малыша за румяную щеку, второй впихивали родителям сладости, пытаясь наполнить свой карман шекелями.

Идя по древним улицам, нашим паломникам попадались группы то ультра религиозных евреев – с надменным видом те шагали по своему городу одетые в чёрные костюмы, чёрные шляпы с торчащими пейсами из-под них; то арабские муллы и служители Аллаха в своих национальных одеждах – те испепеляли ястребиным, суровым, карим глазом всех на своем пути. Арабов-мусульман там, конечно, притесняют как могут, но они борются за свои права, ведь и у них главная святыня всего исламского мира находится на этом маленьком клочке земли – мечеть Омара с огромным золотым куполом.

Попадались и толпы туристов со всего мира наперевес с фотоаппаратами, которые пытались запечатлеть каждый уголок древнего города, полного удивительных историй. И, конечно, русские православные паломники, их было видно за километр. Для наших ребят не увидеть своего и не улыбнуться было невозможным.

Вот такой мир открывался перед ними, объединяющий сразу три очень мощные, даже скорее лидирующие, мировые религии.

И вот они зашли в стены храма Гроба Господня.

Лёша жадно впитывал всю информацию, которую очень простым и понятным языком доносил до паломников отец Василий, а Иру потянуло к желто-красной плите, вмонтированной в пол посередине холла при самом входе в здание храма. Над этим прямоугольным камнем висело много лампад (стеклянные сосуды с маслом), в которых на маленьких поплавках зажигают огонь.

В храме очень приятно и ароматно пахло, и если это даже и возможно было назвать чем-то похожим на духи, то подсознательно ощущалось, что это какой-то божественный, свойственный именно данному месту, аромат.

Люди вставали на колени и целовали эту притягивающую сердце Иры плиту, а еще клали на нее свои предметы и благоговейно протирали платками поверхность камня. Подходя ближе, она чувствовала, как начинает трепетать ее сердце, и что этот, ранее нигде не ощущаемый аромат, идет именно от святого камня.

На руках с сыночком она невольно опустилась на колени и приблизилась к камню… Ее сердце волнительно стучало, руки начинали слегка потрясываться…По непонятной ей причине глаза наполнялись слезами. Ее душа трепетала, ибо сейчас первый раз она почувствовала Бога так близко – прямо перед собой!

Весь мир и кишащий туристами храм, разноязычный шум были далеко… Она предстала перед тем, к чему стремилась ее душа все эти годы…

Прижимая к груди ребенка, она шептала все, что приходило ей на ум: «Прости меня! Покажи, как жить правильно! Помоги сделать сына твоим чистым служителем, только этого я хочу всем сердцем!».

Сердце, столько лет наполненное болью, наконец-то открылось в молитве к Богу, ему она смогла показать свои раны.

Казалось, она сама боялась себя. Она ощущала себя маленькой запачканной грешницей…

Она знала, на что самое лютое и жестокое способен ее внутренний демон. И ей хотелось отдать под покровительство и защиту Бога, даже от самой себя, свое безмерно дорогое – ребенка!

Его жизнь и воспитание волновали ее больше всего сейчас. И если раньше она просто желала ему счастливой жизни и делала для этого все, что могла, то сейчас, кажется, она поняла – посвятить, доверить Гришу святому Богу –вот чего она желала!

Именно в этот момент произошел у нее этот внутренний договор с собой и вселенной. Главным результатом ее жизни и символом верного пути стало вырастить ребенка при Боге!

Соленые, обжигающие крупные слезы облегчения и благодарности за эти ощущения она вытирала со своих щек – она смогла понять, чего хотело ее большое материнское сердце.

Из этого потустороннего состояния вывел ее громкий голос отца Василия: «А вот это перед нами, дорогие, Камень помазания, на который положили мертвое тело Христа, когда сняли со креста, готовя к погребению».

Еще одна горячая, как уголек, мысль с шипением упала на ее тающее сердце: «Этот камень знаменует, что страдания закончились, значит, все будет хорошо». Она встала с колен, начав в пол уха слушать складную речь отца Василия о событиях, изменивших ход истории человечества.

Алексей, как завороженный, смотрел на стены храма, на которых были нарисованы события, произошедшие тут. Всё, что рассказывал отец Василий ложилось на его сердце, он не чувствовал лжи в этих сказаниях. Наслаждался тем, что знакомится с чем-то действительно очень новым: «Похоже, в это стоит серьезно углубиться», –думал он.

Гриша крутился просто, как пропеллер, в руках то одного, то другого родителя, ему было все интересно. Не знал он еще, что именно сегодняшний день тотально изменит ход его жизни в ближайшем будущем.

Под сильным впечатлением прощались родители с проводником в новый мир по завершению экскурсии.

Он тоже чувствовал их благостное состояние и пригласил поехать в следующее знакомство со святыми местами Израиля через пару недель.

А еще, оказалось, что и живут-то они в Назарете, совсем рядышком. Намечалась дружба, образовался контакт между ними. И обогащенные новыми эмоциями, душевно попрощавшись, ребята разъехались. Добираться до дома им было часа два.