Золото в нашей крови

Он прерывисто вздыхает и испуганно опускает голову, живо представляя себе эту картину. Мне же даже напрягать свое воображение не стоит. Я бы многое отдала, чтобы стереть из памяти хоть одного из них. Его крики и садистский смех Лусиана Мауро. Чавканье изголодавшихся собак и покрытый багровой кровью цементный пол небольшого здания в его порту.

Я поворачиваюсь к двери, но напоследок оглядываюсь, всматриваясь в знакомые лица, прибитые к пробковой доске. Парень и девушка с рыжими волосами, сплетенные одной серой нитью, которая встречается с красной. Той, что соединяет размазанное изображение девушки с каштановыми волосами.

– Я знаю, каково терять любимых из-за собственных ошибок. Только в отличие от тебя я вырвала свое сердце и поклялась отомстить, а ты предпочел заплатить жизнью тех, кто действительно ценил тебя,– я машу ему на прощание и открываю дверь.

– Каратель!– вскрикивает он в ужасе,– Она называет его Карателем,– повторяет парень, захлебываясь слезами. Я оборачиваюсь к нему, понимая, почему он так легко сдался. Он непрерывно смотрит на стену пред собой. Скорее всего, галлюцинация, заставляющая его так сильно трястись и пытаться сдвинуться с места,– Прекрати это,– он закрывает глаза,– Пожалуйста.

– Это и есть карма. Встретить последствие своих поступков,– я широко открываю дверь и достаю из кармана зажигалку,– Я передам твоей девушке от тебя пламенный привет,– злобно улыбнувшись, выхожу из комнаты, прикрывая дверь. Его страдательный крик просачивается через щель в двери.

Что ж, до встречи в городе ангелов.

Глава 1.

Анастасия.

«Истинным защитником людей и правителем Золотого мира может стать лишь тот, кто не верит, а знает, что останется в живых. По крайней мере, сегодня» – личное дополнение Николаса Романова к сборнику для особых детей, глава «Престолонаследие»

Стоп.

«– Вдох-выдох, Лисица».

Я резко останавливаюсь около выхода, словно мои ноги погружаются в зыбучие пески, жадно глотая чужой воздух. Тот, что не должен проникать в мои легкие, но это происходит, как и множество других случайностей.

Аромат морской соли становится чем-то новым для меня и пересушивает горло своим вкусом, вызывая легкое замыкание в голове и недоумение. Чистый природный запах. Никакой фальши.

Блеск от зеркал высоких зданий ослепляет на мгновение, пытается выжечь мои искривленные воспоминания и бессмысленные планы, все еще созревающие как ростки в сухой, необработанной почве.

Панически рассматриваю толпу незнакомых мне людей, пытаясь поймать чей-нибудь испытывающий или изучающий взгляд. Детский визг и тающее на асфальте упавшее мороженое. Женский смех и дребезжание колес чемодана. Цоканье высоких каблуков, дерзкая усмешка и нелепый мужской свист. Сигнал машины и грязное ругательство на переходе. Моя голова поворачивается на каждый звук, анализируя происходящее слишком быстро. Вероятнее всего, я веду себя как параноик, каким и являюсь, но все зря. Люди заняты своими проблемами.

Я на свободе. Ты на свободе. Мы на свободе.

Повторяю это себе еще пару сотен раз, прежде чем снова закрыть глаза и попытаться успокоить бешеное сердцебиение после сумасшедшего бега. Руки обнимают мое дрожащее тело, пытаясь подарить ему немного спокойствия, которого во мне нет. Притягиваю чемодан к своим ногам, пытаюсь дать больше места людям в этом огромном городе. Какая разница сколько пространства я занимаю, если не достойна этого? Никогда не имела права ступать на эти земли, красть чужое дыхание и существовать.

Понимают ли люди, сколько опасности я вношу в их мир только своим присутствием? О чем думают, увидев меня?

Психопатка, вздрагивающая от собственной тени и вскрикивающая от собственного голоса? Да.

Предательница, способная только на побег и на спасение собственной шкуры? Да.

«– Вдох-Выдох, Лисица». Знаю.

Неосознанно прислушиваюсь к окружению. До меня долетают голоса на английском языке о том, как сегодня хорошо и прохладно. Семейные ссоры, крики и капризы детей. Указы рабочих и местные сплетни. Сотни слов о простом, глупом и иногда смешном. Брошенные на воздух звуки, не несущие в себе какую-то ценность. Все настолько элементарно, что я отключаюсь от мира, погружаясь в собственную голову, а затем заставляю покинуть эти темные участки.

Я нахожусь в кругу, лишенном угроз и смертей. Ни слова на русском языке. Ни фразы на итальянском языке.

Открыв раздраженные от сухости глаза, пытаюсь привыкнуть к яркому солнцу, которое будто специально мне улыбается, приветствуя в городе ангелов. Нахмурившись, не нахожу в себе сил улыбнуться. Расслабить лицевые мышцы и вздохнуть полной грудью.

«– Знаешь в чем твоя проблема? Ты мертва внутри».

Вокруг бегут люди, абсолютно не обращая на меня внимания, из-за страха опоздать на самолет. Они покидают такое умиротворенное место, и даже не задумываются об этом, идя навстречу к неизвестности. Я наклоняю голову, следя за ними. Одни несутся, толкая толпу. Другие бросают злобные взгляды, но терпеливо пытаются пробраться в аэропорт. Но любого из них можно найти в определенной системе, отыскать способ воздействия и подчинить себе. Каждый имеет нужный рычаг, нужно лишь его опустить, чтобы получить желаемое.

Я заставляю себя отвернуться, стараясь забыть об этом, и рассматриваю окружающую меня природу, о которой читала несколько месяцев назад. Пыталась представить себе красочную картинку, но она нисколько не совпадает с реальностью.

Пальмы строго стоят в ряд около дороги, будто на страже порядка и следят за всем, что происходит около входа в LAX1. Зелень слишком насыщена, как будто искусственна, но я знаю, что это не так. По крайней мере, тут о природе заботиться, чтобы произвести впечатление на туристов, чего нельзя сказать о других районах, где каждый думает только о себе.

Встряхиваю головой от мыслей и тут же жалею об этом. Боль туманит зрение, заставляя меня немного наклониться вперед от дезориентации в пространстве. Следствие этого мои бессонные ночи перед отлетом. Страх парализует конечности, и я едва держу себя в руках, чтобы не начать оглядываться и прислушиваться.

«Они почти тебя поймали» – слышу навязчивые мысли.

Почти не считается.

Слишком легкий чемодан едет по асфальтированной дороге, рука от напряжения покалывает, но сосредоточившись на людском гуле, стараюсь забыть о собственных проблемах, возложенных на моих плечах. Достав из сумки совершенно новый телефон, включаю его. Со старым пришлось попрощаться во время очередного ночного припадка паники. Если бы я хоть немного контролировала это, от него что-то могло бы и остаться, а если бы я прекратила это, то телефон бы функционировал.

Рука тянется к карману, почти прикасаясь к запретному предмету, и я тут же одергиваю себя. Капелька пота скатывается по виску, щекоча и без того уже расшатанные нервы.

Лос-Анджелес – последняя надежда. Это самый рискованный шаг, буквально самоубийство, но у меня нет другого варианта. Лучше быть ослепленной солнцем и быть на виду у всех, чем позволить им поглотить нас.

Я вновь тяжело и устало вздыхаю, пытаясь заполнить легкие до отказа перед прыжком. Мышцы безумно болят, плечи подняты и напряжены до предела. Сжимая искусанные губы, иду к ярко-желтому такси.

Называю заученный адрес и перепроверяю все документы. У меня нет права на ошибку. На самом деле никогда не было, но сейчас тем более.

– Тяжелый перелет?– моя голова резко поднимается и встречается с изучающим взглядом мужчины. Пальцы касаются карманов, погружаясь вовнутрь, а тело замирает, готовясь к побегу, но я запрещаю себе двигаться.

Приподнятый подбородок с легкой щетиной. Седина на висках поблескивает на ярком свету. Пальцы с желтоватой кутикулой барабанят по кожаному покрытию чехла руля, пытаясь попасть в ноты зудящей мелодии, что играет по радио. Горбатый нос и легкая улыбка тонких губ. Белая футболка, вымазанная горчицей на животе, и пятна пота на рукавах и грязном воротнике. Слабые мазки, словно кто-то интуитивно пытался стереть смесь с пальцев. Это объясняет желтые пятна на ногтях.

Двери не заблокированы, окна приоткрыты, позволяя ветерку попасть в машину и облегчить беспощадную жару сегодняшнего дня. Ремень не прижимает меня к сидению, значит мне достаточно рывка, чтобы сбежать.

Я снова встречаюсь с ним взглядом, чтобы понять достаточно вескую причину, чтобы расслабиться и опуститься спиной на кожу, слабо кивнув ему. Мужчине просто любопытно. Простой человеческий интерес, легко возникающий и исчезающий, если это потребуется.

– Аэрофобия?– снова спрашивает он, как будто ему не все равно. Пока что наверно так, но как только я выйду, он забудет меня.

Как и любого другого клиента за сегодняшний день или вчерашний. Очередное пятно, что он выстирает на едва работающей машинке в своей небольшой квартире. След от обручального кольца слабо выделяется на его загорелой коже, в отличие от фотографии мальчика в футбольной форме, прикрепленной к консоли. Развод или непростые отношения, раз он так часто снимает свидетельство своего брака? А может он был вынужден расписаться, чтобы сын законно получил его фамилию?

– Наверно,– легкомысленно отвечаю я и поворачиваюсь к окну.

Картинки нового города быстро сменяются одна за другой. Райский город с яркой обложкой, похожей на дорогое лакомство. Раскрывая упаковку, получаем нежную и прохладную сладость со вкусом запретного плода из Эдемского сада, что прогнил насквозь, но кого это волнует, когда соблазн слишком велик?

Торговые центры сменяются ресторанами, а те в свою очередь магазинам, бутиками, отелями. Это все упаковка, содрав, которую мы получаем временное наслаждение, за которое позже придет жестокая расплата. Стоит ли она того? Об этом думают в самом конце.

Такси останавливается около здания, и я отдаю обговоренную в самом начале поездке сумму. Быстро выхожу из машины, слабо хлопнув дверью. Натягиваю солнцезащитные очки, пытаясь скрыть темные круги под глазами.

Двухэтажное здание темно-синего цвета. Золотая вывеска курсивных букв, гласящая о названии клуба, сияет на солнце.

"Enfer"2. Судьба, вероятнее всего издевается надо мной.

Подхожу к входу и дергаю ручку, но по инерции, движение идет только от меня, а не от двери. Повторяю движение, довольно медленно соображая из-за отсутствия сна. Оглядываясь по сторонам, ищу кого-нибудь поблизости, но улица пуста. Внезапный щёлк привлекает мое внимание, и я встречаю высокого мужчину в черном костюме. Прикрыв глаза, выдыхаю и пытаюсь сглотнуть, но из-за внезапной сухости в горле это дается с трудом. Тело напрягается, но я стараюсь успокоиться. Приступ паники был бы сейчас некстати.

– Заведение в данное время суток закрыто, приходите позже,– спокойно говорит он и начинает закрывать дверь. Я машинально ставлю ногу в проем, и морщу нос от этого движения.

Дьявол, Ана.

– Анастасия Румынская,– быстро говорю я на выдохе, чтобы лишить его возможности проанализировать мою ошибку,– Меня ожидают.

– Это не компания. Здесь встречают не по записи. Всего доброго.

Он хлопает дверью, даже не позаботившись о том, чтобы я убрала ногу. Словно планировал причинить мне вред. Упрямо смотрю на черную закрытую сейчас передо мной дверь. Сжимая зубы, почти прокусываю язык, не думая о том, какую боль должно быть сейчас испытываю. Руки сжимаются в кулаки, ногти вонзаются в тонкую, бедную кожу ладони. Моргнув несколько раз, я заставляю себя расслабить руки, но не спину, хотя мышцы продолжают неприятно ныть.

Если общество замечает, что ты выделяешься – будут проблемы. Возникнет интерес, который в конечном итоге приведет к подозрению.

Приподняв очки, немного жмурюсь от яркого света, но все же достаю телефон и набираю сообщение девушке, ожидая какой-нибудь помощи с её стороны. Пальцы покалывают от холода, внезапно охватившего меня, но я забываю про него, пытаясь вчитаться в собственное сообщение. Буквы скачут, яркость экрана немного уменьшается. Выдохнув, закрываю глаза, позволяя им передохнуть на некоторое время. Всего пару минут.

Лучи солнца жалят меня, пытаясь высушить всю жидкость из моего организма. Вычеркнуть из своего круга, указывая мне на отсутствие права находиться под ним. Тяжело сглатывая, я немного наклоняюсь вперед, но вовремя хватаюсь за ручки чемодана, восстанавливая равновесие. Колесики чуть проезжают, но останавливаются, встречая на своем пути небольшой камушек. Пальцы крепко сжимают пластик, словно пытаются сдавить его. Приоткрывая глаза, я смотрю перед собой, игнорируя параноидное желание осмотреться вокруг, сбежать куда-нибудь и забиться в угол до прихода темноты.

Дверь вновь отворяется, и теперь на меня смотрят два охранника. Один – с очевидной злостью, другой – со смехом. Пытаясь избавиться от сухости в горле, я откашливаюсь, чуть опускаю голову, из-за чего морщусь от натяжения в шее. Очки опускаются на переносицу, вызывая кроткий смешок у мужичины.

Раньше бы я сама разобралась с этой проблемой, но в данное время предпочту опереться на чужое плечо, чтобы накопить остатки своей силы, даже если придется попрощаться со своей гордостью.

– Ну что же вы сразу не назвали своего имени,– моя бровь поднимается до того, как я успеваю остановить себя. Мне нужно несколько секунд, чтобы взять эмоции под контроль. Резко снимая очки, я устало сжимаю очки, делая виноватый вид.

– Извините, растерялась,– голос становится тише и мягче.

Я одна в незнакомом городе. Стоим им пожелать, сделают что угодно, лишь бы приклонила колени. Подчинилась чужим правилам и выполняла все без сопротивления. Борьба – всегда все усложняет. Так что проще сразу сдаться и не привлекать внимание.

Он отходит, позволяя мне наконец-то войти внутрь, что я и делаю, не подавая ему еще одного повода для унижения. Чемодан громко переезжает порог и почти проезжает по его обуви, однако я вовремя меняю его направление.

Пройдя широкий коридор с одной дверью сбоку, я останавливаюсь перед огромным залом с многочисленным количеством черных столов возле стен. Кожаные матовые диваны. На синих стенах золотые полосы, которые разбросаны в хаотичном порядке. Будто художник в порыве гнева разбрасывал линии кисточкой по полотну. Где-то едва успевал коснуться, где-то давил сильнее.

Бар с ярко-синей подсветкой по правую сторону зала. За ним виднеются матовые стекла закрытых зон, но они доступны лишь узкому кругу лиц. Я отворачиваю голову, стараясь сконцентрироваться на чем-то другом. Чуть по левую сторону замечаю витражную черную лестницу, ведущую на второй этаж. В конце зала сцена с шестом по центру, а рядом диджейский пульт, поблескивающий от лучей прожектора. Ступеньки насмешливо подсвечиваются неоновой лентой.

Адреналин бьет по моим венам, и я скучающе улыбаюсь, сдерживая странный всплеск внутри себя. Вероятнее всего побочные действия от недосыпа.

Подхожу к бару и разглядываю стеклянные полки, наполненные алкоголем. Мой взгляд медленно спускается на парня, сидящего за стойкой. Сгорбленная спина, огненные короткие волосы, острый подбородок и тонкий нос с россыпью веснушек, более заметных благодаря свету экрана его телефона. Простая рубашка темно-зеленого цвета, застегнутая на все пуговицы, однако рукава небрежно закатаны до локтей, обнажая хрупкие мужские руки. Быстрые и неполные вдохи, резкий выдох, не дающий ему полностью расслабиться. Правая рука тянется ко рту. Зубы касаются страдающего заусенца на большом пальце. Лицо немного искажается от легкой вспышки боли, но он игнорирует это, также как и мое присутствие. Светлые и широкие брови приподнимаются, а потом сходятся. Глаза быстрее пробегаются по строчкам, ища что-то важное.

Мое дыхание замедляется, когда я неосознанно наклоняюсь ближе к нему. Стены как будто светлеют, а яркий свет неоновых лент на мгновение исчезает. Я стираю липкий пот со лба и провожу рукой по противной ткани пиджака и сжимаю до боли запястье, останавливая себя. Сетка неприятно вдавливается в кожу.

Прикрыв глаза, я делаю глубокий вдох, поглощая аромат мужского парфюма. Бергамот и что-то древесное. Придя в себя, я повторяю его позу, чуть вдавливая грудную грудку назад и опуская плечи.

– Приходилось разбавлять чай с водкой?

– Раньше, – незаинтересованно отвечает он в полголоса,– Сейчас от меня уже спрятали черный чай, а с зеленым так не интересно.

Заблокировав телефон, парень поднимает на меня свой взгляд и язвительно улыбается. Тускло-голубой цвет глаз, напоминающий выглядывающую синеву неба после затяжного и сильного дождя. Не серый.

Хватка на запястье теряет свою силу, и кровь вновь поступает в пальцы, заставляя кончики неприятно покалывать.

– Дэвид, – он протягивает руку, и я её пожимаю. Прикосновение сухое и крепкое. Не противное, как у большинства мужчин, но и не вызывающее восхищения.

– Ана, – парень с интересом смотрит на тонкие, полупрозрачные перчатки, но тактично молчит.

– Знаю. Аманда последние дни только о тебе и говорила, поэтому будь готова к огромному количеству внимания,– я прикусываю язык, ощущая растущую во мне панику.

– Может, тогда самое время сменить должность?– Дэвид усмехается и указывает на шест, пристально следя за моей реакцией.

– Умеешь танцевать?– я качаю головой, сжимая губы, и топчусь на месте, пытаясь осмотреть больше деталей в интерьере, – Можешь даже не менять. У нас клиенты иногда заменяют девочек.

– Я имела в виду, кухню или уборку. Персонал, который не выходит из своей зоны обитания.

– Тогда уже поздно,– он откашливается, пытаясь придать голосу больше неестественной серьезности,– Что ж. Добро пожаловать в город ангелов. Будь готова познать дьявола, – он приставляет пальцы к своей голове, изображая рога, чтобы вызвать улыбку у меня. Хорошая попытка.

– Спасибо, – смущенно бормочу я,– Однако знакомство с дьяволом выдалось раньше,– взгляд падает на одного из охранников.

Он недоверчиво осматривает пространство между нами, а после быстро поднимается по лестнице наверх. Я не удостаиваю вниманием его поведение, в отличие от бармена, который морщится при каждом громком шаге. Вскоре тот исчезает, и на лице парня вытягивается мягкая, сожалеющая улыбка.

– Пит еще тот черт, не обращай внимания. Он иногда перегибает, а в целом ничего, пока делает свою работу, – Дэвид говорит со скучающим лицом,– Пэт – хороший, но ему лучше не позволять пить что-то крепкое.

– А вы специально искали похожих парней и по именам?

– Совпадение. Питер и Патрик, но они не любят полные имена. Слишком официально.

– Я не верю в совпадения.

– Веришь в астрологию?– парень весело улыбается, чуть наклоняясь ко мне.

– В судьбу,– неосознанно отвечаю я и тут же хмурюсь от собственной честности. Он кротко, но недоверчиво кивает. От расспросов меня спасает девушка, севшая на стул возле меня. Внимание бармена тут же переключается на неё.

Шатенка, средний рост и тускло-зеленые радужки. Большие, выразительные глаза, подведенные темно-коричневым карандашом, немного размазанным у уголков глаз. Маленький нос с нарисованными веснушками, что тоже немного стерлись. Тонкие губы, покрытые блеском. Синие джинсы с дешевой вышивкой на подворотах. Ткань на коленях подтерлась. Красная в клетку рубашка и белые кроссовки с грязно-белыми атласными лентами, связанными в банты, концы которых волочатся по полу.

Никакой роскоши. Простота и удобство, которые слишком тесно граничат с отсутствием вкуса, но девушка игнорирует правила, не только в одежде и её сочетаниях, но и в своем поведении, пристально рассматривая меня, как подопытного зверька. Кожа покрывается мурашками от странного ощущения, но я заставляю себя сосредоточиться на ней и её действиях.

– Аманда, – задумчиво протягивает она руку.

– Ана,– я едва успеваю пожать её, как она сжимает её. Намного сильнее, чем Дэвид. Мое тело напрягается, готовясь больше к атаке, чем к побегу.

– Как долетела? – весело спрашивает девушка, но я не слышу искреннего любопытства в нем.

– Неплохо, – не считая ряда панических атак в самолете.

Аманда быстро кивает и отпускает меня, вскакивая со стула. Слишком много энергии, но бармен не выглядит удивленным такому поведению. Возможно, для неё – это норма, и я лишний раз воображаю себе того, чем на самом деле нет.

– Как насчет экспресс экскурсии до начала смены? – её заразительная улыбка должна перейти и ко мне, но этого не происходит. Никогда не происходит. Я смиренно киваю и хватаюсь за ручку чемодана, как за единственный спасательный круг в этом месте.

– Оставь тут, я присмотрю, – не смотря на меня, говорит Дэвид, тщательно протирая бокалы до приятного скрипа стекла.

Смотрю на свой груз, но меня не покинет ощущение потери, если я оставлю его здесь. Слишком многое поставлено на карту.

Аманда ждет. Дэвид отрывается от работы, не замечая моего ухода. Для них это наверно немного странно, но я привыкла и к таким взглядам и мыслям, которые сейчас прокручиваются в их головах. Однако я должна выглядеть обычно. Как простой человек.

Резко разжав ладонь, мило улыбаюсь ей и снова киваю на её любезное предложение. Поднимаясь по лестнице, я запрещаю себе оборачиваться к чемодану.

На потолке – тонкая линия неоновой синей ленты, словно вены, сильно выделяющиеся на бледном запястье. Она создает иллюзию спокойствия, которого здесь не должно быть. По идеи все должно развращать, способствовать искусственному веселью, но дизайнеры пошли по другому пути.

Лестница состоит из двадцати одной железной ступеньки. Пятнадцать витков с железными розами и изящными листьями и шесть – с голыми шипами. Я останавливаюсь перед девушкой у входа, ласково поглаживая железо цветка, после захожу в маленький коридор, стены которого покрыты такими же оттенками, что и на первом. По три двери на каждой стороне и только одна в самом конце. Все они из тёмного дерева, а таблички и ручки из золотого материала.

Первые две двери по бокам – это уборные комнаты. Затем – общая комната для персонала, напротив кладовка. Подойдя ближе к соседним трем дверям, я вчитываюсь в единственную подписанную табличку.

Директором клуба является Луиза Харрис. Сведений об администраторе и владельце клуба – нет. Словно мы оба не принадлежит этому месту и этому миру.

Не принадлежим Серебра.

Аманда открывает дверь, и мы заходим в мой новый кабинет.

Он немного больше, чем я думала. Стены приглушенного синего цвета, чёрный большой стол, два высоких шкафа у стены, четыре стула и один кожаный диван рядом с дверью. Прикрытый от жалюзи свет слабо подсвечивает пространство, но этого достаточно, чтобы ощутить уют.

Неторопливо подойдя к черному креслу, я провожу рукой по коже и вздрагиваю от неприятного ощущения. Дернувшись от него, сажусь на стоящий рядом стул, почти на самый край. Руки не касаются подлокотника, как и спина. Я стараюсь занять как можно меньше места, потому что знаю, что не заслуживаю этого. Не тем способом, которым достигла этого.

Если бы она узнала об этом, только сильнее убедилась в моей мерзкой природе, а я бы и не смогла доказать обратное.

Аманда нервно кусает губу, чтобы не засмеяться, следя за мной, но я делаю вид, что не обращаю на неё внимания, интересуясь остальной мебелью.

Я проверяю каждый ящик, чтобы хоть чем-то занять себя. Внутри лежат папки с документами, несколько фантиков от шоколадных конфет и глянцевая обертка от черного чая. Она даже не потрудилась убрать за собой этот беспорядок. Попытка оставить после себя хоть какую-то частичку или страх так сильно повлиял на неё, что она буквально попыталась сбежать из этого места?

Аманда садится справа от меня и передает связку. На кольце восемь золотых ключей с резной буквой "Е". Так много внимания к деталям.

– Четыре ключа от ящиков, – её палец указывает на каждый,– Два от твоего кабинета, один от комнаты для персонала и от входных дверей. Два нижних ящика только твои, ключей ни у кого от них нет, поэтому если, есть что личное, клади именно в них.

– А что с владельцем? – резко спрашиваю я, но стараюсь это сгладить мягким взглядом. Девушка медленно поднимает голову, немного сконфуженная такой сменой темы, но все-таки набирает в легкие воздух, чтобы ответить на вопрос.

– Он здесь редкий гость, – она заправляет прядь волос за ухо и оглядывает тоскливым взглядом кабинет,– Раз в месяц, если у нас все стабильно, просто для проверки. Если ему скучно, то, может быть, раз в неделю?– неуверенно протягивает Аманда, не скрывая своего презрения.

– Скучно?

– Между нами девочками,– девушка подмигивает,– Служебные романы теперь обыденность в нашем мире. Босс не стал исключением. Поэтому дам тебе несколько рекомендаций, если хочешь остаться здесь. Не играй с Лу и не предлагай выпивку Пэту.

– Директор клуба? – я пытаюсь изобразить удивление, пододвигаясь к ней.

– Лу из ревнивых,– как будто это серьезная причина, но все же я киваю, не задавая лишних вопросов.