Чувства двадцатилетней выдержки. Книга 1: Вспомни, что с тобой случилось

Вожатая сидела на ступенях у главного входа их корпуса и неотрывно смотрела в телефон, искала там возможность связаться с кем-то. Когда Лёха подошёл на расстоянии пары метров от неё, она подняла голову, скользнула взглядом по сумке на плече и протяжно вздохнула. От её красивых глаз ничего не осталось. Опухшие веки свидетельствовали о ночи в слезах, к которой добавился страх за отсутствие её подопечного. Он приготовился получать по шее и выслушивать нелестные высказывания по поводу его безответственности и зажмурил глаза, когда вожатая бегом к нему подскочила. Однако вместо порки он почувствовал на щеках нежное прикосновение ладоней и тонкий аромат духов от её запястий, смешанный с запахом кофе и сигарет. Сумка сползла с плеча и шлепнулась на траву вместе с остатками самообладания. Наконец-то он дома. И рядом человек, который его не оставит.

Рок-звезда

Лёха сидел на свободной кровати. Пружины впивались в мягкое место. За что директор так не любит воспитателей? В комнатах ребят стояли вполне приличные кровати, а в вожатской – какая-то рухлядь. Теперь понятно, почему Ольга Владимировна заняла соседнюю постель. На той, куда она посадила его, сидеть неудобно, не то, чтобы спать.

В маленькой комнате стояло вплотную два спальных места, разделенных тумбочкой, и шкаф. Умещалось всё это на трех квадратных метрах. У них не хватало второго вожатого, впрочем, как и детей. Складывалось ощущение, что отряд собрали из остатков.

Лёха взял с тумбочки стеклянный флакон в форме туфельки и вертел в руках, ожидая решения взрослых. Вожатая мерила шагами свою маленькую спальню и вслушивалась в голос дяди Игоря по телефону, изредка бормоча: «Угу». О чём бы они сейчас ни договорились, судьба Лёхи была подвешена на толстой веревке без мыла.

Сбегая из лагеря, он не подумал о родственниках, которые могли проведать маму без участия милиции. Мать с дядей поругалась несколько лет назад, и их семья больше не приглашала Громовых погостить. Последний раз Лёха тесно общался с Мариной, когда ей исполнилось семь. Они повзрослели и больше не делятся впечатлениями друг с другом о покатушках на санках или о мороженом со вкусом крем-брюле, однако она все равно оставалась ему сестрой. Почему не пришло в голову обратиться за помощью к ним?

Ольга Владимировна не посвятила Марину в ночное происшествие, только спросила телефон папы и сейчас пыталась решить вопрос втайне от руководства.

– Да, я поняла. Держите меня в курсе, пожалуйста. С ним я сама разберусь, спасибо.

Вожатая сбросила звонок, смерила Лёху взглядом разгневанной мачехи и села на свою постель напротив. Лёха опустил глаза и делал вид, что песчинка на полу очень его заинтересовала. Наказания было не избежать, сколько ни рассматривай песок.

– Итак, – Ольга Владимировна ткнула пальцем его в плечо, привлекая внимание, – для начала хорошие новости: твою маму подлечили, она пришла в сознание, и вполне возможно, что сегодня отпустят из больницы. В стационар для алкоголиков её помещать пока нет оснований. Твой дядя любезно согласился взять все риски на себя, забрать заявление и выгородить тебя. В случае если твою маму признают невменяемой, он согласен взять опекунство на себя. А теперь поговорим о тебе.

Она сложила руки на груди и внимательно изучала его виноватое лицо. Молчание вожатой давило на уши сильнее, чем если бы она на него ругалась. Лёха чувствовал себя как на суде – виноват по всем статьям. Не хватало молотка и белого накрахмаленного парика с кудрями на голове вожатой.

– Я же говорила: все проблемы решаем через меня! Ты хоть понимаешь, что по дороге могло случиться всё, что угодно? Ближайшие несколько дней за тебя отвечаю я!

– Простите, – смог выдавить из себя Лёха жалкое подобие извинений.

– Простите! – передразнила Ольга Владимировна и скривила гримасу. – Будешь сегодня дежурить.

Лёха расслабил плечи. Всего лишь дежурный. Если цена за проступок – мытьё пола в корпусе и уборка грязных тарелок в столовой, то такое наказание он согласен хоть до конца смены отрабатывать.

Вожатая встала с кровати и выудила из шкафа пакет. На покрывало перед Лёхой посыпались упаковки с зефирками, печеньем и конфетами. Она также достала из тумбочки банку растворимого кофе, кипятильник и две кружки. Его уже не удивляло, что вожатые при себе имеют абсолютно всё, но наличие второй кружки при отсутствии другого воспитателя его заинтересовало.

Завтрак прошел по расписанию. В столовой Лёха не съел ни крошки от переизбытка чувств. А сейчас ощутил, насколько он голодный и сонный. Глаза слипались от усталости, и от воспитателя это не укрылось.

Раньше кофе Лёха не пил. Никогда не понимал, как люди употребляют эту темную горькую жижу, но напиток, сделанный её руками, оказался вполне съедобным, сладким и горячим. Плавающая зефирка на поверхности медленно растекалась и источала приятный запах ванили. Себе в кружку Ольга Владимировна плеснула темный ликёр. В воздухе промелькнул еле уловимый запах алкоголя. Вожатая разорвала одну из упаковок со сладостями и, не спрашивая, затолкала ему в рот печеньки со словами: «Ешь и выметайся делать уборку!»

Ему пришлось подмести полы во всех комнатах, в том числе и вожатской, заправить кровати и выставить подушки уголком и на свободных койках тоже, тщательно подобрать и расставить по местам вещи своих соотрядников и собрать мусор вокруг корпуса. Работа ему не в тягость. Лёха был благодарен за столь легкое наказание.

Спустя полчаса усердной работы он выгнул спину и украдкой посмотрел на вожатую. Ольга Владимировна сидела в холле за столом и писала сценарий для вечернего конкурса сказки. Она хмурила брови, что-то вычеркивала из своего ежедневника. Поразительно, как эта девушка оставалась невозмутимой и продолжала выполнять свою работу, несмотря на свое душевное состояние после бессонной ночи и выходки своего подопечного.

– Закончил? Иди на кружки! – не отрывая глаз от тетради, она указала на дверь.

Кофеин, выпитый полчаса назад, успел выветриться во время выполнения тяжелой работы. Лёха жутко хотел спать, но такую блажь ему никто не позволит, даже милосердная вожатая. Пришлось отправиться к остальным на кружок рисования.

***

Уговаривать Лёху вернуться в свою комнату на время тихого часа не пришлось. Он раньше всех пришел в корпус после обеда, упал на кровать и сразу вырубился. Ему снилась больничная койка и на ней мать без сознания с трубками и капельницей. На большом пальце её ноги висела бирка с номером, как в морге. В неприятный сон ворвалась тупая боль. Его разбудил прилетевший в голову чужой тапок.

– Вставай! Общий сбор у девочек. – Жека стоял над ним и тряс за плечо.

Разлепив веки, Лёха не сразу сообразил, куда исчезла больничная палата и почему горит щека. Он ощупал лицо и понял, что это зубная паста. Мальчишки заржали. Воспользовавшись его отключкой, над ним здорово повеселились – густые белые лепёхи с запахом мяты красовались на покрывале, в волосах и на подушке. Видимо, он ворочался во сне и сам перемазал всё вокруг. Вдобавок к этой шалости ему прожгли дырку в носке и подпалили палец. После нервных приключений чувство самосохранения покинуло его, и Лёха не удивился, если бы его вынесли с матрасом на улицу. Он всё равно ничего не почувствовал. Появляться чумазым у девочек не хотелось, поэтому он сначала побежал умываться и явился на собрание под всеобщее возмущение. Ждали только его.

Первым делом он заметил, что Марина находилась в центре комнаты, спиной к двери. Она яростно выдирала волосы тому, кто сидел рядом на табурете. Вокруг них на полу валялись цветные пучки. Обойдя импровизированную парикмахерскую, Лёха облокотился на спинку кровати одной из девочек и присмотрелся к жертве. Под вычесанным пухом, скрывающим лицо, он узнал Ольгу Владимировну. Кузина расплетала её косички, к его огорчению. Ему нравилась необычная прическа и в целом неформальный внешний вид вожатой.

– Зачем вы их снимаете?

– Новая прическа – новая жизнь, – она сдула с лица пушистую прядь и оглядела собравшихся.

Лёхе нечем было возразить. Он поднял с пола косу баклажанного цвета из тех, которые остались целыми, обернул свое левое запястье, примерил и завязал концы в узелок. Искусственные волосы отлично смотрелись на руке как браслет.

– На память, – потряс Лёха рукой, показывая Ольге Владимировне.

Увидев это, Настя и Рада тоже подскочили к кучке на полу, начали рыться и наперебой протягивали ему руки, чтобы Лёха завязал обеим такой же браслетик. Вожатая хмыкнула:

– Дались вам мои патлы! Я лучше в конце смены сделаю всем памятные ленточки.

Гадая, какая же ещё ленточка может быть лучше частички вожатой, Лёха перебирал пальцами свое новое украшение и слушал инструкцию Ольги Владимировны к сегодняшнему вечеру. На конкурс сказок она приготовила переписанный сценарий «Красной шапочки», где весь сюжет был перевернут с ног на голову. Вместо веселой девочки – депрессивный гот с современными проблемами подростков. Волк пытается с ним подружиться и развеять тоску. Бабуля в этой сценке сойдет с ума и всё напутает, в конце захочет съесть волка. Дровосеки в страхе убегут из леса, завидев странную старушку, а подросток вовремя спасет мохнатого, переосмыслит жизнь и вместе с новым другом напечет пирожки.

Ребята с энтузиазмом разбирали роли. Жека и Антон смешно изобразили убегающих дровосеков. Сумасшедшая бабка досталась Олегу. Волком вызвалась Кристина, предложив одеться во всё розовое и сделать «ми-ми-ми» эффект, а вот раскрашенную под неформала Красную Шапочку никто не хотел играть. Разгорелись, как всегда, жаркие споры, ведь отряд не отличался сплоченностью.

– Берите этого пидора, ему пойдут накрашенные глаза.

– Олег! – вожатая гневно прикрикнула, все споры сразу стихли. – Что за слова?!

Лёха почувствовал, как весь отряд сверлит его глазами. Шутка затянулась и порядком ему надоела.

– Ой, смотрите! Мамочка его защищает, – наигранным тоном растянул друг и показал неприличный жест, проводя языком между двух пальцев.

Злость подступила комком к горлу. Пусть они сколько угодно обзываются и мажут пастой, но втягивать в это вожатую – перебор. Очнулся Лёха, только когда почувствовал, что его кто-то оттащил от напуганного Олега, распластавшегося на кровати. Белобрысый больше не улыбался своей жабьей ухмылкой и вытер кровь, текущую по подбородку, тыльной стороной ладони. От вида поверженного соперника Лёха почувствовал облегчение. Он причинил боль, которую, как считал, тот заслужил. Однако вожатая не разделила его мнение, отчитала, как нагадившего котенка, и в наказание назначила на идиотскую роль.

***

Олег как ни в чем не бывало щеголял по коридору с распухшей губой в старомодном платье монашки, которое давно сожрала моль, и отпускал пошлые шутки про свой внешний вид, совершенно забыв о том, что ему вмазали. Лёху раздражала самодовольная физиономия друга, и ему хотелось добавить на неё пару фингалов.

Разборки с Олегом огорчили только самого Лёху. Он придавал этому чересчур много значения. Во-первых, его достали шутки про ориентацию. Во-вторых, неприличные жесты несправедливы по отношению к Ольге Владимировне.

Никто из отряда не отметил героического заступничества, словно вожатых не обязательно уважать и позволено мешать с грязью. Никто не сказал, что шутка Олега унизительна. Только, как выяснилось позже, вмешалась полноватая Настя и растащила их двоих, вцепившись в плечи Лёхи, который выше и крупнее её в два раза, однако и она никак не прокомментировала конфликт. Все посчитали задирой и ненормальным Лёху, а грубые высказывания Олега стали для всех привычным шумом. Или же им просто наплевать на честь воспитателя. Один Лёха переживал по этому поводу и чувствовал нарастающую злость на других. Кстати, благодарности от воспитательницы он тоже не услышал.

В корпусе полным ходом шла костюмированная подготовка: не участвующие в концерте ребята наряжали актеров и делали прически, а переодетые девчонки разучивали роли в холле. Ольга Владимировна убедила Лёху, что подводка – всего лишь часть сценического образа, никак не связанная с личностью человека. Если уж судить по внешности, то волосатые ноги Олега с длинными носками и кроссовками под вельветовой юбкой выглядели гораздо несуразнее парня с макияжем.

Вожатая сама вызвалась нарядить коронного персонажа. Она нацепила на Лёху одну из своих черных футболок с рок-группой и ремень с заклёпками. Непонятно где раздобыла потертую кожаную куртку, склеила его волосы лаком наподобие начёса и заканчивала очерчивать его губы чёрным карандашом.

– Почти готово! – с вдохновением произнесла Ольга Владимировна. – Осталось накрасить глаза.

Поколебавшись, Лёха закрыл веки и ждал, что нанесение теней будет совсем неприятно, хотя макияж оказался не болезненной процедурой, а слегка щекотной. Он поморщился от очередного прикосновения кисточки и почувствовал у себя на лице руку вожатой. Ольга Владимировна опиралась ладонью в его щеку, чтобы прорисовать звезду вокруг глаза.

– Лёша, расслабься, или я тебе ткну в глаз случайно!

Ольга Владимировна нервничала, они должны были выходить из корпуса и строиться на концерт, а костюмы не всем успели закончить. И тут она сделала то, чего он совершенно не ожидал, – села ему на колени.

– Ты не против? Стоя, это не очень удобно делать, и так будет быстрее, – пояснила она.

Лёха хотел ответить, что в его личное пространство бесцеремонно вторглись, но промолчал. Он не возражал, хотя и смутился. Вожатая уселась на нем, не видя в этом ничего провоцирующего. С одной стороны, они занимались важным делом – необходим качественный грим для победы в конкурсе сказки. С другой, если кто-нибудь сейчас войдёт в вожатскую, их могут застать в откровенной позе. Он чувствовал, как её локти упираются ему в грудь, их животы соприкасались, а свои ноги она поджала вдоль его бедер. Лёху и так считают подлизой, а если увидят, как она сидит на нём, так и вовсе припишут шуры-муры.

Размышляя, он широко распахнул глаза и уставился на неё. Она сосредоточенно оценивала грим где-то в области щеки. И вдруг до него дошло, что он довольно продолжительное время держит её запястье, притянув к своему носу, и вдыхает запах дурманящих духов, прижимая ноздри к её коже. Её футболка, в которую он был одет, согревала и источала тот же приятный аромат, и, видимо, он схватил её руку, чтобы лучше услышать его. Зрение резко расфокусировалось, и картинка поплыла.

В глаза косметика попала, что ли?

– Эй! – Ольга Владимировна одернула руку и щёлкнула ему по носу, приводя в чувство. – Перестань пялиться! Ты мешаешь мне.

Это просто приятные духи. Не выдумывай!

***

Спустя полчаса вся «Бригантина» собралась у сцены. Все с интересом рассматривали актеров первого отряда, и другие вожатые тоже. Больше всего комплиментов получила Кристина. Её волк-персонаж в розовой мини-юбке с пушистым бантом на заднице произвел настоящий фурор под недовольное ворчание директора Нины Ярославовны, что пятнадцатилетняя девочка разоделась как проститутка. Олега поймал лагерный фотограф и заставлял всех по очереди с ним кривляться, щёлкал снимки для стенгазеты. Лёха стоял поодаль ото всех, старался не поднимать головы, но все равно ловил на себе любопытные взгляды. Все догадались, какую сказку они играют, и спрашивали, где Красная Шапочка. Лёха оставался загадочным персонажем. Ему было неприятно, что половина лагеря пытается внимательно его рассмотреть, а другая откровенно ржёт. Хотя ему самому понравился образ, который придумала Ольга Владимировна. Когда она закончила, Лёха подошёл к зеркалу и с удивлением обнаружил, что макияж не делает из него педика. Выглядел он очень мужественно. Лицо, раскрашенное белой гуашью, потеки туши снизу век и черная звезда вокруг правого глаза смотрелись как грим рокера. Ему идёт этот стиль.

Саму сказку играли посредственно, потому что не успели толком отрепетировать, да и никто из них не обладал актерским талантом. Лёха запнулся в своей единственной фразе. Олег больше кривлялся, чем исполнял роль по-настоящему. Кристина чуть не упала на сцене, подвернув ногу на высоких шпильках. Однако лагерь аплодировал стоя, все свистели и кричали: «Браво». В том числе директриса, ворчавшая недавно по поводу слишком откровенной юбки Кристины, хлопала и широко улыбалась. Первое место по всем номинациям им обеспечено. Всё благодаря только одному человеку – Ольге Владимировне, это её заслуги. У неё призвание быть выдающейся вожатой, гримером, художником, сценаристом, мировым судьей, психологом и лучшим другом. Вот кому действительно нужно вручить «Оскар» и медаль за терпение.

После концерта все были настолько вдохновлены успехом, что забылись распри и насмешки. Лёху дёргали со всех сторон сделать фото и осыпали восторженными возгласами типа «Классный прикид», «Клёво выглядишь», «Ты фанат рока?!» Один мальчишка из младшего отряда просил нарисовать ему звезду под глазом, хотя малец явно не шарил, кого копировал Лёха. Ольга Владимировна тоже поймала его и Олега для совместной фотографии и на радостях поцеловала каждого в щеку. Лёха опять неожиданно для себя засмущался.

Ох уж эти дружелюбные вожатые!

Костюмы настолько понравились всем обитателям лагеря, что парни решили идти в таком прикиде на ужин под улюлюканье других отрядов. Для себя Лёха отметил, что перевоплощаться в другой образ не так уж и стыдно, а наоборот, вдохновляет и придает уверенности на сцене. Он бы и дальше ходил в этой звездной оболочке, только бы ему не вешали неприятное клеймо, но белая маска в конце концов засохла, потрескалась и стала болезненно тянуть. В попытках смыть грим водой он ещё больше размазал краски. Увидев его мучения, случайно проходившая мимо Ольга Владимировна предложила убрать косметику проверенными средствами. Лёху бросило в жар от мысли, что её руки опять будут у его лица, но согласился, так как кожа покраснела и горела от растирания, а проклятая гуашь прилипла плевками и не поддавалась мылу.

Пригласив его в свою комнату, вожатая села напротив и начала аккуратно вытирать ему лицо ватными дисками, пропитанными мутно-зеленой жидкостью. Это средство сильно пахло алоэ и еловыми ветками, перебивая запах духов. Лёха боялся снова пропустить через себя манящий аромат её парфюма.

Она быстро справилась с остатками грима и убрала грязные салфетки.

– С мамой все хорошо. Я дозвонилась, мы поговорили. Она очень хочет тебя услышать, но ты не отвечаешь.

Сегодняшний день показался целой неделей. Внезапная усталость навалилась на него, и он начал зевать. Поездка домой, пьяная мать и обидные шутки Олега были как давно забытый сон.

– Я телефон в тумбочке оставил.

– Перезвони, она волнуется.

– Да неужели?!

Лёха дёрнул подбородком и почесал глаз. После этой жидкости щиплет слизистую. Вожатая не собиралась уединяться с ним, как ему показалось. Всего-навсего волнуется, чтобы он опять не сбежал.

– Не будь злюкой! – Она села по-турецки на кровати и внимательно его изучала. – Когда ты стал таким злым? Драки затеваешь.

Будешь тут добрым, когда навалилось одно за другим. До этого лета он и мухи не обидел, теперь вот кулаки распускает. От него требуют слишком много: быть сильным и терпеть насмешки. Наверное, он и правда очень изменился. А она в очередной раз допрашивает его, лезет в самое нутро и заставляет без конца рассказывать о себе.

И ещё эти чертовы духи!

– А что насчёт вас?! – выпалил со злостью Лёха. Вожатая вздрогнула и уставилась на него. – Почему только я рассказываю, а вы молчите?! Как можно доверять человеку, которого совсем не знаешь?

Ольга Владимировна потупила глаза и начала ковырять дырочку на покрывале. Он ожидал, что вожатая отстанет с расспросами и отпустит, ведь не в её стиле делиться переживаниями и секретничать, но она ответила:

– А что ты хочешь узнать обо мне?

Лёха опешил от такого спокойствия и растерялся. Действительно, чего он хочет узнать о ней? И нужно ли ему это? Достаточно того, что она как супергерой, который всегда спасет, пожалеет и поможет. Остальное важно ли? Однако ему не давало покоя, что за душевная боль скрывается под маской жизнерадостной воспитательницы.

– Почему вы плакали ночью?

Тайное место

Тем вечером они долго сидели на заднем крылечке корпуса, беседовали по душам. Ольга Владимировна выкурила три тонких сигареты и рассказала Лёхе о себе. Так он узнал, что у неё есть собака Булочка, она свободный художник и пишет портреты на заказ, любит сладкий кофе с молоком и рок-музыку. Вожатая познакомила его с любимыми треками. Дала один наушник, а сама слушала в другом и неумело подпевала мимо нот, особенно мужские партии. Он, не привыкший к тяжёлому року, пару раз вздрогнул от звуков скрима и кардана, но сделал вид, что ему нравится, старался вслушиваться в каждую песню. С помощью этого плейлиста он пытался разгадать, какое у неё настроение. Ольга Владимировна охотно поведала Лёхе о своих увлечениях, но не торопилась говорить о личной жизни, и все же краткая история прозвучала.

В лагерь она устроилась работать первый раз в восемнадцать лет, потому что очень скучала по временам, когда сама ездила пионеркой. Единственный способ вернуться – приехать в качестве вожатой. Отработала пару смен, потом долго не возвращалась. Такая профессия клёвая, пока ты ненамного старше подростков, а когда взрослеешь, то медляки на дискотеке в десять вечера уже не воспринимаются занятным времяпрепровождением. Потом поступила в институт, где познакомилась с парнем и мечтала создать с ним семью. Он готов был дать всё, кроме самого заветного. Она хотела ребенка, но жених был категорически против детей, дошел до сумасшествия и стал ревновать, обвинять в случайных связях в погоне получить желаемое. Она же оставалась ему верна, но устала и сбежала сюда, чтобы хоть о ком-то заботиться, не в силах больше выслушивать клевету. Однако возлюбленный умудрился приревновать, находясь за несколько километров, из-за этого ночью они поругались по телефону. Её история походила на сюжет малобюджетного сериала, и Лёха начал было сомневаться в искренности, но Ольга Владимировна вдруг расплакалась в конце и прижалась к его плечу.

Он не понимал желание иметь детей. Наверное, когда-нибудь тоже захочет обзавестись семьей, но пока ни разу не задумывался о таком. Когда Лёхе исполнилось четырнадцать, мама рассказывала о коллеге: «Какое счастье! Инночка родила ребёночка». Не совсем понятно, как Инна могла испытывать радостные чувства от мысли о детях в двадцать лет без жениха. Ребенка заводят взрослые тридцатилетние пары, которые давно поженились и много лет живут душа в душу. Он считал, когда тебя не любит и попрекает близкий человек или такого вовсе не существует, вот это трагедия. Осознавая, что ничем помочь не сможет Ольге Владимировне, Лёха решил стать просто другом, и пусть он украдкой задумался о чуть большем.

***

Сказка первого отряда ожидаемо победила в большинстве номинаций. Приз за современный сюжет, грамоты за лучшие роли, отметка на стенгазете за оригинальные костюмы. Награждение проходило утром следующего дня на линейке. Командир Марина не успевала возвращаться в строй. Её постоянно вызывали к флагштоку, и в конце мероприятия у неё в руках была толстая пачка разноцветного картона.

Все были слишком возбуждены, чтобы внимать указаниям директора после вручения наград. Ольга Владимировна обычно шикала на расшумевшийся отряд во время линейки, а сейчас вяло аплодировала позади Лёхи. Он обернулся и подмигнул ей, как бы говоря: «Чего так кисло радуетесь за нас?» Вожатая погладила его в ответ по плечу и закатила глаза. Лёха забеспокоился: лицо Ольги Владимировны побледнело, губы сухие, и она явно нетвёрдо стояла на ногах. Он хотел спросить, всё ли в порядке, как в этот момент её рука сползла с его плеча, и она рухнула на землю в неестественной позе. Лёха запаниковал и плюхнулся на колени рядом с ней. Остальные ребята увлеклись обсуждением своих наград и не сразу заметили обморок вожатой. Лишь когда Лёха начал похлопывать ей по щекам и звать по имени, кто-то из девочек закричал, радостный шум стих, директор перестала говорить в рупор. Несколько секунд молчания прервал нарастающий гул перешептываний.

«Отойдите!» – скомандовала «Оболтусам» одна из близнецов-вожатых Евгения Николаевна, пробираясь через толпу к потерявшей сознание Ольге Владимировне. Миллион вопросов посыпался на Лёху. Его окружили другие вожатые и любопытные соотрядники. Он держал её за руку, боясь отпустить, и отвечал всем: «Не знаю». Ольга Владимировна не приходила в сознание. Антон Владиславович – водитель лагеря – поднял её, перекинул через плечо и куда-то понес. Началась суета. Лёха остался сидеть на траве, не в силах пошевелиться, в ушах звенело. На земле, около своей коленки, он увидел её мобильный и незаметно положил в карман, чтобы толпа не растоптала. Маша растрясла его и помогла встать. Ему самому сейчас не помешала бы помощь, чтобы отойти от шока.