Чувства двадцатилетней выдержки. Книга 1: Вспомни, что с тобой случилось

Евгения Искренняя

Чувства двадцатилетней выдержки. Книга 1: Вспомни, что с тобой случилось

Возвращение домой

Алексей Громов стоял на перроне и в спешке докуривал бычок сигареты. На железнодорожном вокзале объявили отправление поезда, проводники торопили пассажиров на посадку. В столице его больше ничего не держит. С работы уволили за очередной запой. Хорошо, что по собственному желанию, а не по статье. За съёмную квартиру платить нечем. Ни семьи, ни детей, ни друзей у него там не было. Близких родственников тоже. Правда, в Питере живёт двоюродная сестра, но они давно не общаются. Считай, не родственница вовсе. По жизни одинок.

Щелчком отбросив обугленный фильтр мимо урны, мужчина поспешил занять свое место. У входа он ещё раз сверился с электронным билетом и нисколько не удивился. Вагон оказался потасканным, как его жизнь, старый и перекрашенный, возле окошка под толстым слоем серой краски виднелись следы ржавчины. Алексей показал паспорт проводнице, после её одобрительного кивка поднялся по металлическим ступенькам и втиснулся в узкую дверь плацкарта. Проталкиваясь среди людей с чемоданами по темному проходу, он нашел свою койку: нижняя боковушка с порванным коричневым дермантином. Забросил вещи на полку, сразу расстелил белье, стянул ботинки и лег в ожидании восьмичасового сна.

Напротив галдели девочки-подростки. Из-за шумных пассажирок сегодня поспать не удастся. Рыжая девчонка с пышными кудрями рассказывала подруге, как провела одну из смен летнего лагеря в прошлом году. Крашеная брюнетка – её соседка – все время перебивала: «Да ладно? А что он? А ты?» Обеим навскидку лет пятнадцать-шестнадцать. Рыженькая с мечтательным видом вскоре заключила:

– Надеюсь, хоть в этом году парни приедут симпатичные. Так хочется с кем-нибудь познакомиться!

– А лучше, если там будут парни-вожатые, – сказала брюнетка. – Не хочу с сопливыми малолетками медляки танцевать. Ты точно договоришься, чтобы нас поселили в одном отряде?

Алексей, подслушивая разговоры девочек, перевернулся на бок лицом к ним, положил локоть под голову и произнес:

– А вы случайно не в «Бригантину» едете?

Девчонки вздрогнули от неожиданного вопроса и синхронно повернули головы к нему. Они не рассчитывали, что их будут подслушивать, и, видимо, думали, что разговаривают вполголоса, на самом же деле их слышал весь вагон.

– Не-а, мы завтра едем в «Радугу», – с деловым видом сказала рыжая.

– Извините, случайно подслушал. Надеялся узнать что-нибудь о том лагере от нового поколения. Я когда-то давно туда ездил. Вы не знаете, он ещё работает?

– Меня хотели отправить в «Бригантину» лет восемь назад, но мама говорила, что её закрыли из-за финансов вроде бы. Наверное, там было клево, но я туда не попала. Уж я-то знаю, что такое лагерь! – рассуждала девчушка.

– Жаль, он действительно был классный, – Алексей вздохнул и собрался отвернуться к стене.

– А вы были вожатым? – присоединилась брюнетка. Похоже, у неё пунктик на счёт воспитателей.

– Нет, – хмыкнул Алексей, – Пионером. Примерно такого же возраста, как вы. Но там я познакомился с очаровательной вожатой, и это была моя первая любовь.

Девочки оживились и заулыбались. Брюнетка подвинулась, похлопала по сиденью, предлагая ему сесть, и умоляюще посмотрела на него:

– Сядьте к нам, расскажите, пли-и-из! Вы были парой?!

В ответ на приглашение Алексей отрицательно помотал головой и сел на краю своей койки. В его тридцать шесть лет тот август казался ему далёким сном, хотя он ни на минуту не забывал свою вожатую.

– Если можно это так назвать. Она была намного старше меня. Я не мечтал о продолжительных отношениях, но расставаться было очень тяжело.

Он взглянул напротив в окно вагона и задумался. Скорее всего, она теперь деловая женщина. Большая семья, муж, много детей и собака ещё жива. Её жизнь могла хорошо сложиться. Наверняка она счастлива, в отличие от него. Как же быстро летит время! Возможно, она заметно постарела за эти годы. Ему не хотелось об этом думать, в его памяти она всегда оставалась молодой.

В отражении на него смотрел взрослый мужчина с исхудалым лицом, длинным прямым носом с горбинкой, карими глазами и темными короткими волосами, вьющимися на кончиках. Вполне был симпатичен, однако на правом виске прядь отливала серебром, напоминая ему о том, что он сам далеко не подросток. Вот до чего довел себя – ещё молод, а прическа уже как у старика.

– Вы были вместе, пока смена не кончилась? А что дальше, вы виделись? – рыжая девчонка выдернула его из воспоминаний. Теперь и ей стало интересно узнать подробности.

– Мы разъехались по домам и потом несколько раз встречались, но эти встречи больше не были такими волнующими. В один момент я понял, что больше её не увижу.

– Почему? Что случилось? – не унималась брюнетка.

– Потому что у неё был другой, и она выбрала его. Так что не стоит связываться с вожатыми, – он подмигнул ей и лег обратно. Слишком долгая и грустная история для юных умов. И он не в силах пережить это снова, пускай сами додумают достойный финал. – Ладно, девушки, я очень устал, извините. Хорошей дороги вам.

– И вам, – разочарованно легла и накрылась одеялом рыженькая.

Её подруга задумчиво отвернулась к окошку и рассматривала огни перрона. Она так и не расстелила постельное, которое лежало свернутым комком на столике.

Поезд тронулся, свет в вагоне погасили. Девчонки, возбужденные его немногословным рассказом, зашушукались в темноте. Стук колес по рельсам монотонно звучал в голове. Кто-то громко храпел. Сон был прерывистый. Алексей дремал. Перемешанные мысли о прошлом и настоящем, шум вокруг не давали отключиться. Ему показалось, будто он на минуту закрыл глаза, и вот проводница дёргает его за плечо и сообщает, что прибыли на станцию.

Он полежал ещё немного, прислушиваясь к шуршанию других попутчиков, затем неспешно встал, собрал белье и сложил аккуратной стопкой на койке. Армейская привычка не давала ему оставить вещи как есть, да и жалко проводников, которые убирают мусор за пассажирами.

Девчонки спали, ворочались во сне и жмурились от ярко освещающих лампочек. Он слегка позавидовал им. Вернуться бы на денек в лагерь, в тот год… Возможно, завтра одна из них встретит свою первую любовь и будет вспоминать всю оставшуюся жизнь, как он, а может, от души проведет лето и забудет со временем всех соотрядников. Алексей с тоской отвернулся, взял свою сумку с полки и направился к выходу.

На железнодорожной платформе ощущался знакомый запах болотистых лесов, растущих вокруг родного города. Прохладно. Начало июня, шесть утра, тем не менее солнце вовсю пробиралось над крышами домов, стремясь согреть своими лучами город. Здание на вокзальной площади всё так же окрашено в серый цвет, вокруг появились новые клумбы и огромная отремонтированная статуя Александра Невского, подсвеченная прожекторами с земли. Несколько лет Алексея здесь не было. Он сбежал из своего маленького провинциального городка, пытаясь начать новую жизнь, в итоге снова вернулся.

Нужно найти дорогу до родительской квартиры. Пешком далеко, а на такси ему не хватало мелких наличных. Последние две тысячи рублей от зарплаты нужно сохранить, чтоб не помереть с голоду, пока ищет работу. Он вспомнил, что раньше от вокзала ходил второй маршрут, но за время его отсутствия всё могло измениться. Наверняка на автобусной остановке висит расписание общественного транспорта, Алексей решил проверить.

Остановка представляла собой печальное зрелище: покосившаяся скамья, выбитый стеклянный щит с рекламой умной колонки, никакого табло или расписания не было. В отличие от столицы, в этом городе далеко не всё благоустроено, и, очевидно, местные жители знают, какие маршруты здесь проходят. Выругавшись про себя, Алексей достал телефон. Заряд батареи был на исходе. Молясь, чтобы гаджет на последнем издыхании загрузил карты, он нашел улицу и дом, куда направлялся, проложил маршрут. Карта выдала автобус номер два, приедет через пятнадцать минут. Закурив последнюю сигарету, он сел на еле живую скамейку и задумался.

Знал бы он тогда, двадцать лет назад, что эта поездка в летний лагерь изменит его жизнь, ни за что бы ни поехал. Вспомнив возбужденные лица девочек из поезда, он почувствовал себя старым дедом и хотел отговорить их от поездки, лишь бы с ними не повторилась его история. Чтобы девочки потом не бежали сами от себя, не искали умиротворения в чужом городе, который их никогда не примет, чтобы им не было горько возвращаться обратно. Изменившийся за несколько лет его маленький родной город всё равно напоминал о мучительных годах, когда он топил свою жизнь в алкоголе и наркотиках.

Подъехал автобус. Алексей вошёл в последнюю дверь, сел на одинокое сиденье возле окна и всю дорогу корил себя за содеянное. Вот улица, где он получил по морде за то, что пьяный пытался стрельнуть сигарету. А здесь жил приятель, у которого легко можно было вписаться, днями напролет выпивать и прогуливать школу. Но самое ужасное, что все эти воспоминания связаны с одной целью: залить алкоголем память о ней, затупить ту боль, которая жгла в груди.

Вот он только что проехал мимо ледового дворца, вспомнил новогодние праздники. Тогда он повёл свою невесту кататься на коньках. И вроде бы жизнь заиграла новыми красками в тот момент, если бы он не заметил издалека среди посетителей знакомую девушку. Свою первую, её, с которой он два года как расстался. Она была не одна, а с компанией, что существенно помешало ему подойти поздороваться. Да и сомнения одолевали, вдруг не она?

Краем глаза он поглядывал в её сторону. Её подруги смело рассекали по льду и смеялись, не замечая, как она неуклюже держалась за бортики в сторонке и пыталась осторожно двигаться по периметру. Наконец она осмелела, оторвала руки от опоры и покатилась в центр катка. Судьбой ли было начертано или так совпало, что он летел навстречу с другого конца и нечаянно задел её, но этого хватило, чтобы она грохнулась прямо на пятую точку и громко выругалась. Он резко затормозил, понимая, что это невежливо, и поспешил на помощь, протянул руку и оторопел. Не обознался всё-таки. Это была его любимая вожатая.

Она не обратила на него внимания, слишком была занята осторожным подъемом на ноги. Потирая ушибленное место, взяла его за руку и поднялась. Алексей почувствовал у себя в груди огромный осиновый кол, который она загоняла ему своим лишь присутствием. Пока его бывшая соображала, в чем дело, он быстро слинял в другую сторону и за спиной услышал невнятную благодарность. Он не хотел, чтобы она увидела его, а то бы узнала. А, возможно, все же успела разглядеть. Его сердце было разбито, не хотелось поверх раны царапать осколком вопросы из серии «Как дела?» Свою невесту он поспешно увел с катка в тот вечер под предлогом, что ему было скучно, хотя на самом деле коньки были его единственной отдушиной с детства.

Сколько можно, Лёха? Обещал же себе никогда не вспоминать о ней!

В мыслях о катке он чуть было не проехал свою остановку. Вышел на улице Декабристов, отсюда ближе до родительского дома. Он шел по тем же улицам, что и раньше. Всё вокруг было очень знакомое, почти не изменилось. Алексей свернул в переулок, обогнул ржавый ларек, который стоит тут вечность. Здесь он со школьными друзьями покупал свои первые сигареты в тринадцать лет и пробовал дымить за углом общежитий. В отличие от ребят, он был равнодушен к никотину, просто баловался. Дурная привычка прилипла позже.

Скоро он дошел до родительского дома. Перед ним стояла типичная пятиэтажная панелька. Белые плиточки на фасаде местами облупились, а застеклённые пластиковые балконы и окна выглядели свежими, не считая трёх с деревянными крашеными рамами на втором этаже. После смерти матери он так и не потрудился благоустроить свое жилье.

В квартире стоял затхлый запах, никто не проветривал здесь со дня его отъезда. Лампочка в коридоре перегорела. Крючок, на котором висел домофон, отвалился, трубка болталась на проводе. Пожалуй, это он починит в последнюю очередь в своем доме, гостей ему все равно не ждать. Масштабы погрома, оставленные им, были куда серьезнее домофонной трубки. Деревянные полы на кухне прогнили от пролитого пива и чужой блевотины, на подоконнике – жженые пятна от косяков. В углу маленькой комнаты валялась пустая пластиковая бутылка, в которой мирно развивалась серо-зеленая пушистая жизнь. Обои на стенах сорваны и исполосованы ножом. Хорошо хоть электричество и вода есть, не отключили. Единственное разумное решение пришло ему в голову, когда он уехал, – это расплатиться с первой получки за коммунальные долги, накопившиеся за несколько лет его проживания после смерти родителей. Он хотел продать эту квартиру. С глаз долой и из сердца вон, но так и не решился. Жилье было знатно убито, но ремонт всё исправит. Осталось найти работу и деньги на это. А так в целом и мебель есть: шведская стенка с барахлом, шкаф-купе и грязный диван. Техники вроде телевизора или компьютера давно нет, потому что его же стараниями квартиру обнесли. Сам виноват – нечего было устраивать притон. Добро пожаловать домой.

Оболтусы

Начало августа 2007г

Прохладным хмурым утром накрапывал дождь, лето по щелчку рубильника выключили, и после удушливой июльской жары казалось, будто наступила осень. На площади у драмтеатра собралась толпа людей. Дети и родители с чемоданами бегали в разные стороны, пытаясь найти свой автобус. Сегодня уезжает последняя смена в летний лагерь «Бригантина».

Возле вереницы автобусов, стоявших друг за другом, как паровоз, сидел на сумке вне себя от злости темноволосый парнишка и ковырял заусенцы на пальцах. Вьющаяся длинная челка падала парню на карие глаза, очень удачно скрывая недовольный взгляд. Его никто не провожал. Мать, сославшись на головную боль, сунула ему в карман три сотни и отправила со словами: «Удачно тебе отдохнуть, сынок». Вчера она осушила бутылку коньяка, подаренного на сорокалетие, и сегодня страдала от похмелья. Подумать только, в начале мая похоронили отца, а сегодня утром его отправляли отдыхать. Ему шестнадцать. Сдался этот лагерь. Что он будет делать там с малышнёй? Он до последнего сопротивлялся, но мать заставила поехать, так как невежливо было отказываться от путёвки, которую ей предоставили в качестве компенсации за смерть супруга.

– Здоро́ва, Лёха! Тоже едешь? – белобрысый пацан с короткой спортивной стрижкой протянул руку поздороваться и расплылся жабьей улыбкой до ушей. Это был Олег, сын маминой подруги. Он жил в соседнем доме, и Лёха частенько зависал с ним во дворе.

– Да ну на фиг этот лагерь! – Лёха пожал другу ладонь.

– Не ссы, будет весело. Как сам?

– Нормально, но лучше бы в деревню, там хотя бы меня ждут.

В том году Лёха провел лето за городом и познакомился с классной компанией. Парни и девчонки днями напролет гуляли по деревенским улицам, таскали яблоки на заброшенных участках, пили дешевые вишневые энергетики и наведывались в местный клуб по вечерам. Беззаботные каникулы проходили в радость. В этом году всё перевернулось с ног на голову, он никуда не поехал, и лето прошло в полном трауре.

– Мальчики, подойдите ко мне, пожалуйста! Где ваши путевки? – Молодая девушка в черной футболке с надписью «Stigmata» помахала им. На голове у неё была странная прическа. Русые волосы были собраны в высокую гульку вперемешку с разноцветными афрокосичками на затылке. У висков смешно торчали короткие прядки, завиваясь в пружинки.

Мальчишки подошли к ней, отдали билеты. Она сверилась и махнула на ближайший автобус: «Вам туда». Лёха перекинул сумку через плечо и поднялся в автобус. На передних местах сидели близняшки с бейджиками на груди. «Наверное, вожатые», − подумал он и двинул в конец автобуса, места в котором почти все заняли. За спиной услышал, как девчонка с афрокосами поднялась в транспорт следом и прошептала близняшкам: «Какие взрослые нынче пионеры пошли! Мы в шестнадцать работали летом, а они в лагерь до сих пор ездят».

По всей вероятности, неформальная девушка успела обратить внимание на дату рождения Лёхи в путёвке. Его бы воля, он лучше бы устроился раздавать листовки под конец лета в нелепом костюме сосиски, чем двадцать один день кряду петь речёвки и отдавать честь на линейках.

Он уселся на заднем ряду и заметил, что у запасного выхода лежали пёстрые бальные костюмы с рюшами, упакованные в чехлы. Похоже, что с ними едут танцоры. Олег зашёл следом за ним и сел неподалеку в соседнем ряду, сунув в уши наушники. Лучшими друзьями они не были, однако стало немного спокойней от мысли, что с ним на каторгу едет свой человек. Болтать сегодня Лёхе особо не хотелось, даже со знакомым. Успеют ещё наговориться и надоесть друг другу до смерти.

За окном зарядил дождь. Говорят, если в дороге тебя застала непогода, значит, предстоящая поездка пройдет самым лучшим образом и надолго запомнится. Дай-то бог, чтобы Лёха не прожил впустую почти целый месяц.

***

Спустя пару часов автобус свернул со скучной трассы на разбитую просёлочную дорогу. Качало из стороны в сторону, кто-то в середине автобуса застонал, беднягу стошнило в пакет. За окном мелькали деревенские дома и разношёрстные огороды с теплицами, затем пейзаж сменился на зелёные поля с капустой. Минут через пятнадцать водитель затормозил у ворот лагеря. Все пассажиры вскочили со своих мест. Лёха не торопился на выход и рассматривал в окне пункт прибытия, здесь он был впервые. Ничего необычного: редкие сосны, сетка-рабица вокруг территории лагеря, над железными воротами вывеска «Бригантина», облупившаяся и пожелтевшая за много лет от лучей солнца. Скукотища, одним словом. Лёху радовало только, что дождь стих. Не намокнешь, пока доберёшься до домиков.

Девушка с косами встала между двух рядов сидений и скомандовала: «Выходим по одному, не толпимся и не забываем личные вещи!» Их всех вывели из автобуса и гуськом направили по аллее, ведущей от ворот к большому белому двухэтажному зданию. Там собрались на асфальтированной площадке возле флагштока остальные пассажиры из других автобусов. Везде валялись сумки, малышня носилась как угорелая и сбивала других с ног, ребята и девочки постарше собирались кучками и знакомились. Лёха с Олегом бросили свои вещи подальше от всех и сели на траву. В центре площадки появилась внушительных размеров тётка и заговорила в рупор:

– Ребята, добро пожаловать на четвертую смену! Меня зовут Нина Ярославовна, я директор лагеря. Сейчас мы проведем распределение по отрядам, я буду называть возраст, вы подходите ко мне, а затем вас передадут вожатым.

Рядом с ней засуетились и встали в ряд девушки постарше. Одна из них с разноцветными косичками, а также близняшки, которые ехали с Лёхой в автобусе. Он заметил, что за спинами девушек оперативно собралась группа ребят разных возрастов, от шести до пятнадцати лет. Эти дети повезли чемоданы в сторону белого здания. У некоторых в руках были те самые чехлы с костюмами и платьями. Видимо, это какой-то блатной отряд. Их распределять не собирались.

Толстая тетка стала выкрикивать: «Пять-шесть лет, подойдите сюда. Вы – в пятый отряд. Семь-девять – вы с Марией Николаевной». Постепенно куча-мала из детей на площадке собиралась в группы и уходила в разные стороны к деревянным корпусам. Лёха огляделся. Взрослых ребят оказалось очень мало. Они с Олегом были самые высокие и старшие. Ещё один взрослый парень стоял неподалеку. Кучка девчонок четырнадцати-пятнадцати лет крутилась возле вожатых и оценивающе поглядывала в их сторону с Олегом.

Ну уж нет! Со мной можете не пытаться шашни крутить!

Он до сих пор переживал потерю отца, и ему было наплевать на девчонок. Среди них он заметил одну смуглую с длинными темными волосами – его двоюродная сестра Марина тоже приехала. Она презрительно на него смотрела, но всё же приветственно помахала.

В это время директриса обратилась к одной из близняшек:

– Мария, поделитесь с Ольгой мальчишками. Мы не можем набрать старший отряд.

– Почему их берут в первый?! – ревностно отреагировали на слова девочки.

Нина Ярославовна пропустила недовольные возгласы мимо ушей и произвольно отобрала счастливчиков, небрежно опуская ладонь каждому на голову. Таким образом, к старшим ребятам присоединились ещё трое пацанов. В младшем отряде мальчиков оказалось больше, чем вмещает комната в их корпусе, поэтому распределение было оправдано.

Девушка с афрокосичками, которую назвали Ольгой, повела оставшихся на площадке подростков, в том числе Лёху, в самый дальний корпус у футбольного поля. Девчонки сразу рванули занимать кровати, пацаны вприпрыжку умчались за ними, Лёха понуро шел последний. Вожатая отстала от ребят и притормозила перед ним на дорожке, расстроенно дёргая чемодан за ручку. Колёсико застряло между ямой и камешком и отказывалось дальше ехать. «Не поможешь мне, пожалуйста?» – обратилась она к нему.

Он молча пнул камешек в сторону и поднял чемодан вожатой, тот оказался очень тяжелый. В спине хрустнул позвоночник, но Лёха не подал виду и невозмутимо понес сумки до корпуса. По весу её вещи напоминали пару-тройку кирпичей.

И что только такое тяжелое вожатые берут с собой?

Справившись с багажом, он вошёл в комнату мальчиков. Олег расположился в дальнем углу, а ему занял соседнюю постель. Лёха бросил сумку на свое место и пошёл прогуляться по территории лагеря.

За их корпусом росли плотные кусты сирени, которые давно отцвели. Траву здесь не скосили. Похоже, это была крайняя территория для прогулок. От заднего крыльца корпуса тянулась через высокую траву тропинка. Недолго думая, он пошел по ней и вышел к речке.

Небольшой пляж был усыпан редким желтым песком прямо поверх травы, рядом огороженная территория воды. Купальное место отделял пирс с деревянными настилами, по форме напоминающий букву «П». Лёха забрался в самый конец, облокотился на перила и достал телефон.

Связь здесь почти не ловила. Единственная полоска сети непрерывно мигала. Он набрал номер матери, но не услышал гудков. Попробовал написать сообщение и с третьей попытки отправил.

«Я приехал. Всё хорошо. Спасибо, что интересуешься»

В воздухе стояла сырость. Дождь закончился, но небо было затянуто серыми тучами. Вода под настилами черная и спокойная. Тихо плескались мальки, водомерки разносили по поверхности рябь. Из воды пристально смотрело его отражение. Мысли не давали покоя: наверняка мама снова пьёт, иначе зачем она его сплавила в этот чертов лагерь! Слёзы навернулись сами собой, и он тяжело втянул носом воздух.

– Вот ты где! – послышался сзади голос. К нему спешила вожатая с косичками.

Похоже, она недосчиталась его и пошла искать, но ему совершенно не хотелось сейчас сидеть в отряде и лживо всем улыбаться.

– Тут нельзя находиться без сопровождения взрослых. У тебя что-то случилось? – Вожатая повернула его к себе лицом и взяла за плечи. – Я понимаю, что вода успокаивает, но, если нужно поговорить, обращайся ко мне. Ты всегда можешь рассказать, чтобы ни случилось, я выслушаю и помогу. Напомни, пожалуйста, как тебя зовут?

– Лёша, – он тихо произнес и опустил голову, чтобы вожатая не заметила его мокрые глаза.

– А я Ольга Владимировна, – она ткнула свой бейджик. На нём крупными буквами было напечатано её имя «Власова Ольга Владимировна». Она протянула ему по-мужски ладонь для рукопожатия: – Будем знакомы!

Он легонько пожал в ответ, вожатая накрыла второй рукой его ладонь и заботливо проворковала:

– Говорят, что объятия могут вылечить любую боль. Хочешь, я тебя обниму?

Она улыбнулась и протянула к нему руки. У Лёхи не было настроения возразить. Он позволил ей сделать это. От её теплых объятий действительно стало легче. Мысли о пьяной матери улетучились из головы. Он стоял с опущенными руки и вдыхал её запах. От неё веяло тонким ароматом, напоминающим цветы. Она была ниже его на полголовы. Он случайно зацепил носом гульку из косичек, увлекшись приятным запахом. Вожатая этого не заметила, вскоре отстранилась и взглянула с улыбкой. Лёха расслабился и постарался улыбнуться в ответ.

– Ну вот, сразу повеселел! Пойдем в отряд, сейчас будем знакомиться с остальными.

Она потащила его за руку в сторону корпуса, он не сопротивлялся. Почему-то эта девушка внушала доверие и спокойствие.

***

В отряде было тринадцать девчонок и всего шесть парней: Лёха, Олег, ещё один из старших представился Ростиком, и мелкие тринадцатилетки – Миха, Антон и Жека. Ростик – среднего роста, на год младше Лёхи и Олега. У него странная прическа под горшок, и он рассказал, что ходит на балет. Мелкие были шебутными монстрами, постоянно ржали и толкались. Миха – пухлый с розовыми щеками и поросячьими глазами, Антон – щуплый с маленьким острым носом, похож на крысу, а Жека – рыжий, прыщавый и веснушчатый.