Чувства двадцатилетней выдержки. Книга 1: Вспомни, что с тобой случилось

Девчонки разделились на два фронта. Взрослая пятнадцатилетняя троица: его смуглая сестра Марина с роскошными формами, миниатюрная блондинка Маша с длинными локонами и высоченная Кристина с модельной внешностью, ровным темным загаром и черным каре до подбородка. Они выбрали себе лучшие кровати и сдвинули их вместе. Остальные девочки чуть помладше заняли оставшиеся места. Толстую неприметную Настю запихнули в угол возле шкафа, а Рада – щупленькая девочка с цыганской внешностью – гордо восседала по-турецки на центральной кровати у дальней стены возле окна. Остальных Лёха просто не запомнил с первого раза.

Весь отряд сидел у девочек в комнате. Ольга Владимировна созвала всех на первую «свечку»1, где дети рассказывали о себе и знакомились. Вожатая придумала странную игру: принесла рулон туалетной бумаги и сказала оторвать всем столько кусочков, сколько каждый посчитает нужным. Никто не понял подвоха, и все с радостью надрали огромное количество бумаги, шутя, что им хватит запасов туалетки до конца смены. Лёха скромно оторвал уголок и уселся в изножье Марининой кровати на полу возле табуретки, на которой сидела воспитатель. Суть игры заключалась в том, чтобы на каждый оторванный кусок нужно было рассказать по одному факту. Началось веселье. Никто не смог столько придумать о себе оригинального. Приходилось называть скучные увлечения типа рисования, пения, танцев.

– Твоя очередь, скромный ты наш! – Ольга Владимировна хмыкнула и взглянула на Лёху.

– Меня зовут Лёха. Это всё, – он отложил свой кусочек, послышался смех со всех сторон.

– А ещё что-нибудь расскажешь о себе? – вожатая смотрела на него, как будто искала в его глазах причину недавних слез.

– Ну, я занимаюсь хоккеем и немного играю в футбол, – протянул он.

– Здорово! Значит, у нас будет отличная команда. Расскажи, почему ты приехал в лагерь? – Ольга Владимировна всячески пыталась его разговорить.

– Меня заставили, я не собирался приезжать.

Лёха теребил в руках истрепанный кусок бумаги и не поднимал ни на кого глаз. Опять все засмеялись, хотя в этом не было ничего смешного, он ведь правду говорил.

После знакомства зашла речь о выборе командира отряда и названия. Если с первым решилось очень быстро, Маринка, которая была командиром в прошлой смене, сразу же предложила свою кандидатуру, то с названием отряда процесс затянулся. Все наперебой выкрикивали свои предложения, считали, что именно их название самое лучшее, и не хотели мириться с другими вариантами. Дошло до того, что Миха ударил Жеку в нос, и вожатая прикрикнула на них со словами: «Что ж вы творите, оболтусы!» Так и привязалось. Теперь их отряд был назван позорным именем, по мнению Лёхи, однако других ребят это забавляло, и они с удовольствием единогласно сошлись во мнении.

***

К вечеру первого дня опять зарядил дождь. Дискотеку – самое интересное в распорядке дня – отменили, потому что клуб был под открытым небом возле сцены. Вожатая достала из своих вещей компьютерные колонки и включила в холле музыку с плеера. Удивительно, что вожатые для любого случая заранее хорошо продумывают развлечения.

Девчонки радостно плясали, парни сидели по углам. Машка вытащила Ольгу Владимировну за руки в центр холла со словами: «Потанцуйте с нами!» Играла дурацкая попсовая песня о восточных танцах. Судя по причёске вожатой, ремню с заклёпками и в целом по внешнему виду, такая музыка была не в её вкусе. В плеере этот трек, как и другие попсовые композиции, оказался, видимо, для развлечения детей или будущих музыкальных оформлений на мероприятия.

Вожатая немного помялась, но все же согласилась потанцевать. Она вышла на середину холла, закусила губу, задумалась на несколько секунд и начала двигаться. Переступая с ноги на ногу, она начала покачивать бедрами, затем плавно закружилась вокруг себя и подняла руки, делая ими красивые волны. Лёха удивился, что можно так гибко изгибать локти и проводить волну до самых кончиков пальцев. Танец его заворожил. Она повернулась к девочкам и поднесла руки к лицу. Её глаза оказались между ладоней, которыми она искусно изображала волну, одновременно выписывая бедрами восьмерку. «Танец живота!» – девчонки хором закричали, захлопали в ладоши и, открыв рты, расступились, чтобы дать ей потанцевать ещё немного, уж очень это было красиво.

Лёха неотрывно смотрел за пластичными движениями и задумался о её теле. Эталоном красоты считалась фигура девушек «песочные часы». У неё же она была другая. Бедра чуть полноватые и шире плеч, небольшой округлый мягкий животик и маленькая грудь. Не то чтобы его интересовал размер груди вожатой, но навскидку это примерно первый, может, второй, но в отличие от девочек-подростков с отряда, её грудь была округлая, женственная, и под V-образным вырезом топика отчётливо виднелась ложбинка. Линия от груди плавно спускалась к бёдрам, талия определенно у неё есть. «Не иначе гитара», – подумал он. Такой тип фигуры называется вроде бы «груша», но сравнение с гитарой ему нравилось больше.

Она поймала его взгляд, и он вдруг понял, что уже минуту пялится с открытым ртом, наклонив голову набок. Кровь хлынула к щекам, он захлопнул рот и отвернулся.

О чем ты думаешь вообще?

Лёха перевел взгляд на других мальчишек – кажется, никому не было интересно текущее мероприятие. Кто-то скучающе смотрел в пол или играл в телефон, а кто-то болтал с рядом сидящими девочками. Один он, как дурак, откровенно оценивал вожатую.

Вредные девчонки

Первые дни Лёхе приходилось трудно. Он с тринадцати лет помнил, каково это – приезжать в незнакомое место, где полно сверстников, и пытаться себя проявить. Если будешь мямлей, тебя заклюют, и ты станешь изгоем до конца смены. Подростки всегда жестоко относятся ко всем, и тут либо ты, либо тебя, другого не дано. Любой поступок может повлиять на твое дальнейшее пребывание в лагере. В лучшем случае тебе придумают обидное прозвище, а в худшем – могут и побить. Ко всему прочему, нужно привыкать к распорядку дня, невкусной молочной каше с комочками на завтрак и запомнить имена всех соотрядников.

Хуже всего приходилось только вожатой. У неё висел на груди бейджик. Любой мог прочитать её имя, если забыл, а вот она должна помнить всех не только по именам, но и по фамилии, чтобы различать тезок, в конце концов. Его фамилию, кажется, она запомнила сразу.

– Громов! Не шатайся без дела. Садись к нам, будешь помогать!

Она сидела в холле за столом с Машей и Кристиной, ответственными по художественной части, и рисовала плакат для отрядного уголка.

– Я не умею, – промычал Лёха, но покорно сел рядом.

– Это не сложно, главное, стараться. Рисуй птиц, – Кристина выдала ему кисточку, ткнула в плакат и ушла по своим делам.

На плакате был нарисован огромный дом. Маша выводила красивые буквы сверху. Ольга Владимировна рисовала рожицы в окошках домика, подписывала имена и слушала музыку в плеере. Её лицо было хмурое. Лёха ради интереса взял у неё один наушник и приложил к своему уху – вожатая мычала в такт старую мрачную песню, там пелось о о потерянных крыльях. «Какая депрессивная музыка», – подумал он и отдал обратно. Ольга Владимировна забрала у него наушник, не отрывая глаз от плаката. Лёха принялся выводить черной краской галочки над домиком, которые должны быть птичками, по его мнению.

– Я всё! – Маша закончила писать название отряда, бросила карандаши и тоже ретировалась.

Вожатая молча поджала губы и продолжила доделывать работу, которой должны были заниматься девочки. Она осталась с Лёхой наедине. Помощи от него было немного – он не сильно ускорил процесс, нарисовав свою часть.

– Как настроение? – обратилась к нему Ольга Владимировна. Судя по её взгляду и музыке, ей тоже было не весело.

Лёха пожал плечами. Никак. Он чувствовал себя здесь лишним, не в лагере он сейчас должен находиться, а дома. Мать так и не позвонила.

Вдруг ни с того ни с сего он почувствовал у себя на щеке что-то мокрое. Вожатая улыбалась и смотрела на него, в руке она держала грязную кисточку. Он провел по щеке и обнаружил розовую краску на своем лице. Тык. Теперь она мазнула ему нос и засмеялась. Ах так?! Он набрал побольше черной краски на кисть и провел жирную линию на её лбу. Она удивленно округлила глаза и попыталась снова ткнуть ему в лицо кисточкой, но Лёха оказался проворнее. Он увернулся, перехватил её руку и первым измазал ей лицо. Она вскочила, обогнула стол и вытянула руку с кисточкой, как фехтовальщик шпагу. Он тоже подскочил и приготовился к бою, но вожатая рванула в комнату девочек. Лёха побежал следом.

Под вопли девчонок: «Эй, ну куда с ногами! Вожатая называется!» – Ольга Владимировна, как ребенок, перепрыгивала через кровати и пыталась увернуться. После непродолжительной борьбы он повалил её на чью-то кровать, прижал коленями и нарисовал кривое сердечко на её щеке. Она ворчала и сопротивлялась, но искренне смеялась заразительным смехом. Покончив с расправой, Лёха поднялся, пытаясь отдышаться, и получил пинок. Ольга Владимировна, лёжа на кровати, дотянулась до него ногой. Девчонки кричали: «Кыш отсюда! Всё испачкали». Удовлетворённый победой, Лёха пошел умываться. Внутри было странное чувство – ему понравилось дурачиться с воспитательницей.

***

Небо на второй день прояснилось, и солнце к обеду нещадно палило кожу. Дети изнывали от жары, и вожатые, заметив это, попросили у директора свободное время для купания. Вместо планового тихого часа всему лагерю разрешили сходить на речку. Лёха пытался отгонять плохие мысли о матери из тяжёлой от зноя головы. Он решил, что ему тоже нужно освежиться, и охотно пошёл со всеми.

Весь лагерь с удовольствием плескался в воде, кроме старших девчонок. Неразлучная троица из их отряда считала, что купание – это детская забава, возлежала гордо на траве в купальниках и загорала, демонстрируя парням свои прелести и изящно вытянув ноги. Кристина была, пожалуй, самой стройной и симпатичной из всех, но Лёха предпочитал не замечать этого. Ещё не хватало, чтоб ему понравилась девчонка! «Фу, позёрки!» – подумал он и с разбега залетел в воду, чтобы охладить разгорячённую голову. Мысли о маме и Кристине исчезли сами собой.

Вынырнув из воды, он тряхнул мокрой челкой. Справа на него посыпался град брызг. Кто-то истошно вопил рядом, пинал его по ногам в воде и колошматил руками по поверхности. Жека барахтался и захлебывался под натиском Антона, тот пытался его утопить. «Эй, мелкие оболтусы! Сейчас пойдете спать!» – грозный знакомый голос привлек внимание Лёхи. Он не сразу понял, откуда кричит на них вожатая, оглядел сначала берег, потом догадался посмотреть на пирс. Его ослепило солнце, и показалось, будто белое облачко зависло прямо над водой.

Он не сразу узнал переодетую Ольгу Владимировну. Она сидела на деревянных настилах и болтала ногами в воде. В непривычно белом платье после черных футболок и джинсов с заклёпками она стала похожа на настоящую девушку. Цветные косички спускались от затылка по плечам и подрагивали в такт ногам. Смешная гулька из волос на макушке пушилась под солнцем, будто одуванчик. Она заметила его взгляд и нерадостно подмигнула. Происходящее вокруг её не особо волновало, мыслями она находилась где-то в другом месте.

Лёха вспомнил, как утром они дурачились с красками и как искренне она смеялась, хотя перед битвой на кисточках у неё было такое же серьезное выражение лица. Похоже, её тоже что-то беспокоит, а поговорить не с кем. Он подплыл к ней и схватился за сетку под настилами, чтобы его не снесло течением.

– Чего грустим? – спросил Лёха с улыбкой.

– А? – она пусто взглянула на него. – Да просто не хочу купаться.

– Вы всегда можете мне рассказать, что случилось. Я выслушаю и помогу, – Лёха нарочито повторил её слова, сказанные в первый день.

– Да нечего мне тебе рассказывать, – улыбнувшись, она поняла, что её передразнивают.

– Тогда быстро в воду! – скомандовал он и потянул её за ноги.

Вожатая с криком схватилась за его плечи, и вместе они ушли под воду, а через пару секунд вынырнули на поверхность. Лёха тут же получил оплеуху.

– Придурок!

Ольга Владимировна, хватая воздух ртом, хаотично начала грести в сторону берега и выплыла на мелководье. Яростно размахивая руками, она распихала младший отряд, плещущийся в жиже на глубине по колено, и, спотыкаясь, вышла на берег. Её воздушное платье намокло и прилипло складками к телу. На берегу она рявкнула испуганным девочкам из троицы, когда те пытались что-то спросить, и засеменила в сторону корпусов. Лёха не понял, в чём его придурошность и что такого страшного сейчас сделал, он ведь всего лишь хотел с ней подурачиться и поднять настроение. Сбитый с толку, он немного поплавал и вышел на берег.

– Ты совсем дурак, что ли? – выпучила на него глаза Машка.

– А что я сделал?! – настроение у него упало ниже плинтуса, в чем его обвиняли, неясно.

– Она плавать не умеет!

Вот дела. Лёха ведь не знал о вожатой таких подробностей, некрасиво вышло. Натянув штаны поверх мокрых плавок, он пошёл догонять воспитательницу, чтобы извиниться.

По дороге к корпусу они столкнулись. Вожатая бежала к умывальникам, переодетая снова в мрачные джинсы и черную футболку с белой тряпкой в руках.

– Ольга Владимировна, извините, пожалуйста!

– Отвали! – она начала с остервенением застирывать платье. – Только чистое надела и сразу в тину вляпалась!

Лёху вдруг замучили угрызения совести. Он её только что чуть не утопил и испортил белое чистое платье, которое ей очень к лицу. Ольга Владимировна резкими движениями раздирала до дырки пятно от илистой жижи и случайно порезала палец острым краем крана, тихо завыла, швырнула платье в грязный умывальник и убежала, толкнув в проходе Лёху плечом. Кровь вперемешку с зелёной кляксой расплывалась под струёй воды по белой ткани. Он аккуратно поднял наряд и принялся отстирывать, чувствуя нарастающую вину.

Закончив со стиркой, он вернулся в корпус и тихонько постучал в вожатскую. Дверь была приоткрыта. Воспитательница не ответила обычным дружелюбным «Войдите», сидела молча на кровати в куче бинтов и зажимала палец, чтобы оставить кровь. Лёха вошёл в комнату, не ожидая приглашения.

– Вот, я постирал, – показал ей платье, но она не удостоила его взглядом. Он повесил вещь аккуратно на спинку кровати. – Извините, я не знал, что вы не умеете плавать.

– Дело не в этом. Вода грязная, и мне нежелательно в неё заходить, – хмурясь, она пыталась обмотать одной рукой разодранный палец и добавила: – по женским причинам.

Лёха посмотрел на волоски на своих руках – и правда, остался зелёный налёт от воды. Он открыл рот спросить, что это за такие особые женские причины, из-за которых она не захотела в жаркую погоду нырять в илистую, зато прохладную воду, но тут же закрыл, когда до него дошло. Наверное, по этим же причинам девчонки тоже сидели на берегу, в отличие от остальных, и взирали на всех свысока. Но не может же быть одновременно у всех! Как минимум, те были в хорошем настроении. В его узком представлении о женской анатомии сложился миф, что девочки во время менструации умирают от боли и истекают кровью, как раненый солдат. Ему вдвойне стало неловко от интимной информации, он начал раскачивать руки вдоль туловища. Надо было срочно чем-то их занять.

– Давайте помогу, – он подсел рядом с вожатой, взял её за раненый пальчик и бережно стал завязывать бинты.

***

Вечером того же дня объявили долгожданное мероприятие – дискотеку. Олег предложил пойти к девчонкам в комнату и поиграть в карты перед танцами. У друга был какой-то план. Девчонки не спеша готовились к дискотеке. Красили ресницы одной тушью на всех и наряжались, только непонятно, для чего они это делали. Лёха видел их без макияжа и платьев, симпатичнее от косметики они не стали.

Троица согласилась с мальчиками поиграть в карты на желания, они с Олегом сидели на Марининой кровати и раздавали партию. Олег, ухмыляясь, заявил Маринке:

– Если я выиграю, поцелуешь меня на дискотеке при всех!

– Да сейчас! – Марина сконфузилась и указала пальцем на Лёху, – Если я выиграю, то ты поцелуешь его!

– Эй! А меня вы не забыли спросить?

Лёху повергло в шок то, что сказала его кузина. Они давно не дружат, но такого подлого поступка от неё не ожидал.

– Уговор. Если мне придется сосаться с этим, – Олег махнул головой на Лёху, – то тогда ты в любом случае меня поцелуешь!

Марина фыркнула и взяла карты. Маша и Кристина с интересом переглянулись. Лёха сидел с открытым ртом и не верил своим ушам. Его только что без согласия сделали соучастником сомнительного спора. Он слишком серьезно воспринял этот вызов. Вот тебе и проверка на прочность, откажись он сейчас – посчитают слабаком. Не желая быть чьим-то трофеем, Лёха мельком посмотрел на Кристину и повернулся к Олегу.

– Спасибо, что учли мое мнение! Я тебя выручу, но тогда пусть Крис разденется!

Теперь запротестовала Кристина и в ответ потребовала от Лёхи пробежать кросс по территории с пакетом на голове, выкрикивая: «Я дебил». Маша же обошлась скромным желанием забрать у Олега всю лапшу быстрого приготовления. Игра приняла интересный оборот. Никто не хотел исполнять чужие желания, но и в удовольствии получить свое никто не уступал. Колода быстро разлетелась по рукам, бита сыпалась на покрывало, все молчали в напряжении и изредка чесали голову, продумывая ходы.

Девчонки на удивление хорошо играли в карты. Первой выдохнула Маша, следом вышла Кристина (у Лёхи вырвался стон, он не получит свое желание), затем Марина победно выкинула козырь. Парни в любом случае проиграли девчонкам. Был шанс, что Лёха уступит Олегу, и тогда ему придется просто свалять дурака с пакетом на голове, но в руках он держал проклятый козырной туз. Олег проиграл. Девчонки злорадно потирали руки в ожидании шоу. Ничего не оставалось, уговор есть уговор. Мальчишки смотрели друг на друга испуганно и не знали, что делать.

– Ну ты подстава! – Олег сверлил его глазами.

– Это ты раздавал, я не виноват, что у меня козырь остался! – Трясся Лёха. – Желания надо приличные выбирать! Из-за тебя всё!

– Давайте уже! – Марина подтолкнула Олега.

Тот склонился к Лёхиному лицу, зажмурился и вытянул губы. Лёха закрыл глаза и приготовился к самому неприятному поцелую за всю свою жизнь, но… ничего не произошло.

– Я не могу! – Олег отскочил и закрыл лицо руками. Его одолевала тошнота.

Девчонки захихикали. Напряжение нарастало с каждой секундой, и Лёха чувствовал, как заканчивается воздух в лёгких, внезапно он разучился дышать. Чем дольше медлили, тем больше тряслись руки, а смех девчонок становился злее.

– Надоело! Давай сделаем это! – неожиданно для себя брякнул Лёха и потянулся к Олегу.

Он схватил его за голову и быстро приложился к сухим губам друга, тот от неожиданности отпрянул, скривил гримасу и застонал: «Фу-у». Сердце Лёхи вырывалось наружу, лицо пылало, а сам он был готов провалиться сквозь землю. Девчонки смеялись в голос и валялись на кроватях, сложившись пополам. Марина с наслаждением смотрела на мальчишек, а потом перевела взгляд на дверь. Лёха обернулся и увидел в проходе Ольгу Владимировну. Она стояла, выпучив от удивления глаза и зажав ладонью рот. Никак не прокомментировав увиденное зрелище, вожатая развернулась и вышла в коридор.

Почему никто не додумался закрыть дверь?!

– Не-не-не! Вы не так всё поняли! Подождите!

Лёха помчался за ней. Что она успела увидеть и услышать, он не знал, но почему-то захотелось её убедить, что ему нравятся только девочки.

***

После унизительного проигрыша в карты девчонки весь вечер обзывали Олега «Милым», а Лёху «Милаш». Чтобы было не обидно, парни сами стали так называть друг друга в шутку и специально жеманничать друг перед другом. Они не подозревали, что прозвища бесповоротно прилипнут к ним до конца смены.

Лёха безуспешно пытался убедить вожатую, что ему не нравятся парни, но она не стала слушать и сказала, что это его дело. Видимо, она до сих пор обижена на него или ей действительно было наплевать. Хуже всего, только его в отряде стали считать не таким. Это ведь он с энтузиазмом полез к товарищу, хотя мог не выполнять чужого обещания. К Олегу претензий никто не имел, тот постоянно ошивался в комнате девочек и охотно пошёл танцевать с ними на дискотеку. Лёха, напротив, отстранился от всех, бездельно блуждал по лагерю и вызывал подозрения.

От матери ничего не слышно второй день. Не то чтобы сын горел желанием сообщить ей о своем новом прозвище, но услышать все же хотел, волновался и представлял самое худшее. В раздумьях он пошел за корпус отряда, надеясь дозвониться домой в очередной раз, и встал как вкопанный, когда увидел Ольгу Владимировну. Она сидела на разбитых ступенях заднего крыльца, курила и шмыгала носом. Завидев его, она вытерла глаза рукавом и спрятала сигарету.

– Что ты здесь делаешь? – вожатая мельком взглянула на него и отвернулась.

– Я хотел позвонить, тут лучше ловит, – растерянно сказал он.

Она попыталась незаметно потушить сигарету, но обожгла пальцы и со злостью швырнула окурок в кусты. Он подошёл к ней.

– Можно с вами посидеть? – Лёха сел рядом после того, как она махнула головой и подвинулась. – Курить вредно.

– Да знаю я, – она раздосадовано хлопнула себя по коленям. – Пожалуйста, не говори никому.

– Не скажу. У вас что-то случилось?

– Всё в порядке, – она глубоко вздохнула в ответ на его озадаченно лицо. – Ерунда. Расскажи лучше о себе. Ты сам не свой ходишь. Это из-за ваших приколов с Милым?

– Я же говорил вам, Олег меня не интересует. И, пожалуйста, не спрашивайте больше. Мне и так хватает, что меня считают ненормальным.

– Я тебя таким не считаю. Это не мое дело, но, возможно, ты…

– Я не гей! Это был спор, ясно?! – вспылил Лёха.

– Ладно-ладно, не кипятись! – вожатая подняла ладони перед собой, словно говорила, что сдается.

Ольга Владимировна скрестила руки на груди и, насупившись, смотрела себе под ноги. У Лёхи зачесались и вспотели ладони, ему было неприятно доказывать то, чего в действительности не могло быть в самом деле. Он всегда обращал внимание только на девушек и ни разу в жизни не думал о парнях. Этот поцелуй с Олегом (если можно это назвать так вообще) – всего лишь выброс адреналина. Когда они поспорили, он явно не собирался его целовать, но когда их окончательно прижали девчонки, ему просто стало любопытно, что произойдет, вот и всего-то. Ему ни капельки не понравилось. Лучше целоваться с девушками, с ними гораздо приятнее.

– А тебе кто-нибудь нравится? – вожатая с любопытством посмотрела на него.

Почему это её так интересует?

Сначала в голове Лёхи возникла Кристина с длинными стройными ногами, но затем образ ни с того ни с сего сменился на белое платье и цветные косички, непонятно только, что в них такого.

– Может, да. А может, нет, – уклончиво ответил Лёха и покраснел.

– Ого! Расскажешь, кто она? – Ольга Владимировна повеселела и сложила ладони ему на плечо, наклонившись ближе лицом. Лёха почувствовал запах табака. – Или всё-таки это он?

Лёха толкнул её локтем в бок. Почему-то от неё это слышать было не обидно. Напряжённый разговор сменился минутной расслабленностью, обоим полегчало, и они засмеялись. Однако в мыслях у Лёхи всё равно крутились домашние проблемы, улыбка быстро сошла с его лица.

– Мама не отвечает на звонки, – уставился он на телефон, который всё ещё держал в руках. – С тех пор как мы потеряли отца, она постоянно пьёт. Я боюсь, как бы она…

Он представлял, что могло случиться дома. Как-то раз пришел с улицы и обнаружил маму пьяной в ванне и без сознания. Рядом опасно лежала отцовская бритва, но крови не было, она просто раздумывала о том, чтобы покончить с собой. К счастью, она не решилась. С тех пор он как на иголках ждёт, что ещё может произойти. Он единственный, кто сможет о ней позаботиться, и в данный момент, находясь на расстоянии, это было почти невозможно.

– Беспокоиться о родных нормально, – Ольга Владимировна обняла, приложила его голову к себе и погладила по волосам, совсем как мама в детстве. – Сейчас ты не сможешь её контролировать, к тому же она – взрослый человек и сама способна принимать решения. Ей сейчас тяжело, и так она пропускает через себя боль от утраты. Я не говорю, что это правильно, но каждый сам выбирает. Твоя задача – не замыкаться в себе и жить полноценной жизнью, а с мамой мы разрулим. Я могу поговорить с руководством. Мы найдем её, если захочешь.

– Не надо! Её лишат родительских прав! – Лёха отпрянул и испуганно уставился на вожатую. – Я не хочу в интернат!

– Успокойся, взрослые смогут уговорить на беседу с психологом, и только. Никто не станет разлучать вас, если не найдут веских оснований. Оступиться может каждый, главное – вовремя протянуть руку помощи, – она ласково погладила Лёху по щеке. – Ты сам как? Скучаешь по папе?

– Очень.