Золото Оломира

Ей стало не по себе.

– Странно, – произнесла она вслух, будто комментируя что-то постороннее.

Осип молчал.

– Продолжай наблюдать, – резко сказала Милена, прерывая затянувшуюся паузу. – Всё, что покажется хоть немного странным – докладывай. Сразу же.

После этих слов она отвернулась обратно к зеркалу, сделав едва уловимый кивок. Это был её способ сказать: «разговор окончен». Осип молча поднялся и вышел, а Эсма вновь подошла к креслу и продолжила расчёсывать волосы.

Милена смотрела на своё отражение. Взгляд её был холодным, но сосредоточенным.

13. Знакомство с Иваном Савичем.

23 года назад

Комната, в которой находился Рейнар, была своеобразным музеем греха и славы. На полках вдоль стен громоздились всевозможные предметы: канделябры из церковного серебра, ножны с восточной вязью, старинный пистолет с инкрустацией, высохшая рукопись на латыни, которую, скорее всего, никто уже не смог бы прочитать. Всё это напоминало не столько логово разбойника, сколько архив параноика-коллекционера, жадно собирающего подтверждения своей власти и значимости.

Рейнар сидел, чуть наклонившись вперёд, скрестив пальцы перед собой, и медленно осматривал каждый предмет. Это была не праздная любознательность. Он всматривался в обстановку, как в отпечатки характера хозяина. Это был не просто кабинет, это был храм Оломира – иконостас его побед, его страхов, его тщеславия.

Рейнар поднялся с места и, слегка потягиваясь, прошёлся вдоль стены. Его взгляд скользнул по обстановке комнаты, пока не остановился на тяжёлом дубовом шкафу. Массивный, с потемневшим от времени лаком и отполированными краями – он казался здесь не к месту. Скорее его можно было бы представить в кабинете профессора или учёного, чем в логове главаря банды. Интерес взял верх.

– Посмотрим, что за книги читает тот, кто держит в страхе половину края, – пробормотал он себе под нос.

В уме он уже нарисовал такую картину: затёртые романы с вульгарными обложками, охотничьи альбомы, тома с вырезанными сердцевинами, а внутри нож или бутылка чего-то крепкого.

Но когда он подошёл ближе и начал читать названия корешков, то на миг остолбенел.

На полках, ровно и педантично выстроенные, теснились десятки книг – увесистых, в твёрдом переплёте, кое-где с выцветшими корешками. Но главное – названия. Они сбили его с толку.

"Оптика и структура света"

"Фотонные решётки и интерференционные эффекты в кристаллах"

"Металлы и излучение: взаимодействие света с благородными сплавами"

"Геология недр: породы, давление и энергетические особенности минералов"

"Кристаллы. Геометрия, светопроницаемость, внутренняя память материи"

"Введение в системную минералогию: природные структуры и их повторяемость"

"Акустика и свет. Совмещение колебательных сред"

"Искусство оптической сборки: линзы, зеркала и механика света"

– Что за… – прошептал он, провёл пальцами по корешкам.

На мгновение показалось, что он ошибся. Это не могла быть библиотека Оломира. Того Оломира, который возглавляет набеги на караваны? Того самого, кто, не дрогнув глазом мог запустить нож в спину беглецу? Неужели всё это… его?

Рейнар вытащил одну книгу – "Фотонные решётки…" – и приоткрыл её. Поля были исписаны аккуратным, немного сжатым почерком. Некоторые строки подчёркнуты, рядом – пометки: "сравнить с эффектом из главы 5", "возможное применение – нижние этажи", "перепроверить расчёты". В другой книге – "Кристаллы…" – он заметил вставленный между страницами старый обрывок бумаги с формулами и эскизами. Это были не простые заметки, это был рабочий материал.

И что ещё более удивительно – часть книг была на других языках. Французская монография с гравюрами оптических установок. Итальянская работа о фрактальных структурах в минералах. Толстый немецкий том про кристаллы, весь испещрённый жёлтыми закладками.

Эти книги собирались долго. Часть – старые, с пятнами, другая – почти новые, но уже с загнутыми уголками. Это не была показуха. Это была настоящая, одержимая страсть к знанию.

И тут он заметил нижнюю полку. Она выбивалась из общего ряда. Весьма пыльная, будто заброшенная. Там стояли книги, которые он как раз и ожидал увидеть:

"Военные хроники"

"Тысяча приёмов ножевого боя"

"Тактика скрытого нападения"

"Казни и пытки: от древности до наших дней"

"Как держать людей в страхе"

"Сломать без крови: психологическое давление"

Рейнар провёл ладонью по пыльным корешкам – на пальцах осталась серая полоска. Этими книгами давно никто не интересовался.

Он отступил назад и окинул весь шкаф долгим взглядом. У него не укладывалось в голове.

Он не нашёл ответа и медленно вернулся в кресло.

В эти два дня Рейнар трижды приходил сюда, надеясь застать Оломира. Но каждый раз его либо не было, либо он, не поднимая взгляда, отмахивался: «Занят». Сначала Рейнар подумал, что тот просто играет в какую-то игру, испытывает. Но потом – как бы между прочим – прозвучало: «Я скоро уеду. План обсудишь с Иваном Савичем завтра здесь в полдень». Обсуждать с бухгалтером то, над чем он бился неделями? Но в следующую секунду Рейнар одёрнул себя. Иван Савич – не просто клерк. Всех в банде называли по именам даже главаря или по кличкам. Однако это не относилось к Ивану Савичу. Может возраст был причиной.

Рейнар видел его пару раз издалека. Среднего роста, сутуловатый, в тёмном сюртуке с часами на цепочке. Казалось, он всегда находился чуть в стороне, в тени, но при этом всё знал, всё замечал. И именно он хранил в голове счета, доли, местоположения тайников и даже, говорят, имена тех, кто однажды оказался ненадёжным. Такой человек мог быть опаснее любого амбала.

Звук открывшейся двери оборвал размышления. Рейнар сразу выпрямился.

На пороге стоял пожилой мужчина с удивительно светлой и добродушной улыбкой. Он не спешил заходить, словно проверяя, как его примут. Затем шагнул внутрь, аккуратно прикрыл за собой дверь и направился к креслу.

– Рейнар, я полагаю? – произнёс он мягко, но с той интонацией, в которой слышалось: «Я всё знаю». – А я Иван Савич. Рад. Очень рад знакомству.

Они пожали руки. Рейнар ощутил крепкое, живое пожатие. Затем Иван Савич уверенно направился к креслу Оломира и сел в него с такой естественностью, словно оно всегда принадлежало ему. Этот жест не был случайным. Он многое значил.

– Оломир вынужден был уехать, – сказал Савич, поудобнее устраиваясь. – Нам с тобой предстоит разобраться с тем, что ты придумал. Давай не будем тянуть кота за хвост. Перейдём к делу.

«Уехал», – мысленно повторил Рейнар, чувствуя, как в груди закипает раздражение. Какие дела могут быть важнее предстоящего нападения? Там же золото! План я выверил до последней детали. Я хотел, чтобы он увидел – всё просчитано, всё подготовлено. Это мой выход! А у него дела!»

Он не дал мыслям захлестнуть себя. Сделал вдох. Выдох. Он был готов. Он выучил наизусть все что собирался сказать так будто это экзамен, а не обсуждение плана бандитского нападения на монастырь.

Он достал плотный, аккуратно свёрнутый лист и разложил его на столе. Перед Иваном Савичем предстал детально прорисованный план монастыря: с башнями, внутренними дворами, чередой боковых зданий, отметками о патрулях, хранилищах и потайных тропках, о которых знали лишь монахи и, теперь, Рейнар. Внизу были короткие заметки – времена смен караула, реакция на тревогу, примерное число охраны.

Он заговорил, чётко, уверенно, слегка наклоняясь вперёд:

Рейнар склонился над планом, вытянул руку и уверенно указал на южный угол чертежа, где аккуратной линией была обозначена кладовая.

– Вот здесь, – произнёс он, и в его голосе звучала сдержанная гордость. – Именно здесь будут хранить золото. Не самое удобное место для доступа – но идеальное для хранения. Если бы мы пошли через парадные ворота, – он провёл пальцем по извилистому маршруту, – нам пришлось бы пробираться через весь монастырь. Вот тут – два лестничных пролёта, здесь – внутренний двор, охрана, посты. А тут – переход между двумя корпусами, там всегда многолюдно. Все эти коридоры станут ловушкой. Любой шум – и нас сомнут прежде, чем мы достигнем цели.

Иван Савич молча наблюдал за его движениями. Его глаза медленно, но точно следовали за каждым жестом, словно он перечитывал чертёж как старую книгу, где между строк скрыто куда больше, чем видно с первого взгляда.

– Большую партию золота, – продолжал Рейнар, – привезут в первых числах июля. Нападать на караван чревато большими потерями. Как всегда такие караваны охраняет большое количество солдат. Нападать на них тогда, когда они этого ожидают и готовы к этому – затея не самая умная тем более Оломир ясно сказал —минимизировать кровопролитие.

Он поднял голову, и его глаза встретились с глазами Савича.

– Поэтому, – твёрдо продолжил он, —Мы позволим им беспрепятственно доставить золото в монастырь. Этот конвой – люди наемные их задача сопроводить ценный груз. После выполнения задачи они уедут. И в монастыре останется максимум два десятка монахов с оружием. Остальные – повара, переписчики, братья, читающие псалмы. Не солдаты. Будем начинать тогда, когда они меньше всего этого ожидают. Они думают, что их монастырь неприступная крепость и во многом это действительно так. С одной стороны вплотную река омывает стены монастыря, а с другой густой лес. Но мы используем эти особенности окружающего ландшафта.

Рейнар говорил и при этом чувствовал – каждое его слово фиксируют. Не просто слушают, а оценивают, взвешивают. И в глубине души Рейнар понимал – этот разговор важнее, чем встреча с самим Оломиром.

Савич кивнул, но не прерывал. Он внимательно слушал, а его пальцы медленно теребили уголок плана.

—Мы войдем там, где не ждут. Никаких парадных ворот. Никаких лестниц. Только ключевые точки.

Он снова ткнул в карту – в маленький закуток.

– Здесь – кухня. Ночью окно всегда открывают, чтобы уходил пар, чтобы проветрить помещение. Если не получится через кухонное окно, есть еще проржавевшая решетка – тоже недалеко от нужного нам места. Я уже внедрил в монастырь нашего человека. Он узнал много подробностей распорядка дня, часы смены караула, количества вооружённых людей, нахождение и назначение некоторых важных помещений.

– Кто это? – тихо спросил Савич, не отрывая взгляда от плана.

– Остап, – ответил Рейнар. – Он уже две недели там.

На губах Савича появилась лёгкая, почти детская улыбка.

– Остап…да этот проныра в любую щель пролезет. Любого разговорит. Хороший выбор. Очень хороший.

Савич медленно откинулся в кресле и сцепил руки на животе.

– Как будете проникать в кладовую? Там ведь дверь металлическая, – спокойно спросил Иван Савич, и его взгляд, казалось, лениво скользнул по плану.

Рейнар взглянул на него и на секунду задержал взгляд. Про себя отметил: не просто слушает, не делает вид – он в курсе. Савич знает расположение, знает, как устроен монастырь. Даже знает, что дверь металлическая. Он тоже готовился. И теперь сравнивает, сверяет, ищет несовпадения.

– Да, дверь солидная, – проговорил Рейнар. – Тяжёлая железная, двустворчатая, на массивных петлях. И установлена в узком коридоре, не развернуться даже вдвоём. В лоб идти – безумие. Ключ у смотрителя, он в противоположном крыле. У него своя охрана, свой замок, свои ритуалы. Всё это – ловушки, время и кровь. Но…

Он выпрямился и с нажимом ткнул в план.

– Есть способ. Изначально это помещение было частью монастырской библиотеки. В том месте, где сейчас дверь, раньше был запасной выход – удобный, чтобы таскать книги. Позже, когда решили хранить здесь золото, библиотеку закрыли, а пространство перегородили капитальной стеной. С той стороны всё выглядит надёжно: камень, железо, замки. Но с верхней – нет.

Иван Савич чуть приподнял бровь.

– Потолок?

– Именно, – кивнул Рейнар. – Потолок там —деревянные перекрытия. Над ними – чердак. Тёмный, пыльный, забытый. Пространство, в которое никто не лазал с тех пор, как библиотеку законсервировали. Крышу не стали закладывать – наверно, потому что это большая работа – нужно ломать крышу, выкладывать каменный свод. Они поступили проще – закрыли библиотеку на замок и всё крыло просто вывели из эксплуатации. Когда мы проникнем на чердак, вот здесь, мы сможем пройти по этому чердаку вдоль всего крыла до самого угла кладовой. И никто нас не услышит, потому что эти помещения не эксплуатируются. Мы проходим по чердаку – и прямо над нужным местом – разбираем несколько досок, делаем пролом и спускаемся вниз в кладовую.

– А караул возле двери?

– Нам не нужно устранять охрану, – спокойно ответил Рейнар. – У них нет ключа от кладовой. Они могут слышать шум, догадаться, что происходит, но ничего не смогут сделать. Массивная металлическая дверь в итоге станет нашей защитой. Их оружие окажется бесполезным. Пока они сообразят, что происходит, пока будут бегать за смотрителем, пока откроют дверь – мы уже вынесем все золото.

Савич прищурился.

– А как унесёте? Поднимут тревогу. Оцепят монастырь. Далеко не уйдёте.

Рейнар усмехнулся краешком губ.

– И об этом я подумал. Перед библиотекой есть цепочка помещений – нежилые, заброшенные с целью недопущения посторонних близко к кладовой. В одном из них складирован хлам: старые шкафы, обломки скамеек, доски, даже тряпьё. Целая гора мусора, которую никто не убирает уже лет пять. Когда поднимется тревога мы подожжём этот хлам.

Он провёл пальцем по плану, очерчивая направление.

– Монастырь стоит у реки. Постоянный ветер – тянет с воды внутрь помещения. Эти коридоры, как трубы, втягивают дым, как кузнечные меха. В нашу сторону дым не пойдет, Остап это уже проверил. Всегда в любую погоду и в любое время тяга идет внутрь помещений и в этих коридорах постоянный сквозняк. За минуту всё это пространство превратится в адское пекло: дым, гарь, удушье. Никто не пройдёт. Ни один монах не рискнёт сунуться туда, где ничего не видно и нечем дышать.

Савич кивнул, но не сдался:

– А сами? Как выбираться будете?

Рейнар посмотрел на него спокойно. В его глазах уже не было той настороженности, что в начале разговора. Только уверенность и точный расчёт.

– В кладовой есть небольшое окно со ставнями, – начал Рейнар, указывая пальцем на угол плана. —Как ни странно, его не заложили. Наверно, чтобы хозяин этих богатств мог пересчитывать свое злато при дневном свете или посчитали, что пробраться через это окно невозможно. И в чём-то они правы.

Он на мгновение замолчал, будто давая весомость своим словам, и продолжил:

– Снаружи там отвесная каменная стена. Снизу – река. Сверху – крутая черепичная крыша. Снаружи действительно забраться не реально. Но мы то будет не залазить в окно, а вылазить из него.

Он опустил руку в сумку и начал выкладывать на стол предметы, один за другим, как фокусник, раскрывающий секрет своего трюка.

– Сначала – верёвка. Прочная, новая, пропитана воском. Один конец мы закрепим в кладовой, а второй – сбросим вниз. Внизу в этот момент будет ждать лодка. Внизу привяжут конец верёвки к борту – это не даст течению унести лодку далеко и в то же время это создаст необходимое натяжение. Поскольку монастырь выстроен вдоль реки, лодка окажется примерно в центре его стены. Даже если её заметят – попасть в неё сложно. С берега – неудобный угол. С противоположного берега – не получится. Никакой переправы поблизости нет. С других окон – там ведь все крыло будет в дыму, никто к окнам подобраться не сможет.

Затем он достал небольшую кожаную сумку. Она была крепкой, явно добротной работы, с толстыми швами. При сдавливании она пружинила и слегка поскрипывала. Сверху был прикреплен металлический карабин.

– Эта сумка – из прочной кожи. А вот здесь, – он провёл пальцем по внутреннему шву, – по всему периметру вшиты полоски пробкового дерева. Очень лёгкий и плавучий материал. Даже если сумка выпадет – она не утонет. Мы можем спокойно загружать в каждую такую сумку до килограмма золота. После этого цепляем её на веревку – и она прямиком скатывается в лодку. Без шума, без всплесков, без риска потерять. Мы ничего не кидаем в воду напрямую, не теряем времени на вылов.

Он взглянул на Савича, выжидая. Но продолжил:

– После того как всё золото будет в лодке, мы сами по той же верёвке спустимся вниз. Когда отцепимся от веревки нас будет немного сносить течением – но это учтено. Чуть дальше по течению, где идёт отмель, нас будет ждать человек с лошадьми. Как только мы достигнем берега – уходим. Быстро. Уверенно. И без следа.

Он выдохнул. Руки у него были спокойны, взгляд твёрд. Казалось, он только что озвучил не план – а уже пережитый опыт.

Иван Савич сидел молча, наблюдая за каждым движением, каждым словом. Когда Рейнар закончил, Савич откинулся в кресле, сцепил руки перед собой и несколько секунд молчал. В его взгляде сначала было изумление, затем – интерес. А после – уважение.

– Вот это да… – наконец медленно вымолвил он. – Я многое слышал. Видел, как люди идут на дело с топорами, с дымовухами, с молитвами наперевес. Но чтобы – так…

Он кивнул, слегка склонив голову.

– Это не налёт. Это почти искусство. Точно, бесшумно, предусмотрено всё до мелочей. И – без крови. Мне это нравится.

Он посмотрел на Рейнара внимательно и, не меняя интонации, добавил:

– Ты молод, но у тебя голова на плечах. И не только голова – у тебя воля. Я видел, как другие сыпались уже на этапе плана. А ты – держишься. Спокойно. Уверенно.

Он протянул руку.

Рейнар пожал его руку. И впервые за весь разговор почувствовал: он прошёл испытание.

– Вот так и нужно действовать, – произнёс Иван Савич, с лёгкой усмешкой на губах. – Без крови. Быстро, чётко и с результатом. Если всё выгорит, это будет не просто удача – это будет блистательная победа разума над грубой силой. Мне это нравится.

Он встал, прошёлся по комнате, на ходу сцепив руки за спиной. Его шаги были неспешны, но в них чувствовалась энергия, будто в голове уже выстраивалась цепочка дальнейших событий. Через мгновение он остановился у стеллажа с пыльными томами, коснулся корешка одного из них и заговорил:

– Я расскажу тебе кое-что. Не так давно, ты, наверное, слышал… наши ребята ограбили почтовый караван. С добычей удирали от погони и, чтобы затаиться, укрылись в одной деревушке. В обозе были не только слитки и золотые монеты, но и мешки с медяками, бумажными деньгами. Ты же знаешь, как Оломир говорит – золото главное, остальное его не интересует, он даже не берёт с этого долю.

Савич чуть повернулся, снова взглянул на Рейнара:

– Так вот. Наши, чтобы облегчить ношу, по пути начали выбрасывать медяки – тяжелы, а толку мало. И знаешь, в какой деревне это было? В бедной. В такой, где люди копейки считают. И что ты думаешь? Там их приняли за героев. Люди решили, что это были мстители, которые отняли богатства у зажравшихся богатеев и раздали беднякам. В итоге – укрыли их. Спрятали в подвалах, дали еды, воды. Обогрели.

Он усмехнулся, но взгляд был серьёзный:

– После этого случая я пришел к Оломиру и сказал: героическая слава среди бедноты – не обуза, а оружие. Её нужно лелеять. Если мы сведём до минимума кровавые разборки, начнём – пусть даже понарошку – "раздавать" часть денег от имени банды… это будет нам только на руку. Поддержка народа – не игрушка.

Он снова начал расхаживать по комнате, теперь уже живее.

– Мы долго спорили. Но в конце концов он согласился. Решили создать новую группу – более… интеллектуальную, если хочешь. Без топоров, без луж крови. Золото – да, но с умом. Без крика. И вот, когда встал вопрос, кто будет главой этой группы… Оломир выбрал тебя.

Савич остановился прямо перед Рейнаром, посмотрел прямо в глаза.

– И, судя по твоему плану, он не ошибся. Если всё получится – это докажет, что я был прав. Что разум и расчёт могут быть не менее результативны, чем меч и топор. Так что – желаю тебе удачи.

**********************

Рейнар шагал по мрачным коридорам древних катакомб. За последнее время он бывал здесь не раз – и постепенно начал привыкать к этой тяжёлой, гнетущей атмосфере. Каменные стены, покрытые мхом и вековой копотью, словно дышали холодом. Тишина здесь была особенная – плотная, вязкая, нарушаемая лишь собственными шагами и редкими каплями воды, срывающимися где-то в темноте.

Но сейчас его мысли были далеко от этих стен.

Экзамен пройден. Его план принят. И не просто принят, а одобрен. Его услышали. Признали. Дали дорогу не только ему, но и его мыслям, подходу, стилю. Впереди – долгая подготовка, десятки мелочей, ночи без сна, но теперь всё это имело смысл. Он – не просто исполнитель. Он стал голосом новой идеи.

С другой стороны… Иван Савич.

Рейнар размышлял о нём, пока шёл под сводами катакомб. С виду – простенький пожилой человек. Добродушный, улыбчивый, будто сошёл с портрета старого учителя. Но под этой маской пряталось нечто иное. Совсем не просто бухгалтер… нет, куда глубже. Его слова, манера, интонации – всё выдавало человека, не только знающего, но управляющего.

Он спорил с Оломиром, – подумал Рейнар и сам покачал головой. С тем самым Оломиром, которого слушаются даже самые безбашенные ублюдки, которого боятся, как огня. С тем, кто правит бандой железной рукой, чей голос – закон.

А Савич – не просто спорил. Он убеждал. И Оломир соглашался.

Рейнар хмыкнул про себя. Поразительно. Не так-то он прост, этот Савич. За его вежливостью скрывается власть – тонкая, неочевидная, но очень реальная.

С ним надо быть осторожным, – заключил Рейнар. – Очень осторожным.

Рейнар вышел на свежий воздух. День клонился к вечеру, небо над лагерем налилось глубоким серо-синим, и в воздухе чувствовался лёгкий запах дыма и сырости – тени ночи уже крались между палатками.

Он остановился у входа, вдыхая прохладу, как будто хотел смыть с себя мрак катакомб. В этот момент неподалёку раздались голоса.

– Где Семён? Не видел? Он мне нужен.

– Видел, видел. В катакомбы отправился. Оломир его там ждёт.

Рейнар замер, не подавая виду. Ответ был будничным, будто речь шла о чём-то обыденном. Но следующие слова другого голоса были уже с оттенком раздражения:

– Какого хрена они там делают? Мёдом им там намазано, что ли?

Рейнар чуть прищурился. Вот тебе и "уехал"… – с холодной ясностью подумал он. Оломир всё это время был в катакомбах. Не с кем-то, не в дороге. Он здесь. И с ним – Семён.

Слова Савича снова всплыли в памяти: “вынужден был уехать”. Уехать… вниз, под землю?

Какие ещё дела могут быть важнее подготовки к делу, в котором крутится столько золота? – с досадой подумал Рейнар. Что там такого, что даже сейчас, когда так важно все правильно рассчитать и подготовить, он предпочитает быть не здесь, не с нами, а внизу, среди камней, пыли и мрака?

И чем дольше он стоял, тем сильнее разрасталось внутри ощущение, что в этой истории есть нечто скрытое. Что-то, о чём ему не сказали.

14. Терент

Двадцать два года назад

Ночь окутала землю плотным покрывалом. В чёрной тишине над деревьями возвышался большой добротный дом – крепкий, его стены уходили ввысь. Дом был обнесён высоким забором с острыми вершинами, по углам темнели сторожевые башенки, а к массивным дубовым воротам вели глубокие следы от телеги – здесь явно жили с размахом. Во дворе угадывались хозяйственные постройки, в окнах тускло мигал свет. Дом принадлежал человеку, у которого водились деньги.

Неподалёку, в темноте леса, затаились четверо. Они почти сливались с чёрными силуэтами деревьев, среди которых лишь едва были различимы движения их фигур. Впереди стоял широкоплечий амбал с густой окладистой бородой и мощными руками. Его звали Скала.

Он усмехнулся, глядя на дом:

– Вот это домина… – произнёс он, хрипло выдыхая. – Ворота отгрохал – думает, укроется. Ха! Если Серые Вороны пришли – никакие заборы не помогут, верно, братва?

Слева и справа от него почти одновременно кивнули двое. Лукавый, сухощавый и вечно улыбающийся плут с глазами, как у хорька, лениво подтвердил:

– Верно говоришь, Скала. Хорошие ворота – но таких как мы они не остановят.

Слева Череп – лысый, мрачный, с вечной ухмылкой и сверкающими глазами – лишь гоготнул в ответ.