Маня и Волк

Бумажные фантики слов как дешевые хлопушки взрывались и осыпались мишурой. Никакого толку от них, только обиды и словесные махинации с сетями из манипуляций и взаимных обвинений. Между мной и мамой всегда коротило сильнее, чем между остальными членами семьи. Не знаю почему так. Возможно, действительно стоит взять деньги и уехать как можно дальше.

Хлопнув дверью и не став задерживаться, чтобы обработать поцарапанную руку, я выбежала из дома, чувствуя себя распоследней сволочью. В груди словно десятилитровое ведро появилось, переполненное и тяжелое, грозящее вот-вот пролиться, но «пограничники», как и прежде, были в горле и, стирая руки в кровь, драили шлюзы.

Вытерев влажными салфетками пылающее лицо, зажала одну из них в кулаке, поставила телефон в беззвучный режим и выехала со двора. Дорожные фонари стойкими солдатиками выстроились в ряд вдоль дороги, встречая и провожая. Пальцы сжимали руль до белых костяшек, так словно это был спасательный круг, а в животе что-то холодное и острое завязывалось в узел. Телефон снова завибрировал, но я не стала брать трубку и смотреть кто это. Лишь было настроение запульнуть гаджетом куда-нибудь в сторону.

Острая потребность на что-то переключить внимание вынудила завернуть к мерцающему множеством огней круглосуточному гипермаркету. Вкусняшки, тапки, постельное белье, игрушки, косметика, канцелярия и бытовая техника. Сознание, оцепенев работало на автопилоте, пока я бродила вдоль рядов, стеклянными глазами смотря на прилавки. Возможно, я бы так ходила до утра, если бы не вафельница по скидке. Мозг подал слабый сигнал, и я медленно очнулась. Взяла коробку, повертела в руках и сунула в тележку, в которой спустя полчаса появился еще большой мешок кошачьего корма, царапка для когтей, мука, яйца и кофе, а еще жвачка с кассы и твикс. Есть его желание отсутствовало, но у меня на него были большие надежды, он должен задавить негатив и затолкать его куда-нибудь поглубже, туда, где я его смогу не замечать.

Ну вот и дом… любимая улица и крыша, при виде нее сердце запело, но умолкло, как только я вспомнила, что собираюсь продавать дом. Ведь это рациональное решение адекватного человека, второго такого предложения может не быть. С каждым перечисленным фактом настроение падало туда, откуда его почти вытащили мысли о палочках твикс. Если бы можно было на время вылезти из тела и не чувствовать камень в груди и канатный узел в животе, я бы точно вылезла.

Открыла ворота, загнала машину. Зависла минут на десять, светя фонарями на дом и разглядывая его в поисках недостатков. Если доказать себе, что он плох, то легче будет его продать, но он был прекрасен даже в свете холодных фонарей. Маленький и уютный, совсем не страшный… Кот запрыгнул на окно и заорал, я очнулась… пора возвращаться в пока еще свой дом.

На моей территории было темно. Свету одинокого дорожного фонаря мешал забор. В планах был фонарик, чтобы освещал территорию, но теперь в этой покупке не было смысла, если я собираюсь продать дом. Закрыв ворота, открыла пассажирскую дверь, и так как лень была преобладающим качеством моей личности, решила все и сразу донести. Коробку с вафельницей, продукты, папку с документами и кошачий корм. С трудом захлопнув дверь машины, направилась к дому, попутно пытаясь нашарить в карманах ключи от дома.

Не знаю, обо что я споткнулась, возможно о собственные ноги, но летела я до самой веранды.

Глава 7

Горка покупок почти не смягчила удар, скорее наоборот. Угол коробки с вафельницей влетел в живот, но сильная боль в коленке, которой я налетела на торчащий из земли уголок кирпича, перекрыла остальные ощущения. Все вещи разлетелись по сторонам, а боль световыми вспышками мерцала внутри головы, эхом разливаясь по телу. Какое-то время ушло только на то, чтобы начать дышать ровно. Медленно приподнявшись на руках, плюхнулась на попу, оглядываясь в полной темноте и пытаясь оценить обстановку. Почти полная темнота, где телефон – непонятно, посветить было нечем. Еще и ключи, которые я, кажется, успела достать, выпали.

Пограничники не справились, причем не справились капитально. Услышав чей-то плач вперемешку со всхлипами, я испугалась, потому что не сразу поняла, что это мой, и, конечно, именно этот момент выбрал сосед, чтобы осчастливить меня своим визитом.

– Что случилось? – донесся голос Ален Делона со стороны леса. Сосед, видимо, решил снова воспользоваться плохо огороженной территорией за домом и пробирался ко мне.

Мне только этого счастья не хватало. Я резко перестала реветь, прикусив губу, попыталась как-то подняться и желательно одновременно с этим собрать все, что уронила, обратно в руки, но попытки нашарить в темноте вещи, да хотя бы телефон или ключи, не увенчались успехом. Во-первых, болела рука и за что-то цеплялась, а во-вторых, сосед с фонариком на телефоне нарисовался слишком быстро, направив на меня слепящий луч.

– Что случилось?! – спросил он.

Я сидела на земле. Вся грязная, в куче вещей, в драных штанах, все потерялось и болит, к тому же я, пока ехала от маминого дома до магазина, не заметила, как расколупала маленький прыщик на подбородке, и была просто уверена, что именно сейчас, при свете фонарика с телефона, тот, конечно же, выглядит как звезда на сцене при свете софитов, и сосед смотрит только на него. От вселенской несправедливости слезы потекли сильнее, я разозлилась еще больше и, чтобы отвлечь его от своего прыща и драной коленки, схватилась за обнаруженную благодаря появившемуся источнику света папку с документами и с писклявым взвизгом: «Я ничего не подпишу!» запустила в него папкой, но та почему-то шлёпнулась мне под ноги и я наконец обратила внимание на руку.

Не знаю, что бы я делала, если бы он не пришел. В тот вечер выяснилось, что я заблуждалась относительно своей полной адекватности. Как только я заметила торчащий из ладони уголок разбитого донышка банки, то сначала смотрела на него некоторое время, не понимая, что я вижу. Даже подумала, что осколок просто лежит в руке, попыталась тряхнуть рукой, но вскоре поняла, что этот здоровенный осколок внутри моей руки.

– У-уи-и-и! – Я попыталась сдержать себя, но паника была сильнее. – Ч-ч… чт-то?! Ч-что это?! У-уи-и-и…

Опустившись на одно колено рядом, сосед посветил на руку. Когда я получше разглядела свою пострадавшую руку и торчащий из центра плоти осколок, мне стало дурно… Ко всему прочему, непонятно, как я так умудрилась ничего не почувствовать, пока не увидела?

Сообразив, что на руку мне лучше не светить, Ален Делон убрал телефон и быстро кому-то набрал.

– Выгони машину, быстро!

Потом мне, конечно, было очень стыдно, но в тот момент осколок в ладони избавил меня от всяческого стыда, смущения, неловкости и прочих доставляющих неудобство чувств. Поэтому я хоть и не кричала, но ревела в голос, потому упустила момент, как оказалась в воздухе на чужих руках, которые резво несли меня в машину. От шока подвывания взяли паузу, мозгу требовалось время, чтобы осмыслить происходящее.

– Ты что делаешь? – тихо спросила я, смотря на Ален Делона, который умудрился не только поднять меня на руки, но даже дойти со мной до ворот, я в это время старалась не дышать… Мало ли, вдруг это увеличивает мой и без того нескромный вес?

– Иду. – Капитан очевидность. Я кивнула, подумав о том, что приличия ради надо сказать, чтобы поставил меня на землю, а то надорвется, но в этот момент подъехала машина, выскочил водитель, открыв дверь, и сосед помог мне сесть на сиденье. Можно подумать, я бы без него не справилась.

Шок от происходящего немного притупил боль, но потом Ален Делон нашел какую-то белую тряпку, позже я поняла, что это была его футболка, и обмотал ею мою руку, видимо чтобы я не видела торчащий из руки осколок, и благодаря этому я вспомнила, из-за чего меня красавчики на руках носят. Острое желание плакать снова вернулось, и никакие пограничники его не остановили. Подбородок предательски задрожал, а слезы снова покатились по щекам. Он держал меня за запястье пострадавшей руки, и от этой неожиданной заботы стало как-то особенно горько, что, естественно, не способствовало самообладанию. В какой-то момент я сама на себя разозлилась, представив, как выгляжу сейчас. Есть люди, которые плачут красиво, я же от слез превращаюсь в жертву нападения пчел. Нос и глаза распухают, еще и нос закладывает и остается дышать через рот, что меняет голос. Стыд на мгновение вернул мне контроль над моими реакциями, но потом машину немного подбросило на кочке, я на автомате сжала пальцы в кулаки, и боль прострелила руку, стремительно отбросив меня на десять минут назад.

– Они же не будут зашивать?! – какого-то лешего решила уточнить я у «специалиста», который, трезво оценив мое состояние, решил бессовестно врать.

– Нет конечно, там ранка-то небольшая. – Отражение бровей водителя в зеркале просигналило мне, что это чушь полнейшая, но я готова была поверить в тот момент в любое вранье, лишь бы не думать, как из моей руки будут вытаскивать осколок, а потом штопать рану. – Осколок вытащат и забинтуют. – Для закрепления эффекта Ален Делон еще и кивнул утвердительно, чтобы у меня совсем уж сомнений не оставалось. Было бы смешно, если бы не было так страшно.

К концу поездки до ближайшей больницы я уже почти взяла себя в руки. И если бы не была так сильно занята размышлениями, как из меня будут доставать этот осколок, возможно я бы услышала, что мы едем к какому-то знакомому, который сделает все «в лучшем виде». Знакомый этот работал в городской больнице, и меня приняли вне очереди.

Ален Делон снова попытался поднять меня на руки, чтобы донести до идущего навстречу медбрата, катящего инвалидную коляску, но момент оказался упущен, я уже была гораздо более вменяемая, чем тогда, когда он поднял меня около дома.

– Не надо! Не надо! – засопротивлялась я, отталкивая его руки и спасая его спину.

– Я помогу…

– Не надо! Я сама.

– У тебя коленка…

– Все уже хорошо, все нормально! У меня регенерация как у вампира, – пошутила я, вылезая из машины, мы улыбнулись, а потом, неловко повернувшись, я стукнулась коленкой о дверцу и зашипела от боли. – Жеваный крот, щука брат… – выругалась я шифром. Материться при красавчиках я себе позволить не могла, ну во всяком случае не тогда, когда он меня «спасает».

Медбрат подвез коляску, в которой я не особенно нуждалась, по моему мнению, которое, расходилось с мнением присутствующих, поэтому на коляску все же пришлось приземлиться. Колено не так сильно болело, ныло скорее, немного стреляло болью при ходьбе, но не так чтобы сильно. Какое-то время я переживала, не тяжело ли меня Ален Делону везти к больнице и по коридорам, но то было до тех пор, пока мы не доехали до одного из кабинета, в котором нас почему-то приняли минуя очередь. Я совершенно пропустила момент, когда он успел договориться с кем-то из врачей, но врач пожал соседу руку, и я поняла, что нас ждали.

Вообще я всегда думала, что я суровая сильная женщина, которая и коня остановит, и машину в мороз заведет, не знаю… Может быть, все дело было в том, что Ален Делон был рядом, а может, просто день сегодня крайне паршивый оказался и организм занятый более важными задачами, чем контроль слезных шлюзов, решил не тратить на поддержание покерфейса лишние ресурсы и взялся за запасы запертых слез, высвобождая переполненные шлюзы – слезы в кабинете врача снова покатились по щекам. Я их торопливо стирала не самым чистым рукавом, а они снова и снова упрямо набегали на глаза.

– Вас побили?

– Чего?

– У вас ссадина на лице, – пояснил врач.

Стоящий у стены Ален Делон прищурился, разглядывая мое лицо. Я коснулась скулы. Я уже и забыла, что тащила папу на себе и тот завалился на меня в коридоре. Вспомнив про велосипед, на который я упала, я еще и про другую руку вспомнила, раскрыла ладонь, и все на мгновение замерли.

– А это откуда? – спросил сосед.

– На велосипед упала, – не соврала я.

На несколько мгновений повисло неловкое, полное подозрений молчание.

– Вы сегодня выпивали? – нахмурился врач, вперив в меня осуждающий взгляд. Стало стыдно.

– Нет. – Щеки малость запекло. Вообще про отца говорить не хотелось, но в голове не появилось ни одной оригинальной идеи, как объяснить, откуда у меня еще одна царапина, а вдохновения на выдумки у меня почему-то не было. – Просто тащила вечером не совсем трезвого родственника домой и неудачно приземлилась на велик в коридоре.

– Сегодня однозначно не ваш день, – улыбнулся доктор. – Ну ничего страшного, сейчас зашьем вас быстренько и…

– Зашьем?! – я почти возмутилась, видимо уверовав, что Ален Делон не врал, но потом, поняв, что доктор ни при чем, посмотрела на «виновника» моих неоправданных надежд. Виновник в этот момент резко решил поразглядывать кулер, а потом и поискать стаканчики для воды.

– Конечно. Сейчас обработаем и зашьем, потом сделаем снимок коленки.

Дальше приятного было мало, но мне, к собственному удивлению, хватило выдержки вести себя адекватно, хотя хотелось подорваться с кресла и бежать куда глаза глядят, и неважно, что с моей коленкой, это было бы провальное решение. Звук металлических инструментов рикошетом бил по нервам, но я держалась. Сцепив зубы, пережила сначала извлечение осколка, закусив губу при обработке раны, а потом и самый долгий и самый неприятный процесс – зашивание раны. Кусая щеку изнутри, я насчитала девять стежков… Или как это правильно называется? Наложили мазь, забинтовали, переключились на другую руку, тут, к счастью, ничего зашивать не пришлось, но царапины обработали и вторую руку тоже забинтовали, а потом отправили на рентген коленки.

– Думаю, тут все в порядке, но проверим на всякий случай, – прокомментировал врач, отдавая какую-то бумажку поднявшемуся на ноги при нашем появлении соседу.

После пережитого меня немного отпустило… Хотя не немного, я поняла, что дальше уже не так больно будет, поэтому отпустило меня резко, мозг получил зеленый свет, перестав задействовать резервы организма, и тот решил, что коридор больницы и плечо севшего рядом на стул соседа идеальное место и время для сна. Это была настоящая борьба с организмом, потому что, с одной стороны, очень хотелось спать, а с другой – было жутко неловко, поэтому я крепилась как могла, стараясь не вывихнуть себе челюсть, пока зевала.

С коленом, к счастью, оказалось все в порядке, ушиб и глубокая царапина, но не настолько глубокая, чтобы ее зашивали, поэтому вышла я оттуда под руку с соседом, наконец поверившим, что я могу идти. Ссадину на лице тоже обработали, и в начале второго ночи мы покинули больницу.

Страх отпустил и стало неловко. Пока мы шли до машины, я, краснея, пробубнила несколько раз спасибо, попутно перебирая уместные темы для разговора, чтобы не молчать… Обстоятельства были так себе, мне помог человек, который несколько месяцев просил меня продать ему дом, хотя формально просил его прораб, я фактически вытрясла с него неадекватно большие деньги за землю, а теперь еду с забинтованными руками в его машине и вообще мое спасение его заслуга, как бы я сама справлялась с той ситуацией, не ясно… Но как бы оно ни было, стыдно мне было недолго, я зря волновалась о неловкости в машине, потому что преодолеть ее мне помог крепкий сон на плече у соседа. Хорошо, слюни ему на плечо в благодарность не напускала…

Если бы можно было буквально сгореть от стыда, я бы испепелилась как только проснулась.

– Приехали, – неизвестно в который раз повторил Ален Делон, коснувшись кончиком пальца моего носа. Видимо, он так будил меня некоторое время, потому что водителя за рулем уже не было, а машина стояла напротив ворот моего дома.

– Ох… ой! – Очнулась я, садясь ровнее и оглядываясь. – Как это я вырубилась…

– Это был долгий день, – улыбнулся Ален Делон, а я залипла на его улыбку, а еще от него очень приятно пахло. Непонятно, что за смесь запахов была в его парфюме, но пахло так потрясающе, хотя аромат уже прилично подвыветрился, смешавшись с запахом автомобиля, больницы и прохладного воздуха. Хотя даже так пахло приятно.

Эх, красивые мужчины – это всегда беда, всегда угроза сердцу разбиться если не сейчас, так через время, потому что в них наверняка влюбляются все, кто их видит, поэтому мне ни в коем случае нельзя было этого допускать, хотя атмосфера между нами была какая-то странная. Сосед, откинувшись на спинку заднего сиденья, смотрел на меня и не спешил выходить, и я замерла, не зная, что сказать.

– Меня Маня зовут. В смысле Маша.

– Саша. – Он протянул руку для рукопожатия, я протянула свою забинтованную, и он совсем чуть-чуть сжал ее.

– Спасибо. – Щеки припекло и захотелось куда-нибудь спрятать взгляд, но эти попытки сделали ли бы ситуацию еще более неловкой, чем она была, хотя сосед имел расслабленный и даже довольный вид, во всяком случае мне так показалось.

– Не за что.

Снова повисла тишина, и я наконец обратила внимание, что на улице светлее, чем должно быть в два часа ночи.

– А сколько времени?

– Почти четыре.

– Ого. Это сколько же я спала… – Стало еще более неловко.

У меня закончились абсолютно все идеи, что можно сказать, поэтому я просто отчаянно покраснела, надеясь, что мое перегревшееся лицо не освещает алым цветом салон машины. Сосед рассмеялся, сказал, что все в порядке, и, открыв дверь, помог выбраться из машины. Нога болела, в больнице мне казалось, что не сильно, но, проснувшись, поняла, что сильно, но терпимо. Пришлось взять его под руку и кое-как ковылять к дому. Я рассчитывала увидеть валющиеся на земле вещи, но все было поднято и аккуратно сложено на веранде. Связка ключей была там же. Я собиралась открыть дверь сама, но не успела, сосед сам открыл замок и сначала пропустил меня, а потом еще и вещи занес в дом.

Это было похоже на катастрофу. Не знаю почему. Мне просто было очень неловко от самого факта, что кто-то позаботился обо мне, что этот кто-то мой сосед, который хочет купить у меня дом, которому я портила нервы столько времени, и ко всему прочему, он еще и красивый. Я все это время утешала себя тем, что у него наверняка премерзкий характер, но с премерзким характером людей в больницу не возят. Ну и самое главное, меня добивало чувство собственной беспомощности. С этим я просто не могла смириться, а тем более с тем, что кто-то стал свидетелем этой беспомощности. Хотелось взять ножницы и подрезать киноленту событий, вырезав весь прошедший вечер, за это я готова была и домом откупиться.

– Спасибо большое, – неизвестно уже в который раз за вечер или утро сказала я.

– Не за что, – снова повторил он. – Нужна ещё какая-то помощь?

– Нет, спасибо.

Я уж думала, он наконец уйдет и даст мне возможность проораться в подушку, но нет, он решил еще разок ошарашить меня.

– Дай свой телефон. – Я уже хотела спросить зачем, но он и сам пояснил: – Нам еще нужно решать вопросы по земле.

– Ах да, точно…

Я продиктовала номер, еще два раза сказала спасибо и с трудом закрыла дверь. Вот как теперь отказать ему и не продать дом? Хотелось саму себя стукнуть разок, но я уже стукнулась, хватит с меня. Плюхнувшись на скрипучий диван рядом с камином, который еще ни разу не разожгла, я оцепенела на четверть часа.

Нужно уже просто продать дом и не рвать себе душу. Завтра позвонит, попрошу все быстро оформить и разойтись. Хватит с меня этих приключений, а потом уеду куда-нибудь на море и там себе куплю еще одну халупу подальше ото всех. Вот и все. Или вообще трейлер себе куплю… Хотя нет, трейлер слишком страшно. В доме-то одной страшновато спать, а в трейлере тем более. Надо будет поискать, что там продается и за сколько.

Глава 8

Я надеялась, что получится быстро уснуть, делая ставку на стресс, но, видимо, те два часа в машине перезагрузили немного голову, и сон не шел. Ален Делон – Саша – ушел, а я, с трудом переодевшись, завалилась на кровать и, пролистав ленту, уставилась в потолок. Нужно отправить сообщение Катьке, что не выйду, нужно что-то решать, но в голову ничего не шло, хотелось просто спросить у потолка: «Почему я?»

Ну, я правда не понимала, почему я? Где я так налажала в прошлой жизни, что в этой у меня все через одно место. Купив этот дом и влюбившись в него с первого взгляда, я думала, что ничто не способно теперь испортить мне настроение, но жизнь приняла это за вызов и принялась пинать меня день ото дня. Папа запил. Очевидно, так быстро эта котовасия не кончится, а я теперь не помощник, и это только на первый взгляд круто, а на второй – мама обидится. В нашей семье только смерть является уважительной причиной, все остальное воспринимается как попытка увильнуть. Хотя я наговариваю, но почему-то перед мамой появилось странное чувство вины за то, что я в ближайшее время помочь с папой не могу, а он скорее всего уже сегодня вечером предпримет попытку сбежать и где-нибудь выпить, попутно устроив маме скандал, потому что она его не пускает. Хотя, возможно, все дело в том, что я не хотела подбрасывать ей плохих новостей, у нее и так веселье на ближайший месяц. Ну почему все так не вовремя? И у Катьки один из сотрудников заболел, а тут еще и я…

Чувство, что жизнь выставит мне счет за мою травму, нарастало. Я из тех людей, которые придут с температурой на работу, но вот с зашитой рукой… Я, честно говоря, думала, что смогу и с зашитой, но процесс расстегивания пуговицы на собственных джинсах был слишком выматывающим, чтобы я тешила себя иллюзиями. На огороде теперь тоже ничего особенного не поделаешь в ближайшее время. То я у мамы пропадала, а теперь у меня руки нерабочие, как и нога. Ко всему прочему, смысл мне что-то делать в доме, который придется продавать? Теперь пребывание в нем было мукой, но даже если бы я его не продала, мне что, на красавчика Ален Делона смотреть через забор?

Он мне понравился. Добрый, сильный, пахнет от него вкусно. Один недостаток – красивый. Ну ладно, еще один – богатый. Ну, при деньгах во всяком случае. На такой соблазнительный пирожок наверняка не одна девушка засмотрится, а у меня так точно шансов нет. Ща лето наступит, солнце жарче станет, и мне еще и все лицо веснушками осыпет, которые ничем не выведешь, да еще и с нашей семейкой развеселой…

К концу размышлений о тяготах жизни захотелось поплакать, но вместо этого я решила отвлечь себя просмотром документалки про маньяка. Ничто так не отвлекает от грусти и печали, как мысль, что по твоему заднему двору вот прям щас может лазить какой-нибудь сумасшедший. Притащив все вкусняшки какие купила, забралась в постель, включила обогреватель и передачу про маньяка, который забирался в дома. Самое то что нужно, чтобы не париться о мелочах на фоне того, что я дома одна и кто-нибудь может влезть в окно.

Когда спустя пару часов в дверь кто-то постучался, я подпрыгнула на постели, чуть не поперхнувшись бутербродом с колбасой. Мурашки ужаса пробежали по всему телу вместе с холодком. Затолкав остатки бутерброда в рот и выбравшись из-под одеяла, усыпанного крошками, я выглянула из темного закутка, где находилась кровать и солнечные лучи почти не доставали, и посмотрела в зал. Кажется, на улице солнечно, и я решила, что в такую прекрасную погоду вряд ли маньяк будет убивать. В моей голове маньяки убивали только в пасмурную погоду или ночью, а раз сейчас не пасмурно и не ночь, то можно не волноваться, но я все равно волновалась.

Доковыляв до двери, я посмотрела на себя в зеркало и подумала, что у меня есть все шансы спугнуть маньяка. Это придало мне немного уверенности в себе.

– Привет. – На пороге стоял мистер безупречность и улыбался так ослепительно, что сначала захотелось зажмуриться, а потом закрыть дверь, но чувство благодарности пнуло совесть, и я выдавила улыбку, машинально стряхивая с футболки крошки от бутерброда и печенек.

– Привет.

– Я сейчас в город еду, может быть тебе что-то нужно в аптеке?

Никогда не могла подумать, что такой просто вопрос может озадачить меня на пять минут. Я просто стояла и смотрела на него, не понимая, где в матрице сбой. Его нужно было срочно найти и пофиксить. У нас тут все в соседях такие добряки или только мне повезло? Хотя как повезло? Еще недавно его прораб мне жизни спокойной не давал, требуя продать дом. Может, у них двоих тактика теперь такая? Надеются, что я им бесплатно дом отдам? Это они зря. Я женщина меркантильная, у меня ни ума, ни таланта, деньги с неба на мою голову не упадут, так что это они зря, конечно.

– Ау… – Ален Делон помахал перед моими глазами рукой. – Все в порядке?

– Э-э-э… да… – Несмотря на ответ, из ступора так быстро не выходят, и я продолжала озадаченно смотреть на красавчика, видимо наконец своей реакцией смутив и его.

– Я подумал, что ты, возможно, сейчас не сможешь сесть за руль. Если что-то нужно, скажи.

Он, кажется, смутился, и я наконец пришла в себя и тоже смутилась. Ну, за компанию. Нельзя людей в одиночестве оставлять, нужно мимикрировать под обстоятельства, но я не намеренно, а самонепроизвольно.