Сказки города Н. Детектив-нуар в 2-х частях

Сели пить кофе с пирожными. Алиска явно пришла с каким-то предложением, но почему-то отмалчивалась, а Зое спрашивать не хотелось. Наверное работа какая-то, думала Зоя. Ничего не хочу, и работать не хочу. Деньги нужны до зарезу, но делать сейчас ничего не хочу. Совсем. Хочу только доходить и родить. Вес скинется сразу, отёки спадут, начну шустрить, полегчает. И Кольке скажу – вот, нас теперь и без тебя уже трое. Хочешь с нами жить – ищи работу, а нет – уматывай. И разведусь, ей-Богу, разведусь. Пацанам одна комната – мне другая. И будет у меня свой рай. И буду раз в месяц закрываться от всех. И спать. Целый день. Вставать только поесть и в туалет. И всё. Не читать, не писать, не петь, не рисовать. Ничего не смотреть – просто спать. Или лежать, как амёба, раскинув ложноножки. Звёздочкой. Медузой. Морской звездой.

Отсюда её мысль плавно перекинулась к «звёздной» теме, к знаменитостям, макияжу и массажам, и неожиданно для себя самой она начала рассказывать Алиске про свою мечту, про «Рай на Окраине».

Сбивчивая речь её продлилась часа полтора. Алиска не перебила ни разу. Слушала, как заворожённая.

Потом спросила:

– Ты уже кому-то про это рассказывала?

Зоя помотала головой.

– Не рассказывай пока никому, – попросила Алиска. – И вот, возьми.

Она выложила на стол несколько купюр. Зоя дернулась было отодвинуть их прочь, но Алиска хлопнула её по руке.

– Не смей! Это от чистого сердца. Потом отдашь, если для тебя это принципиально. Тебе сейчас нужны деньги. У тебя их нет, у меня есть. В долг даю. Потом вернешь. Бери, иначе дружбе конец. Поняла?

– Поняла, – ответила Зоя. – Спасибо тебе. Про «Рай» – не переживай, не расскажу. Да и некому мне это рассказывать.

Алиска и впрямь пришла тогда с работой. Собственно, работу эту дали ей, но зная положение Зои, она решила перенаправить заказ. Зоины макеты теперь были немногим хуже, а порой и лучше, только времени ей требовалось больше, и данный параметр, к сожалению, было не поменять. В этот раз сроки не жали, а у Алиски дебет вполне сходился с кредитом, так что она могла позволить себе побыть рукой дающего. Но услышав про «Рай», она перерешила, теперь следовало всё грамотно обдумать. Потому что если Марку Матвеевичу приглянутся Зоины идеи – то все макеты из папки «Кафе. Бар. В разработку», включая тот, который она хотела отдать Зое, можно будет отправить в мусорное ведро. Только идти с этими идеями напрямую было бессмысленно – как все мужчины, Марк Матвеевич признавал годными исключительно идеи собственные, ну, или те, которые предлагались ему проверенными и доверенными людьми. Алиска и Зоины идеи были не тот случай, и следовало действовать в обход, и лучше всего – через Катерину, его сестру.

Катерина – она, конечно же, была Екатерина, но не любила это имя, – была одним из очень немногих в мире существ, имевших влияние на Марка Матвеевича, мужчину средних лет из семьи потомственных коллекционеров-антикваров, когда-то давно пошедшего по кривой дорожке. Алиска познакомилась с братом и сестрой в тот период своей жизни, когда рисовала макеты для упомянутого выше порнографического журнала, который – вскладчину и втихаря – выпускали Марк и два его приятеля. Приятели, впрочем, довольно быстро отправились в мир иной – один погиб по дури, в пьяной перестрелке, а второго хватил удар во время полового акта с одной из ночных бабочек, снимавшихся для журнала, то есть буквально на рабочем месте. Марк Матвеевич остался единоличным владельцем грешного издания и тут же столкнулся с проблемой – два дружка его приятелей, заподозрив Марка в нечестной игре, решили забрать у него бизнес. Угрозами и подкупом они начали лишать его персонала и вытаскивать со счетов деньги через оставшихся родственников покойных. Деньги же в деле были процентов на девяносто пять не Марковы, он вкладывал, в основном, своё усердие и энергию, но это вещи нематериальные, а сейчас требовались вполне осязаемые доллары и рубли. И первым делом, Марку пришлось решать, кому платить и кого сохранять – техперсонал или исполнителей. Он выбрал первый вариант, решив, что с действом пока может справиться и сам, а нет – так позовет друзей на помощь. Но его лишили не только мальчиков, но и девочек, и вот тогда Катерина буквально спасла бизнес брата, став в нём «примой». Говорили, что она в ту пору стала ещё и его любовницей, говорили много разного – грязного и злого, но, тем не менее, знали все, что никого так не уважал, не любил и не жалел Марк Матвеевич, как свою сестру Катю, и ни на какие её просьбы отказа у него не было. Во всяком случае, так это выглядело со стороны, а как там на самом деле – не было известно никому, кроме них самих. Жертва Кати не прошла незамеченной. Правая рука тогдашнего «хозяина города», Иван Ильич Бланшар, в жизни бело-официальной занимавший высокий пост в Н-ской администрации, как-то убедил нападавших оставить брата и сестру в покое. Более того, выждав некоторое время, он сам явился к Марку и Кате, и переговорив с ними, взял журнал под личное крыло. И хотя журнал потом загнулся, сам бизнес остался, и вот теперь Марк Матвеевич искал вывеску и оболочку для своего нового проекта в той же, нынче уже хорошо освоенной и знакомой ему сфере. Зоина идея с «Раем на Окраине» подходила на все сто, и в случае успеха Зое могли бы поручить оформить проект целиком. Алиска отдавала себе отчет, что все технические тонкости Зое одной не вытянуть, но и сама Алиска, и её любовник с радостью впряглись бы в это дело. Это была работа с будущим, так что дело было за малым – правильно представить план обеим сторонам. И вдохновлённая перспективой Алиска отправилась к Катерине на поклон.

Катерина приняла и оценила идею сразу, хотя предупредила, что с Марком будет непросто – как будто Алиска и сама об этом не знала! Но Марк Матвеевич не стал возражать, он тоже почуял и перспективу, и наживу. Хотя, сказал он, в этом деле есть одно «но» – это помещение. Им понадобится дом, отдельно стоящий, в собственность. Никаких аренд, никаких партнеров. Вернее, никаких партнеров, кроме одного – того, к кому всё равно придется идти, ставить в известность и получать добро.

– Так, может быть, у него найдется и дом? – промурлыкала Катерина.

– Возможно, – не стал спорить Марк Матвеевич. – Может быть, ты тогда и сходишь к нему, и спросишь?

– Может быть, и спрошу. Но это не единственное препятствие, Марик. Есть ещё девушка.

– Какая?

– Автор «Рая на Окраине». Ей ведь тоже надо что-то дать.

– Зачем? Мы не собираемся у неё ничего покупать.

– Это её идея, ты забыл? И она не со стороны. Если мы берем в исполнители проекта Алиску и её Венечку, то эту Зою тем более надо взять. Особенно, если мы собираемся забрать у неё этот «Рай», вместе с названием.

– Глупости! Придумаем другое.

– Все другие будут хуже.

– Почему?

– Потому что этот «Рай» вырос именно из названия. Вернее, они росли вместе. Они связаны намертво. Это не просто вывеска – это сама суть идеи, разве ты не видишь? И потом кто-то же должен сделать дизайн-проект.

– Это слишком крупная работа для одного человека.

– Их трое, Марик. Трое! И потом, мы разве торопимся? «Лучше меньше, да лучше». Помнишь, кто так говорил?

– Помню.

– Разве он не был прав?

– Предположим. И как ты себе это представляешь? Вот придем к ней и скажем – давай нам свою идею, мы её пристроим. Мы сделаем из твоего рая бордель, а ты его оформишь как дизайнер. Но не так, как ты видишь, а так, как нам надо. И название мы тоже заберем. Оно классное, мы на нём разжиреем, но мы и с тобой поделимся немножко – если сочтем нужным. А нет – всё равно заберем, и жаловаться тебе будет некуда и некому. Потому что если пожалуешься, найдут тебя по лету где-нибудь в камышах. И труп твой будет вспухший, всплывший и не идентифицируемый. А может, и искать не будут. Кто у тебя муж – автослесарь? Ах, он еще и пьёт? Ну, значит, мужа в пьяной драке, детей – в детский дом. И концы в воду, никому ты не нужна. Так?

– Марик, ну что ты ерунду городишь! Даже странно. Не замечала за тобой никогда такой кровожадности. Не так, конечно, совсем не так. И вообще, предоставь это нам, девочкам.

– Кому это вам?

– Мне и Алиске. Мы найдем ключик.

– Он будет золотым?

– Вот именно. И откроет дверь в новый мир. Вот увидишь.

– Ты поэт, Катюха.

– Я муза, ставшая шлюхой, Марик. Я отказалась от многого. Это дало мне силу выжить. Да ещё и тебя вытянуть.

Марк Матвеевич погладил сестру по волосам. Она всё правильно сказала. Если бы не она – его бы не было. Как жила бы она сама – неизвестно, но, по крайней мере, она бы осталась жива. Скорее всего. А вот он – нет. Она редко напоминала ему ту историю с журналом. Она знала, что он помнит, и он помнил, хотя тоже отказался бы от многого ради того, чтобы забыть. Особенно о том, как он едва не потерял его, а потом неожиданно обрел практически в личное распоряжение. Ему уже тогда показалась странной эта потеря и эти две смерти – одна за другой. Нелепые и жестокие – и сами по себе, и особенно в сравнении с теми методами, какими приятели этих двух покойников пытались потом отобрать бизнес у него. Его это и тогда обеспокоило – потому что нежно они это делали. В белых перчатках. Гуманизм так и сочился. Разве не странно? А потом, вдруг – аллилуйя, пришел спаситель! И тоже в белых перчатках. Одних похвалил, других пожурил, бизнес в карман положил и пошел. Так может, ради этого всё и было? Когда Марк Матвеевич оглядывался назад, ему всё чаще казалось, что их бизнес понадобился как раз таки Ивану Ильичу и тот забрал его, убрав «лишнее». Сам Марк в то время был на мели. От родителей осталось не так много, а сверх того – лишь квартира их четырёхкомнатная, забитая мебелью да старыми безделушками. Он, конечно, помнил, что где-то в этой квартире – в одном из ящиков, в щёлочке или ямочке, где-то ещё могла быть та жемчужина – огромная, бело-розовая, вделанная в оправу, они ведь её так и не нашли. Он помнил, но успокаивал себя – мы же искали её все детство! И потом тоже искали. И не нашли. Значит, говорил он себе, нет её. Она, может быть, и не существовала никогда. Но так или иначе, даже если жемчужина и была – сейчас её все равно, что не было. И денег у брата и сестры тоже не было, ибо всё, что было, они потратили сразу после смерти родителей на покупку двух небольших, но уютных квартир в центре города, в одном из толстобоких купеческих домов в три этажа, с эркерами и каменными херувимами в межоконных простенках.

С журналом Иван Ильич сделал ставку на его «нематериальную составляющую» – и не прогадал. И вся та история, как думалось Марку теперь, смахивала на проверку, подстроенную специально. Их словно испытывали – как поступят, что делать будут? Речь шла не о том, чтобы у них что-то отобрать – оно было уже отобрано, речь шла о том, останутся ли они в этом бизнесе, а точнее – останутся ли они в живых или отправятся на тот свет вслед за подельниками. Теперь Марк Матвеевич видел отчетливо: у Катерины был шанс, у него – нет. И он не прошёл бы испытание, если бы не Катя. Именно она, её безумная идея, её жертва, склонили чашу весов в их пользу. Иван Ильич заинтересовался девушкой. И сам явился к ним домой – поговорить. Уходя, он небрежно кивнул Марку, а Катерине – Катерине он поцеловал руку. Она так покраснела тогда, что Иван Ильич дрогнул лицом, посмотрев на неё. А потом наклонился и поцеловал её руку ещё раз. И сказал, что она может обращаться к нему в любое время. Марк Матвеевич даже подумал, не влюбился ли? Но Бог миловал, и восхищение патрона, так и не перейдя в любовную привязанность, переросло в ровную, почти отеческую заботу и симпатию. Во всяком случае, Марку тогда казалось именно так.

Они с сестрой остались у руля. Позже журнал закрылся, им поручили новое дело, потом ещё, и ещё одно; а теперь им требовались помощь и совет, и конечно, идти за ними нужно было Катерине. Марк был уверен, что она справится, хоть задача и была не из простых. Основная сложность была не в том, чтобы найти помещение, – им бы помогли, разумеется! – а в том, чтобы привлечь к делу эту Зою – так, чтобы ей даже в голову не пришло, что станет истинным назначением для придуманного ею «Рая», который она мнила обителью света и добра. Но вначале нужно было получить дозволение и подобрать дом, а уже потом думать о дизайнах.

Марк Матвеевич не роптал на судьбу. Родительские деловые связи после их смерти были почти полностью утеряны; даже если их бывшие партнеры соглашались выпить чаю, то чаепитием они и ограничивались, и даже советы давать отказывались: «сами-сами-сами!». Брат и сестра остались совершенно без опеки и помощи, и вынуждены были полагаться только на самих себя. Из двоих, Катя оказалась более хваткой и коммуникабельной, Марк же был избалован с рождения и к жизни в социуме малопригоден. Ему категорически необходимы были поводырь и крыша над головой – чтобы не капало. И место под солнцем тоже кто-то должен был держать для него и обмахивать периодически веничком. Хоть Катя была младше, но баловали в семье именно его – и вырос барин. Если бы не сестра, давно бы его пришибли в этом «любовном бизнесе» – и Марк это прекрасно понимал, и действовал, и жил соответственно. Понимание давало ему вкус горечи и обиды. Это были нюансы, да, но они не были приятны.

Дом под новый проект нашелся мгновенно. Настолько, что Катерине даже пришла в голову мысль о прослушке в их с Марком телефонах, такой, что позволяла бы фиксировать не только диалоги абонентов, но и то, что говорится ими в радиусе пары-тройки метров от лежащего, как правило, либо на столе, либо в сумке, либо в кармане, аппарата. Настолько всё совпало, будто только их и ждали с этим проектом. И подготовились заранее.

– Есть особнячок, – проговорил Иван Ильич, катая в пальцах карандаш. – Никому не подходит, кто только ни пытался к нему подъехать. Одним велик, другим – маловат. А вам в самый раз. Пиши адрес.

– А что там сейчас? – поинтересовалась Катя.

– Ничего там сейчас. Заброшен. Был детский дом. Внизу столовая, классы, спортзал. На втором этаже – актовый и дортуары. Спальни, в смысле. Ну и чердак, для хлама всякого. Плюс к этому территория отдельная, забором огороженная.

– Идеальный вариант, я бы сказала.

– Для вас – возможно. Но для прочих – не особо. На куски не подробишь, вход один. Для ресторанов и бань – великоват, да и место пустынное, на краю географии. Не потащатся туда. Если бы ещё на берегу, на пляжу, а оно в болото, почти что, окнами. А за окнами леса чахленькие, с овражками перемешанные – ни зимой, ни летом радости нету. Шоссе большое зато рядом, аж вонь от грузовиков доносится. И ни транспорта толкового там, ни магазинов больших. Кварталы жилые – старые, обветшавшие. В общем, уныло там. Для отеля большого – мал, для маленького – велик и опять-таки, места – мертвечина. А вот к вашей идее катит, как по-писаному. Езжайте, смотрите и забирайте. О деталях потом поговорим.

Особняк и впрямь оказался находкой. Кафе разместили в столовой, спортзал и классы пошли под бани, кабинеты массажа и залы салона красоты. Второй этаж отдали под вип-номера, актовый зал переоборудовали под интим-вечеринки, в рядом расположенные кабинеты завуча, директора и сестры-хозяйки въехало новое начальство. Забор заменили, территорию облагородили, камеры установили; шлагбаум и будку охраны расположили у новешеньких ворот, открывавшихся с пульта управления – он находился в самом здании, на чердаке, где было оборудовано специальное помещение. Там сидел отдел секьюрити, просматривавший все, без исключения, камеры в доме. Яркая вывеска маскировала узкие окна чердака, и отбрасывала световые пятна на парковку и клумбы перед крыльцом, дополнительно подсвечивая территорию в тёмное время суток.

Встреча с Зоей прошла легко. Ей предложили сделать дизайн кафе на первом этаже и в процессе Катя ненавязчиво выспросила всё, что и так уже знала. Про «Рай на Окраине», про отдых для себя, про место, где можно побыть одной и пройти перезагрузку – и моральную и физическую. В итоге, получив в своё распоряжение Зоины идеи, Катерина сообщила той, что отказывается от мысли сделать просто гостиницу из этого обветшалого сарая, а хочет воплотить Зоину мечту и не будет ли Зоя так любезна забабахать дизайн-проект и нет ли у неё дополнительных рабочих рук на примете? Сумма за сотрудничество оказалась настолько внушительна, что благодарная Зоя моментом озвучила имена Венечки и Алиски. После того, как проект был сверстан и просчитан, Катя попросила Зою передать им с Марком Матвеевичем права на название, но предложила ей в обмен не деньги, а должность управляющей с более чем внушительным окладом. Белая его часть была достаточна для того, чтобы конкурировать с зарплатами управленцев среднего звена в коммерческих структурах, а часть неофициальная под названием «процент от прибыли в конверте» заставил Зою окончательно сделать выбор в пользу нового места работы. Катерина объяснила своё предложение тем, что её очень впечатлили организаторские способности Зои, её талант администратора, вкус и чувство стиля. И пообещала в дальнейшем не препятствовать подхалтуриваниям в области дизайн-макетов, только попросила согласовывать с ней и Марком сроки и контрагентов.

– Не все здешние порядочны, а среди пришлых, тем более много мошенников. Если ты отвлечешься на достойных людей – нам это в плюс, будет чем на бизнес-пати похвастаться, ну а если на развод попадёшь – не только тебе урон, но и нам удар ниже пояса. Так что не обессудь, советуйся, тебе же выгодней. Может, потом и мы сами тебе с подработкой поможем. А пока – впрягайся, если готова. Дел, как видишь, по горло. По рукам?

Конечно, они ударили по рукам. «Рай на Окраине» скоро стал реальностью и рогом изобилия для измученной безденежьем Зои. Правда открылась ей не сразу, но к тому времени она уже настолько прочно влилась и в дело и в коллектив, что только пожала плечами, узнав подноготную. Тем более что «обратная» сторона луны напрямую её не касалась, она отвечала только за официальную составляющую. Закулисьем рулили брат с сестрой, и связь между этими двумя мирами шла от Зои к Марку через Катерину. Катя полностью отгораживала Зою от тёмной части, так было спокойнее всем. Но хотя с каждым днем Зоя всё больше привыкала к этому закулисью, оно её беспокоило. Ей хотелось найти некий компромисс между белым и чёрным, и она решила поговорить с Катериной. И тут оказалось, что во многом их мысли схожи.

– Не переживай, – сказала сестра Марка Матвеевича. – Твоя идея про гейшин домик греет душу и мне. Я с самого начала была заточена на элитку. Нет смысла вбухивать бешеные деньги в то, что у всех на виду, только для того, чтобы это тут же загадить. Любители экстремальных поз и ощущений пусть роятся в других местах. Каждому овощу своя грядка. Этот комплекс может работать и без девочек, и без мальчиков, просто как небольшой релакс-отель, эксклюзивный аж до не могу. Но с девочками и мальчиками он намного прибыльнее. И потом, я никого не неволю. Не хочешь спать с клиентами – ради Бога, сиди на ресепшн, чеши им головы, приклеивай ногти…. здесь или где-то ещё, не важно.

– Мне сдается, что многие богатеи приезжают к нам просто отдохнуть. Как я и мыслила когда-то. Девочки им для камуфляжа.

– Ты права. Здесь много кто – как ты хотела. Они настолько измучены бизнесом своим, что у них ни времени на секс, ни желания даже. Им именно что потрындеть, пальцами поводить в воздухе. Ну, плюс, и девочки у меня хорошо воспитанные. Ни одна из них не позволит себе, как те же жены или любовницы, заявить во всеуслышание – да он же ни на что не способен, всю ночь продрых, как я ни раскорячивалась…. Нет, они будут петь ему осанну, даже после того, как клиент коньки откинет в мирной семейной обстановке. И в жизни, и в смерти – сплошное уважение.

– За такие-то деньги, что они тут выкладывают – неудивительно.

– А они за это в первую очередь и платят. За уважение, за гарантии безопасности, безоговорочное внимание. За профессионализм девочек во всех областях, даже в чтении утренних газет.

– Как ты этого добилась, Кать?

– Вместе с тобой, Зои.

Катя была единственной, кто звал Зою так, как её назвали родители, и как было записано в паспорте. Это был один из её методов управления персоналом – делать не так, как проще и быстрее, а так, как надо для получения максимального результата. В этом они с Зоей были сёстрами по духу.

– Идея изначальная твоя же была. Место для отдыха, для возрождения любимого себя. Для ублаготворения лучшего в тебе. А для скотской похоти в мире есть навозные кучи, более того, они теперь на каждом углу – аллилуйя глупости и жадности человеческой. А «Раю» просто нужно было верно определиться с балансом между истинной стоимостью проекта, наценкой, и рекламной компанией. Мне удалось.

– Неужели у нас совсем всё бело и пушисто?

– Нет, Зои, конечно, нет. Но тёмная сторона включается только в случаях ЧП. Зато и бьёт с той же силой. Знаешь, один мой знакомый медик как-то сказал – если по нейрону всё время лупить электрическим током, он привыкнет и перестанет реагировать. Любое наказание, любая угроза работают только когда они редки, но неумолимы. Впрочем, тебе лучше не задумываться об этом. Не притягивай черноту, она любопытна.

Больше вопросов Зоя не задавала. Прошло несколько лет. «Рай на Окраине» доказал свою успешность. Он цвёл неутомимо и грел души хозяев финансовыми урожаями, с каждым новым сезоном всё больше и больше. Зоя купила квартиру, в старом фонде, на краю географии, но четырёхкомнатную. Был момент, когда хотела родить третьего ребёнка, но потом передумала. Отношения с мужем портились неуклонно. Он вдруг живо заинтересовался источниками семейных доходов, потому что слесарничество его в автомастерской – пусть местами на грани криминала, и соответственно, неплохо оплачиваемое – всё равно не шло ни в какое сравнение с заработками жены. Зоя очень старалась не выказывать свою обеспеченность – покупала продукты и одежду в самых обычных магазинах, старалась жёстко соблюдать график «пять на два» и стандартные рабочие часы, но, тем не менее, не могла вовсе удержаться от больших трат. Покупка квартиры встала ей в копеечку, правда, всё остальное – косметический ремонт, мебель – Зоя постаралась сделать по максимуму экономно. Николай узнал, где работает жена; его и так бесил её карьерный взлет, а тут он начал подозревать её ещё и в неверности. Скандалить он побаивался, но злоба копилась; с жены она перешла на детей, он начал раздавать им тумаки, и в какой-то момент всё-таки не вытерпел – сорвался на Зою. Раз, другой, третий – и она ушла. Забрала детей и уехала к матери. Потом вернулась – одна, и развелась с ним. После суда, через пару месяцев, к Николаю пришли трое. В чёрных куртках, в чёрных джинсах. Посидели, даже выпили с ним. И объяснили всё популярно. Расклад теперь для Коли выглядел так – квартира эта, в которой они сейчас сидят, куплена его женой, на её деньги, и она остаётся за нею, ну и за детьми, понятное дело. Коля завтра же съезжает с квартиры, снимает себе угол, неважно где – где угодно, исправно работает и платит жене алименты, а эту квартиру он сдаёт. Вырученные деньги отдаёт бывшей жене. Хочет – лично, хочет – почтой, или на счёт в банке, как понравится, главное – вовремя и сумма не меньше вот здесь обозначенной – один из юношей помахал перед его носом бумажкой, на которой была написана цифра. Подвигов от него никто не требует, цифра не запредельная, но деньги должны поступать исправно. Нет – значит, найдут с носом, засунутым в работающую выхлопную трубу, и скажут, что так и было. Рассказывать об этих договорённостях никому не надо, о том, что жена вернулась в город на прежнюю работу – тоже. Перед знакомыми, если хочет, может выставлять себя кем и как угодно, но ни слова против Зои и детей, ни пол-звука. В противном случае – выхлопная труба. Или сначала попойка, потом синяки, а потом выхлопная труба. Как получится. И никаких брачных планов. Либо сначала выписываемся отсюда, из этой квартиры, куда угодно, хоть в поле, а потом уже планы. А то прослышали мы тут о внезапной страсти к соседке ниже этажом…. Перетопчешься, ты понял? Или повторить? И руки так за ноги ему завернули, что если и были у Николая вопросы, то они моментом растаяли, как снег под солнцем.

6. ПЕРЕХОД ХОДА. НАМЕСТНИЦА

Упорядочивание семейных отношений для Зои омрачилось тучами на работе. Уже на следующий год, по весне, где-то в марте или апреле, Катерина начала всё реже бывать на работе. Их личное общение подзатихло, рабочие вопросы решались, в основном, по телефону. И то, это было либо «сделай сама», либо «пойди, спроси Марка». А потом Катя слегла. Отнялись ноги. Тогда у них и случился разговор, изрядно поменявший Зоину жизнь.

– Ой, Кааать!

– Ну что «Каать»?

– Катюш, как же так? Ну как так? – слова лились сами, жалкие, бессмысленные..

– Ну, вот так. Ну что ты распричиталась, как над покойницей? Ты ещё зареви мне тут…

– Ну и зареву! Ну, Кать…

– Угомонись. И так хреново дальше некуда, а тут ещё и ты… плакса-вакса!