Нить судьбы

Розалин с отчаянием взглянула на Эдварда, стоящего на носу драккара, но тот не смотрел в ее сторону. Уаиг, решивший немного размяться на веслах, тоже не интере-совался происходящим на корме. Кормчий, пожилой краснолицый викинг с заплетенной в две косицы бородой, цинично усмехаясь. наблюдал за девушкой. Розалин вскочила, намереваясь проскользнуть мимо ненавистных ей норманнов и броситься на колени перед Эдвардом с мольбой защитить ее, но один из викингов толкнул девушку обратно на тюки.

– Куда, красавица? – насмешливо осведомился он.

– Ну, женщина, с какого из нас ты хочешь начать? – нетерпеливо спросил второй варвар.

– Я не понимаю вас, – срывающимся голосом пролепетала Розалин, бледнея.

Ее сердце билось натужными толчками, дыхание судорожно клокотало в груди.

– Да, что на нее смотреть! – грубо обнял девушку первый норманн.

От него исходил тлетворный запах пота и намокших шкур. Отвращение, какого Розалин еще не знала, заполнило все ее естество. Страх придал девушке сил. Упершись ладонями в грудь мужчины, она оттолкнула его и бросилась бежать между скамьями гребцов, продолжавших невозмутимо работать веслами.

– Ах, ты, дрянь! – взревел отвергнутый норманн. – Стой, шлюха!

Крик привлек внимание Эдварда. Он обернулся, и его синие глаза полыхнули такой яростью, что Розалин остановилась. Воспользовавшись заминкой, преследователи схва-тили ее.

– Ты – рабыня! Ты не имеешь права отказывать мне, свободному человеку! – заорал взбешенный викинг, и его узкие желтые глаза превратились в щелки.

Он поволок упирающуюся девушку назад на корму, задирая подол ее платья и бесцеремонно ощупывая обнажившиеся бедра. С пронзительным криком она вывернулась из рук возбужденного мужчины. Ей удалось добежать почти до носовой части корабля, когда один из гребцов поймал ее за развевающиеся на ветру волосы, и Розалин снова оказалась в руках обозленных норманнов. Привыкшие к подобным развлечениям, викинги со смехом наблюдали за происходящим. Уаигу было искренне жаль девушку, но он не имел права заступаться за чужую рабыню, а Эдвард угрюмо молчал, не двигаясь с места.

– Подержи-ка ей ноги, Бьерн! – прорычал узкоглазый норманн, швыряя едва живую от страха Розалин на тюки.

– Нет! Нет! Пощадите! Нет! – в отчаянии кричала она, пытаясь вырваться из мужских рук. – Эдвард, умоляю, спаси меня!

Узкоглазый уже начал расстегивать широкий пояс, когда прозвучал бесстрастный голос Эдварда:

– Оставь ее, Олав.

Распаленный похотью викинг пропустил его слова мимо ушей, тогда Эдвард, стре-мительно преодолев расстояние, отделяющее его от девушки и норманнов, схватил Олава за плечо и рванул к себе.

– Разве ты не слышал, что я сказал?! – гневно рявкнул он. – Оставь ее, или я сверну тебе шею!

Бьерн сразу отпустил Розалин, однако Олав оказался не из робких.

– Ты сошел с ума, Эд, – развязно произнес он, – убивать соплеменника ради какой-то саксонской шлюхи! Да она просто набивает себе цену! Она устроила это представление, чтобы привлечь к себе внимание!

– Пусть так, но эта девчонка – моя рабыня, и только я один могу распоряжаться ею, – грозно сказал Эдвард.

– Ну, так продай ее мне. Я хорошо заплачу, – предложил Олав.

– Продать ее? – задумался Эдвард. – Пожалуй, я продам, но только не тебе.

– Ты сам не мужчина и другим не даешь развлечься с женщиной! – теряя голову от злости и желания, запальчиво воскликнул Олав.

В воздухе повисла гнетущая тишина. Более страшного оскорбления придумать было невозможно. Мгновенно выхватив из ножен кинжал, Эдвард приставил лезвие к горлу наглеца.

– Ты можешь убить меня, но ты никогда не смоешь с себя позорное пятно. Все знают, что ты избегаешь женщин, ибо ты бессилен! Ты отлично умеешь владеть кин-жалом, но только не своим мужским оружием. Докажи, что ты мужчина! – нагло проговорил Олав. – Докажи, если сможешь!

У Эдварда на скулах заходили желваки, но он отвел руку и медленно убрал кинжал обратно в ножны.

– Докажи ему, Эд! – взревел вдруг Уаиг, утратив свою обычную сдержанность.

Нар и остальные викинги горячо поддержали предводителя. Многие из норманнов недолюбливали Эдварда за его надменность и, зная его презрение к женскому полу, счи-тали, что он и в самом деле слаб как мужчина, и желали увидеть его позор.

– Уж не струсил ли ты? – продолжал насмехаться Олав.

Схватив его за грудки, Эдвард с яростью прошипел:

– Хорошо же, ты получишь доказательства, только не советую впредь становиться на моем пути!

Оттолкнув Олава, он мрачно бросил:

– Предупреждаю всех, что никому не позволю даже пальцем прикоснуться к моей собственности. Эта девчонка – моя добыча!

– Условие принято! – радостно заорал Нар.

Сдвинув брови, Эдвард схватил Розалин за руку и потащил обратно на корму. Здесь он развернул девушку лицом к себе и мягко толкнул на тюки. Розалин онемела от страха, понимая: сейчас произойдет то, от чего Эдвард только что избавил ее. Она любила этого высокого, сильного, ангельски прекрасного мужчину и была бы счастлива отдаться ему по обоюдному согласию, но не так на виду у всех, словно подзаборная шлюха. Розалин попыталась вскочить, но Эдвард удержал ее:

– Не противься мне! Мне не хотелось бы брать тебя силой, но я не отпущу тебя. Ляг и будь покорной, я не люблю, когда мне перечат.

Взглянув в жесткие, непреклонные глаза викинга, Розалин медленно легла на спину, глотая слезы. Эдвард рывком задрал ее длинную юбку. Скользнув взглядом по стройным ногам девушки, он развел их в сторону. Вид узкой нежной расщелины, полускрытой темными волосками, вызвал у мужчины жгучее желание овладеть девушкой, и он выпустил на свободу свою пробудившуюся плоть. Потрясенная увиденным, Розалин отвернулась. Эдвард стремительно ворвался в ее атласные глубины. Он ощутил преграду, но она не могла остановить его мощного натиска. Розалин вскрикнула и закусила губы, сдерживая рыдания. Боль, стыд, обида смешались в ее душе в одно мучительное чувство, но она ни единожды бы вытерпела эту ужасную пытку, лишь бы не принадлежать кому-то другому. Резкие глубокие движения викинга причиняли Розалин мучительную боль, и она желала, чтобы все побыстрее закончилось.

Пролив семя в лоно девушки, Эдвард тут же оставил ее и вернулся на свое прежнее место на носу драккара. Викинги молча занялись каждый своим делом, а Эдварду захо-телось напиться и забыть обо всем. Его гордость была уязвлена. Он пошел на поводу у других, хотя всегда поступал так, как считал нужным сам. Норманны решили развлечься, и ему отвели роль шута, хотя где-то в глубине души он испытал удовлетворение, что уберег Розалин, и в самом деле оказавшуюся девственницей, от насилия тех, кто был ей отвратителен. Свое совокупление с девушкой мужчина не считал насилием, так как она, если и не с охотой, то и без сопротивления отдалась ему, хотя выбора он ей не оставил.

Эдвард спрашивал себя, как могло случиться, что он забыл о своем намерении заставить саксонку страдать, едва она с мольбой обратилась к нему, а ведь отдать эту девицу на потеху всей дружине, было бы самым лучшим способом отомстить за гибель брата. О том же, что только благодаря Розалин он сам выжил после порки, Эдвард не хотел вспоминать.

Викинг бросил взгляд на девушку. Она лежала, отвернувшись ото всех лицом к борту ладьи, натянув изорванный подол платья на подогнутые к животу колени. По тому, как вздрагивали ее плечи, Эдвард понял, что Розалин плачет. Что-то шевельнулось в его душе, но даже самому себе он ни за что не признался бы, что это было желание утешить девушку, которую он прилюдно грубо лишил девственности. После недолгих размыш-лений Эдвард успокоил себя, что все девицы тяжело переносят потерю невинности, и его мысли потекли совсем в другом направлении.

Преодолев Хамбер, место слияния двух полноводных рек Трента и Уз, корабль норманнов двинулся вдоль восточного побережья Мерсии к Ярмуту, где Уаиг намере-вался ненадолго задержаться, прежде чем отправиться в Данию, в Хедебю, на рынок рабов. Когда драккар викингов в очередной раз причалил к берегу для ночлега, Эдвард велел Розалин остаться на судне.

– Сиди тихо, – предупредил он ее, последним покидая корабль. – Я скоро вернусь, нам есть, о чем потолковать с тобой.

Встревоженная Розалин прошлась по пустому кораблю и остановилась на его носовой части, устремив печальный взгляд на лунную дорожку, серебристой лентой перечеркивающую черную водную гладь. Мысли девушки унеслись далеко от драккара. Она думала о матери, об отце, братьях, нянюшке и дяде Гае, и ей было тоскливо и одиноко. Голос, прозвучавший за ее спиной, напугал Розалин, но узнав Эдварда, она постаралась скрыть свой страх, опасаясь вызвать недовольство викинга. Тот окинул девушку пристальным, взглядом и его глаза хищно сверкнули в лунном свете.

– Раздевайся! – потребовал он.

Вздрогнув, Розалин попятилась.

– Ты что, оглохла? Раздевайся! – повысил голос Эдвард.

Девушка вжалась в деревянный борт ладьи.

– Чего ты хочешь от меня? – чуть слышно спросила она.

– Я не намерен объясняться с рабыней! Немедленно раздевайся!

– Нет! Не надо… Я не могу… – жалобно простонала Розалин.

– Не можешь? – насмешливо вскинул брови викинг. – Так я помогу тебе.

– Нет, нет! Не трогай меня!

Вместо ответа Эдвард разорвал ветхий наряд Розалин сверху донизу. Вскрикнув, девушка прикрыла наготу своими длинными волосами. Потупившись, она стояла перед викингом, боясь дышать.

– Ты умеешь плавать? – вдруг спросил Эдвард.

Розалин подняла на него полные изумления глаза и неуверенно кивнула. В то же мгновение викинг подхватил ее на руки и швырнул за борт. Розалин с головой погрузилась в воду, едва не захлебнувшись от неожиданности. Отдышавшись, она поплыла к берегу. Прохладная, пахнувшая свежестью вода приятно обволакивала ее тело. Девушка долго плескалась на мелководье, смывая грязь. Вволю накупавшись, Розалин вышла на берег, отжимая намокшие волосы. Эдвард ждал ее. Зябко поеживаясь от легкого ночного ветерка, она остановилась перед викингом с покорностью судьбе, столкнувшей ее с этим дьявольски притягательным мужчиной. Тот приподнял лицо девушки за под-бородок.

– Твоя фигура безупречна, такие женщины ценятся, – одобрительно сказал норманн.

Каждое напоминание о том, что она для него лишь товар для продажи, причиняло Розалин сердечную боль, становящуюся сильнее с каждым новым днем, приближающим время разлуки. Боже, что с ней будет, когда он продаст ее?!

– После купанья тебе надо переодеться, я не люблю, когда мои рабыни выглядят как оборванки, и получше ухаживай за своими волосами. Красивые длинные волосы – первое, что нравится мужчинам в женщине, – нравоучительно произнес викинг.

– Пожалуйста, не продавай меня! – взмолилась девушка, не в силах более вы-носить своих душевных мук. – Я сделаю все, что ты прикажешь, только не продавай!

В глазах Эдварда промелькнуло удивление.

– Ты хочешь сказать, что тебе по нраву быть моей рабыней? – неожиданно мягко спросил он.

– Да! – горячо выдохнула Розалин, с надеждой глядя ему в глаза.

Несколько мгновений норманн внимательно вглядывался в лицо девушки, словно раздумывая над ее словами, а затем сухо сказал:

– Это невозможно. У меня дома достаточно служанок и без тебя. И еще я поклялся именем моего погибшего брата, что отомщу за его смерть. Похитив тебя, я причинил твоим родичам боль, и ты тоже будешь страдать по их вине. Я продам тебя, и больше не желаю обсуждать это ни с тобой, ни с кем-либо еще!

Страшное отчаяние овладело Розалин, она даже не могла плакать, слезы горячим комком застыли в горле, перехватывая дыхание.

Эдвард помог обнаженной девушке подняться на корабль, подвел к одному из сундуков и достал платье из дорогого тонкого шелка. Розалин равнодушно натянула новый наряд, взяла предложенный ей гребень и машинально принялась расчесывать влажные после купания волосы. Ей хотелось остаться в одиночестве и постараться сми-ренно принять новый удар судьбы, однако Эдвард почему-то не спешил уходить.

С берега, где ярко горел костер викингов, раздался истошный женский вопль. Гребень со стуком выпал из рук Розалин. В крике было столько ужаса и боли, что она невольно зажала уши, но все равно продолжала слышать душераздирающие вопли несчастной, которым вторил пьяный мужской гогот.

– Господи, что это? – широко распахнутые страдающие глаза девушки оста-новились на презрительно-брезгливом лице варвара.

– Воины решили поразвлечься, – отмахнулся тот.

– Их же так много! – ужаснулась Розалин. – Разве она вынесет это?

Викинг пожал плечами, с раздражением внимая отчаянным крикам женщины.

– Думаю, она едва ли доживет до утра, – холодно сказал он. – Какое тебе дело до нее? Ты должна радоваться, что сама находишься в безопасности.

– Мне жаль ее, она так страдает, – с трудом сдерживая рыдания, прошептала Розалин.

Викинг с осуждением покачал головой:

– В первую очередь ты должна жалеть себя.

– Но Господь велит возлюбить ближнего, как самого себя, – тихо возразила девушка, – и каждый христианин должен жить по его заповедям.

– Всеобщая любовь – это величайшее людское заблуждение. Люди никогда не перестанут убивать друг друга ради богатства и славы! Оставим этот бесполезный разговор!

Отчаянные крики на берегу перешли в стоны, а вскоре и они смолкли. Розалин безутешно разрыдалась, прижав к лицу ладони. Эдвард молча смотрел на плачущую девушку, с изумлением прислушиваясь к себе. Ему хотелось отвести ее руки от лица и отереть слезы со щек. Когда Розалин немного успокоилась, норманн собрался уходить.

– Ты хочешь есть? – спросил он. – Пойдем к костру.

– Нет, нет, – в ужасе затрясла она головой, – не заставляй меня идти туда.

– Тогда Уаиг принесет тебе поесть.

– Я не голодна, мне ничего не надо, – отвергла его предложение Розалин.

– Уаиг не принимает участие в таких забавах, – понимающе заметил Эдвард. – Он любит свою молодую жену и верен ей.

– А почему ты не с ними?

– Подобное веселье не по мне, – высокомерно ответил викинг. – Я не люблю пользоваться тем, что до меня принадлежало многим.

Розалин опустила голову, слабая надежда шевельнулась в ее сердце.

Глава 4

В последнее время скандинавские купцы уже не пользовались у англосаксов тем доверием, что прежде. Они походили скорее на сплоченные дружины хорошо воору-женных воинов, для которых торговля являлась не главным занятием. В Норвегии, занятой неприступными горами и непроходимыми лесами, было мало земли, пригодной для возделывания. Суровый климат не позволял получать хорошие урожаи, население страны постоянно росло и пропитания не хватало, поэтому часть жителей была вынуждена, оставив родные края, искать за морем добычи и новых поселений.

8 июня 793 года для Западной Европы началась черная полоса, вошедшая в исто-рию, как эпоха викингов. В ту пору мир делился на мир устоявшийся, христианский, так называемый «романский», раскинувшийся от Британии до Босфора, к которому с юга примыкала мусульманская империя, и противостоящий этим феодальным цивилизациям мир варварский, еще только готовящийся сделать первые шаги от первобытнообщинного строя к феодальным отношениям.

Британия занимала особое, пограничное положение между этими мирами, и ей пришлось принять первую волну натиска викингов. То были времена независимых вольных дружин. Вначале их целью были грабежи, а затем и захват земель. Разрозненные англосаксонские королевства не могли оказать достойное сопротивление викингам. Благо-даря легкости и маневренности своих драккаров, норманны появлялись неожиданно в разных местах, нападали на приморские селения, а нередко проникали по рекам и вглубь страны. Во главе дружин стояли вожди, большей частью викинги из знатных семей, в основном сыновья конунгов – скандинавских мелкопоместных королей, у которых было много дружины и мало земли. Для многих скандинавов викингство становилось довольно рискованным пожизненным занятием. Понятие «викинг» объединяло в одном лице купца, морского разбойника, завоевателя, переселенца и военного наемника.

Не желая вызывать недовольство местного населения, Уаиг поставил свой драккар на прикол в маленькой бухте недалеко от Ярмутского порта. Розалин мужественно пере-несла расставание с лошадьми, последними близкими существами, напоминающими ей о доме. Сухими глазами она смотрела, как уводили Эльзу и Хагена. Маленькая кобылка повернула голову к хозяйке и протяжно заржала, словно прощаясь. Девушка долго смотрела лошадям вслед, потом отошла от борта драккара и устало опустилась на большой деревянный сундук. Скарба на корабле заметно поубавилось. Большинство викингов покинуло драккар: одни отправились на рынок торговать, другие просто хотели развлечься в городе. Уаиг, знавший, какой Эдвард неважный купец, вызвался продать его лошадей, тем более, у него самого были дела на ярмарке.

Розалин сидела на своем обычном месте, наслаждаясь покоем, ненадолго воца-рившимся на корабле. На носу драккара несколько викингов играли в кости, Эдвард, привалившись к борту, дремал, обласканный лучами утреннего солнца. Нападение прои-зошло внезапно. Шайка головорезов в изрядно потрепанной одежде решила урвать богатую добычу, которую, как им казалось, легко было захватить; нападавшие более чем вдвое превосходили числом охранявших корабль норманнов. Розалин отреагировала на появление разбойников пронзительным визгом. Обнажив мечи, викинги вступили в бой с незваными гостями. Грабители-саксы рвались на корму, чтобы, справившись с мало-численным противником, немедля приступить к выгрузке добычи, которую уже считали своей.

Среди нападавших лишь четверо имели мечи, владея ими на удивление умело, остальные были вооружены кто чем, но сражались с дерзостью и пылом, заменявшим им опыт и мастерство. Трое викингов уже начали свое путешествие в царство мертвых – Валгаллу, успев перед смертью отнять жизнь у семерых врагов.

Укрывшись за громоздким сундуком, Розалин с ужасом следила за ожесточенной схваткой, моля Бога спасти Эдварда. Обнаженный до пояса, с разметавшимися по крутым плечам золотыми волосами, со сверкающим мечом в сильной руке, он казался ей полубогом, спустившимся с небес. Уже двое саксов упали под ударами его меча. На миг Эдвард отвлекся, отыскивая взглядом Розалин, и в этот момент один более опытный из врагов, ловким движением выбил оружие из его рук. Меч Эдварда отлетел в сторону, упав возле сундука, за которым пряталась девушка. Она похолодела, поняв, что в следующее мгновение золотоволосый красавец-норманн будет убит. И хотя до этого Розалин боялась даже пошевелиться, теперь не колеблясь, подняла тяжелый меч и метнулась к Эдварду, протягивая ему клинок. Признательность мелькнула в синих глазах мужчины; выхватив оружие из подрагивающих рук девушки, он двумя мощными ударами отбросил сакса, а затем с остервенением снес ему голову.

Поняв, что проиграли, оставшиеся в живых разбойники попытались спастись бегством, но уйти им не удалось. Все они были перебиты.

После всего увиденного на Розалин накатилась дурнота, и она начала медленно оседать. Невольный страх охватил Эдварда при мысли, что девушка убита. Бросившись к Розалин, он осмотрел ее, но ран, к счастью, не оказалось. Эдвард взял в ладони похо-лодевшую руку саксонки, с тревогой вглядываясь в ее меловое лицо, на котором выделялись только черные стрелки бровей. Странное чувство, похожее на нежность, ворохнулось в его огрубевшем сердце. Эдварду захотелось поднести к губам тонкие пальцы девушки и согреть их своим дыханием, но он подавил этот порыв. В его душе не должно быть места подобным чувствам. Он клянется, что если не устоит перед чарами саксонки, то никто и никогда не узнает об этом. Любовь – чувство недостойное мужчины и кроме несчастий ничего не приносит. И все же врожденное благородство не позволяло Эдварду отплатить девушке черной неблагодарностью, он уже во второй раз был обязан Розалин жизнью. Заповеди Одина гласят, что нельзя отвечать злом на добро даже врагу, а Эдвард, как всякий скандинав, глубоко почитал Всеотца асов и людей. Викинг не мог вернуть девушку домой, но в его силах было облегчить ее участь. После непродол-жительного, но жестокого спора со своей совестью, он принял решение выполнить просьбу саксонки и оставить ее у себя, хотя если бы не ее доброта, ему не пришлось бы поступать наперекор своей воли и клятвам и взваливать на себя такую обузу, как эта нежная и ранимая молодая леди. Черт бы ее побрал! Нужно сразу дать ей понять, что с его стороны это вовсе не жалость, а лишь плата за услугу, которую девчонка оказала ему.

По мере приближения к Дании, на душе у Розалин становилось все тревожнее. Вопреки ожиданиям, отношение Эдварда к ней не изменилось, напротив, казалось, он еще больше возненавидел ее, всем своим видом показывая, как мало она значит для него. При встрече с Эдвардом лицом к лицу, что случалось на стоянках драккара, Розалин окатывало холодом равнодушия, исходящего от викинга, что ввергало ее в пучину отчаяния, и ей хотелось умереть. Розалин испытывала ужас при мысли, что она готова продать душу дьяволу за один благосклонный взгляд золотоволосого мужчины, и эта рабская зависи-мость пугала ее, но ей ни разу не пришло в голову, что ее избранник не достоин такой любви.

Корабль стремительно шел вдоль песчаных отмелей Франкской империи Карла Великого. Попутный ветер наполнял большой полосатый парус драккара, нацелившего свой форштевень на Ютландский полуостров. Сердце Розалин щемило от скорой разлуки с Эдвардом. Не пройдет и двух дней, как ей придется распрощаться с ним и с надеждой когда-нибудь увидеть отчий дом. Бесконечные страдания привели к тому, что, завидев датский берег, девушка потеряла сознание. Эдвард не двинулся с места, лишь на его лице резче обозначились жесткие складки от крыльев носа к углам рта. Уаиг в нереши-тельности перевел взгляд с непреклонного лица друга на неподвижную Розалин, и не выдержав, поспешил к ней. Приподняв голову саксонки, он побрызгал на ее бескровное лицо морской водой, стараясь привести в чувство. Эдвард раздраженно отвернулся, устре-мив неподвижный взгляд на быстро приближающийся скалистый берег Ютландии, где в одной из бухт в фьорде Шлей, глубоко врезавшегося в сушу, находилась ремесленная фактория фризов Хедебю.

Благодаря стараниям Уаига, Розалин пришла в себя. Ее длинные черные ресницы дрогнули и на рыжебородого великана глянули огромные печальные глаза. Трагический взгляд Розалин проник глубоко в душу Уаига, и ему захотелось уберечь ее маленькое ранимое сердечко от новых потрясений, попытавшись выкупить девушку у Эдварда. Уаиг искренне любил свою молодую жену, у него и в мыслях не было изменять ей с другой женщиной, даже столь красивой как Розалин, он лишь хотел избавить саксонку от участи наложницы какого-нибудь жестокосердного старого сластолюбца. Уаиг был уверен, что Ингрид поймет его и пожалеет несчастную девушку, пораженную старым, как мир недугом – безответной любовью. Норманн огорченно покачал головой: скорее уж каменный утес ответит ей взаимностью, нежели Эдвард.

– Не стоит так отчаиваться. Быть может, все переменится к лучшему. Ты не должна терять надежду, и не держи зла на Эдварда, жизнь не баловала его, – постарался утешить девушку викинг.

– Я благодарна тебе, Уаиг, ты так добр ко мне, – печально отозвалась Розалин, – и я ни в чем не виню Эдварда.

– Забавно, но я до сих пор не знаю твоего имени, – улыбнулся великан, любуясь изысканной красотой девушки.

– Меня зовут Розалин, но теперь это не имеет никакого значения. Завтра Эдвард продаст меня, – и в ее голосе зазвенели слезы.

Она умолкла, пытаясь сдержать подступившие к горлу рыдания.

Уаиг решил, не откладывая, поговорить с Эдвардом. Выслушав друга, тот с плохо скрытой насмешкой воскликнул:

– А я-то думал, что ты любишь Ингрид.

Но добродушный великан не обиделся:

– Розалин будет хорошей подругой и помощницей по хозяйству моей жене, а Ингрид я люблю и никогда не променяю ни на одну красавицу.

– Однако, ты уже успел узнать, как зовут саксонку. Девчонка времени даром не теряла, а ведь прикидывалась такой тихоней! Видно, у всех баб только одно на уме. Она и меня пыталась поймать в свои сети, – зло отозвался Эдвард.

– Ты несправедлив к девушке, – укорил друга Уаиг. – Разве ты не видишь, как она страдает?!

Эдвард презрительно фыркнул:

– И о каких же страданиях идет речь?

– Неужели ты не видишь, что Розалин влюблена в тебя?

– Это она тебе сказала? – передернул широкими плечами Эдвард.

– Ее глаза красноречивее всяких слов…

– Я не разглядывал ее глаза, – раздраженно отмахнулся Эдвард. – Эта твоя Ро-за-лин мне совершенно безразлична.

– Так ты согласен продать ее мне? – обрадовался Уаиг.

– Чтобы ты дал ей свободу?

Великан смущенно улыбнулся.

– Нет, этому не бывать! – заупрямился Эдвард, разгадав замысел друга.

– Прошу тебя, не отдавай девушку в чужие руки, она не вынесет этого. Вспомни, она дважды спасла тебе жизнь!