Нить судьбы

– Утром твоих родичей ожидает приятный сюрприз.

– Умоляю, отпусти меня. Клянусь, я не подниму шума! Ты сможешь беспрепятственно уехать, – с отчаянием взмолилась девушка.

– Ты сошла с ума, если решила, что я откажусь от такой добычи, как ты, – спокойно возразил Эдвард.

– Но я ничего не умею делать. От такой рабыни, как я, будет немного толка, – попыталась переубедить его Розалин.

– Красивой молодой девушке всегда можно найти применение, – насмешливо заметил норманн.

– Но я не нравлюсь тебе, – в голосе Розалин против воли проскользнуло сожаление.

– А я и не собираюсь оставлять тебя себе, – казалось, викинга развеселили ее слова. – Я могу выгодно продать тебя.

– О, нет! Только не это!

– Именно так я и поступлю! – отрезал тот. – А теперь замолчи! Ты надоела мне.

Сердце Розалин тоскливо сжалось, больше она не решилась возражать.

За воротами поместья викинг приказал девушке освободить копыта лошадей от лоскутов попоны и сесть в седло, затем вскочил на Хагена и, намотав поводья Эльзы себе на руку, послал коня крупной рысью.

Душа Розалин разрывалась от боли. Девушка оказалась жестоко вырванной из мира своих грез. О, если бы она смогла возненавидеть этого варвара, ей было бы легче, но она не находила в своем сердце ненависти к похитителю, мало того, она была благодарна грубому и озлобленному норманну, что он оставил в живых ее близких.

Глава 3

Весь остаток ночи Эдвард нещадно нахлестывал Хагена, чтобы к тому времени, когда саксы снарядят погоню, их отделяло от преследователей как можно большее рас-стояние. Непривычная к ночным скачкам Эльза испуганно жалась к сильному рослому жеребцу, и ее не приходилось понукать. Розалин тоже страшилась погони; если их нагонят, произойдет стычка, будут новые жертвы, а она боялась даже думать о гибели викинга.

В тусклом свете зарождающегося туманного утра, посреди обширной долины, поросшей разнотравьем, Розалин казалось, что на целом свете не осталось никого, кроме них, двух одиноких всадников, направляющих бег своих коней в серую призрачную неизвестность.

Вскоре окончательно рассвело, и туман немного рассеялся. Под копытами лошадей захлюпало и потянуло сыростью. Путники достигли реки. Уз неторопливо катила свои серо-голубые воды, волны слабо бились о низкий топкий берег, окаймленный осокой.

Эдвард обогнул излучину реки и выехал к месту бывшей стоянки драккара. Корабля не было! Норманн резко осадил усталого коня и огляделся. Нет, он не ошибся, именно отсюда он вместе со своим братом и несколькими соплеменниками отправился разведать местность. Все его спутники погибли, добыв мало славы. Впрочем, жажда наживы влекла их сильнее.

Викинг не стал устраивать привал возле реки, а повернул коня к Йорку. Хаген неохотно подчинился всаднику, раздраженно дергая повод. У Розалин слипались глаза, спина и ноги одеревенели, и она едва держалась в седле, но просить об отдыхе своего сурового спутника не решалась. Ближе к полудню норманн наконец-то сжалился над утомленными лошадьми и измученной девушкой и остановился на отдых в дубовой роще.

С трудом спустившись с лошади, Розалин бросила на траву плащ и без сил упала на него. Эдвард привязал лошадей к стволу дерева и присел неподалеку от них, глядя на хмурящиеся небеса. Словно повинуясь его желанию, начал накрапывать дождь, вскоре превратившийся в ливень, смывающий следы беглецов. Розалин, успевшая задремать, плотнее завернулась в плащ. К счастью, густые раскидистые кроны дубов служили хорошей защитой от непогоды, и на девушку попадали лишь мелкие брызги тугих дожде-вых струй, разбивавшихся о плотную восковую поверхность листьев.

Когда отшумел по-летнему короткий ливень, Эдвард разбудил саксонку, и они продолжили путь вдоль реки. Норманн не хотел тратить время на отдых, опасаясь не застать драккар Уаига в Йорке. На ночлег Эдвард остановился уже в сумерках. Он расседлал лошадей, напоил их и, стреножив, пустил пастись. Пока норманн занимался конями, изнуренная продолжительной скачкой Розалин провалилась в тяжелый беспо-койный сон.

Первым желанием викинга, подошедшего к девушке, зябко съежившейся на земле под шерстяной накидкой, было скинуть с плеч плащ, захваченный у саксов, и укрыть им маленькую трогательную фигурку, но он сдержал этот странный порыв: в его отношении к девушке не должно быть места заботливому участию. По вине соплеменников этой девчонки погиб его брат Стиан, теперь пришел черед страдать саксонке, и, наклонившись, он связал ее. Щадя нежную кожу девушки, Эдвард не стал слишком туго затягивать узлы, молодая леди была хорошим товаром, который ему не хотелось портить. Наверняка, можно было бы обойтись и без пут, но он не доверял женщинам, считая их всех лживыми и порочными.

Утром, едва взошло солнце, викинг разбудил Розалин и развязал веревки на ее запястьях и щиколотках. Унижение, которое испытала девушка, будучи связанной, подобно жертвенному агнцу, обреченному на заклание, позволило ей ясно ощутить, что чувствовал вольнолюбивый норманн, закованный в кандалы.

Поигрывая веревками, Эдвард некоторое время оценивающе смотрел на Розалин, прикидывая, сколько сможет получить на рынке рабов в Хедебю за такую красотку с изысканными манерами и кротким нравом.

Даже сейчас с темными кругами вокруг глаз, в грязном и измятом платье, с перепутанными волосами она была очень хороша. Он еще не встречал девушки красивее. Эта девчонка не оставит равнодушным ни одного мужчину: блестящие черные волосы саксонки доходили до середины бедер, глаза необыкновенно нежного голубого оттенка сверкали как драгоценные камни, тонкая молочно-белая кожа отливала перламутром и была упругой и гладкой. Следовало бы осмотреть и тело девушки, но викинг не сомне-вался в безупречности ее фигуры: ладони и ступни были узки и изящны, талия тонка, а грудь восхитительно округлой.

Розалин подняла глаза, и ее неприятно поразила холодность в его бездушно-красивых чертах, словно он не был мужчиной или же она сама была уродливой старухой. Подавив тяжелый вздох, она потупилась. Удовлетворенный внешностью девушки, Эдвард равнодушно отвернулся и отправился за лошадьми, пасущимися неподалеку.

Хаген неожиданно заартачился, не желая повиноваться новому хозяину, едва не загнавшему его накануне. Задрав голову, вороной нервно пританцовывал на месте, недобро кося фиолетовым глазом. Стреноженные передние ноги не позволяли коню свободно двигаться, и он кружил на месте, норовя повернуться к викингу крупом. Вскинув вверх сильные руки, Эдвард старался накинуть узду на заупрямившегося жеребца. Затаив дыхание, Розалин следила за противоборством коня и человека. Вид горячего вороного жеребца и горделивого золотоволосого мужчины заворожил девушку. Поймав ее сверкающий восхищением взгляд, Эдвард с оскорбительным смехом осведомился:

– Что это значит, красотка? Ты так смотришь на меня, словно хочешь затащить меня в свою постель!

Вспыхнув, Розалин в смятении отвела глаза.

Вскоре викинг подвел взнузданных лошадей и приказал девушке оседлать кобылу, а сам занялся вороным. Затянув подпругу, Эдвард поднялся в седло и нравоучительно изрек, лениво цедя слова:

– Ты не должна смотреть на мужчин такими жадными глазами, иначе ты едва ли благополучно достигнешь берегов Норвегии…

Глаза Розалин изумленно распахнулись.

– О! Я вовсе не…

– Ну, разумеется, – с издевкой перебил ее викинг, – сейчас ты станешь уверять меня, что ты никогда не спала с мужчиной, но я-то знаю, что скрывается за видом скромной овечки. Все женщины одинаковы!

– Как ты смеешь так говорить?! – возмутилась Розалин.

В тот же миг норманн, хлестнув Хагена, оказался рядом с ней и, нагнувшись с седла, грубо схватил ее за волосы. Эльза испуганно шарахнулась в сторону, едва не сбив Розалин, а Эдвард яростно прохрипел ей в лицо:

– Я все могу! Могу прирезать тебя прямо сейчас или бросить в лесу на съедение зверью, и ты не сможешь мне помешать!

Помертвев, Розалин с ужасом смотрела в побелевшие от бешенства глаза мужчины.

– Я все могу! – продолжил он, скаля крепкие зубы. – Но я не сделаю того, к чему ты так страстно стремишься! Потерпи немного, на корабле с этим прекрасно справятся мои соотечественники!

– Боже! В чем я провинилась? Что такого я сделала? Почему ты так ненавидишь меня? – бескровными губами пролепетала девушка.

Викинг резко оттолкнул ее и, окинув презрительным взглядом, велел поймать Эльзу.

Они ехали целый день среди бескрайних лугов Йоркшира, перемежающихся зелеными островками буковых и кленовых рощ. Голод все настойчивей заявлял о себе, и Эдвард оглядывал окрестности в надежде увидеть какое-нибудь жилище, где можно поживиться съестным. Ближе к вечеру его внимание привлекла тонкая струйка дыма над ветхой кровлей старой покосившейся хижины, стоящей на отшибе маленькой рыбацкой деревушки. Достигнув полусгнившего палисада, Эдвард спешился, приказав Розалин стеречь лошадей, а сам направился к дому.

Он толкнул незапертую дверь и, пригнувшись под низкой притолокой, шагнул в полумрак тесной комнатенки. Возле догорающего очага за грубо сколоченным столом ужинала небольшая семья рыбака. При виде рослого незнакомца с мечом у пояса саксы испуганно замерли. Молва о жестоких иноземцах-варварах докатилась и до их забытого Богом селения. Когда Эдвард молча начал шарить по полкам, складывая скудные запасы в мешок, хозяин семейства худощавый темноволосый сакс, вскочил из-за стола и, схватив стоящие в углу вилы, с воплем ринулся на норманна, намереваясь пригвоздить его к стене. Эдвард увернулся, и смертоносное орудие сакса глубоко увязло в косяке двери. Викинг выхватил из ножен меч и вонзил его в грудь сакса. В тот же миг сын рыбака, тщедушный подросток лет двенадцати, бросился на Эдварда с большим кухонным ножом и напоролся на меч. Жена рыбака, немолодая изможденная женщина уже на сносях, с истошным воплем кинулась к сыну.

– Беги, мама…– с трудом выдавил тот синеющими губами, зажимая на животе рану.

Горестный вопль несчастной матери перешел в жуткий звериной вой.

– Заткнись! Или, клянусь Одином, ты отправишься к праотцам вместе с ублюдком в твоей утробе! – рявкнул Эдвард, но обезумевшая от горя женщина продолжала истош-но выть, раскачиваясь из стороны в сторону.

Привлеченная шумом, на пороге хижины появилась Розалин. Она с ужасом переводила взгляд с одного залитого кровью тела на другое, а затем ее глаза остановились на рыдающей женщине, скорчившейся у ног Эдварда возле тела сына.

– Заткнись! – взревел норманн, занося меч для удара.

– Нет, не надо! – закричала Розалин, бросаясь к женщине и прикрывая ее своим телом.

– Зачем ты пришла?! Убирайся вон! Или ты тоже хочешь умереть?! – прорычал викинг.

Розалин лишь крепче прижала к себе беременную женщину, закрыв глаза и пере-поручая свою душу Господу.

Зло выругавшись, Эдвард убрал меч. Собрав съестное, норманн схватил девушку и грубо выволок за дверь.

– Если ты еще раз проявишь неповиновение, я убью тебя, – сухо бросил он, поднимаясь в седло.

Ночью, свернувшись калачиком у костра, Розалин долго не могла уснуть, с болью вспоминая произошедшее в рыбацкой хижине. Неоправданная жестокость викинга пот-рясла ее, но она стала понимать, что истинный мир, а не тот, в котором она жила до сих пор, заботливо огражденная родными от житейских невзгод, – суров, и в нем много несправедливости и боли.

Сквозь дрожащее марево огня Розалин смотрела на норманна, в задумчивости сидящего по другую сторону костра и ловила себя на мысли, что ей хочется узнать, о чем он думает.

Вскоре Эдвард поднялся и направился к привязанным лошадям. Отвязав и стрено-жив их, он подошел к Розалин с веревкой в руках. Не в силах вынести вновь унижение быть связанной, она робко попросила:

– Не нужно веревок, обещаю, я не убегу. Я буду покорной.

Норманн молча смотрел на девушку, и в его глазах она заметила колебание, но он все же сказал:

– Я не верю тебе.

– Клянусь именем Господа, я не убегу, – умоляюще прошептала Розалин, и в ее глазах задрожали слезы.

Эдвард угрожающе повел плечом, но глянув на готовую расплакаться девушку, хмуро кивнул, однако счел нелишним предостеречь ее:

– Если ты сделаешь хотя бы попытку сбежать, я спущу с тебя шкуру!

– Нет, нет, я не обману тебя!

На темно-синем небе сияла луна, в воздухе ощущалось легкое дуновение ветерка, речные волны тихо набегали на берег. Розалин смотрела на звезды, улыбаясь неизвестно чему. И хотя она находилась во власти дикого угрюмого викинга, далеко от дома и не знала, что ожидает ее впереди, сейчас она чувствовала себя почти счастливой.

Наутро путники отправились дальше. Эдвард рассчитывал к полудню достичь Йорка, но по непредвиденному стечению обстоятельств, пришлось задержаться. Кобыла Розалин угодила копытом в глубокую, заросшую травой рытвину, и не удержавшись в седле, девушка упала. Сильно ударившись оземь, она замерла, оглушенная.

– Какая же ты неуклюжая! – с досадой воскликнул Эдвард.

Поймав за повод слегка прихрамывающую лошадь, он подвел ее к Розалин.

– Немедленно поднимайся! У меня нет ни малейшего желания задерживаться здесь!

Розалин слабо пошевелилась, приходя в себя. Она медленно села, затем попыталась встать, но тут же со стоном опустилась, потирая ушибленную ногу.

– Ты что, разучилась ездить верхом? И лошадь испортила, и сама покалечилась! Кто купит хромую рабыню? Для чего только я связался с тобой, мне надо было сразу прирезать тебя той ночью. А ну, вставай!

Испуганная Розалин постаралась подняться, но нестерпимая боль в щиколотке снова заставила опуститься на землю.

– Я не могу встать, – со слезами на глазах простонала она.

– Не можешь?! – грозно спросил викинг, сдерживая своего нетерпеливого скакуна. – И что же я теперь должен делать? Мне не нужна рабыня-калека!

Девушка залилась слезами, обхватив больную ногу.

Некоторое время Эдвард хмуро смотрел на саксонку. Она выглядела такой жалкой и несчастной, что он несколько смягчился. Спешившись, викинг подошел к ней. Розалин продолжала тихонечко всхлипывать. Присев перед девушкой на корточки, Эдвард коснулся ее голени. От прикосновения его широкой загрубелой ладони Розалин ощутила волнение, и ее бледные щеки порозовели. Осторожно и умело прощупав ногу, норманн не обнаружил перелома, девушка лишь вывихнула щиколотку. Он крепко ухватил одной рукой голень, а второй ступню Розалин и сильным резким движением вправил вывих. Девушка вскрикнула от боли, но сразу же почувствовала облегчение, однако встать не решалась, боясь наступить на ногу. Викинг помог ей подняться. Розалин сделала неуве-ренный шаг и остановилась. Не говоря ни слова, норманн подхватил ее на руки и усадил на круп Хагена. Вскочив в седло, Эдвард тронул жеребца неспешной рысью; золотистая кобылка, прихрамывая, бежала в поводу.

Вначале Розалин держалась за пояс викинга, а затем, повинуясь внезапному поры-ву, обхватила мужчину за талию и с нежностью прижалась рдеющей щекой к его спине. Эдвард сделал вид, что не замечает этого, не желая признаваться себе, что ему приятно ощущать близость девушки.

Когда пришло время дать лошадям отдых, Розалин с неохотой отстранилась от мужчины. Она не смела поднять глаза, не решаясь встретиться взглядом с человеком, который уже однажды оскорбил ее, хотя она не давала ему никакого повода. Если норманн высмеет ее и на этот раз, она просто не вынесет этого, но тот к ее радости, промолчал. Впервые Розали призналась себе, что любит этого озлобленного язычника, таким, какой он есть, и единственное ее желание – не расставаться с ним никогда.

Ближе к вечеру, завидев сторожевые башни Йорка, норманн свернул в лес, намереваясь объехать городскую стену. Они с Уаигом условились, что драккар станет на якорь недалеко от Йорка, поскольку военный корабль, надолго задержавшийся в порту города, являющегося центром Нортумберлендского королевства, мог привлечь ненужное внимание англосаксов. Таким образом, Розалин лишалась последней возможности полу-чить помощь от своих соотечественников в городе, где было много вооруженных стражников и воинов, но Розалин и не стремилась освободиться от плена ценой жизни норманна.

Обогнув городские стены, Эдвард снова повернул к реке. Смеркалось. Впереди, среди густых прибрежных зарослей, мелькнул огонь. Скорее всего, это был костер викингов, но Эдвард хотел убедиться, что нашел именно тех, кого искал. Он спешился и осторожно двинулся на свет костра. Внезапно Эльза громко заржала, и в тот же миг мимо плеча Розалин со свистом пролетело копье, едва не задев ее. Вскрикнув, она прижалась к холке лошади.

– Назови себя, или умрешь! – угрожающе прозвучало из темноты.

– Нар, тебя ли я слышу? – обрадовался Эдвард.

– Не может быть! – пробасил другой норманн. – Эдвард, ты ли это?

– А я уж думал, что не застану тебя здесь, Уаиг, – оживленно произнес похи-титель Розалин.

При виде грозных викингов, один из которых поражал воображение своим огром-ным ростом и необъятной шириной плеч, Розалин съежилась на спине лошади, желая стать невидимой.

Могучий, словно медведь Уаиг облапил своими здоровенными ручищами Эдварда, стискивая в дружеских объятиях. Мужчины радостно обменивались приветственными тычками и шлепками, от которых, казалось, свалилась бы и лошадь.

– Вижу, вылазка прошла неудачно, – проговорил Уаиг после обмена приветст-виями. – Все погибли?

– Да, и Стиан тоже.

– Как они умерли?

– Как и подобает воинам – с мечом в руке, – ответил Эдвард.

– Видно так судил им Один, – прогудел Уаиг.

Викинги двинулись к костру. Лошадей Эдвард вел в поводу за собой. Розалин сидела в седле, чувствуя себя забытой и одинокой. В этой дружной мужской компании она была лишней и никому не нужной.

– Рад, что ты жив, Эд, – сказал Уаиг, беспокоившийся о друге, с которым был неразлучен с самого раннего детства. – Я уж и не ожидал увидеть тебя. Ты был в плену?

Эдвард молча кивнул. По выражению его лица Уаиг понял, чего стоил другу плен.

– Однако ты не остался в накладе, – заметил Нар, окинув наметанным взглядом опытного лошадника обоих скакунов. – Да и девица хороша, – одобрительно добавил он.

– А эта девушка, кто она? – заинтересовался Уаиг, хорошо знавший неприязнь товарища к женщинам.

– Позже расскажу, – отмахнулся Эдвард.

Возле самого берега на узкой песчаной косе ярко пылал огромный костер. Запах жареного мяса приятно щекотал ноздри. Даже у Розалин разыгрался аппетит. Вся их снедь, какую Эдвард раздобыл в хижине рыбака, состояла из черствой краюхи ржаного хлеба, куска овечьего сыра сомнительной свежести, да ошметка солонины: путникам пришлось проделать весь неблизкий путь впроголодь.

Сидящие возле огня викинги вскочили при появлении своих товарищей. От их приветственных криков Хаген испуганно шарахнулся в сторону, вырвав повод из рук Эдварда, а маленькая кобылка с ржанием взметнулась на дыбы. Розалин едва удержалась в седле, ухватившись за длинную гриву, чтобы не свалиться. Утихомирив кобылу, Эдвард поспешил увести ее к кустарнику, окаймляющему песчаный берег. Привязав Эльзу, викинг огляделся, выискивая вороного, затем, рассудив, что, успокоившись, жеребец сам вернется к кобыле, Эдвард велел Розалин спешиться и следовать за ним. Девушка зябко поежилась, плотнее закутываясь в накидку. Опустив глаза, она робко шла позади викинга, стараясь спрятаться за его спиной. Эдвард молча указал Розалин на брошенную возле костра медвежью шкуру, и девушка послушно скользнула на указанное ей место. Ее била крупная дрожь от страха и от речной сырости, она сжалась в комочек, стараясь быть как можно незаметнее; изучающие мужские взгляды пугали ее. Розалин с трудом понимала, о чем говорят викинги, и оттого еще острее ощущала свою беззащитность. Заметив, с каким похотливым блеском в узких рысьих глазах рассматривает ее один из норманнов, ей хотелось вскочить и броситься к Эдварду, негромко беседующему с Уаигом и Наром.

– Что за девку привез Эд? – толкнул викинг с рысьими глазами своего осоло-велого приятеля.

– Откуда мне знать, – отмахнулся тот. – Давай-ка лучше спать, завтра все узнаем.

– Зачем она Эдварду? Он никогда прежде не интересовался рабынями.

– Ну так успокойся и спи. Наверняка, Эд не станет возражать, если ты захочешь попользоваться его пленницей.

– А может, он продаст мне ее? – рассуждал неугомонный викинг, продолжая разглядывать Розалин. – Мне хотелось бы увидеть ее без одежды. Насколько я могу судить, она очень лакомый кусочек.

– Спи, уже поздно, – раздраженно пробормотал приятель. – На рассвете мы покидаем Йорк, а у тебя одни девки на уме.

– Ты прав, она все-равно от меня никуда не денется.

Через некоторое время оба викинга крепко спали, и Розалин немного успокоилась.

– Как же зовут твою пленницу? – обратился Уаиг к Эдварду.

– Она моя рабыня!

– А тебе известно ее имя?

– Нет! Меня это нисколько не интересует! – резко ответил тот.

– Наверняка, девушка голодна, – заметил Уаиг.

– Если ты не будешь кормить свою рабыню, она ослабеет и не сможет ублажать своего господина, – подколол друга Нар.

Глаза Эдварда гневно сверкнули:

– Корми ее сам, мне надоело нянчиться с ней!

– Я накормлю ее, – примирительно сказал, поднимаясь, Уаиг, – если ты не против, Эдвард.

– Можешь делать с ней все, что пожелаешь, – упрямо дернул головой норманн.

При виде приближающегося к ней огромного викинга, Розалин едва не лишилась чувств от ужаса, который внушал ей этот рыжебородый великан. Присев перед ней, Уаиг протянул половину ячменной лепешки с дымящимся куском мяса. Заметив страх девуш-ки, викинг дружески улыбнулся и успокаивающе проговорил:

– Не бойся, я не причиню тебе зла.

При ближайшем рассмотрении, у грозного рыжебородого великана оказалось рас-полагающее к доверию лицо и обезоруживающая улыбка. Робко улыбнувшись ему в ответ, Розалин принялась за еду. От кубка с вином, который принес Уаиг, она отказалась, но норманн постарался переубедить ее:

– Выпей, ты сразу почувствуешь себя бодрее.

Розалин неуверенно взяла кубок, а затем, набравшись храбрости, выпила все до капли. Одобрительно кивнув, викинг велел ей укладываться спать. Завернувшись в теплую медвежью шкуру, Розалин быстро уснула.

Вернувшись к друзьям, Уаиг обратился к Эдварду:

– Твоя пленница очень красива, но больно уж робка. Что ты собираешься с ней делать?

– Продам, – коротко ответил тот, следя взглядом за показавшимся из-за кустов вороным.

Жеребец осторожно приблизился к кобыле, спокойно щиплющей свежую зелень. Поднявшись, Эдвард неторопливо направился к коню. Вороной было насторожился, но узнав хозяина, позволил поймать себя за повод, свисающий до самой земли. Привязав Хагена рядом с Эльзой, норманн вернулся к костру.

Уже все викинги, кроме часовых, крепко спали, оглашая окрестность мощным хра-пом, а Эдвард все ворочался с бока на бок, тщетно силясь заснуть. Тяжелые воспоминания вновь нахлынули на него беспощадной удушливой волной. Трагическое прошлое пустило слишком глубокие корни в его иссушенной давней болью душе. Раз за разом повторялось жуткое видение, и Эдвард вновь и вновь становился свидетелем того дикого кровавого убийства. Он так и не смог избавиться от кошмара, преследующего его с детства. Эдвард вскочил, тяжело дыша. Схватив мех с вином, он налил себе полную чашу, залпом осушил и наполнил вновь. После выпитого вина Эдварду немного полегчало, и перед самым рассветом он забылся тревожным сном.

Умывшись, Розалин растерянно огляделась: на берегу не осталось никого, кроме нее и Уаига.

– Пойдем на корабль. Эдвард поручил мне позаботиться о тебе, – проговорил рыжебородый великан.

Оказавшись на драккаре, Розалин обрадовано встрепенулась, увидев Эдварда, но тот, с безразличием глянув на нее, отвернулся. Опустив голову, с трудом сдерживая слезы, она присела на место, указанное ей Уаигом. Лишь он один проявил к ней участие, Эдвард не замечал ее, а на других викингов девушка избегала смотреть. Гребцы сели на весла, раздалась команда, и корабль двинулся вперед, рассекая водную гладь.

Уаиг поместил Розалин на корме среди разноцветных тюков, недалеко от привя-занных лошадей, тут же рядами стояли сундуки и бочки. Все это было награблено или привезено для торговли, а теперь и она сама стала товаром, вещью, которую скоро выставят на продажу.

Эдвард планировал продать лошадей в Ярмуте на главном торжище Восточной Англии, поскольку не горел желанием вновь встретиться с дядей девушки, который едва ли отказался от преследования, и мог оказаться в Йорке. Саксонку же он предполагал выставить на рынке рабов в Хедебю, в Ютландии.

Два дня, что Розалин провела на корабле, она постоянно ощущала на себе жадные взгляды того самого узкоглазого викинга, который сразу не понравился ей в первую встречу. Красота девушки не оставила равнодушным и его приятеля, худого высокого норманна с сонным выражением на одутловатом от постоянного пьянства лице. На третий день оба викинга, не занятые на веслах, сошлись у мачты, о чем-то оживленно беседуя, время от времени поглядывая на Розалин похотливыми сальными глазами. Задумавшись, она смотрела на пенный след от рулевого весла и не услышала, как подошли викинги. Розалин вздрогнула от неожиданности, заметив их рядом. По нагло ухмыляющимся лицам мужчин девушка с ужасом поняла: сейчас произойдет то, чего она больше всего боялась, оказавшись на корабле.