Полная версия
Диалог глухонемого со слепцом
А чисто вот потому и всеми теми прекрасными намерениями тыкать в рожу необразованным массам и близко уж нисколько так явно не стоило.
Раз при подобном раскладе один лишь тот еще бесноватый популизм обязательно ведь вскоре непременно уж и возьмет сходу верх.
И это как раз чисто тогда всякие славные люди исключительно уж смело пойдут строго вперед со всею удивительно нежною ласкою так и устремившись в некое заранее неведомые дали будто бы совсем вовсе безоблачного грядущего.
И уж дело-то ясное чтобы его весьма посильно приблизить они и вправду будут готовы пойти на любые даже и самые значительные жертвы.
А как раз потому, они и близко затем не станут хоть чего-либо далее вполне на деле стесняться и более чем вдумчиво же разбираться в должных средствах по достижению всех своих безупречно благих, а порой и донельзя блажных целей.
И главное всеми действиями этих людей отныне будет руководить одна только слепая любовь к ближнему своему.
И единственным их желанием только ведь и будет сеять и сеять сущее благо посреди всех тех так или иначе окружающих их реалий.
Однако вся тут беда как раз уж именно в том, что до чего непременно, а есть в подобных людях некая явная искусственность, происходящая от полностью же аморфно книжного восприятия, всей той, как она ныне есть самой уж весьма обыденной жизни…
Добру попросту как-никак, а должно будет поистине радостно вскоре восторжествовать, ну а зло должно быть повержено и наказано, вот уж и все!
Что угодно другое – попросту гнуснейшая и самая несуразнейшая чепуха!
И ясное дело именно те, кто мыслят, собственно, как раз-таки подобными категориями сколь слепо уж явно и побредут вслед за тем общим для буквально всех их стадным инстинктом.
И это одни лишь средства до чего всерьез ныне разом видоизменились: вместо топчущих ног столь же яростно втаптывающие в грязь слова…
А ярая смелость в ходе претворения в жизнь подобного рода действий весьма наглядно так обеспечивается разве что совсем беспечной и более чем безупречной чьей-либо вполне до конца сущей же отдаленностью от каких-либо сугубо конкретно весомых дел.
Двигать людьми-фигурками – это и есть тот самый великий блеск всей этой нашей новой и впрямь-то чрезвычайно просвещенной эпохи.
10
Да только жизнь одного ли человека или всего человечества в целом может еще разом статься, и далее будет зависеть разве что от всей полноты амбиций малой кучки совершенно недалеких людей, попросту никак неспособных внимать светлому и большому разуму, а разве что надменно лелеять широкие и изящные, да и чересчур изощренные…
Однако вот между тем сколь еще так во всем повседневные мысли и чувства.
И, кстати, всякого до чего же вседозволяющего недопонимания в них как раз-таки, пожалуй, поболее всего именно оттого, что слишком-то неизменно они весьма ведь на редкость конкретно закрыты буквально для каждого, в ком попросту нет как нет их собственной «искры Божьей».
И они действительно могут на деле оказаться исключительно холодны и упрямы во всех своих беспечно безбожных, полуискренних заблуждениях относительно всего того чьего-либо неотъемлемо чуждого им недобра.
И они вовсе не смогут то уж самое более чем сходу вполне разом понять, а именно что свет и тьма никак и близко не являются совершенно взаимоисключающими понятиями, и что всякая человеческая сущность всецело зависит от внешних условий всякого своего чисто житейского существования.
А как раз потому чаще всего простой человек и не может являться сущим образчиком зла или добра по одному своему собственному почину…
Он как есть зачастую исключительно во многом зависит именно от всех тех окружающих его реалий и, если они крайне ужасающи и нечестивы – это более чем непомерно, вполне же коснется и всей его до чего только весьма сокровенной сущности.
И коли есть в ком-либо самое явное желание всячески очиститься, то уж тому человеку во всем этом и надо бы по возможности всячески помогать, а не обличать его грязную натуру, совсем не жалея на это всех тех сколь еще мрачных же красок.
Да и явно никак не стоит пытаться разом еще сходу прорваться к его чистой и светлой душе, находящейся будто бы на редкость глубоко именно что где-то внутри.
Раз надо бы вот для начала считай наощупь найти именно тот наиболее верный способ разом же отыскать ключ к замкам чьего-либо сердца, а не пытаться до чего же яростно его растопить всем тем пламенем жарких чувств.
А между тем человек, проживший всю жизнь в холоде и мраке совсем ведь, не в том сходу нуждается, чтобы его тут же, не сходя с этого места, со всей нежностью трепетно отогрели.
11
И, яснее ясного, что при определенного рода тяжких коллизиях будет, куда только весьма значительно же поважнее попросту сходу так повести сколь еще откровенную и вполне открытую беседу, и главное как есть до конца ведь понятно, чего только ради…
А именно – дабы, в первую очередь, более чем безбоязненно и сурово разом уж обнажить все чье-либо самое доподлинное людское начало.
Причем оно действительно может оказаться чисто исподним и с самого детства безобразно загаженным…
Но разве именно в том вся уж нынешняя наша проблема…
Нет, вся беда, прежде всего в том полностью безнадежном (а в особенности, если оно и крайне вот отчаянно настойчивое) до чего же нечестиво бездумном ковырянии в чьих-либо так и оставшихся детскими дырявых подштанниках…
Поскольку то, что там в них внутри, может разве что чьи-либо руки довольно уж надолго весьма серьезно испачкать.
Ну а действительно выгрести все тамошнее содержимое…
Нет, ни у кого и близко не будет к тому буквально-то ни малейшей вообще хоть какой-либо вполне явной возможности.
Совсем другое дело холодный и чисто логический анализ чьих-либо чужих несчастий без участия сердца и души и это как раз нечто подобное и может позволить найти нужную точку приложения, чтобы хотя бы уж только попытаться действительно вызволить чью-то душу из самой глубочайшей темени и мрака.
Причем коли никак не заморачиваться уж до чего еще подчас и близко вовсе-то совсем не нужным человеку сочувствием…
Нет, прежде всего, надо бы хоть как-либо помочь кому-то разом построить ступенька за ступенькой лестницу наверх к свету из тьмы его крайне одинокого и скверного существования.
Ну а коли нечто подобное действительно бы удалось то вот как раз тогда и можно будет разом заговорить о чем-либо истинно настоящем.
Причем да те самые искренне добрые люди действительно верят, что стоит им протянуть свою руку, и все кто-то разом сходу окажется должен попросту тут же растаять от удовольствия и стать с ними рядом.
А между тем для того, чтобы создать условия для настоящей откровенности надо было прежде всего сотворить более-менее непосредственную обстановку.
К примеру, уж даже вполне продуманно пригласив человека прийти на его место работы, на пару часов пораньше и спокойно обо всем с ним сколь еще обстоятельно переговорить.
А заодно вот можно, в том числе и весьма конкретно же бросить ему прямо в лицо до чего доподлинно веские обвинения.
И, главное сходу как есть всецело уж ясно, что нечто подобное и будет на редкость приемлемым, коли действительно хочешь разом понять, с кем так сказать ты имеешь дело.
И надо бы быть разве что уж сколь смиренно готовым безо всякого насилия бестрепетно стерпеть весь тот гниловатый афронт, что непременно из кого-либо разом польется сходу наружу…
Однако же при всем том всякое его совсем вот полностью через край явное всеобилие ничего хорошего о человеке буквально-то сразу нисколько ведь вовсе так совсем не скажет.
12
А впрочем, подобного рода дела более чем долго затем вершить, а потому и ворошить и ворошить чужое прошлое уж как есть, еще окажется, строго говоря, занятием абсолютно нечистым.
Но тут главным будет на деле понять идет ли человек неверною дорогою уверенно и вполне сознательно наступая на чужие души тем самым твердо подкованным сапогом или же он ковыляет во тьме не видя перед собой ни пути ни дороги?
И конечно для людей чувственных, а именно потому и крайне чувствительных это дело будет вот явно никак непростым…
А все же нечто подобное разве что одни те еще телячьи нежности, а жизнь иногда донельзя жестко требует чисто хирургических решений, и нужно это будет именно дабы чьи-то душевные раны до чего сходу, затем совсем уж не загноились.
Да и как раз после эдакого рода суровых, но исключительно при этом праведных действий этот мир со временем станет действительно чище.
Ну а от всей той считай же небесной чистоты чьих-либо крайне отстраненных от всей общественной грязи душ он и впрямь ныне по самые уши сходу погряз в сущем смраде и скверне.
Да вот, однако, кое-кому и впрямь весьма так значительно лучше будет весьма же сладостно щебетать о чем-либо более чем изумительно чистом и безоблачно благостном.
Но разве нечто подобное будет возможно хоть в чем-либо даже и издали сравнивать в каком-либо более-менее позитивном смысле с чем-либо на деле стояще приближающим те самые незабвенно светлые дни?
А в особенности, коли уж кто-либо отчаянно паразитически только и всего, что всласть питается некими чужими светлыми думами и безудержно возвышенными эмоциями…
Причем общий и вполне здравый аппетит никак не обеспечивает всецело же разумного понимания тех самых столь плотно обступающих нас реалий.
А чисто потому и всей той интеллектуальной элите и можно будет, пожалуй, некогда сколь явно внушить ту самую уж вовсе до чего только неотложную необходимость как есть единовременного превращения простонародья в живые механизмы.
Причем именно такие, что отныне уж будут всецело ведь выполнять одну лишь тщательно заложенную в их мозги программу действий, а более совсем уж и ничего.
Ну, это, конечно, разве что те на редкость жуткие политические крайности, однако ведь и другие, куда только менее ужасающее последствия восторженной самодостаточности духовной элиты могут быть столь чересчур безумно страшны.
И это как раз во имя того более-менее настоящего духовного прогресса и нужно бы вместо одного того совсем небезуспешного поиска яркого света внутри книг всячески искать свет и в неких дьявольски поникших душах людских.
И уж понять – это можно будет разве что только вовсе навек сходу так отказавшись от всякой пламенной восторженности в деле очищения этого мира от всего того, что и по сей день явно мешает ему весьма достойно же процветать.
Ну а как раз именно тогда и окажется хоть сколько-то на деле возможным здраво насадить в массах семена культуры и просвещения.
И нечто подобное со временем, в конце-то концов, еще уж и приведет именно к той безупречно настоящей, а никак не липовой прополке всех тех или иных чудовищных сорняков того самого относительно близкого, а впрочем и того крайне ныне весьма далекого прошлого.
Да только российские интеллигенты и по сей день на то похоже вполне наглядно предпочитают чисто же повседневно жить исключительно теми излишне изысканными, восторженными фантазиями, гнездящимися где-то в самой той еще глубине довольно-то многих из их сердец.
Причем некоторые из больших писателей во всю силу своего большого и крайне неуемного таланта немыслимо же изощренно всячески до чего уж старательно преображают весь белый свет во что-то, ему и близко не в едином-то глазу пока явно не свойственное…
Ну а как раз только потому на данный момент уж совсем нигде попросту и не существующее вовсе…
А между тем вполне ведь надо бы на редкость безукоризненно осознавать всю ту главную разницу меж проглянувшими в крайне острой ситуации в чьем-либо светлом лике черт откровенного зла и тем человеком, что разве что сколь безбожно потускнел всем вот внешним ликом своим.
Однако же произошло это с ним разве что именно вследствие всех тех безнадежно тяжких внешних условий.
И ведь главное случилось все это разве что только, поскольку, что был он считай до чего ежечасно же сурово отягощен всеми теми наиболее тяжелейшими бытовыми веригами, а потому и судить его надо бы, что называется во всем наглядно иначе чем тех, кто жил в относительном тепле и достатке.
И все – это разве что, потому что той наиболее основной причиной нравственного оскудения чьей-либо души и стало именно то, что кому-то всю его жизнь чего-то на редкость, считай попросту уж абсолютно так явно не хватало, но при этом и близко же никак вовсе-то не более того…
Внешняя чистота – это, в принципе, дело со временем всецело-то наживное, а если и нет, то вот относительно быстро от кого-либо отпрянув, чужой нечистоты духа во всем том крайне чудовищном его переизбытке и близко так сразу нисколько не наберешься…
Ну а тот даже подчас и чрезмерно чуткий такт, как и всякая славная житейская задушевность, сколь еще неизменно должны были весьма вот явственно сочетаться и с тем самым до чего доподлинным и никак не напускным пониманием вполне внятных требований всегдашне более чем нарочито навязчивой реальности…
13
Грязь – она совершенно же неотъемлемо вездесуща, и ее можно будет разве что попросту, как есть только лишь буквально везде углядеть, да и, собственно, еще весьма старательно всячески затем переделать все ее свойства, на самую вящую пользу безупречно светлого разума…
В том уж самом случае, когда с нею до чего последовательно расстараются попросту и близко далее нигде не соприкоснуться всею своею светлой стороной духовности…
То чего – это тут вообще еще разом поделаешь коли сам собой затем сходу возникнет именно тот полностью иллюзорно-чистый мир, который, между тем, на редкость безутешно во всем окажется немыслимо грязен буквально-то везде, где (по всеобщему молчаливому согласию) того отныне попросту станет до самого неприличия явно вот неприемлемо хоть сколько-то стояще вполне примечать.
А между тем и близко нельзя весьма уж зорко глядеть поверх черноты ночи всего общественного невежества, видя при этом одни лишь те до чего нарочито и неотвратимо сами собой на всех нас надвигающиеся дни наиболее светлого завтра более чем доблестно добротных идей.
Поскольку всем этим только сходу так по-заправски отравишь колодезь людской мудрости исключительно отвлеченными от всякой действительности безмерно же благостными ожиданиями.
Ну а коли в свое время и была слепая и самодостаточная толпа заискивающе расторопно разом раскрепощена всеми теми сколь бестрепетно благими, суровыми воззваниями, то ведь тот чисто наспех оседланный народ только-то и оказался впоследствии разом способен на одно то никем ранее и неслыханное насилие над всем тем будто бы и впрямь отвратительно несуразным прошлым.
14
И простые люди при подобном раскладе весьма безотчетно и впрямь-таки могут всем уж сердцем своим разом вот возненавидеть друг друга.
Да и как, то вообще могло быть иначе, коли толпа, совсем уж отчаянно возлюбив столь откровенно воспламеняющие души идеи, стала при этом морально аморфна, черства и полностью до самого конца равнодушна буквально ко всяческому вообще чужому горю.
Все старые мысли и чувства были теперь, казалось бы, раз и навсегда отныне совершенно мертвы.
И произошло – это на вполне естественной для того почве самого еще на редкость безбожного отсутствия хоть какого-либо должного взаимопонимания промеж самыми разными людьми.
Потому как и впрямь-то явно им довелось сходу тогда сойтись на ножах всей той их как-никак невообразимо же зловещей и сугубо вездесущей, так и режущей им на части души сущей ведь фракционности.
И это как раз ее крайне острая суть и разрушила всегдашне ранее жившую в людях, самую уж чисто ключевую основу для той самой можно сказать вполне обоюдной и до чего только весьма существенной взаимоподдержки…
Причем речь тут идет именно о факторах крайне ведь жизненно необходимых для всякого полностью естественного и весьма так безукоризненно нормального функционирования никак уж непростых механизмов всего того или иного общественного бытия.
Суровое одиночество народа, как и самое беспрестанное его обкармливание, сладкой патокой восторженных лозунгов, вовсе-то ни в чем нисколько не поспособствовало еще изначально до чего незатейливо призрачному возникновению царства сладких и волшебных снов.
И всецело вот зазря о нем весьма трепетно и бойко во сне и наяву грезили люди, попросту раз и навсегда отшатнувшиеся от всей той кучи житейского навоза, что, в принципе, и должна была на деле уж явно послужить наиболее подходящим исходным материалом для… истинного светлого грядущего.
15
Над почти всем интеллигентным обществом дореволюционной России уж совсем так никак неправо царило самое ведь полное незнание наиболее элементарных законов общественной природы.
И незнание – это было донельзя принципиальным, последовательным и до самого конца бестрепетно вдумчивым и действительно пунктуальным.
А между тем именно – это и повлекло за собою ту явно никчемную, неуемную, да и отчаянно кичливую риторику, сколь напыщенно и громогласно разом уж призывающую к самому бескомпромиссно стремительному распутыванию необычайно громоздкого гордиева узла долгими веками и близко-то доселе никак действенно не решаемых российских проблем.
16
А между тем действительно двигать куда-либо строго вперед и вперед тот самый, чисто всеобщий духовный прогресс сколь так и впрямь настойчиво следовало разве что как есть вовсе ведь безо всяческой той или иной над всем и вся вездесуще возвышающейся до чего еще суровой же упоенности.
Поскольку – это как есть, считай на данной почве и возникла, затем та социальная философия, что на редкость искренне взяла себе за труд во всем том дальнейшем более чем бестрепетно обеспечить фактически полное и необычайно удручающее усреднение реалий до чего повседневно же окружающего нас мира.
Уж как есть только и оставив ему одну ту плохо и чисто формально кое-кем исключительно наспех усвоенную «природную» целесообразность.
А между тем мать природа прагматично мыслит (и именно мыслит) миллионолетними промежутками, а не какими-то жалкими годами, а как раз, потому никак уж и близко нельзя ее брать в тот самый хоть сколько-то довольно же существенный образец, весьма безответственно и спешно устраивая всяческие те большие общественные преобразования.
17
И это именно в свете безупречно здравого осознания самой полной же невозможности в один тот радостный миг в корне преобразовать весь тот доселе долгими веками слой за слоем вполне так органично скроенный общественный строй в довольно многие сердца украдкой и закралась ненависть к чему угодно, что, по чьим-то непомерно прекраснодушным представлениям, и вправду мешало воинственно доблестным устремлениям ко всей той невообразимо наилучшей жизни.
То есть само осознание предельно простого факта сущей незыблемости всей существующей действительности только лишь и подбивало людей определенного склада мышления все разом доселе созданное полностью разрушить, дабы затем из самых его для того вполне подходящих кусков и слепить затем чего-то чисто свое никем совсем и невиданное прежде.
Причем самым основным стимулом тут была лютая ненависть настоянная на сколь тщательном изучении всех тех ныне существующих недостатков общества, кои кое-кто явно уж всеми силами раздувал до каких-то вовсе и невиданных размеров.
Ну а затем эта так и сжигающая дотла душу ненависть ко всему тому, что ныне занимает самое главенствующее место и заполнила собой все пространство, ранее занимаемое любовью, честью, а также и вообще всяческим наиболее простым человеческим достоинством.
И, кстати, обо всем этом более чем многозначительно же верно, взвешенно и славно некогда высказался большой писатель Алексей Толстой.
Причем случилось это задолго до того самого дня, когда он со всеми-то своими доселе контрреволюционными потрохами до чего безутешно и крайне прискорбно разом же продался бесноватому большевизму.
Да и главное именно тому, который никто не иной, а именно Алексей Толстой сколь зычно и отъявленно ранее на все лады разом вот яростно всею душой проклинал.
18
Причем разок-другой – это сделать было ведь никак явно уж еще вовсе-то недостаточно.
Поскольку на деле пришлось уж ему в то самое время и впрямь всерьез над собою весьма деятельно, считай всесторонне тогда потрудиться, дабы продаться, так продаться всею своей душой и телом.
«Хождение по мукам», том первый (первое эмигрантское издание):
«Романтические постановления Гаагской Конференции, – как нравственно и как безнравственно убивать, – были просто разорваны. И вместе с этим клочком бумаги разлетелись последние пережитки никому уже более не нужных моральных законов. Отныне был один закон, равный для людей и машин, – полезность.
Так в несколько месяцев война завершила работу целого века. До этого времени еще очень многим казалось, что в жизни каждый может найти важнейшую цель, либо ту, которая увеличит счастье, либо ту, которая возвышенна; вероятно, это были пережитки средневековья; они расслабляли волю и тормозили ход цивилизации.
Теперь с войной стало очевидно, что человечество – лишь муравьиная куча. В ней все равноценны. Нет ни добра, ни зла, и нет даже счастья для того, кто понял тяжкий и унылый закон жизни – построение вечного кладбища.
Это было время, когда человеческое счастье законом и принуждением было отведено в разряд понятий, не имеющих никакого смысла и значения, когда цивилизация стала служить не добру и счастью, а злу и истреблению, когда наука делала изумительные открытия, равные чудесам, когда становилось ясным – сколько злой воли в чистом человеческом разуме, освобожденном от моральных стеснений.
Механическая цивилизация торжествовала, – война была завершением ее века.
Во всем мире теперь был один закон – полезность, и одно чувство – ненависть».
19
И как есть чисто подобным образом все то само собой на редкость сколь еще сходу в единый уж узел тогда разом ведь закрутилось, а следовательно как раз потому именно то само собой затем вполне сходу и повелось…
Ну а началось все – это именно что с тех под самый корень наспех подчас вырванных из общего потока жизни несметных благ великого и светлого добра.
И то, кстати, наиболее жизненно важное, чего и вправду вовсе и близко совсем же недоставало всем тем безумно восторженным устремлениям, так это как раз той сколь твердой их привязки ко всей наиболее обыденной житейской практике…
Для правильной примерки светлых книжных истин ко всем реалиям века надобно было, как минимум обладать до чего только ясным и весьма практическим умом.
А иначе все те исключительно наилучшие благие намерения будут уж вскоре всеми теми лютыми прохиндеями на самую скорую руку донельзя полновластно разом превращены в некое, то совсем бестрепетно слепое орудие воинствующе осатанелого гуманизма.
Ну а весь тот необъятно широкий плуг для сеяния грядущей общемировой справедливости был безо всякого промедления только и призван сходу стереть со всякого лица земли весь прах минувших дней – дней темных суеверий и средневековых рыцарских воззрений…
Причем во всей той на редкость безупречно чистой от всяческих сомнений теории оно может и было именно таково как оно вроде вот явно и надо.
Однако те, кто и поныне всесильно управляет этим необъятно широким миром, довольно-то быстро, да и вполне трезво сходу же осознали все те, и впрямь баснословные прибыли, что им само собой обещали как раз подобного рода сколь утопически бесславные мировоззрения.
А кроме того, им было чисто житейски необходимо, как есть, считай навеки разбить, а еще и именно вдребезги все то, что так или иначе хоть сколько-то доселе же оставалось от того самого исключительно стародавнего галантного прошлого.
Ныне в моде само собой сходу оказались всяческие те чересчур ретивые имперские интриги, грязные помои, отъявленный обман, посулы и все прочие прелести весьма ведь стерильно степенной нынешней цивилизованности.
Ну, а предсказать даже и наиболее ближайшее будущее тех держав, что придерживались на редкость старомодных принципов, было для кое-кого весьма неимоверно тяжким же делом…
А вполне соответственно сему нисколько не было бы для тех главных болельщиков чутко следящих за всем происходящим на общемировой арене ничего хоть сколько-то лучшего, нежели чем сходу раз и навсегда избавиться от какого-либо дальнейшего присутствия на политической карте мира таких государств как царская Россия и кайзеровская Германия.
И нечто подобное даже вот совсем так и не было именно что яркой позицией ненависти, а только щелчком языком, перед тем как некий ловкий гроссмейстер столь уж и норовит снять с доски явно неудобную и чисто вражескую для него фигуру.
Людские судьбы западных вершителей судеб мира не интересовали попросту вот именно, что от того самого до чего только бойкого слова совсем.
