Рыцарь и смерть

Все были очень замкнутыми и подозрительными.

Он зашёл в трактир и сделал то же самое…

«Кто-нибудь из вас знает чужестранца? Знаете, где он находится?»

Многие переглянулись, не говоря ничего.

Потом вмешался трактирщик, который сказал: «Почему? Он у тебя что-то украл?»

«Нет», – сказал он, – «мне нужно с ним поговорить. Так знаете, где он?»

«Нет…» – сказал тот раздражённо, снова принимаясь обслуживать, – «и если бы знал, не сказал бы тебе. Не попадай в неприятности, мальчик.»

Мальчик вышел, фыркнув.

Вероятно, он его не найдёт и должен забыть об этом.

Намерения действительно имели значение.

Он пытался.

Тем не менее он услышал, как его зовут…

«Мальчик… мальчик…»

Он повернулся в направлении голоса.

«Возможно, я могу помочь тебе найти чужестранца.»

Это была старая чудотворка, которая улыбалась ему беззубой улыбкой.

Странно, что она всё ещё была в посёлке, это было довольно необычно.

Обычно её видели от силы раз в десять-пятнадцать дней и не более часа.

Он её знал.

Все видели её хотя бы раз.

Она была известна как двусмысленная личность.

Иногда она исчезала на недели, а когда появлялась снова, её видели с какими-то странными травами и грибами.

Говорили, что она не в себе и делает странные отвары.

Говорили, что она играет с котлами и странными приспособлениями.

О ней говорили много чего, и почти никогда ничего хорошего.

Например, что она полуведьма, а не настоящая целительница.

Но мальчишка знал также глупость своих соседей, поэтому не испугался.

Вероятно, она была просто скрытным человеком или имела тысячу причин никому не доверять.

«Вы знаете, где он находится?» – спросил он, оставаясь на расстоянии.

«Не точно… но он определённо живёт в лесу. За восточной границей.»

«Живёт в лесу? И спит в лесу?»

Старушка улыбнулась… «Волк учуял запах обезьяны. Думаешь, кто-нибудь приютил бы его? В этом посёлке?»

Он на мгновение остолбенел…

Её первые слова показались бессмысленными.

У этой старушки должны быть проблемы… тем не менее он сосредоточился на второй части.

Никто, или очень немногие, приютили бы его.

В этом она была права.

Если к тому же, как ему сообщили, чужестранец был вооружён…

Нет.

Он не мог спать ни в каком другом месте, кроме ничьей земли или в другом графстве.

В лучшем, чем это.

В «разрозненных землях» было множество графств, но все они находились довольно далеко друг от друга.

Отделённые километрами и километрами леса.

Множество пятен леопарда, которые редко контактировали друг с другом.

Чужестранец, конечно, мог прийти из другого графства… но это было маловероятно.

Это было маловероятно, прежде всего, потому что он носил оружие, а оружие было запрещено почти во всех графствах разрозненных земель.

За исключением военных, очевидно.

Кроме того, когда происходили миграции из других графств, это случалось исключительно ради торговли.

Иногда прибывала делегация людей, группами по пятнадцать-тридцать, чтобы продать свой товар или что-то обменять.

То же самое делали они, когда уж никак не могли обойтись.

Этот чужестранец же прибыл один и не имел ничего для продажи.

Он был просто кочевником, каких много, которые время от времени пересекали различные графства, направляясь неизвестно куда.

Или хуже.

Время от времени прибывал какой-нибудь кочевник с целью и надеждой остаться.

Что сильно не нравилось жителям… и действительно, никто не приходил уже более двадцати лет.

Нельзя было быть более конкретным, когда речь шла о лесе или чаще, но это было то же место, куда несколько часов назад ходила его сестра собирать фрукты.

Возможно, он понял, где чужестранец устроил временное жилище.

«Восточная граница», – сказал мальчишка, – «спасибо, госпожа.»

Затем он направился туда.

«Госпожа…» – сказала про себя старуха… – «ахахаха…»

III

«Чужестранец?» – сказал мальчишка неуверенно, медленно продвигаясь между деревьями.

Указания старухи были довольно точными… но он всё-таки находился в лесу.

И кроме того… кто мог гарантировать, что чужестранец останется там?

Возможно, он уже уехал в какой-нибудь другой посёлок…

«Чужестранец?» – спросил он снова, внимательно оглядываясь.

Возможно, это была не очень хорошая идея.

Было рискованно передвигаться в одиночку уже некоторое время.

Кто-то даже исчез.

Странные вещи происходили уже некоторое время, и хуже всего было то, что никто никогда не говорил.

Никто никогда ничего не знал.

Люди предпочитали заниматься своими делами, и это не предвещало ничего хорошего.

Это заставляло думать, что у всех или у многих было что скрывать.

В тот момент, среди шума листьев и птиц, множество негативных мыслей пронеслось в его голове.

Как воспоминание обо всех детях, которые исчезли за последние годы.

У него не было друзей его возраста, но так было не всегда.

Любой, кто впервые попал бы в этот посёлок, после мгновения растерянности подумал бы, что «отсутствие детей» связано с жадностью взрослых.

Той жадностью, которая не позволяет иметь детей, потому что ребёнок – это постоянная трата и неопределённая инвестиция.

Жадные, как многие были… чужестранец объяснил бы так тот факт, что не видит мальчишек, бегающих в грязи, играющих и догоняющих друг друга.

Но выводы вероятного чужестранца лишь приблизились бы к истине.

Было абсолютно верно, что многие взрослые были крайне жадными… но не это было причиной отсутствия детей или мальчишек.

Или, по крайней мере, не только это.

Правда заключалась в том, что многие его сверстники за годы просто исчезли.

Он ещё помнил Молодара… своего толстого и симпатичного друга, который всегда его защищал.

Валеса… того, с кем он много раз дрался, и каждый раз, возвращаясь домой, получал ещё от родителей, потому что он должен был быть «не как все».

Потом был Брандо… тот, у кого всегда была какая-нибудь новая болезнь.

Да, у него было много друзей.

Все они исчезли, постепенно.

Родители, когда кто-то подходил спросить или даже просто из солидарности, внезапно становились уклончивыми, рассеянными, странными.

Часто с потерянным взглядом в пустоту.

Проходило время… и все забывали.

Или все делали вид, что забывают, как делал и он сам.

Эти воспоминания открыли тёмную страницу.

Страницу, которую он пытался забыть ещё и потому, что в последние годы никто больше не исчезал.

По крайней мере, насколько ему было известно.

Так или иначе, оказавшись в одиночестве посреди леса, к нему вернулась память… и картина была совсем не приятной.

Возможно, лучше было просто вернуться назад.

Если он не найдёт этого чужестранца в ближайшее время, он так и сделает.

Впрочем, свой долг он уже выполнил, и сестра наверняка поймёт.

Внезапно что-то зашевелилось наверху дерева.

Мальчишка не успел поднять взгляд, как перед ним оказался решительный человек, вооружённый до зубов…

Чужестранец спрыгнул с дерева, как ни в чём не бывало, и приземлился на ноги.

Как кошка или обезьяна…

Как он это сделал?

Мальчишка испугался.

Остался неподвижным.

Двое смотрели друг другу в глаза некоторое время, ничего не делая.

Выражение мальчишки выдало его страх.

Он почти не мог дышать на мгновение.

Кем был, в конце концов, этот человек?

Была ли хорошей идеей идти к нему навстречу?

Был ли он действительно хорошим человеком, как сказала Эфисия?

У него был такой суровый вид…

Он был также странным.

Почему он скрывался?

Кто знает, из какого графства он прибыл и сколько километров прошёл, чтобы добраться до их.

Кто знает, почему он оказался у них сейчас.

Какие у него были намерения?

Колеблясь, он протянул ему плетёную корзину, которая была у него в руках и которая была покрыта белой тканью.

Чужестранец не двинулся… но продолжал смотреть на него, возможно, пытаясь оценить.

Понять, кто перед ним.

Понять, была ли его абсолютно невинная внешность только кажущейся.

Был ли он действительно двенадцатилетним мальчиком или чем-то другим.

Обманов в своей жизни он видел много…

Даже слишком много.

Именно те, кто представлялся самыми невинными, были самыми опасными.

Он это хорошо знал.

Мальчишка, понимая его колебания, медленно сдвинул ткань… без резких движений.

Под тканью был чёрный хлеб и сыр.

Даже запах был безошибочным.

Если это был обман… то очень хорошо сделанный.

На долю секунды на лице чужестранца появилось удивление.

Он словно смягчился.

«Он хороший», – сказал мальчишка, пытаясь слабо улыбнуться, – «определённо лучше той дряни, которую ты жаришь».

Чужестранец остался неподвижным, ожидая следующего хода мальчишки.

«Могу поставить корзину на землю?»

Прошло ещё несколько секунд, но в какой-то момент чужестранец перестал смотреть на него, подойдя к ещё дымящейся золе, повернувшись к нему спиной.

Мальчишка подумал, что он действительно странный тип… но тот факт, что он повернулся к нему спиной, означал, что теперь он ему доверяет.

Никто не поворачивается спиной к врагу.

Страх, казалось, постепенно покидал его, и лицо прояснилось.

Он подошёл с большей уверенностью, неся с собой плетёную корзину и садясь рядом с ним.

Они оказались почти плечом к плечу.

Чужестранец, казалось, не возражал.

Ничего не сказал.

«Эфисия, моя сестра, сказала мне прийти искать тебя.»

Тот посмотрел на него на мгновение.

Мальчишка задался вопросом, понимает ли он его язык, но из глаз чужестранца, казалось, просочился вопрос…

«Кто такая эта Эфисия?»

«Ты помог ей раньше. Ты спас её от тех четырёх хулиганов и спас волка. Поэтому я здесь.»

«Волк… конечно», – сказал он с потерянным взглядом в пустоту, – «поблагодари свою сестру от меня».

Мальчишка улыбнулся.

Чужестранец понимал его язык.

«Меня зовут Этотек», – сказал он уже без всякого страха, – «могу узнать твоё имя, чужестранец?»

Чужестранец слегка улыбнулся.

«Дриакс. Приятно познакомиться, Этотек», – сказал он, протягивая руку.

Мальчишка в свою очередь улыбнулся и крепко пожал ему руку, как видел это среди взрослых мужчин…

Рука чужестранца была мозолистой… с мозолями, типичными для тех, кто привык держать меч и другое оружие.

Тяжёлое оружие.

Кто знает, какая история была за плечами этого молодого человека.

Возможно, он был в розыске.

Преступник.

Это объяснило бы, почему он жил в лесу вооружённым и всегда готовым к действию.

Всегда настороже.

Но Эфисия видела правильно.

Он не должен был быть плохим человеком.

Этотек взял сыр и поделился с ним.

Есть вместе тоже было знаком взаимного доверия.

Менее чем в километре от них, тем временем…

В воздухе послышался волчий вой.

Вой эхом разнёсся на несколько километров… отразился от скалистых гор.

Вернулся назад.

Пошевелил несколько листьев и травинок…

Достиг линии горизонта и пересёк лес.

Олень поднял голову.

Виднелись белки, движущиеся между деревьями.

Никто не слышал этого звука много лет.

Многие никогда его даже не слышали.

Эти странные животные… те, что на двух лапах и прямо держат туловище, почти истребили волков.

Но ни одно животное не забыло этот звук.

Этот крик… эту песню.

Эту своего рода отчаянную и глубокую мелодию.

Люди, возможно, да, но не другие животные.

Эхо расширилось на многие километры и достигло четырёх парней, лежащих на солнце без сознания.

Один из них начал шевелиться.

Ощущение было как после сильного похмелья.

Тяжелейшего похмелья и плохого падения с лестницы.

Их хорошо избили.

«Ой…» – сказал первый, пытаясь встать и касаясь головы.

Не получилось.

Боль в голове и рёбрах удержала его.

Примерно то же самое проделали остальные.

Все приходили в себя с трудом и среди многих болей, осознавая произошедшее.

«Этот ублюдок…» – сказал племянник мэра, касаясь затылка, – «этот ублюдок должен быть разорван на куски! Он не может так просто отделаться!»

«Да…» – сказал другой, – «но ты видел, как он двигается? Я, честно говоря, не хотел бы повторить этот опыт…»

«Что за чушь ты говоришь! Дурак! Он застал нас врасплох! И потом вспомни, кто мой дядя…»

«Я знаю, кто твой дядя…»

«Ты хочешь привлечь мэра с армией?» – сказал другой.

«Ты думаешь, он должен так просто отделаться?» – сказал всё тот же, становясь всё более нервным.

Через некоторое время ему удалось встать.

Он отряхнулся и снова коснулся головы.

Остальные сделали то же самое.

«Это чёртов чужестранец! Он вооружён и опасен! По-твоему, мы должны приветствовать его песнями и проститутками?»

«Ну, у твоего дяди их так много…» – сказал он, вызывая веселье остальных, несмотря на боль, которую они испытывали.

Тот посмотрел на них сердито.

Остроумный тип опустил голову.

Это был совсем не момент для глупых шуток.

«Я думаю, мы можем справиться и сами…» – сказал третий из группы.

Все посмотрели на него.

«Очевидно… с правильным оружием, а не с простыми палками!»

Племянник мэра улыбнулся.

Он мог через дядю «одолжить» оружие.

Мечи, ножи или стрелы.

Они уже делали это раньше.

Раньше они ходили воровать в самые богатые фермы… ради чистого развлечения и с закрытыми лицами.

Они начали входить во вкус, когда кто-то чуть не поймал их.

Когда кто-то начал расследование, он был вынужден отказаться.

Следы привели слишком близко к «племяннику мэра»… и мэр вмешался, чтобы замять всё.

Он заверил, что «отругает их» и что «этого больше никогда не случится» и так далее.

Никто не заплатил за те кражи, но парни сильно испугались и решили сменить игру.

Теперь пришло время снова взять то оружие.

Эта свинья заплатит!

«Правильно… не будем беспокоить моего дядю такими пустяками. Не говоря уже о том, что его охранники – жалкие неудачники. Разберёмся между собой.»

Сказав это, они ещё немного отряхнули пыль и направились, пошатываясь, к посёлку.

Все увидят их синяки и ссадины, и это будет нехорошо.

Это было бы унижением.

Первый, кто позволил бы себе шутку, дорого за это заплатит.

Был счёт, который нужно было свести.

Воспоминания прошлого

Дриакс бросился перед армией, надеясь, что они остановятся и не затопчут его конями.

Они остановились.

Немедленно один из армии направил отравленную стрелу на эту маленькую мишень, но священник знаком остановил его, когда увидел, что мальчик несёт с собой холщовый мешок.

Что он хотел?

Почему не убегал в ужасе?

Дриакс остался на коленях и высыпал мешок…

Из него выпала человеческая голова.

Священник и воины в первых рядах удивились этому странному жесту.

«Господин…» – сказал он, обращаясь к священнику, – «я хочу стать муруккианцем!»

Никто ничего не говорил несколько секунд.

Ветер поднял пыль, шевеля гривы этих странных коней.

Гнилых коней.

«Кто ты?» – спросил священник, нарушая эту неустойчивую и шумную тишину.

«Никто…» – сказал он, – «просто глупый мальчик, который хочет кем-то стать!»

Иногда случалось, что кто-то добровольно являлся, чтобы стать муруккианцем.

Это случалось, потому что они слышали об их мощи и о том, что они внушают страх, куда бы ни пошли.

Это случалось по многим причинам… иногда из-за плохой информации, иногда из-за мании величия, иногда из-за желания завоевания…

Это случалось даже просто потому, что больные люди были повсюду.

Но никогда не случалось с таким молодым парнем, который не был бы уже чьим-то сыном.

«Почему ты хочешь стать муруккианцем?» – спросил священник, чтобы испытать его.

«Я знаю, что вы самые сильные в мире, и я хочу стать сильным!» – сказал он… – «Я знаю, что ваш бог, Мурук, будет единственным, кого запомнят! Я хочу быть полезным Муруку! Используйте меня, как считаете нужным!»

Священник удивился.

Его слова были сильными и решительными.

Ясными.

Он не сказал ничего неправильного.

«Чья это голова?» – спросил он.

«Это голова моего отца!» – сказал он… хотя это было неправдой.

Как неправдой было всё, что он только что сказал.

Это была голова жителя деревни; одного из тех, кого они убили.

Любого для них.

Одного, которого никто из них не узнал бы, потому что один из многих, очень многих убитых.

Простое число.

«Почему ты убил своего отца?» – снова спросил священник, оставаясь на коне.

«Он узнал, что я хочу стать муруккианцем, и хотел мне помешать», – сказал он с максимальным высокомерием, без всякой эмоции.

«Не думаю, что ты убил своего отца!» – сказал один из генералов армии в первых рядах. – «Ты лжёшь!»

Священник знаком заставил его замолчать.

Это была его задача, а не генерала, определить, лжёт кто-то или нет.

Дриакс закричал… «Я убью кого угодно! Кого угодно! Кого угодно, кто оскорбит Мурука!»

Два солдата спешились и схватили Дриакса за руки.

Обездвижили его.

Его слова и вид были убедительными… но было что-то странное.

Они никогда не видели мальчика такого возраста, столь решительного и безумного.

То, что он отрезал голову своему отцу… казалось действительно слишком.

«Держите его крепко», – сказал священник, спускаясь со своего ужасного коня.

На утёсе, на некотором расстоянии, волк стоял неподвижно, наблюдая.

Священник положил руку ему на лоб.

Он прочитает его мысли.

Если это был обман… он это обнаружит.

Прошло несколько секунд, в которые никто не двигался и не говорил ничего, даже ветер.

Священник убрал руку и посмотрел на мальчика с удивлением и восхищением.

Все остались в ожидании его отчёта.

«Ты станешь великим муруккианцем!» – сказал он… и его слова оставили всю армию в ошеломлении.

«Посадите этого мальчика на одного из ваших коней!» – приказал он. – «Мы оставим его первой группе новичков, которую встретим, и там он будет заклеймён и будет расти! Станет одним из нас!»

Волк следовал за ними на безопасном расстоянии.

Кто-то защитил его мысли.

Кто-то или что-то помешало священнику прочитать его самые глубокие мысли.

Кто-то с определённого расстояния обманул его.

– Всё прошло хорошо, – сказал голос в его голове, – всё прошло хорошо… но с этого момента тебе нужно быть максимально осторожным… —

– Буду осторожен, – сказал он мысленно… горько улыбаясь, видя, как его план принимает форму.

Он был окружён людьми, которых хотел истребить, и сидел на одном из их коней.

Другой на его месте совершил бы безумство.

Возможно, бросился бы на первого муруккианца, чтобы разорвать его на куски…

Возможно, даже удалось бы убить одного или двоих… и это ни к чему бы не привело.

Нужно было иметь ясный ум для совершения мести.

Мести такого масштаба.

Быть спокойным и сдержанным.

Нужно было научиться контролировать мысли, даже самые глубокие… зная, что они могут проверить его в любой момент.

Он похоронит их в своём я.

Ему придётся дисциплинировать себя до крайности.

Нужно было дойти до того, чтобы обманывать священников и их проклятую силу.

Он знал, что муруккианцы будут испытывать его тысячи и тысячи раз.

Он знал, что увидит ужасные вещи с того дня.

Только в конце они дадут ему максимальное доверие и, возможно, дадут важные поручения.

Он рассчитывал на это.

Он убьёт их с методичным терпением, не вызывая подозрений.

Его жизнь пойдёт невероятным путём… но он пройдёт его до конца.

Волк сделает всё возможное, но не сможет защищать его двадцать четыре часа в сутки.

Он должен был научиться защищаться от худших врагов.

Он должен был стать лучше или хуже их.

Он должен был стать монстром.

Он затеряется среди них, не будучи таким, как они.

Он станет монстром… и не будет иметь покоя, пока не сумеет завершить свою месть.

IV

«И убирайся с моей дороги! Старикашка!» – сказал семнадцатилетний парень, швырнув пожилого мужчину на землю.

Остальная банда засмеялась, видя, как старик покатился по земле.

Тут же к нему на помощь подбежала молодая женщина…

«Оставляй его дома!» – сказал он ещё, обращаясь к женщине. – «Оставляй его дома, если он так мешает людям!»

Женщина сердито на него посмотрела, но не ответила.

Группа хулиганов направилась к таверне, намереваясь устроить ссору.

Первую попавшуюся ссору.

Они дошли до таверны, открыв дверь ударом ноги…

«Эй, дерьмовые люди!» – сказал он, входя. – «Я ищу чужестранца. Того, что прибыл в эти дни.»

Все переглянулись, и никто ничего не сказал.

Парень сделал знак своей банде, и те начали переворачивать столы.

«Эй!» – сказал трактирщик, подходя к группе. – «Хватит! Что вы делаете!»

Парень не упустил лучшего случая и ударил его в лицо.

Трактирщик упал на землю.

«Ещё хочешь?» – сказал он.

Тем временем члены банды переворачивали столы с бутылками и мисками, заставляя клиентов вставать и уходить.

«Я ищу чужестранца!» – сказал он снова. – «Лучше говорите, или у вас будут неприятности!»

«Кто-нибудь, позовите стражу!» – сказал один, и группа засмеялась ещё громче.

«Да… давайте! Зовите стражу! Устроим настоящий хаос!» – сказал Людвиг.

«Мы не знаем, где чужестранец!» – сказал трактирщик, поднимаясь на ноги. – «Он приходил в эту таверну только один раз.»

«Ну… выясни, где он находится, или к вечеру ты закроешься! Я вернусь через час!»

Он сделал знак своей банде прекратить разрушения.

Если они не получат нужную информацию… вернутся и начнут сначала.

Теперь было много народу на рынке и на улице, чтобы их донимать.

Толкать на землю или бить.

Они довольно быстро вышли из таверны и увидели, что много людей наблюдают.

«На что вы смотрите, беспозвоночные твари? Скажите мне, где живёт чужестранец. Кто-то из вас, возможно, приютил его? Прячет?»

«Правильно делает, что прячется», – сказал один из банды, – «наверняка чертовски нас боится!»

«Точно…»

В толпе были также Эфисия и её брат.

Эфисия боялась того, что могло случиться.

В нормальном посёлке она пошла бы к властям жаловаться на то, что с ней сделали.

В нормальном посёлке…

Но в этом посёлке Людвиг был избалованным племянником неспособного и глупого мэра.

И даже жители, которые на словах были великими людьми, в конце концов ничего не делали.

Жили воспоминаниями и «прошлыми битвами»… но со временем стали народом без мужества.

Братишка Эфисии, наоборот, был зол и хотел на них наброситься…

«Что ты делаешь!» – сказала Эфисия, пытаясь его удержать, видя, что брат хочет подойти к этой группе хулиганов.

«Мерзкие проклятые!» – сказал он, удивив сестру. – «Если бы здесь был Дриакс, он бы их избил до синяков! До синяков!»

«Не говори плохих слов», – сказала она ласково, – «каждый получит то, что заслуживает. Когда-нибудь.»

Людвиг увидел, что в толпе была Эфисия…

Она почувствовала, что на неё смотрят, и испугалась.

«Эй…» – сказал он, улыбаясь ей как гиена… – «малышка… ты случайно не знаешь, где он находится?»

«Нет», – сказала она, и брат встал перед ней.

«Ты случайно не приютила его? Твоя семья? Он пришёл спасать тебя… в прошлый раз…»

«Она сказала, что не знает, где он находится», – сказал Этотек. – «Ты глухой?»

Братишка посмотрел на него вызывающе.

Это «ты глухой» должно было подчеркнуть, что он не боится.

Людвиг посмотрел на малыша и тоже ему улыбнулся.

Подошёл ближе.

Этотек сказал сестре «Стой сзади!» и приготовился к бою.

Но Этотеку было всего двенадцать лет.

«Хочешь бросить мне вызов, сопляк?»

«Бросить вызов? Я никого не вижу. Слышу только шум вороны.»

Группа Людвига засмеялась тому, как ответил малыш, но он сразу же заставил их замолчать.

«Думаю, тебе нужен хороший урок…»

«И это говорит избалованный мальчишка, который прячется в трусах дяди? О… есть мой дядя! Если меня тронете, есть мой дядя! Мой дядя – мэр! Ты уверен, что справишься без своей банды идиотов?»

Наступила тишина.

Никто не смеялся.

Людвиг угрожающе посмотрел на Этотека.

«Уходим! Оставь его!» – сказала Эфисия, пытаясь защитить брата, но братишка не собирался сдаваться.

«Стой сзади… я сказал.»

Людвиг подошёл, чтобы ударить его, когда всех отвлёк голос…

«Я знаю, где находится чужестранец.»