По осколкам твоего сердца

Сердце защемило – от одного только упоминания имени хотелось кричать от боли. И я поспешила уйти, чтобы не расплакаться перед классной. В школе я никогда не буду плакать. Никогда.

Я вернулась в класс, снова и снова ловила на себе чужие взгляды и отчего-то злилась. Отсидела последний урок, погрузившись в свои мысли и не слыша не единого слова учителя. И на автомате стала собираться, когда прозвенел звонок.

Возле шкафчиков меня поджидали Малина и ее свора. Во взгляде Лики было отвращение. Ну и что еще ей нужно?

– Туманова, – перегородила она мне дорогу. – Нам бы с тобой поговорить по-взрослому. По-особенному.

– Это как? – ухмыльнулась я, закрывая собой испуганную Дилару.

– Сама как думаешь? – процедила сквозь зубы Малина.

– Это как в фильмах восемнадцать плюс? Извини, с тобой я так разговаривать не готова, – хмыкнула я.

– Больная! Думаешь, самая крутая? Или что сможешь меня победить?

– О тебе я вообще не думаю, – отрезала я. – Дай пройти.

Я попыталась оттолкнуть Малиновскую, а она схватила меня за локоть.

– Жду тебя на Точке. Побазарим за жизнь.

Точкой называлась заброшенная стройка неподалеку от школы. Когда-то там возвели несколько первых этажей дома, но потом компания разорилась и строительство прекратилось. От Димы, Лехи и Вала я слышала, что там порой проходили разборки между парнями. Но сама ни разу не была. И не собиралась.

– Побазарим за жизнь? У тебя словарный запас как у гопника, – заметила я. – Базарить я с тобой ни о чем не собираюсь. И отпусти меня.

Малина развернулась и ушла вместе со своей сворой. А я взяла свои вещи и натолкнулась взглядом на шкафчик Димы. Его имени на нем больше не было. Значит, скоро его отдадут кому-то другому. А вещи?.. Вдруг там они были? Неужели их выбросили?

Я застыла, борясь с подступающими к горлу слезами. А Дилара перехватила мой взгляд и словно бы все поняла:

– Полин, я такая дура, совсем забыла сказать! Вещи Димы у Ольги Владимировны! Ты можешь их забрать.

– Правда? – улыбнулась я.

– Правда. Ты сейчас к репетитору?

– Нет, сегодня сразу домой.

– Здорово! – обрадовалась Дилара. – Погуляем немного? А хочешь ко мне в гости? Купим вкусняшек и посмотрим ранов с бантанами!

– Давай в следующий раз? – улыбнулась я. – Домой пойду. Голова болит.

– Хорошо! – обрадовалась Дилара. Она проводила меня до дома, всю дорогу болтая о нашем любимом шоу, а после перешла на знаменитостей, рассказывая, что у кого произошло за это время.

– Скучаешь по нему? – перебила ее я, когда мы подошли к нашему двору, и по старой привычке мой взгляд скользнул на окна Димы.

Подруга сразу поняла, о ком речь.

– Скучаю, – совсем другим голосом сказала она – безжизненным. – И злюсь. Почему у нас все так по-глупому вышло? Почему я ему не нужна?

– С чего решила, что не нужна? – спросила я.

– Просто чувствую. Не нужна, – ответила Дилара.

– А тебе он нужен?

– Нужен. Но я не хочу навязываться. И простить его тоже не могу. Я все прощаю, кроме предательства. Поэтому и с Миланой не могу общаться.

Мы замолчали – каждая молчала о своем.

– Полин, а ты? – спросила Дилара какое-то время спустя.

– Что – я?

– Скучаешь?

– Очень, – прошептала я.

Каждую минуту скучаю. Каждое мгновение.

Но я не заплакала – вместо этого широко улыбнулась. Хватит слез.

Мы с Диларой поговорили еще немного, и теперь уже я пошла ее провожать. Домой вернулась спустя полчаса.

В квартире мама была не одна. Я из прихожей услышала щебечущий женский голосок и поморщилась – мать Андрея, Фаина Ивановна.

Я видела ее раза два, и ощущение она оставила неприятное – сладкое, липкое. Будто на тебя вылили ведро патоки, от которой сложно отмыться. А на эту патоку слетелись мухи и облепили со всех сторон. Фаина Ивановна рассыпалась в комплиментах и умилении, но взгляд у нее был острый, и она казалась мне женщиной хитрой и расчетливой. Она напоминала мне Долорес Амбридж из «Гарри Поттера», только в отличие от нее розовый цвет не любила – тяготела ко всем оттенкам желтого.

Они разговаривали и не услышали, как я пришла. А вот я слышала все.

– Как же я за тебя рада, моя дорогая! И за Андрюшу рада! Надеюсь, у вас будет мальчик. Андрюше нужен наследник!

У меня едва мир не перевернулся. Я затаила дыхание, не в силах поверить. Наследник?.. Мне вдруг стало понятно, почему в последнее время маму часто тошнило. Значит, она беременна. Но почему мне никто не сказал об этом? Снова злость – я чувствовала ее отголоски.

– У Андрея ведь уже есть сын, – раздался смущенный голос мамы.

– И что? – ответила Фаина Ивановна. – Ему нужен настоящий наследник! С таким же железным характером, как у моего сына! А Руслан… Избалованный мальчишка! Скверный, наглый. Хамит, дерзит, взрослых не почитает. Родной отец ему не указ! Гонками занимается! Позор какой! Гонки, батюшки-светы!

– Это все переходный возраст, – осторожно сказала мама.

– Это все воспитание их матери! Я была против их свадьбы, Дана! Против! Разбалованная хабалка! И что мой интеллигентный Андрюша в ней нашел?

Деньги. Вот что нашел в ней твой Андрюша. Я механически раздевалась, все еще не понимая, как такое возможно. У мамы будет ребенок от Андрея?

– Но ты сына воспитаешь отлично, Даночка! – прощебетала Фаина Ивановна. – Ты моему Андрюше под стать. Умная, интеллигентная. К тому же и любит он тебя уже сколько лет… Вот увидишь, у вас родится мальчик! Я сон вещий видела! У нас вся семья так рада! Все поздравляют!

– Присоединяюсь к поздравлением, – вошла я в гостиную, и мама вздрогнула, увидев меня. Тотчас вскочила и улыбнулась, но как-то натянуто. Она чувствовала себя виноватой.

– Я и не думала, что ты так рано придешь, Полинкин!

– К репетитору не пошла, – ответила я. – А я не думала, что ты будешь от меня скрывать такие вещи.

Мама опустила глаза.

– Я не хотела тебя беспокоить.

– Спасибо за заботу, – хмыкнула я. – А, да, здравствуйте, Фаина Ивановна. Рада вас видеть.

Пожилая женщина одарила меня нелестным взглядом, но ее губы растянулись в улыбочке.

– А что, Полиночка не знала? – прощебетала она. – Полиночка, у тебя братик родится скоро, да! Ты теперь у мамы не одна будешь! Ой, Даночка, как хорошо, что у тебя дочь взрослая есть! Помощница! Будет с ребенком сидеть, и няню даже нанимать не нужно! Ночью чередоваться можно – ночь ты с ребеночком, ночь она!

– Я не собираюсь быть нянькой, – неожиданно для самой себя сказала я. Вышло резко. Фаина Ивановна состроила такую гримасу, будто бы я оскорбила ее последними словами.

– Полин, ты чего? – растерянно сказала мама. – Я и не прошу. Понимаешь, мы с Андреем…

Я не дала ей договорить. Оборвала:

– Мне пора уроки делать.

И пошла прочь из гостиной, все еще не понимая, почему от меня скрыли такую важную новость.

– Что-то она у тебя распустилась, Даночка, – услышала я нарочито громкий шепот Фаины Ивановны. – Дерзит. Ты бы построже с ней!

– Я сама знаю, как обращаться со своей дочерью, – ответила мама.

Больше слушать я не стала. Ушла в свою полутемную комнату. Растерянно села на кровать. Что вообще происходит? Почему о том, что у мамы и отчима будет ребенок, знает вся его родня, а я – нет?

Злость сменилась обидой. Я гладила мурлыкающего Обеда и все не могла понять, почему? Почему мама все скрывала? Изредка я кидала взгляды в сторону окна. Глупая привычка искать глазами окна Димы. Но теперь шторы в моей комнате всегда были закрытыми – так я пыталась отучить себя от этого.

Мама пришла спустя полчаса – после того как выпроводила Фаину Ивановну.

– Полина, – тихо сказала она, постучавшись в дверь. – Можно к тебе?

– Что? – подняла я голову.

– Хочу поговорить.

Мама села рядом со мной и взяла за руку, и мне почему-то захотелось вырвать ладонь из ее пальцев.

– Прости, что не сказала раньше, – вздохнула она. – Просто мы с Андреем решили, что тебе рано об этом знать.

– Рано? – подняла я бровь. – В смысле?

– Ты была так подавлена из-за смерти Димы, что мы не стали ничего говорить. Решили, что скажем потом, – ответила мама.

– Потом – это когда скрывать уже будет нельзя? – с иронией спросила я.

– Потом – это когда тебе станет лучше.

– Мне никогда не станет лучше, мам, – прошептала я.

– Ты еще полюбишь, – проговорила она, сведя брови к переносице. – Найдешь своего человека. Сейчас только кажется, что мир рухнул. И что никого другого больше не будет. Поверь…

– Не суди по себе, – ответила я. – Я ведь не ты. Через несколько лет не стану рожать от другого.

Да, это было грубо. Да, я должна была сдерживать себя.

Но нет, я не могла. Слишком больно стало. Эта боль обвилась вокруг моей шеи – будто невидимая удавка.

– Так и знала. Ты будешь ревновать! – воскликнула мама. В ее голосе слышались нотки раздражения.

– Мама. Это не ревность, – вспыхнула я. – Очнись! Это другое! Это совсем другое! Я узнала о том, что ты беременна, от другого человека, не от тебя!

Но она меня не слышала:

– Я буду любить тебя не меньше, чем малыша. Понимаешь? С его появлением ничего не изменится! Ничего! Ты все так же останешься моей девочкой!

– Да не в ревности дело! Я не понимаю, почему ты не сказала раньше? Почему скрывала? Я ведь несколько раз спрашивала, что с тобой не так? Мне обидно, что мой самый близкий человек все скрывал, – прошептала я.

– Это ради твоего блага, Полина.

– Абсурд! Мама, я поверить в это не могу! Ты родишь ребенка от этого урода… Боже!

– Ты ревнуешь, Андрей был прав… Прошу тебя, не надо. И не говори так о нем. Он твой отчим.

Снова Андрей. Мне захотелось разорвать его на части. Он внушил маме, что я буду ревновать. Что я плохая дочь. Ну разве не урод?!

– Я хочу этого ребенка, Полина. – Мама отпустила мою руку и прижала свою ладонь к животу. – Это мой шанс начать новую жизнь, понимаешь? Забыть обо всем, что было, и идти дальше. Для меня это важно. Знаю, что ты против. Но тебе придется смириться с тем, что вскоре у тебя появится братик или сестренка.

Она будто повторяла заученные слова. И, кажется, была уверена, что я действительно против рождения брата или сестры. Но это было не так. Я была против Андрея, только против этого козла, не больше!

– Я буду одинаково вас любить.

– Хорошо, – прикрыла я глаза. – Я тебя поняла. Теперь можешь идти. Я хочу отдохнуть.

– Полина, это звучит эгоистично, – со слезами на глазах сказала мама. – Мне хотелось, чтобы ты обрадовалась за нас. А ты…

– А я плохая дочь, да, – дернула я плечом. – Сойдемся на этом.

– Я не говорила этого! Не передергивай!

– Но ты имела это в виду. Ты скрывала, что ждешь ребенка.

– Потому что ты была сама не своя! Я хотела тебя защитить!

– От чего? – холодно улыбнулась я. – Рождение ребенка – это всегда радость. Почему ты решила защищать меня от этого? Потому что считала – я не приму эту новость. Мне это не понравится. Ты решила за меня. Или Андрей решил и внушил тебе. Это неприятно, мама. Я думала, ты мой самый близкий человек.

– Это ревность, – повторила мама снова. – Полинкин, я же сказала – ты всегда будешь моей дочкой. Моей малышкой.

В ответ я лишь кивнула. Мне хотелось спросить у нее – а ты не думаешь, что раз Андрей так равнодушен к своим старшим детям, он будет любить твоего? Но промолчала. Иначе она точно будет считать меня законченной мразью.

Я промолчала, все еще пытаясь переварить услышанное.

У меня будет брат или сестра. Это хорошо. Но… Почему я чувствую себя преданной?

– Обещаю, имя придумаешь ты, – зачем-то пообещала мама.

– Как думаешь, он согласится назвать сына в честь папы? – вырвался у меня смешок. Мама так тоскливо вздохнула, что я замолчала.

А, плевать. На все плевать.

Глава 6. Обида в моем сердце

Обида поселилась в моем сердце, и я не могла вырвать ее оттуда. Чувство одиночества захлестнуло с головой, и мне было страшно задохнуться в нем. Казалось, меня оставляют все, кого я любила. И даже мама, даже мама будто становилась чужой. Я не знала, как с ней разговаривать. Не знала, о чем. Наверное, в глубине души я была рада, что у меня появится брат или сестра. Но одна только мысль, что отцом этого ребенка будет Андрей, вселяла отвращение. Отчим затаился – вел себя нейтрально, но, видимо, только из-за беременности мамы. Я знала, что вскоре он нападет.

Весь день я пролежала в кровати, чувствуя себя физически истощенной. В ушах у меня были наушники, и я слушала любимую группу. Музыка помогала мне прийти в себя. Склеивала разбитое сердце. Никаких уроков, никаких репетиторов – все, на что меня хватало, была лишь переписка. Сначала с Лехой, который прислал фото Лорда. По его словам, пес все время грустил, почти не играл и плохо ел. Ветеринары говорили, что он все еще восстанавливается после операции, к тому же сказывается перенесенный стресс после потери хозяина.

«Не жалеешь, что взял его?» – спросила я, и он вдруг признался:

«Нет. Это же собака Димаса. У нас давно был уговор. Если со мной что-то случится, он присмотрит за сестренкой. Если с ним – я присмотрю за Лордом».

Это звучало так грустно, что я на миг прикрыла глаза. Собака. Это было его единственное близкое живое существо. Только собака. Наверное, Диме всегда было одиноко. Только такие, как он, не признаются в этом.

«Извини, что спрашиваю. Но что у вас с Диларой?» – написала я Лехе. Этот вопрос тоже волновал меня. Я видела, что подруга хоть и пытается казаться веселой, изменилась. Осунулась от переживаний, и взгляд стал печальным.

«Ты же знаешь. Ничего», – коротко ответил он.

«Ты не хочешь снова с ней пообщаться?»

«Зачем? Все закончилось, Поль. Я козел, который обидел свою женщину. Она рассталась со мной, потому что не смогла простить», – ответил Леха.

«Знаю, что это не мое дело, но… Может быть, ты попробуешь вернуть ее? Она страдает по тебе», – написала я.

«Мне тоже хреново. Но я ведь, по ходу, реально накосячил», – ответил Леха и тут же прислал еще одно сообщение:

«Забей, Полина. Диле не нужен такой, как я».

«Хотя бы попробуй…»

Наша переписка зашла в тупик. Я не видела смысла настаивать.

Около одиннадцати вечера, когда на улице стало совсем темно, мне позвонила Саша. После того дня мы ни разу не общались. И странно было слышать ее вновь.

– Привет, – тихо-тихо сказала она, словно боясь говорить.

– Привет, – эхом отозвалась я.

– Как ты?

– Нормально. А ты?

– И я…

Она замолчала. И это молчание, что повисло между мной и первой любимой девочкой Димы, напрягало меня.

– Что ты хотела, Саша? – спросила я.

– Узнать, как ты, – вздохнула она и добавила: – Мне тоскливо. Все время вспоминаю его. Диму. Да, мы давно не общались, он всего лишь моя детская привязанность, но… Но все равно так плохо. Наверное, и тебе тоже.

Да, мне было плохо. Но я ничего не сказала. Молчала.

– Мне страшно, – вдруг произнесла Саша. – Мама опять в больнице. Папе на нас плевать. Говорят, твоя мама родит ему ребенка. Наверное, он нас совсем забудет. – В ее голосе звучала обреченность.

– Что с мамой? – спросила я.

– Не знаю. Что-то с сердцем. Она не говорит. Не хочет нас расстраивать. Но я понимаю – она что-то скрывает. Мне так страшно, Полина, – прошептала Саша. – Мне кажется, я схожу с ума. Боже, как холодно…

– Где ты? – спросила я, заподозрив неладное. Слишком уж странной была эта девчонка.

– На крыше… – призналась она, и я нервно сглотнула.

– И что ты там делаешь?

– Смотрю на звезды. Отсюда лучше видно. И город как на ладони. Тут двадцать три этажа, и вид шикарный. А мы живем на третьем. И ничего не видим, – продолжала Саша. – Знаешь, когда я смотрю на звезды, думаю, что одна из них – это Дима. Что он смотрит на меня оттуда. Со своей звезды. Видит. Слышит. Может быть, даже улыбается. Мне кажется, что, если взять разбег и прыгнуть, можно попасть на одну из звезд. – Девушка рассмеялась.

– Саша, иди домой, – вздохнула я, понимая, что она не в себе. Мало ли что ей взбредет в голову на этой самой крыше? Двадцать три этажа – это целая пропасть. Вдруг правда прыгнет?

– Не хочу. Брат притащил друзей, я не люблю, когда они у нас, – ответила Саша. – Извини, что надоедаю тебе. Я просто хотела поговорить хоть с кем-то… Пока…

– Стой! – воскликнула я. – Саша, мне тоже хочется с кем-нибудь поговорить…

Я стала нести какую-то чушь, что-то про звезды и небо, а сама поставила звонок на громкую связь и одновременно стала набирать сообщение ее брату. Благо номер этого придурка Руслана сохранился.

«Твоя сестра на крыше вашего дома. Забери ее оттуда, с ней что-то не так», – написала я ему, ни на что особенно не надеясь. Если он не ответит, мне придется идти к Андрею. Но сомневаюсь, что ему есть дело до дочери, которую он бросил.

На удивление Руслан быстро ответил мне:

«В смысле? Ты о чем?»

«Саша позвонила мне. Я разговариваю с ней по телефону. И она странная. Забери ее оттуда, пока я с ней разговариваю».

«Ок».

Руслан написал всего одно слово – две буквы. И я не понимала, действительно ли он заберет сестру, или же ему плевать. Я слушала Сашу, которая рассказывала какую-то историю о том, как они с Русланом, матерью и отцом поехали в детстве в Анапу, и не понимала, что делать дальше.

– Тогда папа казался таким хорошим, – говорила Саша. – С большим уважением и нежностью относился к маме. И баловал нас с Русиком – нам было лет по пять-шесть. Втайне от мамы он покупал нам конфеты. И…

Закончить она не успела – видимо, увидела брата.

– Ты что тут делаешь? – удивленно спросила Саша.

– Тебя ищу, – услышала я голос Руслана и выдохнула с облегчением. Пришел.

– Зачем?

– Чтобы отвести домой.

– Там твои друзья.

– Они ушли. Идем. Саша. Саша! – рявкнул Руслан. Наверное, он схватил ее за руку, и она закричала:

– Пусти меня! Пусти! Русик! Я не хочу домой, не хочу…

– Идем. Тут холодно. Замерзнешь. Не усложняй мне жизнь! Я и так на пределе. Хватит вести себя как идиотка! Все, иди ко мне.

На этом связь оборвалась, однако спустя несколько минут от Руслана пришло сообщение: «Спасибо». И ни слова больше. Не знаю, что с Сашей. Депрессия или какое-то расстройство. Но ей явно нужна помощь отца. А ее папочке плевать. Ненависть к Андрею только росла.

Я вышла из комнаты, чтобы попить воды. И когда проходила мимо полутемной гостиной, увидела маму и отчима – они сидели на диване в обнимку и смотрели какой-то фильм. Настоящая влюбленная парочка.

Когда я возвращалась обратно, услышала приглушенный голос Андрея:

– Раз ты все рассказала своей дочери, предлагаю завтра поездить по детским магазинам и присмотреть нашему сыну кроватку, коляску… Что там еще нужно малышам?

– Не рано еще? – спросила мама счастливым голосом.

– Ты ведь хочешь этого. Я знаю – хочешь. Так зачем откладывать? Возьму завтра отгул. Как тебе такой план?

– Хороший план, Андрюш!

Меня передернуло. Фразы «своей дочери» и «нашему сыну» резали слух.

Я легла в кровать. Перед сном пересматривала видео с Димой. И заснула с мыслями о нем.

Шторы в комнате я так и не распахнула – боялась увидеть, что в окнах Димы загорится свет. Мне не хотелось наблюдать за тем, как его квартира становится чужой. Сердцем я все еще находилась там.

Я находилась в прошлом.

На следующее утро я специально рано вышла из дома, чтобы не встречаться утром ни с мамой, ни с отчимом. Надела наушники и, включив плейлист, состоявший из песен любимой группы, неспешно пошла в школу. Ноябрь был серым и унылым, снега еще не было, и тоска, что застыла в холодном воздухе, разъедала душу.

В школу я пришла одной из первых. Сидела на подоконнике, погрузившись в музыку и воспоминания. Здесь я больше не чувствовала себя в безопасности. Напротив, отовсюду ждала подвоха, ведь Малина объявила войну. Однако на уроках ничего необычного не происходило. В воздухе витало напряжение. За мной наблюдали – я чувствовала это как никогда. Но все молчали. Ничего не делали. Никаких обидных слов, насмешек или издевок. Ничего. Только взгляды в спину. Их бросали в меня, словно кинжалы. Но боль от расставания с Димой была такой, что уколы от взглядов-кинжалов я не ощущала.

Все началось перед последним уроком. На перемене я пошла в туалет, пока Дилара разговаривала с учительницей по поводу отвратительно написанной контрольной работы. И только вышла из кабинки, как натолкнулась на бывшую Димы – Вику. Ту самую, которую видела когда-то на балконе его квартиры.

Собранные в высокий хвост светлые волосы, прищуренные глаза, никакого дружелюбия на лице. Она молча сунула мне записку в руки и ушла. Я с недоумением развернула ее. «Нужно поговорить в библиотеке после шестого урока. Это важно».

Ничего не понимая, я долго мыла руки под холодной водой. Что-то определенно происходит. Но что? Идти или нет? Библиотека не опасное место. Почему бы и нет?

Я вернулась в класс и снова почувствовала на себе взгляды, но стоило мне поднять глаза, как остальные опустили их. Дилара сидела на своем месте и переписывалась с кем-то. Я оставила ее одну в кабинете только потому, что знала – учительница проверяет контрольные и никуда не уйдет. При ней Малина и ее свора ничего не станут делать.

– Я пойду на свидание, – огорошила меня Дилара, едва я села рядом с ней.

– С кем? – удивилась я.

– С Ильдаром. Это сын маминой подруги. Мы с детства знакомы. Он сейчас на втором курсе в медакадемии учится. Отличник, подает надежды и все такое, – торопливо объяснила Дилара. – Кажется, я ему нравлюсь.

– А он тебе?

– Не знаю, – пожала она плечами. – На самом деле я хочу узнать у него об учебе в меде.

– Только это? – продолжала я.

– И хочу снова влюбиться, чтобы Лешу забыть, – призналась Дилара. – Я дура, да?

– Вовсе нет, – улыбнулась я и потрепала подругу по волосам. А потом поняла, что точно так же часто делал Дима.

Я перенимала его привычки. Постепенно становилась таким же, как он. И мне нравилось это. Таким образом я могла быть чуть ближе к нему.

– Любить больно. Надеюсь, у тебя получится его забыть, – сказала я. И Дилара вздохнула в ответ.

Этот Ильдар заехал за ней после школы. Оказывается, он уже водил машину – знакомые мамы Дилары тоже были людьми обеспеченными.

Проводив подругу взглядом, я вернулась в школу и пошла в библиотеку, где меня ждала Вика. Я надеялась, что это не ловушка вроде той, когда тебя зовут на разговор, а в итоге нападают, заманив в укромное местечко. В библиотеке всегда есть люди. Там поймать меня не удастся. А в школьных коридорах установлены камеры. Диларе я ничего говорить не стала. Знала, что она сорвется с этого своего свидания и пойдет со мной. Я все решу сама. А она пусть пытается забыть Леху.

Я пошла в библиотеку, в которой, казалось бы, еще недавно получила книги, которые Дима помог мне донести до квартиры. Это воспоминание было болезненным – затянулось удавкой на шее, и я начала задыхаться. Но все же сумела взять себя в руки и уверенно расправила плечи.

Библиотекарша была на месте. Она смерила меня строгим взглядом и спросила, что нужно. Я в это время заметила в читальном зале Вику – она сидела за длинным столом, лениво листая книгу. Поэтому сказала библиотекарше, что хочу поработать над домашним заданием в зале. Ученики так иногда делали – сидели в обычном читальном зале или уходили в компьютерный, где можно было занять компьютер и заходить в интернет.

Я села за тот же стол, что и Вика, только не рядом, а напротив. Она подняла на меня глаза и поджала губы.

– Ты опоздала. Я тебя уже десять минут жду.

– Что ты хочешь? – прямо спросила я.

Она вдруг захлопнула книгу. Это была энциклопедия про ведьм, и это почему-то развеселило меня.

– Я тебя ненавижу, – выдала Вика.

На моем лице появилась улыбка. Я забрала книгу и открыла ее. Забавные иллюстрации. Инквизиция.

– Ты для этого меня позвала? – спросила я, перелистывая страницы. – Чтобы поделиться чувствами? Они не взаимны. Мне на тебя плевать.

– Думаешь, самая крутая? – прошипела Вика.

– Это ты так думаешь. Не я.

– Кто ты такая? – еще больше начала закипать она. – Сначала Барс. Теперь Игорь. Ты бессмертная, что ли?

– При чем тут Игорь? – вздохнула я.

– Я знаю, что ты с ним общаешься. Вы из одного города. Друзья детства. Только его ты не получишь, детка. – Взгляд Вики горел огнем. – Второго парня ты у меня не заберешь.

Она сказала это громче, чем нужно, и библиотекарша повернулась в нашу сторону с недовольной миной на лице. Прям как кукла из «Игры в кальмара», готовая убить.

Вика тотчас замолчала.

– Ты его бросила, не помнишь? – тихо усмехнулась я. – Изменила и бросила. Теперь опять к нему прибежала? Надеюсь, Игорь послал тебя на три буквы.