По осколкам твоего сердца

– Это не твое дело, – поморщилась Вика. – В наших отношениях были временные трудности. Не смей встречаться с ним.

Идиотка. Какая же она все-таки идиотка.

– Если это все, что ты хотела мне сообщить, то я пойду.

Я встала, но Вика попросила меня сесть.

– У меня есть кое-что для тебя, – прошептала она и на всякий случай огляделась по сторонам. В читальном зале никого кроме нас и библиотекарши не было.

– Что?

– Это инсайдерская инфа. Я дам тебе ее в обмен на то, что ты отстанешь от Игоря. Я хочу к нему вернуться. Но ты не должна меня слить, Туманова.

– Договорились. Давай свою инфу, – легко согласилась я.

Вика снова оглянулась по сторонам.

– Малиновская и ее подружайки готовят кое-что. Без понятия, что именно. Но тебя хотят поймать вне школы. Так что будь осторожна. А может быть, надавят через подружку. Ту, черноволосую.

Пока она говорила, я открыла страницу с изображением шабаша. Забавное совпадение.

По рукам пробежал мороз. Вот как. Поймать вне школы.

– Малина считает, что ты ее унизила. И хочет вернуть себе титул королевы школы. Хотя, конечно, он занят мной, – улыбнулась Вика. – Имей в виду, ты в опасности.

– Поняла. Спасибо, – медленно кивнула я, переваривая информацию.

– Я об этом тебе не за спасибо рассказываю. Не смей приближаться к Игорю. Он мой.

– Думаю, Игорь сам решит, чей он. Но будь спокойна, Игорь для меня всегда будет оставаться другом детства.

Вика смерила меня подозрительным взглядом и встала из-за стола.

– Ты не скучаешь по нему? – зачем-то спросила я.

– Что? – не поняла она.

– Ты не скучаешь по Диме? Вы же встречались какое-то время.

Ее лицо окаменело, в глазах, которые еще недавно излучали уверенность, появилась растерянность. Она вновь села напротив, и ее пальцы забарабанили по столу.

– Может быть. Я обиделась, когда он променял меня на тебя. Никто никогда так не поступал со мной. Но я не хотела, чтобы Барс умирал. Меня радует только то, что его не стало до того, как я окончательно потеряла от него голову, – вдруг призналась Вика. – Не знаю, как ты это переживаешь. Я тебя ненавижу, и в то же время мне тебя жалко. Странное чувство. Знаешь, я долгое время пыталась проанализировать, с какого момента я тебя ненавижу.

– И с какого же? – полюбопытствовала я.

– С того, как ты стояла на балконе и снимала нас на камеру, – выдала Вика. – Потом мы ушли в комнату, целовались, а Барс все время поворачивался к окну. Как будто снова хотел увидеть тебя. И тогда я подумала: «Почему он все время смотрит на окна этой девки?» Ладно. Какая теперь разница. Ходи с оглядкой, Туманова. Малина и ее девки тебя ненавидят гораздо больше, чем я. И не смей общаться с моим Игорем! – С этими словами Вика снова встала и, покачивая бедрами, ушла.

Какое-то время я неподвижно сидела и прокручивала в голове наш странный разговор. А на глаза вновь наворачивались слезы. В какой-то момент их стало так много, что я не выдержала и ушла к стеллажам. Затерялась среди книг и беззвучно плакала. А успокоившись, пошла домой, то и дело оглядываясь по сторонам.

Перейдя дорогу, я увидела розу – длинную, почти в мой рост, но с поломанным стеблем. Она лежала на холодной земле, и на алые лепестки падали хлопья белого снега. Первого в этом году снега. Роза умирала под этим снегом.

***

Леха пришел к старой школе, прогуляв новую. Ему до сих пор не верилось, что их с Валом выгнали. Хотя это было ожидаемо. Нет Барса и его отца – нет и никакой защиты. Они с Валом из обычных семей, попали в школу по прописке, а не по связям. А мать Есина хотела хоть как-то отомстить за унижение по вине Сперанского.

Мать Лехи хотела пойти к директору разбираться. Ее не устраивало, что сына выгоняют посредине учебного года. Но он не дал. Понимал, что ее визит к Дамблдору ничего не изменит. К тому же в школе учится еще и младшая сестренка. Ей нужно было закончить ее – сто пятая школа славится на весь город. Считается элитной. У выпускников больше шансов поступить в хороший универ. А мелкая должна поступить. Она умная. Ей нужно попасть на бюджет – мать не потянет платку.

К старой школе Леха пришел не из чувства ностальгии. Ему вообще было плевать, где учиться. Он пришел сюда из-за Дилары, которую не мог забыть. Леха до сих пор гадал, что произошло на вписке у друга. Ничего не помнил. И чувствовал себя виноватым. Леха пытался поговорить с бывшей, и та выдала, что он к ней приставал. А она не могла противиться. Ведь до сих пор любит его и все такое.

Леха ненавидел предательство. Все мог простить, кроме него. И понимал, что Дилара точно его простить не сможет. Это ведь полная жесть – он ей изменил, по ходу! И сам этого не помнит. А она об этом узнала. Увидела какие-то фотки и все поняла. Что за фотки, Леха и сам не ведал. Бывшая лишь пожимала плечами. И тогда он решил спросить об этом напрямую у Дилары. Подумал, что нужно встретиться еще раз. И еще раз поговорить – без эмоций. Разобраться в том, что произошло. В голове вновь и вновь всплывала переписка с Полиной: «Знаю, что это не мое дело, но… Может быть, ты попробуешь вернуть ее? Она страдает по тебе».

Хотя бы попробуй. Вот что она сказала. Он должен попробовать. Переступить через себя, через страх, гордость и отвращение к самому себе. Может, он и раньше бы попробовал. Но произошедшее с другом полностью выбило Леху из колеи. Он все еще приходил в себя. И все сильнее скучал по Диларе.

В этот день Леха решил объясниться с ней. Даже тренировался перед зеркалом, что будет говорить и как. Он чувствовал себя ущербным придурком, но понимал – не сделает этого, будет жалеть всю жизнь. Так странно. Чем дольше он не виделся с Диларой, тем сильнее осознавал, как она ему дорога. Была ли это любовь? Он не знал. Хотел узнать.

Леха даже розу купил. Не обычную, а длинную, высотой в человеческий рост. Подумал, что Диларе понравится. Особенный цветок для особенной девушки. С этой розой он, как дурак, подошел к школе. Но не стал заходить на ее территорию, не желая встретиться со знакомыми пацанами. Придется каждому ведь объяснять, зачем вернулся. А встал у дома напротив ворот, высматривая Дилару.

Его сердце замерло, когда он увидел ее. Девушка была без шапки, и с ее длинными черными волосами играл ветер. Она была одета в женскую школьную форму, поверх которой накинула куртку – даже не застегнула ее, лишь прижимала рукой.

Парню вдруг захотелось подойти к Диларе и сказать, чтобы застегнула куртку и надела шапку. Заболеет ведь. И он даже сделал несколько шагов в сторону школьных ворот. Однако вдруг увидел, что к ним подъезжает машина – черный «паркетник». Из нее выбрался тип среднего роста в очках, который при виде Дилары радостно заулыбался. Он обнял ее, вручил целый букет белых роз и открыл дверь. Девушка обняла его, что-то сказала и села на переднее сиденье. Тип поспешил занять водительское сиденье, и «паркетник» тронулся с места. Лехе оставалось лишь проводить его взглядом. Вот так. Он пришел к Диларе, а у нее уже был кто-то другой.

– Твою мать, – выругался сквозь зубы Леха и со злостью разломал розу. Бросил на землю и ушел, сунув озябшие руки в карманы.

Он ей точно не нужен. Быстро она нашла ему замену, его Диля. Стоп. Уже не его.

Пошел снег.

Глава 7. Я сильнее тебя

Это произошло на следующий день, после уроков.

В школе все было также как вчера – взгляды и молчание. И напряжение, витающее в воздухе. Как сказала Дилара, было так тихо и душно, словно перед грозой.

Гроза прогремела тогда, когда ее никто не ждал.

Мы с Диларой вышли из школы. По дороге она снова рассказывала о неудавшемся свидании с тем самым сыном приятельницы ее мамы.

– Этот Ильдар… Он хороший. Симпатичный, умный, заботливый. Цветы подарил. Мечта, а не парень. Только меня к нему не тянет. Искры нет. Когда он брал меня за руку, хотелось выдернуть ее. Когда попытался поцеловать в щеку на прощание, я отшатнулась. Почему так, Поль? Все время думаю о Леше. И говорю все время о нем. Извини, я тебе надоела, все ною и ною, – выдохнула подруга. Выглядела она поникшей.

Я положила на ее плечи руку.

– Не надоела. Тебе больно, и ты делишься своей болью. Это нормально. Я всегда тебя выслушаю. Для чего еще нужны друзья? Не для того же, чтобы только веселиться вместе.

– А ты почти ничего не говоришь, – нахмурилась Дилара, обнимая меня в ответ. – Тебе ведь тоже больно. Я знаю. Чувствую.

О Диме я действительно по большей части молчала. Не могла говорить. Одно его имя – и я начинала плакать.

– Не могу, – едва вымолвила я. – Может быть, потом…

Мы остановились у перекрестка, где Диларе нужно было поворачивать в одну сторону, а мне – в другую.

– Все будет хорошо, – уверенно сказала я. – У нас обеих. Помнишь о том, что я тебе говорила?

– Помню, – кивнула подруга.

– Будь осторожна. Если что, ты знаешь, что делать.

– Знаю. Мы справимся, Полин!

Мы попрощались и разделились – я пошла к репетитору по обществознанию, а Дилара – к репетитору по биологии. После расставания с Лехой она еще решительнее взялась за учебу. Ей не хотелось быть дурой. Правда, и в мед поступать тоже не хотелось.

Я вышла с занятия спустя полтора часа и почти тут же получила сообщение от Дилары:

«Нам нужно встретиться, прямо сейчас. Кое-что произошло на Точке, ты мне очень нужна».

А следом шел стикер с плачущим зайчиком.

Мое сердце бешено застучало. Я глубоко вдохнула, выдохнула, сделала важный звонок. И, сунув телефон в карман, побежала по дороге. До Точки, той самой заброшенной стройки, было не так уж и далеко, и можно было дойти за пятнадцать минут, но я не хотела медлить. Мне нужно попасть туда как можно быстрее.

Я бежала изо всех сил, и рюкзак бил меня по спине, но я не обращала внимания. Изредка я останавливалась, чтобы отдышаться и начать бег заново. Здание школы уже осталось позади, и мне нужно было пройти несколько дворов, чтобы попасть на заброшенную стройку, которая пряталась за забором от посторонних взглядов.

Я знала, что меня ждет. И кто.

Перед входом меня вдруг остановили – кто-то дернул за плечо, и от неожиданности я вздрогнула. Это был Есин, который то и дело оглядывался.

– Не ходи, – тихо сказал он и нервно облизал губы. – Не ходи туда.

– Почему? – спросила я, не понимая, зачем Есин говорит мне это.

– Они тебя ждут. Малина пипец какая злая. Ты просто так не уйдешь, Туманова.

– Знаю, – улыбнулась я. – Но зачем?

– Что? – нервно переспросил Есин.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Да стремно мне перед тобой, – отвел взгляд одноклассник. – Все, не ходи. Я предупреждал.

Больше ничего не говоря, он ретировался. А я включила диктофон на телефоне, сунула его в карман и пересекла территорию Точки.

Я понимала, что сообщение Дилара написала не просто так. И что она по своей воле не пошла бы в это жутковатое место с многометровыми сваями, торчащими из земли. Ее заставили. Сделали приманкой. Хотели, чтобы я все-таки пришла сюда.

Когда Дима учил меня самообороне, то часто говорил: «Лучшее средство спастись – это убежать. Без шуток. Тебе будет тяжело справиться даже с одним мужиком. А если их несколько – вообще без вариантов. Поэтому, если что, просто беги. Поняла?»

Тогда я смеялась, тая от прикосновений, и говорила, что поняла.

Но сейчас не следовала этому совету. Не бежала. Я больше никогда не буду бегать. Ни от кого. Я больше не та слабая Полина. Я стала другой. И после потери Димы больше не умею бояться. Пусть теперь они боятся меня.

Их было человек двадцать, если не больше. Малина, ее свора – девицы из нашего и параллельных классов, какие-то парни, большая часть которых казалась мне незнакомой. Кто-то громко разговаривал, кто-то ржал, кто-то пил пиво. У кого-то играла колонка с четкими битами рэпа.

Малина сидела на груде кирпичей рядом с каким-то лысым парнем, а Егора Власова нигде не было. Неподалеку стояла Дилара, белая как мел, в окружении подружек Малиновской. Ее губа была разбита до крови, на скуле красовался подтек, а юбка порвалась. Однако Дилара не выглядела испуганной. Напротив, задрала подбородок. Гордая.

Дилара первой увидела меня и не выдержала – в ее глазах заблестели слезы. Я улыбнулась ей, словно говоря, что все хорошо. И сжала кулаки.

– О-о-о, кто пришел! – заметила меня Малиновская и лениво встала. – Сама крыса! Народ, поприветствуйте крысу!

Все вокруг тотчас замолчали и повернулись ко мне. Кто-то заулыбался, кто-то, напортив, посерьезнел, рассматривая меня.

– А она так ниче, – заметил какой-то неприятного вида парень, разглядывая меня как картинку из журнала для взрослых. С тем же самым интересом, будто прикидывая, какая я без одежды.

– Эй, может, с нами повеселишься, малая? – подхватил его друг с сигаретой в руках. – Я тебя не обижу, если послушной будешь!

Урод!

Его дружки грохнули. Какие-то девицы заржали, словно гиены. Они и были гиенами. Стая гиен, которая ждала, когда тигр порвет жертву – тогда можно будет наброситься на нее и растерзать на куски.

Только настоящие гиены делали это для того, чтобы утолить голод. А они – чтобы не стать следующей жертвой.

– Так че, как я тебе? – не отставал парень с сигаретой. – Хочешь стать моей подружкой, а? Я могу быть нежным!

– Пошел ты, – показала я ему средний палец.

Он скривился, а его друзья грохнули снова.

– А ты смелая, крыса. Посмотрим, как долго смелой будешь! – выкрикнул он и хотел было подойти ко мне, но Малина остановила его.

– Дай мне сначала с ней поговорить. Потом ты, ок?

– Ну ок, – сплюнул парень.

– Что ты хотела? – спросила я громко, не сводя с одноклассницы злого взгляда. Кажется, я даже почти не мигала – смотрела на нее в упор, чувствуя, как колотится сердце. Не из-за страха, а из-за ярости, что жила во мне.

– Подружка-то тебя слила, – сказала Малина, с любопытством глядя на меня. – Это я сказала ей написать. Мы ее поймали, притащили сюда. И решили, что и ты, крыса, должна прийти. И знаешь, твоя подружка сразу согласилась. Даже не спорила. Испугалась, что мы ей личико попортим.

– И не только личико! – выкрикнул еще какой-то парень.

Он отпустил вульгарную шутку, и гнев сменило отвращение. Как такие, как этот подонок, спокойно живут на свете? Я перевела взгляд на Дилару, и она сглотнула. Я снова улыбнулась ей. Все хорошо. Я с ними справлюсь. Мы справимся.

– Так что, крыса, не обидно? – продолжала Малиновская.

Она чувствовала себя уверенно. И эта уверенность порождала безнаказанность. Лика не первый раз самоутверждалась за счет других людей, при это зная, что мать-завуч прикроет ее. Власть вскружила ей голову. Но зря. Ей не стоило связываться со мной.

– Ты слышала мой вопрос? – холодно спросила я, взяв себя в руки. – Я спросила, что тебе нужно?

– А сама как думаешь? – Малина склонила голову набок.

– Без понятия. Отпусти Дилару. И мы уйдем.

Она расхохоталась.

– Ты реально такая тупорылая? Или прикидываешься? Мне нужно тебя наказать, Туманова. За то, как ты себя вела. Думала, можешь унижать меня, прикрываясь Барсом? Только Барса больше нет. Кто тебя теперь защитит? Кто?

Малиновская совсем потеряла берега и приблизилась ко мне так, будто хотела обнять. Она явно копировала кого-то из парней – они часто так делали на разборках.

– Кто? – повторила Малина издевательским тоном. – Ты теперь одна, крыса.

– Сама себя защищу, – усмехнулась я, продолжая смотреть ей в глаза.

Ярость полыхала во мне, словно костер. Уверена, в моем взгляде отражались искры. Страха не было – я чувствовала себя натянутой стрелой, которая вот-вот сорвется и вонзится в цель.

Моей целью была Малина.

– Серьезно? – прищурилась она. – Крыса, ты реально настолько поехавшая? Камон, как ты себя защитишь? Ты никто. Слабая тварь. Жила спокойно только из-за Барса.

– А Барс подох, – выдал кто-то из толпы. И я поняла – Малина собрала его врагов. Тех, которые ненавидели его. Но боялись. Ведь он был сильнее – а в их мире решала сила.

– Еще раз – что ты хочешь? – спросила я, проглотив слова про Диму. Они пожалеют. Они все пожалеют.

– Короче, либо ты встаешь на колени и умоляешь меня простить тебя. Либо тебе и твоей подружке будет очень плохо.

– Мы постараемся, крыса! – радостно выкрикнула одна из ее подружек с камерой наготове. Она снимала то, как меня били в прошлый раз. Но тогда Дима велел ей избавиться от телефона, и Малина сделала это лично – так боялась его.

– Проси так, чтобы я подобрела. Умоляй. Лижи мою обувь.

– А если не стану? – спросила я, пытаясь потянуть время.

– Кто знает, что будет тогда? – пожала она плечами. – Может быть, парни повеселятся с твоей подружкой. Или с тобой.

Услышав это, Дилара всхлипнула.

– Прикинь, какие видосы получатся? – подхватила другая подружка Малины. – А может, мы тебя просто побьем. Не знаю, все зависит от того, как ты будешь умолять.

– У тебя ведь мама завуч в нашей школе. Не боишься ее подставить своим поведением? – спросила я Лику.

– Мать всегда меня прикроет, крысятина. Не волнуйся.

Я глянула на наручные часы.

– Кого ждешь? – усмехнулась Малина. – Барса? А, извини, забыла, что он умер.

Снова смех – громкий, злорадный. И снова ярость – она билась в висках, будто пульс.

– Ну же, давай, умоляй, уродка! – закричала подружка с камерой. Эти слова стали командой – свора Малиновской набросилась на меня. Кто-то схватил меня за волосы, кто-то стал бить по спине и бедрам. Слыша крик Дилары, которую держал какой-то придурок, я закрыла голову от ударов.

– Перестаньте! Не трогайте ее! Не смейте!

Боль. Удар. Еще удар. Еще. Вкус крови на губах.

Пожалуйста, пожалуйста. Они должны успеть.

– Хватит! Хватит, я сказал! – раздался вдруг мужской голос – до того как я успела получить серьезные травмы.

– Хватит! – подхватила Малина тут же.

Меня оставили в покое, и я словила чувство дежавю. Однажды меня уже спасали от побоев. И тоже парень.

Только тогда это был Дима Барсов. А сейчас… Руслан. Или Лайм, как его называли все остальные.

Он стоял напротив, тяжело дыша, а за его спиной маячил перепуганный Власов, какой-то кудрявый тип и еще несколько незнакомых парней.

– Какого черта? Вы что творите? – сквозь зубы процедил Руслан, глядя на меня. Его взгляд казался странным. Глаза широко распахнуты – в них плещутся страх и гнев. И, кажется, боль.

– Это еще что за хрен нарисовался? – раздался непонимающий мужской голос – тот самый парень с сигаретой.

– Помолчи, – прошипела Малина. Она знала Руслана. И почему-то пресмыкалась перед ним.

– Лайм, что случилось? – нервно спросил Власов. – Разве тебе не…

– Заткнись! – выкрикнул Руслан.

В это время Дилара вырвалась и подбежала ко мне. Плача, помогла встать.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Да. А ты? – прошептала я.

– В полном. Зачем, Полин?

– Все хорошо.

Мы взялись за руки, и в это же время на Руслана кинулся парень с сигаретой. Я и глазом моргнуть не успела, как завязалась драка между теми, кто пришел с Русланом, и теми, кто ждал меня с Малиной. Девушки не участвовали – только парни. И это было жестко. Наверное, только тогда я почувствовала страх.

Мы с Диларой хотели убежать, но не успели – наконец приехала полиция.

Подруга не сливала меня, как сказала Малина. Она знала, что я приду и спасу ее. Вчера мы долго разговаривали с ней по телефону, и я рассказала о том, что сообщила Вика – про Малину и ее месть. Мы придумали кодовое слово. Если одна из нас скажет его, значит, вторая поймет, что та в опасности, и вызовет полицию. А еще придумали кодовый стикер – того самого плачущего зайчика. Наш тайный символ опасности.

Когда Дилара прислала то сообщение, я все поняла. Вызвала полицию, наговорив какой-то чуши, и молилась, чтобы они приехали. И побежала к подруге.

Полиция приехала, хоть и с опозданием. И я намеривалась отдать им телефонную запись.

Я долго думала, что делать. И в итоге пришла к решению, что только вмешательство взрослых поможет мне обезопасить себя и Дилару.

Только вот откуда здесь взялся Руслан? Что вообще происходит?

Я не знала. Знала лишь то, что сильнее, чем Малиновская. Не физически. Морально.

Глава 8. Почему ненависть стала нежностью?

Руслан сидел на последнем, седьмом уроке, когда зазвонил его телефон. Громко зазвонил. На весь класс.

Он глянул на экран и поморщился – звонил тот уродец, Егор Власов. Чел из школы, в которой училась Полина. В телефоне Руслана до сих пор хранилось видео, где Егор пил кофе, в которое тот плюнул. Не побрезговал же выпить ради бабок.

– Кто не отключил телефон во время урока? – раздался строгий голос биологички. – Руслан, у тебя? Выключи, пожалуйста.

Он нехотя отклонил звонок. Не потому, что училка так сказала, а потому, что не хотел разговаривать с Егором.

Но тот не успокаивался. Начал звонить вновь.

– Что? – раздраженно спросил Руслан, все-таки ответив. Из кабинета он так и не вышел. Развалился за партой и разговаривал, глядя прямо в лицо учительницы, которая недобро на него смотрела, сжимая губы, но при этом молчала.

– Слушай, чел, у нас есть для тебя сюрприз, – радостно сказал Егор. – Ты офигеешь!

Руслан поморщился. Этот жалкий придурок разговаривает с ним как с другом.

– Какой? – хмуро спросил он, но ответа не услышал – вмешалась учительница:

– Руслан, пожалуйста, прекрати. В конце концов, идет урок.

Она ненавидела его в этот момент, но терпеливо сносила выходку. Все учителя так делали. Боялись гнева богатеньких родителей.

Ничего не говоря, парень встал с места и просто вышел за дверь, зная, что ему ничего не будет.

В школьном коридоре он прижался спиной к стене и презрительно спросил:

– Еще раз – какой сюрприз?

– Офигенный! – хохотнул Егор. – Просто приезжай на Точку через полчаса.

– Ты мне указываешь? – лениво ухмыльнулся Руслан.

– Да нет, чел, вообще ни разу не указываю! Приезжай! Говорю же, тебе понравится. А если очень понравится – ты мне доплатишь, – нагло заявил Егор.

– Ты не охренел ли, псина? – поинтересовался Руслан.

– Это нереально крутая тема! – проигнорировал хамство его собеседник. – Просто приезжай и все увидишь. Только в стороне будь, чтобы не палиться.

– Не понял. Ты о чем?

– О сюрпризе! Ты должен увидеть это своими глазами! Отвечаю, кайфанешь! Там будет…

– Пошел ты, – отмахнулся Руслан и, не дослушав, отключился. Ему было плевать на Власова. На всех плевать. Хотя…

Нет, не на всех.

В последнее время он часто думал о Полине. Не хотел, а думал. Ее образ сам собой появлялся перед глазами.

Синие глаза, ямочки на щеках, длинные ресницы, загнутые вверх. Милая девочка с боевым характером. Даже жаль, что она была дочерью новой отцовской женушки.

Один раз она даже снилась ему – они целовались, лежа на его кровати, и одежды на них было неприлично мало. В ту ночь он проснулся, тяжело дыша, и сначала не понял, где Полина. Ведь только что была рядом, в его объятиях. Только потом до него дошло – она лишь снилась.

Иногда Руслан просто представлял образ Полины, а иногда – против воли – думал, каково ей сейчас? После того как Барс умер? Она страдает так же, как Сашка? Насколько ей больно?

Странно, но теперь он не хотел, чтобы ей было больно. Даже сочувствовал. Но решил, что общаться не будет. Ни к чему. Она – враг. Новая отцовская доченька, замена им с Сашкой.

Интересно, а как она целуется?.. Руслан оборвал себя на этой мысли и стукнул кулаком по стене. К дьяволу ее. Он может заполучить любых красоток, зачем ему эта Полина?

Да и проблем выше крыши. Мама продолжала болеть. Она говорила, что это все ерунда, все лечится, но он не верил ей. Почему – и сам не знал. Что-то было в ее глазах, что заставляло его сомневаться.

Отец готовился стать папочкой в третий раз. Его новая женушка залетела. Об этом они узнали случайно, через родственницу бабки, которая утверждала, что это будет мальчик, новый наследник. И хотя Руслан хотел класть на отца болт, это его бесило.

А Сашка до сих пор была не в себе после смерти Барса. Руслан не понимал, почему она так зациклилась на нем. Его бывшая Карина как-то сказала, что Барс восполнял Саше мужское внимание, потому что отцу всегда было не до них. И тогда Руслан совсем вышел из себя. Какого черта? В их семье был еще и он. И от него сестра всегда получала много внимания. Тогда они едва не поругались с Кариной из-за этого. И больше она никогда не поднимала эту тему.

Сестра постоянно запиралась в своей комнате, плакала или же просто сидела на кровати, обняв колени, и смотрела в стену. Руслан не понимал – что с ней не так?

Ок, Барс погиб. Ок, это грустно. Но он же не был ее парнем. Они встречались давным-давно! Когда были совсем малолетками! Между ними давно ничего нет! Иногда Руслан даже думал, что у сестры поехала крыша. Он тоже устал. Тоже больше не вывозил все это дерьмо.