По осколкам твоего сердца

В кабинет Руслан вернулся лишь со звонком. Ничего не говоря учительнице, собрал вещи и вместе с друзьями направился к выходу. Семь уроков в день утомляли. Кому вообще нужна эта учеба?

Они покинули гимназию и сели в тачку друга-студента, который специально заехал за ними. Руслану этот друг не очень нравился, но пока что он держал его при себе как личного водителя. Потом получит права и будет гонять сам. А пока только байк… Хотя, после того как он второй раз оказался у ментов, байка ему было не видать до совершеннолетия.

Жаль, он так и не сделал Барса. Тот опять выиграл.

О звонке отброса Власова Руслан и не вспоминал. До тех пор пока один из друзей – кудрявый шатен с веселой улыбочкой – не сказал:

– Слушай, Лайм, а ты что, не поедешь?

– Куда?

– На Точку. Тебе разве Егор не звонил? Они тебе сюрприз приготовили.

– Какой? – недовольно посмотрел на приятеля Руслан.

– На Точке будет та девчонка, которая тебя бесила. Полина Туманова или как там ее. Егор и Малина устроят веселье, как ты и хотел. Типа отдадут должок. Барса нет, малышку теперь никто защитить не сможет.

– Не понял, – сощурился Руслан и почувствовал холодную ярость. А почему – и сам не понимал.

– Ты тупой, что ли? – хохотнул друг. – Ты хотел увидеть, как буллят эту девчонку. Но из-за Барса все сорвалось. Теперь хотят загладить вину. Ну и думают, что ты бабок подкинешь еще.

Руслан нахмурился. Так вот, значит, какой сюрприз.

– Поехали, – хрипло велел он, ощущая, как ярость поднимается все выше. Достигает до самого сердца и леденит его.

– Куда? – не понял водитель.

– На Точку.

Там он никогда не был. Но знал, что местные отбросы часто собираются на стройке. Руслан не понимал, что с ним. Откуда эта проклятая ярость, хотя он ведь сам хотел повеселиться с Полиной. Отыграться на ней за все то, что отец сотворил с их семьей. Она должна была стать его боксерской грушей, на которой вымещают злость. С каких пор злятся, когда по груше бьет кто-то другой? Наверное, все дело в том, что она дважды спасла его сестру. Первый раз – на дороге. Второй – на крыше.

Это произошло недавно. Сашка опять заплакала ни с того ни с сего, страдая по Барсу, а он не выдержал. Сказал ей: «Хватит уже разыгрывать трагедию! Вы давно уже друг другу никто, перестань так себя вести! И так проблем миллион». Да, может, он был не прав. Не сдержался. Был в напряге из-за матери, которая снова лежала в больнице. И из-за отца, у которого было счастливое пополнение в новой семейке.

Саша стала кричать, говорить ему, что он такой же, как отец. «Такой же холодный и эгоистичный!» – так сказала она ему сквозь слезы.

Руслана это задело. Он взбесился. И на эмоциях сказал сестре все, что думает о ее поведении. «Ты должна взять себя в руки, потому что мама болеет. А ты наслаждаешься своими страданиями!»

Сашка ушла в свою комнату, а он остался в гостиной. Сначала резался в приставку, потом позвал друзей – одиночество било наотмашь. Сестре это не понравилось, и она ушла из дома, ничего не сказав. А потом Руслану позвонила Полина и сообщила, что Сашка на крыше. Ему пришлось сломя голову нестись туда и буквально утаскивать ее. Тогда он реально испугался, что сестра может спрыгнуть. Двадцать третий этаж – это пропасть. Упал – и не вернешься. Ему даже думать не хотелось, что могло произойти, если бы не эта Полина.

– Быстрее гони, – процедил Руслан сквозь зубы.

Он пытался дозвониться до девушки, но не смог – села батарея.

– Куда быстрее? – пожал плечами друг за рулем. – Видишь, пробка!

– Выезжай на встречку!

– Иди ты на фиг! Тут камеры!

– Я сказал, выезжай, – прошипел Руслан.

Ярость заполнила его до отказа – холодная, обжигающая. Он не хотел, чтобы с Полиной что-то случилось. «Только из-за Сашки», – размышлял парень, оправдывая себя и боясь подумать, что могут быть и другие причины.

На встречную полосу выезжать не пришлось – машины в пробке тронулись вперед. И уже спустя минут десять они подъезжали к заброшенной стройке – высокие сваи издалека напоминали Руслану надгробья. Они вошли на территорию заброшки и без труда отыскали толпу, которая собралась вокруг нескольких девчонок.

Руслан сначала даже и не понял, что они делают. Только потом до него дошло – эти девки окружили Полину и бьют ее, а она закрывает голову руками. Егор и Малина стоят поодаль и с улыбкой смотрят. А заметив Руслана, начинают махать руками. Приветствуют.

– Перестаньте! Не трогайте ее! Не смейте! – закричала какая-то брюнетка с окровавленной губой. Но они будто не слушали ее.

И тогда ярость, что собралась в Руслане, взорвалась.

– Хватит! – закричал он чужим голосом. Громким и злым.

Они не останавливались.

– Хватит, я сказал!

– Хватит! – подхватила Малина тут же.

От Полины тотчас отстали.

Руслан сделал несколько шагов вперед, поближе к девушке, тяжело дыша от злости.

– Лайм, ты чего? – подбежал к нему Власов. – Тебе сюрприз не понравился?

Но тот ему даже не ответил.

– Какого черта? Вы что творите? – сквозь зубы процедил Руслан, глядя на Полину. Маленькая, хрупкая, беззащитная – она лежала на земле, все еще закрывая голову, и смотрела на него. Только в ее взгляде не было страха. В нем было что-то другое. Сила. Злость. Желание наказать.

А вот в его взгляде сплелись воедино нежность и боль.

– Это еще что за хрен нарисовался? – спросил какой-то гопник с сигаретой.

– Помолчи, – велела ему заткнуться Малина.

– Лайм, что случилось? – опять встрял Власов. – Разве тебе не…

– Заткнись! – выкрикнул Руслан, наблюдая, как Полина встает при помощи подружки. Кажется, с ней все было хорошо.

Гопник попытался начать быковать, в разговор влезли его быдловатые дружки. И внезапно началась драка.

– Перестаньте! – закричала Малина в ужасе, понимая, какие у этого всего могут быть последствия. Но дружки-гопники не слушали ее. Им не понравилось, что незнакомые парни решили установить свои порядки на их территории. И решили их проучить.

Руслан не часто дрался – предпочитал быть наблюдателем, а не участником. Он не был слабым, занимался спортом, но опыта в боях не имел никакого, поэтому противник сразу сбил его с ног. И несколько раз сильно ударил по корпусу.

– Че, мажор, типа самый умный тут, да? – прокричал его противник. – Приказывать тут будешь? А пошел ты в задницу!

Еще один удар – теперь по плечу ногой.

И хохот – отвратительный издевательский хохот.

– Ну че, мажор, да ты мешок мешком! Тебя одной левой уложить можно!

С трудом поднявшись, Руслан сориентировался и достал из куртки перцовый баллончик, который всегда был при нем.

Пользоваться баллончиком он умел – специально тренировался, когда у партнера матери по бизнесу напали на сына, чтобы украсть. Теперь это умение пришлось как нельзя кстати.

Резкое и долгое нажатие на кнопку – и противник заорал от жгучей боли. С криком он начал тереть глаза и лицо, а в воздухе появился специфический перечный запах. Руслан тотчас отпрыгнул в сторону, чтобы облако газа не накрыло его самого.

– Тварь! Я тебя порешаю, урод! – орал гопник, не переставая тереть лицо. – Мразь! Урою!

– Тупое быдло!

Теперь уже Руслан сбил его с ног и несколько раз ударил вышедшего из строя противника по ребрам. Затем бросил взгляд на Полину и ее подружку, с которой они держались за руки. Взгляд у девушки был…

Нет, не испуганный. Сосредоточенный.

Руслан медленно отступал спиной вперед, пока парни дрались. Хотел было побежать к Полине, сам не понимая зачем, но на него напал другой гопник с криком:

– Ты что с моим корешем сделал, ублюдок?!

Теперь Руслан получил по лицу и почувствовал вкус собственной крови, который внезапно разъярил его. И с новыми силами набросился на соперника.

Сложно сказать, чем закончилась бы эта драка, если бы не менты. Никто не понял, откуда появился наряд. Но сориентировались быстро. Кто-то побежал прочь со стройки, кто-то решил спрятаться, но повязали многих. К тому же приехало подкрепление на автозаке, и менты поймали еще нескольких человек – в том числе Власова и Малину.

– Кто мусарню вызвал? – закричал кто-то из гопников. И к своему недоумению Руслан вдруг заметил, как на лице Полины появилась довольная полуулыбка.

Что? Она?.. Но когда?

Менты не церемонились. Парней обыскали и погрузили в автозак. Кто из гопоты сопротивлялся при задержании, тех приложили дубинками. С Русланом и его друзьями обращались иначе – поняли, что богатенькие сынки. Девчонок тоже не трогали.

Уже сидя в автозаке у окна, Руслан снова глянул на Полину. Все так же держа подругу за руку, она стояла рядом с двумя копами, которые внимательно ее слушали. Девушка была бледной, но глаза ее решительно горели. И Руслан вдруг подумал, что она все-таки красива. А потом хрипло рассмеялся, вытирая кровь с губы. Третий привод в полицию за последнее время. Кажется, отцу снова придется его вытаскивать. Будет забавно.

Отец действительно приехал в полицию, злой как черт.

– Ты опять устроил непонятно что? – прошипел он, увидев сына, сидящего с равнодушным видом рядом с полицейским, который что-то печатал в компьютере. Тут уже знали, кто отец Руслана. Сами его вызвали – Руслану даже звонить не пришлось.

– Я вообще ни при чем, – пожал плечами Руслан, и отец тотчас схватил его за ворот. Его лицо перекосило от ярости.

– Ты тут гонор свой показывать решил, сосунок? Сколько раз я из-за тебя позориться должен, а?! – Потом, правда, осекся под взглядами ментов, отпустил сына, дружелюбно улыбнулся им и сел рядом с Русланом. – И что ты опять устроил? Это третий раз. Третий раз, когда я за тобой приезжаю в отделение. Ты в своем уме? Или как? Ты меня позоришь. Признайся, ты же специально это делаешь? – В глазах отца, которые были так похожи на его собственные, промелькнула ненависть.

– Конечно специально. – Губы Руслана растянулись в неприятной улыбке. – Я ведь вижу тебя, папочка, только когда ты вытаскиваешь меня из мусорни.

– Что за жаргон отбросов? – с отвращением спросил отец. – Посмотри на себя. В кого ты превратился, идиот? Мать совсем тебя разбаловала.

– Ни слова про мать, – мигом разозлился Руслан.

– Или что? – внимательно глянул на него отец. – Ударишь меня? Ну давай, бей собственного отца.

– Ты мне не отец.

– Тогда что же ты каждый раз, как попадаешь в задницу, звонишь мне? Может быть, мне уйти? И сам решай свои проблемы, раз такой умный.

Руслан крепко стиснул зубы. Если не отец, тогда придется приехать матери. Но она в больнице. И вообще ее нельзя волновать. Пусть лучше этот урод его вытащит отсюда. Отец словно понял его мысли и усмехнулся:

– Значит, так, это последний раз, когда я буду унижаться, чтобы тебя вытащить и отмазать. Ты вообще в курсе, что несовершеннолетним нельзя пользоваться перцовыми баллончиками?

– Это была самооборона. И да, папочка, в августе мне исполнилось восемнадцать, – ответил Руслан.

Отец всегда забывал про их с Сашкой дни рождения. И мамин тоже. Зато бабка говорила, что на день рождения новой женушки он поехал с ней отдыхать за границу. Это было унизительно, но пришлось замолчать и тупо ждать, когда отец договорится с одним из главных ментов. Заодно отмазал и всех его друзей. Не из-за великой любви, а потому что знал, кто их родители. Предусмотрительный.

– Все, уходим, – сказал час спустя отец сухим голосом.

– А дочку свою забрать не хочешь? – насмешливо поинтересовался Руслан, выходя за ним в коридор.

– Что? – недоверчиво спросил отец. И в его глазах вновь полыхнул гнев. – А Саша-то тут каким образом очутилась?

– А это не Саша, – ответил парень. – Это дочурка твоей тупой бабы. Полина или как ее там. Она тоже тут.

– Ее ты зачем притащил? – рыкнул отец. И у Руслана опять заиграла в голове обида. Вот, значит, как. О ней-то он заботится.

– Хотел гопоте отдать, – заржал парень.

Пусть отец видит, какой он подонок. Такой же, как он сам.

Отец ничего не сказал. Обжег сына взглядом и вновь пошел к ментам.

Андрей врал, он прекрасно знал, что Полина находится в том же отделении. Когда раздались звонки из полиции – сначала ему, а потом его жене, он был дома. Полинина мама разволновалась, сразу же стала собираться и попросила мужа подвезти ее. Ни слова не говоря ей о том, что он и сам едет туда же разбираться по поводу сына, Андрей попытался успокоить Дану, сказал, что в ее положении ехать в полицию ни в коем случае нельзя, и заявил, что он сам будет представлять интересы Полины. Решив вопрос с сыном, он отправился в кабинет, где шло бурное обсуждение случившегося.

Из отделения он забрал их обоих – и Руслана, и Полину, взгляд у которой был отсутствующий. Они вышли на улицу спустя часа три или даже больше. И уже тогда отец ударил его – не кулаком, а дал пощечину. Хлесткую. И обидную.

– Никогда не говори так о моей жене. Не тупая баба. А моя жена. Понял?

– Да пошел ты! – Руслан схватился за горящую щеку.

– И если еще раз тебя загребут в полицию, я тебя вытаскивать не буду. Сам решай свои проблемы, если такой взрослый.

– Я сказал – пошел ты…

Парень с чувством сказал отцу, куда ему нужно идти, и свалил сам. Обернувшись, он увидел, как Полина садится в отцовскую машину. А спустя несколько минут ему пришло сообщение от нее. Всего лишь одно слово:

«Спасибо».

Знала бы она, из-за кого на нее открыли охоту в школе, не благодарила бы. Руслан вдруг остро ощутил, как сильно не хочет, чтобы Полина узнала правду.

«Откуда ты узнал, где я?» – вдруг спросила она.

«Один чел сказал», – обтекаемо ответил он.

«Есин?»

«Ага», – соврал Руслан и вдруг подумал, что хочет увидеться с ней один на один и коснуться ее лица. Или волос. Или просто взять за руку. Бред! Пошел вон из головы! Убирайся, убирайся! Но образ Полины не покидал его. Очаровывал и одновременно мучил.

«Эй, не думай, что я благородный принц. Это была моя благодарность за сестру», – написал ей зачем-то Руслан.

«Знаю», – ответила девушка.

Больше они не переписывались, но он то и дело хватался за телефон, думая, что она вновь пришлет ему сообщение.

Глава 9. Победа правды

Я села в машину отчима только из-за мамы. Он сказал, что я довела ее и что она плохо себя чувствует. И я просто обязана встретиться с ней и сказать лично, что со мной все в порядке. Да, я знала, что это очередная манипуляция. Но с мамой мне действительно нужно было встретиться и поговорить. Серьезно.

Всю дорогу я молчала, сидя на заднем сиденье машины и прислонившись головой к холодному окну. Сегодняшние события стали рубежом, той самой поворотной точкой, которая отделяла друг от друга двух Полин: старую и новую. Я перестала чувствовать себя прежней. Окончательно поменялась. И сделала для себя несколько выводов. Во-первых, я сама могу решать свои проблемы. Во-вторых, я не хочу жить с мамой и отчимом. В-третьих, я сильная. Я смогу делать то, что раньше мне казалось чем-то непостижимым. Например, противостоять толпе.

Как только я узнала о том, что Малина и ее свора решили достать меня, возможно, еще и через Дилару, я поняла одно. Сама я с ними не справлюсь. По крайней мере сейчас. Мне нужна помощь взрослых. А еще – доказательства. Иначе от Малиновской мне не избавиться. Мать всегда ее прикроет, да и сама она достаточно хитрая. Вывернется из любой ситуации, как змея. Я или поставлю ее на место, или она попытается сломать меня. Другого не дано.

План был шит белыми нитками, и, если честно, я не думала, что Малина решится на активные действия так быстро. Уже находясь в полиции, я поняла, как это было опасно и что пострадать могли и я сама, и Дилара. Но нет, все обошлось. Теперь у меня были и свидетели, и аудиозапись, которую я передала полиции.

Было весело. Они вызвали матерей Малиновской, ее подружек и Власова, а также Ольгу Владимировну, инспектора по делам несовершеннолетних и даже директора. Приехала мама Дилары, и моя тоже должна была приехать, но отчим этого, по его словам, не допустил. Изображая заботливого отца, этот урод объяснил собравшимся, что его супруга плохо себя чувствует и мои интересы будет представлять он. Мне было противно видеть его, но я только кивнула. Он так он. Мне без разницы. К тому же на людях Андрей безупречно играл роль любящего папочки. Мне аж тошно стало от его двуличия.

Сначала никто не верил, что Малиновская и Власов устроили травлю. Ликина мать кричала, брызгая слюной, что ее дочь не может участвовать в таком безобразии. Мол, она идеально воспитала ее, и вообще, дочь педагога – это априори прекрасный ребенок, который и мухи не обидит. Малина при этом вела себя скромно и даже плакала, заставляя мамочку-завуча орать все громче и громче. Та действительно верила, что Лика потерпевшая сторона. Она и мысли не допускала, что ее дочь – моральный урод и ей нравится издеваться над другими.

– Да как вы только посмели обвинять мою дочь! Как посмели измазать ее в такой грязи! Думаете, я не защищу своего ребенка?! Ошибаетесь, господа хорошие! Не на тех напали! Я за свою Лику порву!

– Думаете, я за свою Дилару не порву? – не выдержала мама моей подруги. Женщиной она была эмоциональной и с трудом сдерживалась, чтобы не вцепиться в волосы Малиновской-старшей. – Ваша дорогая доченька начала травить мою дочь! Унижала, оскорбляла, даже била! Я этого так не оставлю, уж поверьте!

– Не смейте наговаривать на мою дочь! Лучше за своей следите! Одна из худших по успеваемости в классе! Да во всей параллели! А все потому, что вы ею не занимаетесь! Девочка растет без материнской поддержки!

– Слушайте, вы, госпожа хорошая! Не смейте о Диларе так говорить! Может, она и учится не так хорошо, зато она нормальная девочка. И ей детская колония не светит!

Они ругались долго, громко, и, кажется, даже полицейские утомились слушать. Пока они кричали, Дамблдор нервно пытался разрулить вопрос – для него главным была репутация школы. Но не получилось.

В итоге я включила запись со своего телефона, на который удалось записать все, что происходило. Услышав свой голос, Лика опешила. Она не думала, что я веду запись. И вся бравада мигом с нее слетела. А следом она слетела и с Егора. Они поняли, что выкрутиться не получится.

«У тебя ведь мама завуч в нашей школе. Не боишься ее подставить своим поведением?» – спрашиваю я специально.

«Мать всегда меня прикроет, крысятина. Не волнуйся. Кого ждешь? Барса? А, извини, забыла, что он умер», – мерзко смеется Малина.

На этом моменте ее матери стало плохо – она осела на стул, схватившись за сердце. И мама Дилары капала ей в стакан какое-то лекарство, которое у нее было с собой.

Скандал получился страшный. Я уходила уставшей, но при этом чувствовала себя победительницей. Я сделала это. Избавилась от своих мучителей. Сомневаюсь, что кто-то вновь начнет задирать нас с Диларой.

Ко мне и отчиму присоединился ожидавший нас в коридоре Руслан. О нем я тоже рассказала. Он пришел спасти меня. И Андрей, услышав это, недовольно поджал губы. Ему не понравился тот факт, что мы знакомы. Из здания полиции мы вышли втроем. Я, отчим и Руслан, который выглядел откровенно злым. На его лице вновь появилась маска отвращения, и я не понимала, к кому – ко мне, к отцу или ко всему миру в целом.

Мне хотелось его поблагодарить. Я действительно не ожидала, что он появится на Точке. Но не получилось. Отчим ударил его по лицу, они поссорились, и Руслан ушел.

– Садись в машину, – сухо сказал мне Андрей. – Немедленно. Твоя мать сходит с ума из-за тебя. А беременным волноваться нельзя. Ты ведь не хочешь быть виноватой, если что-то случится с нашим ребенком?

Чертов манипулятор. Я села в машину.

– Откуда знаешь моего сына? – спросил отчим, заводя ее.

– Я и дочь твою знаю.

– Я спросил – откуда?

– Случайно познакомились, – ответила я, чувствуя новую волну омерзения к этому человеку. Боже, почему мама любит его? Неужели он лучше папы?

– Я запрещаю тебе общаться с моими детьми, – выдал отчим.

– Думаешь, я буду плохо на них влиять? – рассмеялась я. Страх перед ним тоже пропал окончательно. Во мне вообще в последнее время многие чувства пропали. Заморозились.

– Мой сын сложный. Может сделать все что угодно. А дочери общение с тобой будет неприятно, – процедил сквозь зубы отчим. – Так что держись от них подальше. От тебя и так одни неприятности. Это был последний раз, когда я решал твои проблемы.

– Предлагаю бартер, – сказала я, закинув ногу на ногу. Странно, пальцы дрожали, а вот голос был другим – уверенным и взрослым.

– Какой же? – хмыкнул отчим, явно воспринимая меня как идиотку.

– Я собираюсь жить отдельно. Сделай так, чтобы мама отпустила меня. Ты ведь задурил ей голову. Она тебя послушается. А я не стану затрагивать тему того, что ты поднимал на меня руку.

– Какая ты смелая стала, а, – усмехнулся отчим.

– Тебе это выгодно. Что тебе больше нравится? Жить втроем с женой и ребенком счастливой жизнью? Или жить вчетвером с дочерью жены от типа, который отбил ее у тебя в юности?

На скулах отчима заиграли желваки.

– Ты не заговаривайся. Помни, кто ты и кто я.

– Я предлагаю тебе идеальный вариант. Живите вместе. А мне дайте вернуться к бабушке.

– Что мешает мне просто отправить тебя в закрытую школу? – усмехнулся отчим.

– Мама. Она будет против. И будет волноваться, если не сможет общаться со мной, – ответила я с улыбочкой. – А ведь я могу сбежать. Порезать вены. Сделать еще что-нибудь безумное. Представляешь, сколько со мной может быть проблем? У бабушки я буду жить спокойно. Не отсвечивать. Ну как тебе?

Наши взгляды встретились в зеркале заднего вида.

– Я подумаю, – нехотя сказал отчим. Теперь он понимал, что я способна на многое. И пытался взвесить на чаше весов все «за» и «против».

До дома мы доехали молча. Я смотрела в окно, на темные улицы, украшенные подсветкой, и думала, что если бы рядом был мой родной папа, он бы меня утешил. А не думал, как половчее от меня избавиться.

Пап, я скучаю. Если увидишь там Диму, присмотри за ним, ладно?

Мама так и не узнала о том, что случилось. О том, что я долгое время была жертвой в школе и что не нашла другого выхода, кроме как сделать запись разговора с Малиновской. Отчим сказал ей, что ездил в школу якобы из-за того, что в школе у меня случился конфликт с одной девочкой, и мы подрались. Ссадины на моем лице сложно было скрыть, как и синяки на ногах и разбитые ладони – они появились, когда я упала. Слава богу, серьезных повреждений свора Малины мне не нанесла. Хотя, если честно, у меня был запасной план – в случае чего снять побои и заявить на нее в полицию.

Выдуманная причина все равно расстроила маму. Она бросилась ко мне со слезами на глазах и обняла, хотя я совершенно этого не хотела.

– Моя девочка, – говорила она, гладя меня по растрепанным волосам. – Как же так? Как это произошло? Полинкин, ты ведь всегда была такой хорошей девочкой, такой милой, такой послушной… Она тебя не сильно ударила? Ничего не болит?

– Все в порядке, мама, – отстранилась я от нее. – Это недоразумение. Такого больше не повторится.

– Надеюсь! Андрей, я хочу сходить в школу и поговорить с классной руководительницей, – повернулась мама к отчиму. – Это же просто безобразие! Ты говорил, что эта школа хорошая, а что на самом деле там творится?

– Брось, любимая, – фальшиво улыбнулся отчим. – Обычные детские разборки.

Я тихо фыркнула. Смешно. Детские разборки.

– Но я все равно хочу пообщаться с классной!

– Не стоит. Я уже пообщался с ней. И с мамой той девочки. Конфликт решили.

– Но я должна…

– Дорогая, – прервал ее Андрей, обнимая за талию. – Ты мне не доверяешь? Обидно.

– Что? Нет, – замотала головой мама. – Просто…

– Тогда доверяй мне, – снова не дал ей сказать отчим. – Повторю: я все решил. А тебе нельзя волноваться.

И он погладил ее по животу, словно давая понять, почему ей нельзя волноваться.

В конечном итоге мама успокоилась, поверив ему. А мне вдруг впервые за долгое время стало ясно: она готова была поверить в любую ложь, лишь бы не знать правду, от которой болит сердце. И это касается не только сегодняшней ситуации. Это касается всей ее жизни в последние годы. Наверное, это защитная реакция. Только мне от этого не легче.

Они с отчимом отправились в спальню.

– Мам, – сказала я ей в спину, и она повернулась ко мне с уставшей улыбкой.

– Что такое, Полинкин?

– Не называй меня так больше, – попросила я.

– Что? – удивилась мама. – Почему?

– Не нравится. Слишком по-детски, – ответила я.

Так могла называть меня та мама, другая, которая беспокоилась обо мне и переживала. А не та, которая нашла мужика, задурившего ей голову.

Я не хотела, чтобы она называла меня старым детским прозвищем, придуманным папой. И вместе с этим странным желанием внутри что-то окончательно сломалось. Надеюсь, отчим поскорее промоет ей мозги с тем, чтобы меня отправили обратно в родной город. Я не могу находиться с ними рядом. Не могу ходить мимо дома, в котором жил Дима. И смотреть в его окна тоже не могу. Слишком больно.