Судьбы. Трилогия

Ольга огляделась:

‒ Вы живёте один?

Губы князя тронула новая усмешка: его забавляла её очередная попытка приоткрыть сплетённую им завесу тайны.

‒ Вашей дочери здесь нет, ‒ ответил он с нарочитой холодностью. ‒ Как, собственно, почти не было подле меня все эти годы.

‒ Она жива? ‒ с трудом выговорили скованные ужасным предположением материнские уста.

‒ Да как вам только могло на ум прийти усомниться в этом? ‒ укоризненно качнул головой князь. ‒ Вам ли не знать: безупречное здоровье слишком дорогой для меня девочки, ‒ мелькнула в его взгляде лукавая чертовщинка, ‒ давно моя первейшая обязанность и главная забота.

‒ Вам доставляет удовольствие бессовестно смеяться над несчастной матерью? ‒ возмутилась Ольга. ‒ О какой заботе вы смеете говорить? Очевидно же: удовлетворив свою алчность, скрыв свой грех, вы упекли несчастное дитя в забытое богом место, где бросили в одиночестве и нужде.

‒ Да, в бьющей ключом жизни холостяка, странника и авантюриста я отказался обременять себя обществом ребёнка. В остальном вы несправедливы ко мне. Я обеспечил достойное воспитание и образование моей девочке.

‒ Вашей девочке, ‒ с горечью повторила Ольга.

‒ Вы сами изволили подписаться под этим фактом, ‒ со злорадной усмешкой напомнил ей собеседник.

Её лицо вспыхнуло досадой на давнишний поступок.

‒ Бумага, подписанная мной, подчинившейся вашему ультиматуму, дала вам право на имя и деньги моей девочки, ‒ горячо заговорила Ольга, ‒ но душой та не была и не станет вашей. Её сердечко точно нашло способ хранить в тайне от вас образы настоящих родителей.

К её лицу прикован пристальный взгляд, бесспорно, заинтригованного князя, тщетно силящегося угадать, какое свидетельство истинного происхождения надёжно укрыла от его бдительного ока княжна.

‒ Она смогла, ‒ просияло лицо Ольги в ответ на его беспомощное недоумение. ‒ Словам подло заполученного вами документа никогда не будет её веры.

‒ И мнение княжны обо мне, и бумага, определившая её жребий вашей, напомню, рукой, по истечении последнего до исполнения совершеннолетия девочки года не будут иметь для меня значения, ‒ с деланным равнодушием парировал Алексей Шаховской.

‒ Тогда верните мне дочь! ‒ сорвалась с её уст мольба о вожделенной милости.

Противник молчал, терзая просительницу ожиданием его судьбоносного решения.

‒ Ей больше нечего вам дать, ‒ едва слышно уронила та последний довод.

‒ Вы правы, ‒ едко усмехнулся мучитель, ‒ детская ручка, щедро оплачивающая путешествия, роскошные апартаменты, карточные долги и баснословные счета, исчерпала, казалось, её неиссякаемый золотой запас.

‒ Коль так, на что она вам? Сжальтесь надо мной, ‒материнские глаза наполнены безутешными слезами. ‒ Неужто мои многолетние страдания, о коих, уверена, вам доподлинно известно, ещё не утолили жажду вашей мести?

Ей ответил презрительно-холодный мужской взгляд:

‒ Ещё вчера это не ослабевающее с годами чувство жгло меня, но нынешняя встреча дала трещину в уверенности и дальше поддерживать его пламя. Я увидел вас, тень красоты и величия, некогда служивших источником восторга, а теперь затоптанных горем, нищетой. Удовлетворён ли я этим жалким зрелищем? ‒ в нарочито жестоких словах князя ‒ торжество над раздавленной противницей. ‒ Сполна!

Её лицо полыхало мучительным стыдом и беспомощным негодованием.

‒ Вам довольно моей расплаты? ‒ обращён затравленный взгляд на князя.

‒ Пожалуй, ‒ кивнул тот со щедростью пресытившегося забавой барина.

‒ И вы позволите мне увидеть дочь? ‒ Ольга с замиранием сердца ждала и боялась его ответа.

Взгляд исподлобья, взгляд змея-искусителя.

‒ Так и быть, ‒ коварными нотками тихо звучит ответ, ‒ я сообщу вам, где пристанище юной княжны.

‒ Я могу вам верить? ‒ смотрит на него испытывающим взглядом охваченная сомнением Ольга.

‒ До сих пор я ни разу не солгал вашему сиятельству о своих желаниях и намерениях, ‒ поклонился ей князь.

Он шагнул к бюро. Вынутый из кармана сюртука ключик отворил скрытый в нише от посторонних глаз ларчик. В нём ‒ пожелтевший с годами свиток и тиснённая золотом карточка.

Князь протянул её Ольге.

‒ Купец первой гильдии Екатеринбурга, ‒ прочитала та заглавную строку и подняла недоумевающий взгляд: ‒ Что это?

‒ Это адрес семьи, где под чужим именем воспитывается ваша дочь. Вы вольны тотчас отправиться туда. Карточка послужит вам паролем.

Остановившимся взглядом она смотрела на подорожную к дочери.

‒ Благодарю, ваше сиятельство, за пускай лишь теперь, но проявленное милосердие. Прощайте, ‒ её взгляд полыхнул радостью избавления от многолетнего отчаяния. ‒ Надеюсь, больше мы не увидимся.

‒ Хочется в это верить, ‒ протянул ей вслед князь.

Глава 3

Нетерпеливый стук в дверь номера Михаила Шаховского прервал чтение тем свежей газеты. С удивлением глянув на брегет, князь поднялся отворить посетителю. На порог ступила взбудораженная Ольга. Встревоженный князь заглянул в её лихорадочно блестящие глаза:

‒ Что-то случилось, дорогая?

Та, не в силах говорить, утвердительно кивнула.

‒ Вы одна, без Игоря. Он… ‒ терялся в догадках князь.

Ольга опомнилась:

‒ Нет-нет, уверена, с ним всё в порядке, ‒ торопилась она рассеять отцовскую тревогу, ‒ Игорь с новыми приятелями.

‒ Что же произошло? ‒ ещё недоумевающий князь закрыл дверь и усадил взволнованную Ольгу в кресло.

‒ Нечто невероятное, ‒ с трудом выговорила та. ‒ Я имела встречу с Алексеем Шаховским.

‒ Он здесь? ‒ выдавил ошеломлённый vis-à-vis.

‒ Должно быть, приехал на днях, ‒ кивнула Ольга.

‒ Непредвиденная встреча напугала его неминуемым возмездием? ‒ не терпелось князю услышать подробности.

‒ Скорее позабавила, ‒ усмехнулась Ольга, ‒ подарив ещё одним поводом причинить новые страдания изболевшемуся сердцу матери. Но седины и морщин для удовлетворения его годами лелеемой обиды хватило.

‒ Вы получили какие-то сведения о дочери?

Лицо Ольги просияло безграничной радостью:

‒ Я получила адрес, по которому намерена немедленно ехать на встречу с моей девочкой.

Она подала взволнованному собеседнику карточку. Тот с некоторым сомнением прочёл надпись.

‒ Вы уверены в честности князя, дорогая? ‒ выговорил наконец, остерегаясь ранить чувства согретой дарованной ей надеждой Ольги.

‒ Зачем ему лгать теперь, ‒ в её взгляде недоумение, ‒ когда столько лет тщательно скрываемый им от мира источник его благосостояния обмелел, а вскоре вовсе утратит силу?

‒ Наверное, вы правы, ‒ усыпляя сомнения, торопился успокоить князь её волнение. ‒ Спустя год вместо благ опека над девочкой обернётся для кузена обузой, рядом неприятных формальностей. Расчётливый негодяй, он использовал случай, чтобы сложить с себя ответственность за разорение княжны, ‒ тронула его губы горькая усмешка.

‒ Мне хочется верить, что дочь найдёт силы простить мне неверный шаг, мысли о котором столько лет бичуют совесть, ‒ проронила Ольга назойливо тревожащее её опасение. ‒ Всю нерастраченную любовь я отдам за то, чтоб она смогла забыть об унизительной зависимости от подлеца и принять честную бедность.

‒ Уверен, скоро ваша дочь найдёт вожделенное счастье в объятьях матери, ‒ старался быть убедительным vis-à-vis. ‒ А сожалениями о деньгах, действительно, не стоит терзаться, ‒ тепло улыбнулся он. ‒ Я буду бесконечно рад, если вы и впредь не станете лишать меня возможности принимать участие в вашей жизни, оказывая содействие и вам, и моей, надеюсь, вскоре вернувшейся к родным пенатам крестнице.

‒ Благодарю вас, Мишель, ‒ улыбнулась утешенная им Ольга. ‒ Ваша дружба ‒ отдушина в моей искалеченной жизни, милость, которой я недостойна. Вы пригласили меня сюда, уверовав в мою помощь, я же в захлестнувшем меня с головой материнском эгоизме намерена бросить вас один на один с бедой, ‒ она виновато опустила глаза. ‒ Вы простите меня?

‒ И думать забудьте о пустячных неприятностях, в кои я имел неосторожность посвятить вас! Они не стоят угрызений вашей совести. Мужчине стыдно ждать помощи из слабых женских рук. Его долг ‒ помочь этим рукам удержать своё изменчивое счастье. Вы приняли верное решение, и никто не вправе препятствовать вам на трудном пути к желанной цели.

Смолкнувшему князю отдала должное сердечная улыбка безгранично признательной ему Ольги.

‒ Когда вы намерены ехать? ‒ уточнил тот.

‒ Утром, ‒ решительно молвила vis-à-vis. ‒ Я хочу срочно вернуться домой, чтобы сделать приготовления для поездки. Думаю, на это уйдёт не менее недели, потому не хочу терять ни одного дня.

‒ Вам следует побывать в моей конторе в Москве, дабы передать приказчику финансовые распоряжения в связи с вашей поездкой.

Лицо Ольги невольно вспыхнуло смущением:

‒ Мишель, вы ставите меня в неловкое положение. Я не смею злоупотреблять вашим великодушием.

‒ Мне лучше, чем кому бы то ни было, известно, что вы стеснены в средствах, ‒ деликатно произнёс князь, ‒ хотя говорить со мной об этом отказываетесь. Отвергая мои добрые побуждения, вы обижаете меня, дорогая, ‒ пенял он с нежным укором. ‒ Сборы и дорога в Екатеринбург займут не меньше месяца. Я не могу позволить вам отправиться в небезопасное путешествие без суммы, необходимой на различные, а иной раз и непредвиденные расходы. Её-то и выдаст вам мой приказчик, ‒ твёрдым стал исключающий возражения голос. ‒ И не вздумайте обременять себя благодарностью за очевидный пустяк, ‒ предвосхитил князь ответ Ольги.

Глава 4

Проведя ночь в сборах, княгиня покинула гостиницу на рассвете. Вернувшийся к завтраку Игорь с удивлением узнал об её внезапном отъезде. Посчитавший излишним посвящать назойливого в расспросах сына в истинные причины, князь невнятно изложил наскоро придуманный повод возвращения княгини в Россию.

После завтрака, предоставив Игорю случай развлечься на его усмотрение, князь отправился на прогулку по городу в надежде встретить кузена и вызвать на откровенный разговор о том, как сложилась его жизнь.

У источника царило оживление. Михаила Шаховского окликнул земляк, которому не терпелось попенять собеседнику на бестактность его компаньонки, накануне пренебрегшей их с женой гостеприимством, лишив чету общества популярной на водах персоны. Исполненными неподдельного сожаления фразами князь утешил жалобы удручённого соотечественника и поспешил поинтересоваться именем упомянутой им особы. Удовлетворённый извинениями, тот с заговорщицким видом сообщил князю вымышленное, по его соображениям, имя не состоявшегося давеча гостя и предположил, что того теперь можно найти в клубе за карточным столом.

В клубе ‒ шум обеда, который давал полковой командир перед возвращением с поправившей здоровье женой домой. Приглашённые им офицеры и несколько человек в штатском угощались пивом с жареными колбасами и много курили.

В гудящем разговорами улье кто-то предложил сыграть в карты. Скромно расположившийся в стороне князь без труда узнал в раздавшейся толпе Алексея Шаховского. Предложение было тотчас принято. Охочих оказалось довольно. Распечатали колоды. Сделали ставки. Виновник званого обеда метал банк. В несколько минут брошенные на столе ассигнации и золото под недоверчиво-восхищённые возгласы зевак перекочевали на поднос перед Алексеем Шаховским.

За спиной счастливчика раздались намеренно громкие аплодисменты. Заинтригованный, тот обернулся узнать, кому обязан похвалой. Взгляд встретился со взглядом сидевшего поодаль кузена. Левая бровь Алексея Шаховского удивлённо дрогнула, губы тронула усмешка.

‒ Благодарю, господа, ‒ с завидным для сорвавшего банк хладнокровием поклонился оставшимся не у дел партнерам князь. ‒ Нежданно-негаданно я встретил давнего приятеля и вынужден покинуть вашу компанию. Разрешите откланяться.

Он вальяжной походкой направился к кузену. С наспех примеренной приветливой улыбкой тот любезным жестом пригласил располагаться напротив. Старательно сыгранному Михаилом Шаховским удивлению ответил подозрительный взгляд настороженно прищуренных серых глаз кузена.

‒ Как, однако, тесен мир, ‒ произнёс он с нескрываемой досадой, усаживаясь в кресло. ‒ Два дня по приезде ‒ и уже две невероятные встречи.

‒ Неужто ты встретился с моим неугомонным сыном, ‒ с напряжённым смехом поинтересовался Михаил Шаховской, ‒ который за короткий срок пребывания тут счёл своим долгом отрекомендоваться всем в городе?

‒ С сыном? Нет. Кое с кем иным. Впрочем, неважно, забудь, ‒ намеренно ушёл от ответа собеседник. ‒ Ты-то здесь какими судьбами?

‒ Счёл, что самое время расширить кругозор сына, чьим интересам стало тесно в русской провинции.

‒ Нынче многие путешествуют, ‒ вынужден поддержать навязанный ему разговор vis-à-vis. ‒ Твой сын прав: связи, знакомства полезны для неопытного юноши. А вы с супругой, должно быть, уже подыскиваете ему достойную партию?

Михаил Шаховской опустил взгляд, скрыв от чужих глаз своё ещё не зарубцевавшееся со временем горе.

‒ Жена умерла три года назад, ‒ тихо произнёс он.

‒ Прости, ‒ в коротком ответе кузена ‒ лишь приличная случаю холодная вежливость.

‒ А ты, я вижу, ‒ нашёл силы прервать неловкое молчание Михаил Шаховской, ‒ так и не решился остепенить буйную натуру браком.

‒ Предвзятым взглядом на женщин я обязан княгине Шаховской, ‒ едко усмехнулся собеседник. ‒ Достоин ли знать, как она поживает?

‒ Твой из ряда вон выходящий поступок подорвал её силы и здоровье, ‒ резко, не скрывая осуждения ответил кузен. ‒ Ольга живёт уединённо, довольствуясь суммой, что некогда твой отец благоволил выделить из состояния в её безраздельное пользование.

Во взгляде vis-à-vis ‒ удовлетворение услышанным.

‒ Осведомлённость о приватной жизни её сиятельства ‒ свидетельство ваших с нею, должно быть, частых встреч, ‒ испытывающий взгляд готов уличить самую малую толику притворства собеседника, ‒ и живого участия благородного дворянина в судьбе бедной родственницы?

‒ Видимся мы редко, ‒ качнув головой, возразил ему Михаил Шаховской, изо всех сил сдерживая эмоции, чтобы не заронить даже искры подозрения в том, что он посвящён в обстоятельства встречи кузена с Ольгой и в предмет их разговора. ‒ Княгиня чрезвычайно щепетильна в вопросах её бедственного, что и говорить, положения.

‒ Уж не собирается ли ваше сиятельство взывать к моей совести? ‒ едко произнёс Алексей Шаховской. ‒ Не стоит. Я изжил в себе эту бесполезную роскошь. В душе, которой было некогда отказано во взаимной приязни, осталось место лишь необузданным страстям, удовольствиям, и вереница женщин на самый привередливый вкус, готовых и желающих щедро платить по счетам моих кредиторов, с каждым годом лишь длиннее. Ты спрашивал о женитьбе, ‒ вскинул он на кузена интригующий взгляд. ‒ Два года тому вдовушка-мещанка, предприимчивая особа, узрев во мне по ей одной известным причинам предел её мечтаний, предложила заключить сделку, показавшуюся мне весьма выгодной. Вступив со мной в брак, она обрела княжеский титул, я же взамен свободы, ничтожной уступки, стал обладателем капитала новоиспечённой жены. Супружескими узами я был обременён без малого год, ‒ с усмешкой продолжал он. ‒ На смертном одре сметливая жена вместо исповеди посвятила меня в долго хранимую тайну: несколько лет в закрытом пансионе воспитывается её дочь, о которой я до сих пор не подозревал. Мысль о том, что меня провели и обретённое год назад состояние жены уплывёт из моих рук к девице, привела меня, было, в отчаяние. Однако фортуна и в этот раз осталась на моей стороне, шепнув на ухо совет пообещать отходящей в мир иной супруге взять на себя заботы о барышне взамен на щедрую дарственную на моё имя. До последнего времени это решение меня не тревожило. Но моей новоявленной дочери, за добродетели вознаграждённой княжеским титулом, скоро исполнится восемнадцать, и она покинет пансион. Что стану делать тогда, ума не приложу, ‒ подтрунил над собой князь. ‒ В благочестивом воспитании девиц и устройстве их будущего у меня нет никакого опыта.

‒ Нет опыта, говоришь? ‒ язвительно переспросил vis-à-vis. ‒ А как же участь другой девочки, дочери Ольги?

По губам Алексея Шаховского скользнула ухмылка:

‒ Я счёл невозможным ущемлять себя в привычках, потому, второпях определив на воспитание в надёжном месте обременявшую мой образ жизни девочку, отправился по свету тратить оставленное ей щедрым дедом состояние.

‒ Она тоже скоро достигнет совершеннолетия. Что тогда будешь делать?

‒ Способ устроить будущее твоей protégé найден, ‒ улыбнулся vis-à-vis. ‒ Сейчас же меня занимает названая дочь.

Мысли Михаила Шаховского глодало так и не усыплённое сомнение в честности двуличного кузена.

‒ Незрелая в чувствах и поступках молодость требует забот, ‒ произнёс он. ‒ Получившая воспитание и образование в пансионе барышня – отличная партия для представителя любой дворянской фамилии.

‒ Да, ‒ согласно кивнул Алексей, ‒ но мне не досуг играть роль благочестивого папаши, делающего с дочерью на выданье визиты и принимающего у себя по средам, ‒ поморщился он. ‒ У меня и дома-то своего нет.

Взгляд его собеседника загорелся находкой.

‒ Послушай, забирай девушку из пансиона теперь же, не дожидаясь её совершеннолетия, и приезжай в моё поместье, ‒ заговорил Михаил Шаховской с явственно звучащей в голосе опаской получить отказ. ‒ Может, провинциальное общество покажется тебе проще здешней элиты, зато девушка там твоих забот не потребует. Глядишь, достойный избранник довольно скоро составит ей партию, и ты снова свободен, как ветер.

В прикрытых ресницами глазах vis-à-vis вспыхнуло торжество: он желал и ждал приглашения. Испытывающим взглядом Алексей Шаховской изучал лицо собеседника.

‒ Соглашайся, ‒ голос того настаивал, уговаривал.

‒ Быть посему. Через неделю встречай меня с дочерью.

Глава 5

В поместье Михаила Александровича Шаховского второй день царила небывалая суета. Возвращение хозяина из-за границы ранее предполагаемого срока привело вышколенную прислугу в некоторое недоумение. Поспешно вызволялась из чехлов мебель, рьяно выбивались ковры и постели, тщательно перетиралось серебро. Известие князя о скором прибытии важных гостей подстёгивало усердие горничных и лакеев.

В воскресный полдень подъезд блистал шитыми золотом ливреями, с почтением встречающими Алексея Шаховского с дочерью. С подножки экипажа вслед за заметно утомлённым дорогой князем, опершись на услужливую руку челядинца, сошла застенчивая девушка в синем дорожном костюме, изящно охватившем тонкий стан, и шляпке на зачёсанных тёмных волосах. Короткая вуаль, наполовину закрыв бледное лицо, кое-как прятала страх новых впечатлений, плещущийся в глубоких волнах синих глаз.

Алексей Шаховской пропустил юную спутницу вперёд, навстречу приветствующему гостей хозяину дома. Смущённая пристальным взглядом Михаила Александровича девушка присела в книксене, опустив взгляд. Чутко коснувшись её рук, князь поднял девушку и с теплотой в голосе произнёс:

‒ Я счастлив принимать в моём доме образчик обаяния и скромности. Благодарю вас, мой ангел, за то, что почтили визитом жилище скучающего дядюшки.

На его последнем слове отчего-то вздрогнувшая девушка недоверчиво глянула на князя. Всматриваясь в его лицо, она точно вспоминала что-то знакомое, но запамятованное.

‒ Как мне называть ниспосланную судьбой гостью? ‒ не отпуская трепещущей руки, с улыбкой поинтересовался князь.

‒ Таня, ‒ тихо молвила явно стесняющаяся непривычного внимания к своей особе девушка.

Рука князя вдруг сжала её пальцы, ошеломлённый взгляд впился в черты девичьего облика. Её короткое имя долгие годы было молитвой Ольги Шаховской, имя дочери, нить с которой жестоко разрубили восемь лет тому.

Михаил Шаховской перевёл на кузена взгляд, требующий объяснений. Обезоруживающе улыбнувшийся, тот лишь пожал плечами, точно удивляясь пришедшим на ум vis-à-vis нелепым предположениям.

Последний уже с нежностью глянул на девушку:

‒ Имя ласкает слух, засим могу ли я забыть официальные обращения к мадемуазель?

‒ Если такая безделица доставит вашему сиятельству удовольствие, ‒ последовал новый книксен княжны, ‒ я не смею возражать… ‒ запнулась она в поисках обращения.

‒ Дядя, ‒ поощрительно улыбнувшись, подсказал князь. ‒ И ввиду установившихся между нами отношений я намерен лично показать дорогой племяннице её покои, ‒ подал он руку девушке. ‒ Тебя же, ‒ обернулся к кузену, ‒ ждёт ещё в юности облюбованная комната. Милости прошу располагаться.

Гости в сопровождении хозяина и дворецкого вошли в дом. Этажом выше девушка робко шагнула на порог уютной, оклеенной милыми глазу ситцевыми обоями комнаты. Ступая по щекочущему ногу ковру, она прошла к раскрытому окну, восторженным взглядом окинула клумбы внизу. Руки касались невесомых шёлковых завес, цветов в вазе на каминной полке, бархата на глубоких креслах.

Князь улыбнулся в ответ на её благодарный взгляд:

‒ Я рад, что тебе здесь нравится, девочка.

‒ Как когда-то … в детстве, ‒ тихо выговорила та.

Тронутый ностальгией взгляд встретился со взглядом заинтригованного её вырвавшимся откровением князя.

‒ Здесь уютно и тепло душе, ‒ точно испугавшаяся чего-то, поспешила девушка потушить вспыхнувшее любопытство.

‒ Ты, верно, скучала в пансионе по дому? ‒ согласился подыграть ей князь.

‒ Ни дня вне хмурых стен казённых комнат пансиона, ни весточки от родного человека, ‒ взволнованно произнесла в ответ девушка, ‒ ни одной встречи в нежных объятиях, ‒ в голосе задрожали слезы. ‒ Но желать такой же жизни, как у счастливых сверстниц, не смей, жаловаться не стоит: пустое. Вот так я и жила забытой богом сиротой восемь лет.

‒ Ты осиротела восемь лет назад? ‒ переспросил Михаил Александрович. ‒ Позволь, но князь заверил меня …

‒ Любопытно, какую небылицу он сочинил для вас? ‒ тронула губы прервавшей его девушки горькая усмешка. ‒ У его сиятельства много берущих за душу историй, способных удовлетворить вкусы искушённых слушателей, ‒ обращён на нетерпеливо ожидающего продолжения князя испытывающий взгляд девушки, колеблющейся в своём желании найти в нём друга, которому можно довериться совершенно. ‒ Первая меня ждала восемь лет тому, ‒ решилась она, ‒ когда не знакомая мне женщина привезла напуганную неизвестностью девочку в чужой дом. Моя мама опасно занемогла, провозгласил тогда исполненный сочувствия голос князя, оказавшегося хозяином дома, ‒ торопился и то и дело срывался горячий полушёпот. ‒ Дабы тяжкое зрелище недуга не ранило детское воображение, он, будучи единственным другом моей матери, посчитав бесчестьем для благородного дворянина оставаться в стороне, взял на себя заботу обо мне. Миновал месяц, истосковавшаяся, я услыхала остановившее мысли и самую мою кровь второе повествование: мамы не стало, ‒ её голос треснул в пересохшей от волнения гортани, ‒ в целом мире я осталась один на один с единственным, с его слов, благодетелем, кому не безразлична моя судьба, ‒ девушка судорожно глотнула, тщетно пытаясь избавиться от долго саднящего горло кома, пошатнулась и, предупредительно подхваченная чуткой рукой внимающего ей слушателя, опустилась в кресло. ‒ Спустя месяц, ‒ перевела она дыхание, ‒ я смогла в полной мере оценить стремление князя устроить моё счастливое будущее, по его милости, вопреки моим мольбам и безутешным слезам оказавшись в закрытом пансионе под чужим именем. Все мои протесты быть кем-то другим, ‒ вскипал негодованием голос, ‒ разбивались о стену щедро оплаченного моим благодетелем безучастного молчания наставниц, игнорирующих назойливые вопросы. Я вынуждена была смириться, ‒ заключила девушка. ‒ Шло время. Три дня назад волею беспощадного жребия я снова встретилась с моим тюремщиком и наконец удостоилась права узнать причину обрушенного на меня в невинном детстве гнева судьбы. Моя мать, торжественно сообщил князь, восемь лет тому подписала и скрепила своей печатью гербовую бумагу, ‒ каждое её слово дребезжало осколками боли, измучившей несколько дней тому изувеченную душу, ‒ именующую князя Алексея Дмитриевича Шаховского моим отцом и опекуном завещанного мне ещё до рождения наследства.

‒ Ты видела эту бумагу?! ‒ голос ошеломлённого князя просил её, обессиленно сникшую под навалившимся на плечи грузом, о подтверждении его невероятного открытия.

‒ Да, ‒ усмехнулась девушка. ‒ Его сиятельство охотно предъявили мне свидетельство его неоспоримых прав на меня и моё наследство. Взбешённый моим категорическим отказом играть по его правилам, князь не стеснялся в выборе, нужно заметить, эффективных методов переубеждения строптивой противницы.

В воспалённом сознании воскресла унизительная сцена. Зардевшаяся от неловкости, спрятавшая смущённый взгляд, княжна нервными рывками высвободила руки из перчаток. Хрупкие кисти пересекали вспухшие, ятрящие болью полосы. Предупредив застывший на устах онемевшего князя вопрос, девушка глухо пояснила: