Ханская дочь

– Мама, молчи и ничего не отвечай ему, – в сотый раз уговаривала Айгуль, – тогда и он замолчит, ему будет нечего сказать.

Она сколько себя помнила, столько и слышала перебранку родителей. Старший брат Галим был в армии, служил в Польше, сестра Зайнаб уже училась в своем физкультурном техникуме в Уфе, куда она так мечтала попасть. Они покинули отчий дом, вдоволь наслушавшись ругани родителей. Резеда заняла презрительную позу в отношении отца (повзрослев, она не могла ему простить его нецензурных слов) и отмалчивалась. Роберт никак не реагировал. Из детей страдали и близко принимали к сердцу только Айгуль и младший в семье Арслан. Она время от времени упрашивала то мать, то отца не ругаться. Тема их перебранки оставалась неизменной. Отец упрекал: "Не кормишь меня!". Мать отвечала, что вместо того, чтобы помочь ей в делах, спишь днем, и что его совершенно не волнует судьба детей. Новое в их скандалах было то, что отец встречался в соседней деревне с первой женой, которая, не дождавшись его с войны, вышла замуж, уехала в Сибирь, родила там троих детей и, разведясь, вернулась обратно в деревню. Айгуль знала даже, что эту женщину зовут Шамсиямал.

Айгуль бесконечно любила маму и жалела ее за слабое здоровье. У нее был больной желудок, ела она мало и всегда ходила к врачу. Отец был здоров, и стоило ему набить свой желудок сытной едой, он, лежа на кровати, начинал распевать фронтовые песни на русском языке. Он не курил, не пил. Эх, был бы он молчаливо по-мужски в своей семье в окружении детей! Айгуль чувствовала себя угнетенно. Она начинала сильно обижаться на отца и подозревать его в глупости, эгоизме. В этот вечер она спасалась от семейного неуюта бегством на индийский фильм. После фильма мальчишки и девчонки их улицы собрались на обширной зеленой лужайке перед домом Бибисары иняй5. Асию после фильма играть не пустили, и Айгуль ушла на полянку с Таней. На сегодняшний вечер все решили попугать старушек и стали ждать темноты. Они расселись на густой травке, образуя круг, и стали рассказывать разные смешные истории, девочки обсуждали фильм. Тем временем взошла полная луна. Она глядела желтым глазом на полянку и разливала свет. Было светло, тепло, природа полностью располагала к детским шалостям.

Мальчики готовили главное орудие сегодняшней забавы – к большому гвоздю привязывали длинную крепкую нитку. Объектом для начала был выбран маленький домик, похожий на баню, Зульхизы иняй. Домик стоял рядом с поляной и был удобен тем, что был без двора – не надо лезть через забор. Долговязый Ринат осторожно подошел к окну и зацепил нитку с гвоздем за маленький гвоздик, державший стекло рамы. Отходя от окна, он разматывал клубок нити, она тянулась по траве. Все отошли на изрядное расстояние от дома. Ринат начал тянуть и ослаблять нитку, гвоздь методично застучал по стеклу. Ребята охватила безудержная веселость, девчонки начали хихикать, все были возбуждены, все боялись. Ждать пришлось недолго. Зульхиза иняй выскочила из дома, ругая проказников. Девчонки, смеясь и визжа, бросились врассыпную. Через некоторое время все встретились возле дома Рината, кто со стороны речки, кто через забор, кто с другой стороны улицы. Следующий дом для своих веселых проделок они выбрали дом Бибинур иняй. Здесь было посложнее: надо было бесшумно открыть калитку и пересечь двор. Обычно одинокие бабушки жили в крошечных домиках с соломенными крышами, имели запустевшие дворы. Собак они не держали. Их нечем было кормить.

Привязывать гвоздь шли только кто постарше, остальные наблюдали и ждали на улице, возле дома. Бибинур иняй загремела в своем чулане, ругая озорников, а их уже и след простыл, они разбежались в разные стороны во всю прыть детских ног. Никто не хотел расходиться в эту теплую ночь, и напоследок они решили перекрыть проход между двумя огородами соседних домов в конце их маленькой улочки. Дальше была река и горы. Сюда гнали ранним утром хозяйки своих коров с близлежащих домов, а также с центральной улицы и с улицы РТС6. Ребята бесшумно отвязали длинные ворота Марьям апай7 и Тахира агая, чьи дети уже выросли и разъехались, и закрыли ими проход.

Это было их время. Взрослые села спали, наработавшись днем. Девчонки, не имея летом занятий в школе, высыпались по утрам. Никто из них наутро, конечно же, не вставал посмотреть, кто первым обнаруживает их проделку, кто отвязывает ворота и ставит на место, так же никто утром и не жаловался на них. У всех во дворах подрастали дети, жаловаться было не на кого. А одинокие бабушки за долгий летний день все равно хоть раз наведывались к более молодым своим соседкам, сидели, разговаривали, пили чай и уходили или с гостинцами, или с банкой свежего молока. Вчерашние ночные проказники днем, по примеру своих родителей, хоть и посмеиваясь про себя, выказывали им почтение.

Летом в семье Раймановых дети получали полную свободу. Все лето длился их досуг. Только по вечерам, когда солнце садилось за Школьные горы и наступала вечерняя прохлада после жаркого дня, в обязанность детей входила поливка огорода. Он находился за сараем. Чтобы дети ели овощи, родители сократили посевы картофеля, и отец построил плетень. Гульзифа сажала весной: огурцы, помидоры, морковь, капусту. Огород раскинулся на косогоре и тянулся, спускаясь к самой реке. Поливать было удобно, но долго, огород был большой. Айгуль, Роберт и Арслан с полными ведрами поднимались в огород, а с пустыми легко сбегали к своей речке. В дождливые дни эта работа отпадала. Небо щедро поливало огород, и после дождя земля омолаживалась изумрудной зеленью. Воздух наполнялся благоуханием влажной черной земли, травы, деревьев.

Глава V

I

Резеда готовила свой сценический спортивный костюм, Айгуль повторяла стихотворение. Завтра они собирались участвовать в школьной художественной самодеятельности. Концерт проводился обычно в сельском клубе, и смотреть его приходили все желающие.

– На сцене, вставай не в глубине, а пройди вперед, чтобы тебя слышали и в задних рядах, – учила Гульзифа дочь.

– Так и сделаю, – отозвалась Айгуль.

Резеда начала репетировать свой гимнастический этюд с обручем. В школе она увлекалась гимнастикой. Физкультура была ее любимым уроком и в школьных соревнованиях по гимнастике она всегда занимала первое место. Резеда была тоненькой, с длинными ногами.

– Завтра не заплетай волосы, и собери их в виде хвостика, – посоветовала она, садясь на шпагат, – так современнее.

– Мама, а ты придешь в клуб смотреть концерт? – спросила Айгуль занятую домашней работой маму.

– Может быть и приду.

Айгуль не очень-то поверила вечно загруженной домашними делами маме.

Абзанский клуб стоял в середине села на берегу Ассель. К нему сходились два моста: железный широкий и деревянный узкий. По железному мосту в клуб, а также в школу, на почту и садик ходили те, кто жил в центре села. По деревянному мосту ходили обычно ученики из интерната и все, кто жил на улице Школьной. Клуб был старый, выстроенный из бревен, обмазанный глиной, побеленный известкой. Он имел вестибюль, огромный зрительный зал, сцену. Со сцены можно было спуститься в красную комнату, где на длинном столе, покрытом красным кумачом, лежали подшивки газет, а также в костюмерную и гримерную комнатки, откуда имелся выход на улицу. А перед клубом была огромная площадь, которая заканчивалась крутым обрывом в Ассель.

На другой день Айгуль прибежала домой, бросила портфель, вымыла руки с мылом и переоделась. Наспех пообедала, отказавшись от горячего перлового супа с мясом, который мама приготовила в чугунке в печи. Однако готовиться к концерту стала не спеша. Она вычистила щеткой школьную форму: коричневое шерстяное платье. Белый парадный фартучек, манжетки и воротничок висели уже проглаженными. Их она приготовила еще с вечера. Перед уходом она положила проглаженный белый капроновый бант в карман и, еще раз пригласив свою мамочку, побежала в клуб.

В костюмерной вовсю шли приготовления. Светловолосая Марина, дочь классного руководителя класса Айгуль, уже крутилась перед зеркалом. Она была ведущей концерта, запевалой хора, душой всех концертов и большой кокеткой. Резеда уже переоделась и занималась растяжкой. В зале свое место заняла комиссия. В костюмерной негде было яблоку упасть. Хористки-девушки делали себе начес.

Айгуль подготовила то же стихотворение Мусы Джалиля, которое читала на конкурсе в Ермолаеве. В Абзане не видели ее выступление и еще не слышали это стихотворение. Теперь она знала, что Муса Джалиль был татарским поэтом-антифашистом, читала про его Моабитскую тетрадь, а также то, что он погиб в застенках гестапо, замученный эссесовцами.

Когда Марина объявила ее номер: "…читает ученица шестого класса Райманова Айгуль", она вышла на ярко освещенную сцену. Она прошла вперед и тут же в глубине зала увидела лицо своей мамы. Волнение ее прошло, и она была благодарна маме. Все-таки она вырвалась из дома посмотреть на выступление ее и Резеды.

Когда она уходила со сцены, услышала, как за спиной зал взорвался бурными аплодисментами.

– Молодец! – за кулисами Антонида Ильинична обняла ее за плечи, – хорошо выступила.

А ей уже не терпелось прийти домой и узнать, понравилось ли маме ее выступление.

Мама была горда за нее и весь вечер хвалила.

– Да, конечно, – сказала она потом задумчиво, – тема войны может всех затронуть за живое. Во всех семьях кто-то погиб или не вернулся с войны. Мы вот до сих пор точно не знаем про младшего брата Гафура.

– Вам в войну пришла похоронка? – спросила Айгуль.

– В войну пришло извещение, что он погиб за Родину и похоронен в братской могиле в селе Балыково, где-то в Белоруссии. Все хочу написать пионерам-следопытам, чтобы они подтвердили это. Есть ли среди имен погибших и имя моего младшего брата.

– А сколько ему было лет, когда он погиб?

– Да все они были с двадцать пятого, – сказал сидящий рядом отец, – что они могли знать? Стали пушечным мясом. Мой младший братишка Галим был совсем ребенок, когда умерла наша мать. Он вырос без материнской ласки, детства у него не было, мальчишкой забрали в войну, так и погиб. Не увидел такой хорошей спокойной, сытной жизни. Под Житомиром лежит, в чужой земле.

– А почему твоего младшего брата зовут так же, как нашего Галима?

– Чтобы его имя не осталось лежать в земле, – ответил отец, – твой брат носит его имя. Мы с твоей мамой так решили, когда он у нас родился в Райманове. – Отец чистил шомполом свое двуствольное ружье

– А как Зайнаб вы дали имя? – полюбопытствовала Айгуль. Про свое имя она давно уже расспросила у мамы.

– У твоего отца была первая любовь по имени Зайнаб, – ехидно заметила мама.

– Мама твоя увидела меня в первый раз на берегу Сакмары, бросила ведра, коромысло, подбежала ко мне, обвила руками мою шею и взмолилась, чтобы я ее взял в жены. Не могла устоять перед моей красотой, – весело ответил отец.

– Не болтай чепухи! – фыркнула мама на это.

II

Комиссия отобрала всего три номера на районный смотр художественной самодеятельности. Среди них были выступления Резеды, Айгуль и ансамбля песни, созданный Антониной Ильиничной.

В один из зимних дней их освободили от учебы, выделили трактор с санями, который повез их в районный центр в село Исянгул. Дорога то поднималась в гору, то отпускалась. Здесь было царство зимы и снега. Им было завалено все: горы, леса, поля. Дорога была полностью занесена. Самый надежный на таких дорогах трактор медленно, но – верно, вез участников на смотр, сердито ревя мотором. Всем было весело на просторных открытых санях. Зимняя стужа их не брала. Отцовские тулупы с огромными воротниками поверх пальто защищали ребят и девчонок от ветра, ноги были в шерстяных носках и в валенках, пуховые платки матерей были накинуты поверх шапочек. Ну а в дорожных сумках девчонок лежали платья для выступлений, белые блузки, темные юбки с модной складкой, туфельки и капроновые чулочки. Вместе с ними ехала руководитель Антонида Ильинична. Их учительница немецкого языка, душа и организатор концертов, покровительница всех юных талантов абзанской школы.

В Исянгуле они вошли в большой красивый Дом культуры. Зрительный зал, сцена была во много раз больше, чем в абзанском сельском клубе. За кулисами был простор, сцену освещали рампы, занавес был тяжел и сшит из зеленого бархата. Если в маленькой костюмерной абзанского клуба все знали друг друга, то здесь они готовились к выступлению со многими незнакомыми конкурентами из сел и деревень Зианчуринского района.

Концерт был впечатляющим. Номера объявлялись в микрофон, и артисты выступали перед ним.

На другой день, рано утром, когда волнения были позади, а приятные впечатления с собой, молодежь вернулась в село. Результаты конкурса обещали сообщить позже по телефону.

Урок алгебры уже заканчивался, когда в класс вошел завуч школы. Айгуль поднялась вместе со всеми для приветствия учителя.

– Можете сесть, – жестом указала и грозно сверкнула своими очками математичка, прозванная шестым классом "пантерой" за чрезмерную строгость, сухость и неизменный черный костюм. – Я сразу прошу прощения, Минигуль Латыповна, за то, что прерываю урок, но дело срочное, – обратился он к учительнице. – Из вашего класса, – тут он повернулся к классу, – Райманова Айгуль прошла в областной смотр художественной самодеятельности.

Тут учитель отыскал глазами Айгуль.

– Райманова Айгуль, я тебя поздравляю за успешное выступление! Ты прославила нашу школу! Айгуль, смотр состоится в городе Кумертау. Ты освобождаешься от занятий, иди домой и готовься. Подробнее я уже объяснил твоей сестре.

Айгуль покраснела от волнения и радости. Потом она собрала учебники, тетрадки и пошла домой. Как, оказывается, приятно свободно отправиться домой в то время, когда твои одноклассники еще сидят за партами на уроках!

– Ваша дочь едет в Кумертау! Она заняла первое место в конкурсе – с кокетством сообщила Айгуль маме, которая месила тесто на кухне.

Гульзифа обрадовалась успеху дочери, а когда пришла Резеда и сообщила ей о том, что только два выступления, ее и Айгуль, были отобраны комиссией как лучшие для областного смотра, то еще больше удивилась.

На другое утро сестры, собравшись, вышли в центр села. Зимой нелегко выехать из села куда-либо. Дороги занесены, регулярные автобусные сообщения прекращались зимой, грузовые машины ездили, буксовали в снегу, пока их не вытаскивали проезжие трактора. Таким образом они и доехали до Тюльгана. Отсюда в час дня отходил поезд в Уфу, останавливаясь в городе Кумертау.

В зале ожидания в Тюльганском железнодорожном вокзале было тепло, и Айгуль, согревшись, встала со скамьи, начала читать стенды в зале, а Резеда осталась сидеть возле печки. Рядом с ней сидел молодой мужчина. До отъезда еще оставалось время. Айгуль вышла из здания вокзала. Природа Тюльгана вовсе не похожа на абзанскую. Она не увидела гор, – только заснеженную степь, черный снег вокруг рельсов и лесопосадку. Ей как-то было странно видеть высаженные в ряд деревья. Она привыкла к горам, лесам. А здесь была равнина. Где-то она слышала, что здесь стояли полки Салавата Юлаева…

Айгуль вернулась к сестре, достала из сумки дорожные шахматы в миниатюрной пластмассовой коробке, которые ей подарил Галим агай ко дню рождения.

– Поиграем, – предложила она. Резеда нехотя согласилась. В шахматы их научил играть Галим агай.

Айгуль выигрывала. Молодой человек, заинтересовавшийся их игрой, подошел и начал подсказывать ходы Резеде. У своей сестры она бы запросто выиграла, но против мужчины, как начинающая шахматистка, она была слаба и в конце концов проиграла.

Вечером они были в Кумертау. В городе они нашли Дворец культуры. И тут их ждало разочарование. Областной конкурс художественной самодеятельности отгремел днем. Они опоздали. Разочарование Айгуль смешивалось с чувством восторга от великолепия дворца. Сестра разговаривала с женщиной, работником дворца культуры, которая имела представительный вид, пышную прическу и строгое элегантное шерстяное платье, а Айгуль рассматривала дворец. Здесь была парадная лестница с позолоченным орнаментом. Такой красоты она еще не видела. Это был настоящий дворец.

Доброжелательная женщина выразила сожаление и определила их на ночлег к одной женщине. Эта была маленького роста приятная женщина. Она повезла их к себе домой. Жила она в двухкомнатной городской квартире. Айгуль было интересно узнать, что ее сын учится в той же школе-интернате в Ермолаево, где год проучилась и она. Учился он, со слов Розы апай, в старших классах. Айгуль сразу его вспомнила, когда он вошел в комнату и, улыбаясь, поздоровался с ней. Она тоже улыбнулась ему. Они узнали друг друга.

Назавтра сестры уехали домой. Они так и не узнали, чьей нерасторопности они обязаны своей неудачей, но чьей вине они приехали с опозданием на один день. Никто им не объяснил. А может быть, было виновато просто бездорожье глухомани, каковым было село Абзан на юге Башкортостана.

III

Всю зиму продолжалась концертная деятельность всех участников художественной самодеятельности из Абзанской школы. Антонида Ильинична организовала и составила концертную программу, и школьники средних и старших классов выезжали с ней в близлежащие села и деревни.

Концерты давали по субботам. В центре села их ждал трактор с просторными санями, и после занятий в школе к нему спешили артисты. Ребята шли с зачехленными гитарами, грузили барабаны, баян. Так начинались их двухдневные маленькие гастроли. На них все ребята и девчонки чувствовали себя свободно, и для них это было ответственное и веселое времяпровождение. Ведь они выступали не перед строгой комиссией, а перед зрителями, которые, прочитав афишу в клубе, пришли в свой клуб посмотреть концерт молодых исполнителей.

В самом начале концерта конферансье, задорная Маринка, своим громким звонким голосом объявляла, что деньги, вырученные от этого концерта, пойдут в фонд помощи для Вьетнама, борющегося против американского капитализма. Гвоздем программы был созданный Антониной Ильиничной вокально-инструментальный ансамбль "Дружба". Маленькая симпатичная Марина была в нем солисткой. Она не столько имела прекрасный голос, сколько была смелой и бойкой. Марина красиво одевалась, резко отличаясь от всех остальных девчонок в нарядах, и свой маленький рост не считала недостатком. Айгуль относилась к ней с симпатией. Маринка всегда заставляла окружающих засматриваться на себя. Все девчонки школы шушукались про нее за ее спиной. На таких концертах Марина пела песни только о любви. Но Айгуль нравились мелодичные песни другой солистки, неразлучной подружки Марины – Накии. Гитаристы-парни в ансамбле выходили на сцену в жилетках и в темных очках. На сцене они не признавали строгих пиджаков.

Айгуль нравились эти поездки. Рядом была Резеда, и Айгуль поневоле вступала в круг общения старшеклассниц, а это было очень интересно. Старшеклассницы создали ансамбль "Березка" и пели русские народные песни. У всех у них были красивые голоса, и выступали они в зеленых длинных до пят сарафанах, белых блузках и головы кокетливо повязывали платочками. Единственное, что не хватало современным, как на подбор белолицым башкиркам в их перевоплощении в русских красавиц, так это длинных кос. Все они были пострижены по моде. О школьной форме они давно позабыли и одевались, следуя моде, и даже зимой ходили в школе в капроновых чулочках и туфельках на каблучках. Иных нельзя было отличить от молоденьких учительниц. Они тоже делали начес на голове, укладывали волосы и покрывали блестящим лаком. Все это не мешало им задушевно исполнять популярные народные песни и нравиться зрителям, срывая горячие благодарные аплодисменты.

С наступлением весны, таянием снегов и половодья поездки прекратились. Последняя четверть учебного года много значила для старшеклассников. Они начали подготовку к экзаменам.

Глава VI

Гульзифа с утра, прокрутив сепаратор, решила приготовить на завтрак пшеничную кашу со свежими сливками. Это был легкий завтрак, и мужчины не довольствовались только этим, поэтому она разожгла печь в летней кухне и замесила пресное тесто.

– Мама, давай печь лепешки не на жире, а сухими, а потом к ним подадим сливки. Мы таким образом давно не пекли, – обратилась Айгуль.

Сегодня она проснулась рано, успела отнести по просьбе матери банку молока соседской одинокой бабушке и, как всегда, когда мама что-либо пекла, крутилась рядом.

– Ладно, Сепиль, если ты так хочешь, пожалуйста. – согласилась мама.

Услышав свое домашнее имя, а также по тону голоса матери, Айгуль определила, что у мамы отличное настроение. Вообще, она часто слышала в свой адрес благодарные слова своей матери. Мать не скупилась на похвалу. После того как Зайнаб уехала учиться в Уфу, старшей из детей осталась Резеда, но помощницей матери была она. Резеда никогда не проявляла особого рвения к делам.

Она сгребла горячие угли в печке и поставила на них сковородку калиться. Затем начала собирать завтрак. Расстелила скатерть в клетку, поставила сахарницу, разложила всем чайные ложечки, чашки с блюдцами, поставила большое блюдце со сливками, приготовила заварник для чая и поставила коробку чая рядом. Приготовила стопкой тарелочки для каши. Самовар уже гудел рядом с печью. Мама одновременно пекла лепешки и смотрела за молоком, чтобы оно не убежало.

До чего приятным получился завтрак! Айгуль с удовольствием съела пшеничную кашу с нежными сливками по середочке и пила чай с лепешками, макая их в сливки. Хотя мама поставила сливки отдельно для взрослых и еще для детей, чтобы не тянулись, однако брезгливая и утонченная Резеда положила сливки в блюдце отдельно для себя сразу же. Младшие тут же последовали ее примеру.

– Что будешь делать – убираться на кухне или приберешь дом? – сразу после завтрака спросила Айгуль сестру. Она боялась, что ей достанется и то и другое, как это бывало часто.

Резеда выбрала дом. Айгуль спокойно взяла ведро, чтобы вначале натаскать полный бак воды. Во двор медленно входила соседка. Она пришла, опираясь на палку, спина ее никогда не выпрямлялась, и она ковыляла согнувшись. Бабушка пришла к отцу. Он был в переулке, мать в огороде осматривала ростки и заодно пропалывала грядки. Айгуль быстро вынесла табуретку и поставила у дверей летней кухни, пригласив ее сесть.

Гульзифа пришла с огорода и поздоровалась с соседкой. Она знала, зачем пришла Загида иняй. С вечера прошедшего дня Алмабика договорилась с ней о поездке в лес. Гульзифа передала ее просьбу мужу. Амир согласился. Однако Загида иняй все равно сама пришла к соседу, боясь, что важное дело перенесется на другое время.

Амир, положив топор в таз с водой под умывальником для размачивания, подошел и поздоровался с соседкой, справился о ее здоровье.

– Айда, Амир сосед, съездим за березовыми ветками. Веники нужно вязать именно сейчас, когда по-старому кончается май месяц.

– Есть, товарищ командир! – отозвался соседке Амир.

Загида иный тихо засмеялась беззубым ртом на шутку соседа.

– Я уже привел лошадь. Сейчас поедем. У нас тоже кончаются связанные веники и было бы хорошо запастись, – ответил Амир.

– Сама уж я не смогу поехать. Пришлю Алмабику, – еле вставая, произнесла бабушка.

Айгуль никогда не видела, чтобы она выходила на улицу, и было даже странно видеть ее здесь, хотя она часто видела ее, заглядывая к Галие.

– Мама, я тоже с вами, – встрепенулась Айгуль.

Ей не отказали, тем более дома есть, кому остаться. Айгуль знала, что Резеда скорее будет убирать и кухню, и дом с тремя комнатами, чем поедет куда-то с толпой, да еще с родителями.

Отец запряг лошадь, подошла Алмабика Шакировна. Мама бросила на телегу плащ-палатку. Отец положил второй топор. Айгуль уселась сзади телеги, на свое любимое место, причем смотря не вперед, а назад. Она увидела, как Галия, проводив маму, осталась у них с Резедой, а ей того и надо, чтобы ее оставили в покое, и она могла вдоволь поговорить и пообщаться с подругой.

Проезжая мимо кладбища, Айгуль услышала тихий голос матери, произносящей молитвенные слова. Отец, проехав кладбище, свернул в сторону Беляй-тау. Айгуль любила бывать на природе и никогда не упускала такую возможность.

Березки шумели молодой листвой, отец вооружился топором. Женщины раскинули на траве плащ-палатку и сели, разговаривая о том, до чего чист и свеж воздух. Айгуль же считала, что воздух везде одинаковый. Чтобы ускорить работу, женщины начали обламывать ветки.

Айгуль любовалась разнотравьем луга. Она вовсе и не собиралась делать букет из полевых цветов. Сорвать цветок в самом начале лета? Нет, пусть растут. Пусть они тоже смотрят на синее небо, на белоснежные кучевые облака, нежатся так же, как она, на солнце, упиваются летним дождем и обдуваются нежным ветерком. Пусть живут и радуются, как радуется и живет она.

Летом Айгуль осталась без подруг, совсем одна. Асию играть, как всегда, не очень-то отпускали, Таня уехала к своей тете в Кувандык. Айгуль сдружилась с Венерой, внучкой Сабиры иняй, которая каждый год приезжала на каникулы из города.