Читер

– Ну уж нет, после Росалии я это отвратительное нефтяное пойло не возьму в рот даже под пытками.

– Я же говорил, что тебе понравится, – самодовольно заявляет он, обнажая свою ямочку на левой щеке. Господи, если ты есть, во имя всех женских сердец, запрети эти чертовы ямочки на мужских лицах. Вот кто бы не продал за нее душу? Я бы точно продала. У меня и самой есть такая же, даже в том же месте, но это и в половину не так привлекательно, как у него.

– Лилиан, я заметил, что ты часто зависаешь, а потом подхихикиваешь. Ты что, шутки шутишь в голове? – вдруг спрашивает Тео.

Я нервно икаю и пытаюсь сообразить хоть какой-то вразумительный комментарий, ощущая себя пойманной на «горячем».

– Н-нет. Нет. То есть да, – я путаюсь в словах – Да, У меня бывает. Я шучу в голове, но смеяться только в голове не всегда получается.

Что я несу? У меня что мозг превращается в кучу навоза рядом с ним?

– Я так и понял, – замечает он ухмыляясь. – Я бы послушал твои шутки – добавляет Теодор и я замечаю, как бесенята в его глазах передают привет моим тараканам.

– При случае – обязательно, – уклоняюсь я от какой-то двусмысленной трактовки его фразы и вспоминаю данное себе обещание – Если вы не против, мистер Макдейл, я буду работать. Вы правы, уже поздно, а мне нужно закончить сегодня.

Он явственно мрачнеет, и я замечаю, как венка на его виске начинает ожесточенно пульсировать.

– Что ж, мисс Сандерс, – он выделяет это обращение так, что я сразу осознаю – бесится, да еще как бесится – Не буду вам мешать. Извините.

Он чеканит шаг и практически вылетает из кабинета. Хорошо, что в современных офисах на всех дверях стоят доводчики, а то грохнуло бы как от взрыва.

Вот тебе и на. И что это было? Я раздражаю его формальным обращением? Похоже на то. Но лучше так. Я приняла решение и буду следовать ему. Это лучше, чем годы восстановления и существование за гранью.

Я заканчиваю отчет и закрываю офис. Время почти 11 ночи. Расстроенно хмыкаю, вспоминая, что собиралась почитать. Заглядываю в телефон и вижу, в книжном чате есть какие-то сообщения, но у меня не остается сил даже просто прочесть их, не то, что ответить. Добираюсь до одинокой серебристой четырехколесной старушки, которая выглядит так, будто я мать, забывшая свое дитятко в садике. Я глажу ее по грязному капоту и обещаю помыть уже в выходные.

От центра до моей квартирёнки ехать кварталов двадцать, поэтому я врубаю аудиокнигу и расслабляюсь. Навигатор показывает девятибалльные пробки, и я в очередной раз недоумеваю, как в городе, в котором 6 месяцев в году зима, в ноябре может неожиданно для всех выпасть снег. Понимаю, что, если простою в пробке часа три, на сон времени останется совсем мало и эти хреновы цифры завтра снова сыграют со мной злую шутку. Еще одного разноса от Макдейла по поводу моих аналитических способностей я не перенесу, поэтому решаю объехать пробки по окружной дороге. Получится чуть дальше, но явно быстрее.

Всякий раз, проезжая по этому участку пути, не понимаю, почему здесь так мало фонарей и лес. В таком прогрессивном городе не позаботиться о месте, потенциально пригодном для целого ряда преступлений, настоящая халатность. После хмыкаю сама себе – вот она дочь адвоката по уголовным делам. Ну серьезно, нормальные люди вообще задумываются о подобном? За этими мыслями я миную половину объездной и замечаю подозрительно знакомый внедорожник на обочине с включенной аварийкой. А он что здесь делает? Решаю, что проехать мимо не могу – сама же потом буду волноваться, мало ли что, всё же босс, я паркуюсь сзади его машины и выхожу из своей. И тут я слышу это.

Это даже не крик, нет. И не вопль. Это вообще будто даже не что-то человеческое, звук на пределе возможностей. Я в панике разворачиваюсь в сторону этого воя и замечаю среди лесопосадки своего начальника, который… просто орёт. Он стоит и орёт во всю свою глотку. Орёт, судя по всему, на лес. От сюрреалистичности происходящего меня начинает разбирать нервный смех. Я что, попала в аварию и померла? И вместо ада, рая, и всех этих вариантов на тему жизни в посмертии, мне просто показывают самые бредовые галлюцинации напоследок?

Тем временем Тео перестает орать и походкой в стиле песни «Stay’n alive» как ни в чем не бывало возвращается к машине, но в какой-то момент его взгляд находит меня, он спотыкается и летит своим прекрасным лицом прямо в грязе-снежную кашу. Боже, Лили. Ты думала он загадочный и таинственный бэд-бой, прямо как в твоих романах? Получи. Он, похоже, просто идиот.

Я страдальчески смотрю на звезды, а после стою и жду, когда он поднимется, потому что уехать сейчас было бы верхом странного поведения, но он лежит. Не поднимаясь. Он что, помер?

Я вдруг пугаюсь и мчусь к нему, как подраненный олень через орешник, пытаясь удержаться от такого же нелепого падения в эту грязищу.

– Эй, эй мистер Макдейл! Мистер Макдейл, вы живы? – зову я, пытаясь добежать до него.

Он что-то кряхтит в ответ и я ускоряюсь, едва не поскальзываясь. Я представляю, какой прекрасный вид у меня сейчас, но, если ему действительно нужна помощь – плевать. В момент, когда я добираюсь до него, я понимаю, что этот полудурок, закрыв лицо руками, лежит в этой… назовем это, субстанцией – и смеется! До истерических всхрюкиваний! Смеется! Я готова вмазать ему так, чтобы реально прибить, зря что ли бежала, но от общей картины и меня пробирает смех.

Он чуть успокаивается и отрывает лицо от рук, я вижу, что оно всё запачкано черным и он похож на афроамериканца, мне снова становится смешно, да так, что я даже вдохнуть не могу.

– Что ж, – давлю я сквозь слезы – Мистер Макдейл, один-один.

– О чем это вы, Лилиан? – не сильно пытается успокоиться он.

– У меня слюни на плаще, у вас это.

Он понимающе кряхтит и пытается встать, одна его нога застряла в какой-то коряге, поэтому мне приходится помочь ему выбраться, но, пока я его тяну, приземляюсь прямо на зад в эту же лужу и всё мое светлое пальто благодарит меня за время, проведенное вместе, прощаясь на веки вечные. Твоююю мать! А до зарплаты еще две недели.

Я расстраиваюсь, но все же это больше смешно, нежели грустно.

Мы помогаем друг другу доковылять до машин и выглядим так, будто у нас был бег с препятствиями через сеть придорожных туалетов.

– Что это было вообще, мистер Макдейл? – все еще периодически посмеиваясь спрашиваю я.

– Это было ровно тем, чем выглядело – я просто орал на лес. Не думал, что кто-то будет здесь ехать и тем более останавливаться. И уж тем более не ожидал увидеть вас, Лили – отвечает Тео.

– И что вам сделал лес? – заинтересованно спрашиваю я.

– О, ничего. Абсолютно ничего. Хороший такой, добротный лес. Я бы здесь даже жил. Это у меня способ управления гневом.

– И как, помогает?

– Сегодня даже больше чем обычно, – ухмыляется он.

– Ну у вас и методы, – бурчу я – Мне теперь после этой операции спасения лесных психотиков придется две недели ходить в летнем плаще.

– О, давайте купим вам новый. Это же вы из-за меня, – говорит он и я считываю смущение.

– Нет уж, благодарю. За такое зрелище я бы еще и денег дала, – смеюсь в ответ.

– А что вы тут делаете? Разве вы не живете на перекрестке 7ой и 9ой?

– Что? Откуда вы?…

– Я смотрел ваше личное дело и статистику, когда рассматривал на новую должность, помните? Я вроде говорил, – замечает он, будто это что-то объясняет.

Я решаю не придавать значения его странной осведомленности, хотя это и не особо нравится моему внутреннему тревожнику.

– Я просто объезжала пробку, – отвечаю я на вопрос – Город встал.

– А, да, как всегда неожиданно зимой пришла зима – понимающе кивает Тео, а у меня внутри в этот момент от радости светится даже печенка. Как он точно всё понимает.

– Я живу в паре кварталов отсюда, может быть заедете? Я попробую спасти ваше пальто. – предлагает Тео и я напрягаюсь.

Он замечает тень на мое лице и примирительно поднимает обе ладони.

– Никаких замков Дракулы, Лилиан. Просто я живу в частном секторе, не люблю эти бетонные человейники.

– Но я могу постирать пальто и дома, – возражаю я.

– Можете, – покладисто соглашается Макдейл – Но у вас нет моего чудо-порошка. Клянусь вам, отстирывает самые неожиданные пятна.

– Ладно, только давайте как-нибудь без неожиданных пятен. – кошусь я на него – Говорите, куда ехать.

– Просто следуйте за мной, – расплывается он в улыбке.

Вселенная, мне нужен купон на один бесплатный мозг.

Я следую за машиной Тео в каком-то странном оцепенении. Зачем я поехала с ним – вопрос отдельный, но совершенно бесполезный. Сколько бы я ни старалась привести себя к рациональному знаменателю – это дохлый номер. Видимо вся моя сдержанность уходит на поддержание того, чтобы оставаться на работе и быть хорошей дочуркой.

Мы подъезжаем к небольшому, но безумно красивому и даже стильному домику с панорамным окном во всю переднюю стену. От него веет уютом и безопасностью. Я заезжаю вслед за Тео на подъездную дорожку и собираюсь выходить, но Тео уже рядом и протягивает мне руку, помогая выбраться. Такой простой, казалось бы, жест, но настолько редкий в современном мире, что я подвисаю как старый компьютер.

Он лишь мягко обхватывает мою ладошку и тянет на себя. Я иду, оглядываясь на участок около его дома, усыпанный мелкими желтыми фонариками и засаженный великолепными стройными соснами. Дом Эдварда Каллена идет в неоплачиваемый пожизненный отпуск – вот нечто, что я хотела бы иметь в далеком лучшем будущем.

Тео проводит меня в небольшой холл дома, где всё отделано необработанным деревом и выкрашено в приятный серый цвет, помогает мне снять грязную одежду и даёт тапочки.

– Проходи, Лилиан. И ради Бога, не называй меня «мистер Макдейл», мне кажется, после всех испытаний мы уже можем перейти «на ты», как считаешь?

– Хорошо, – шепчу я.

Он уносит мое пальто, и я присаживаюсь на большой мягкий диван, неожиданно насыщенного зеленого цвета. Среди выдержанных серо-белых тонов интерьера, перемежающихся деревом и металлом, он выглядит совершенно органично. Какой хороший дизайнер обставлял этот дом.

– О чем думаешь? – спрашивает Тео, уже переодевшийся в домашние клетчатые штаны и свободную футболку. В таком виде он еще более красив, настолько, что я не могу сосредоточиться на его вопросе.

– О твоей пижаме, – выдаю я прежде, чем успеваю проконтролировать свой поганый болтливый язык и хватаюсь обеими руками за рот, пока он не выдал еще чего похлеще.

Тео вздергивает левую бровь и выглядит как подозрительная сова.

– Интересные у тебя мысли, – иронизирует он и проходит к кухонному островку, чтобы поставить чайник. Его гостиная совмещена со столовой, мне всегда нравились такие решения. Эргономика в чистом виде. При этом в его доме столько воздуха, что даже мои привередливые легкие с наслаждением растекаются где-то внутри грудной клетки.

– Чаю я тебе не предлагаю, как я понимаю? – спрашивает он.

– Нет, – отвечаю я и отворачиваюсь, чтобы просто не видеть этой восхитительной картины.

В офисе за всего пару недель Тео создал себе репутацию грозного, но справедливого, бескомпромиссного начальника, который при этом никогда не ругается без повода. Смотреть на него здесь – в его естественной расслабленной обстановке ощущается как привилегия. Как нечто запретное. Доступное мне одной.

Я прогоняю навязчивые мысли и обхватываю колени руками, забираясь с ногами на диван.

– Значит, поступим по-другому, – он включает мне телевизор и я бездумно щелкаю каналы, пока он, напевая что-то безумно знакомое себе под нос, звенит посудой.

Спустя несколько минут он усаживается рядом и протягивает мне дымящуюся кружку… с какао? Бог! Да ты издеваешься надо мной! Этот бесконечно смущающий меня мужчина приготовил мне какао. Я почти сдаюсь, и только внутренний критик с лицом мерзкой подъездной бабки комментирует мои низкие стандарты.

– Спасибо, – говорю я и вкладываю в это слово всю благодарность, которая распирает меня изнутри.

Мы сидим и смотрим какое-то смешное шоу на YouTube и это ощущается как нечто… нечто правильное. И меня это пугает до самого основания.

– Ладно, – не выдерживаю я внутреннего напряжения. – Спасибо еще раз за этот чудесный какао, Тео. Мне пора. Завтра сдавать квартальник.

– Лили, – он берет меня за руку. – Останься.

– Что? – застываю я и он одергивает ладонь.

– В смысле, ничего такого, не подумай. Твое пальто завтра будет как новое, ему просто нужно просохнуть. На дворе ночь. Куда ты поедешь? Тем более твой квартальник сдавать придется именно мне, а я уж как-нибудь переживу без него пару дней, – он тепло улыбается, и я вижу надежду в его взгляде.

Я сомневаюсь. Остаться на ночь у босса? Звучит, как дешевый сюжетец бульварного романчика. Нет, это не для меня.

– Лилиан, пожалуйста, – говорит он, смотря на меня распахнутым взглядом, сквозь который просачивается сама его душа, и в этот момент я понимаю, что моя оборона пала.

– Ладно, – сдаюсь я. – Я прилягу здесь. Ты не против?

– Конечно, против. Ложись на кровать. Я посплю здесь. И, предупреждая все пререкания – не спорь, пожалуйста. Ты сильная, независимая, мы все это уяснили. Просто ляг на кровати. Я оставил тебе там футболку и штаны, полотенце чистое в душе.

Когда он, блин, успел?

Я не знаю, что ответить ему, поэтому просто киваю и ухожу в спальню, где все пропитано его запахом – кожей, металлом и мёдом с шоколадом. Стою какое-то время просто наслаждаясь этими ароматами, а потом обращаю внимание на огромный книжный стеллаж, под завязку набитый литературой. Я прикрываю веки, задираю голову к потолку, и пытаюсь не пищать во всю мощь – Вселенная, бородатый мужик на облачке, иные представители разумной высшей жизни – кто бы вы ни были, спасибо, спасибо, спасибо. Я прохожу к книжным полкам и теряюсь. Тут есть всё, что я люблю, всё, что я хотела прочесть или уже прочла, но хотела приобрести бумажную версию. Тут даже коллекционные издания Сары Маас, я задумываюсь о том, что это странно для мужчины, но откидываю эту мысль, как назойливую мошку, какая к черту разница, кто это читает, это ведь шедевры! Я рассматриваю книги, сидя прямо на полу, скрестив ноги по-турецки, и теряю счет времени.

– Лили, все в порядке? – Тео заходит в комнату и осекается, увидев меня в импровизированном литературном шалаше. – А-а. Понятно, – он улыбается во весь рот. – Смауг нашел золото6.

Я машу в его сторону рукой, давая понять, что я потеряна для этого мира. И он усаживается рядом со мной.

– Откуда у тебя эти издания? Их же вообще нигде не найдешь, – тыкаю я на книги Сары Маас в коллекционных обложках, с разрисованными вручную обрезами.

– Это еще что, ты вот это видела? – он достает какую-то потрепанную толстую книжицу, и сначала я не понимаю, чем он пытается прихвастнуть, а потом натурально визжу на весь дом. Айн Рэнд, «Атлант расправил плечи», оригинальное издание, с автографом, мать его, автора!

– Охуеть! – верещу я и осекаюсь, понимая, что внезапно рассекретила еще одну не очень хорошую сторону своей личности.

Он хохочет.

– Лучше и не скажешь. Ты бы знала, как я матерился, когда отхватил её почти за бесценок, когда какой-то дедок распродавал свою библиотеку перед отъездом в геронтологический центр. Визжал как девчонка.

– Это как я сейчас?

– О нет, нет. Гораздо, гораздо громче.

Мы смеемся и часа три копаемся в его библиотеке. Она потрясающая, она выглядит так, как ее сделала бы и я, и содержит ровно то, чем я бы ее напомнила. Наверное, это мой рай.

Расходимся по спальным местам, когда уже начинает светать, уставшие, но довольные друг другом. Я сплю без сновидений и это еще один прекрасный подарок уходящего дня.

Настоящее.

Лили.

Я просыпаюсь, бодрая и отдохнувшая и это первый раз за хренову тучу лет. Потягиваюсь всем телом и ищу на прикроватной тумбе свой мобильник. Рука шарит по столику, но не находит ни его, ни книги, которую я оставила вчера ночью, чтобы дочитать. Открываю глаза, чтобы посмотреть, где телефон и осознание наваливается на мой мозг с размахом молотка, врезающегося в гвоздик.

Я не дома. Я у Тео. У Теодора Макдейла. У моего шефа!

Я подскакиваю, уверенная, что не слышала звука будильника и даже не помню, заводила ли его вообще. Ночь, грязь на пальто, посиделки с какао, книги… Нет, я точно не заводила будильник. Я мечусь в поисках своей одежды и слышу, как за дверью в гостиной всё так же, как вчера, что-то напевает Тео и свистит чайник.

Так, Лили, вдох-выдох. Давай, девочка, соберись.

Я быстро переодеваюсь, пытаясь прошмыгнуть в душ, чтобы умыться и привести себя в порядок, но не тут-то было.

– Лилиан, ты, конечно, та еще ниндзя, но я тебя вижу, – подтрунивает Тео.

Может я в прошлой жизни топила котят? Или не знаю… приносила в жертву невинных младенцев?

– Тео, просто сделай вид, что меня нет, – прошу я – Я сейчас.

– Одноразовая щетка у умывальника, – кричит он вдогонку.

У него и одноразовые щетки есть! И сколько он девушек приводит к себе вот так? Неприятный укол ревности бодрит почище холодного душа. Никакой ревности. Никаких чувств. Достаточно того, что ты уже перешагнула все свои границы. Я быстро провожу утренний туалет и выхожу к нему. Пахнет вполне сносным кофе и какой-то выпечкой.

Я подхожу к островку и усаживаюсь на барный стол.

– Итак, мы проспали, – констатирую факт я, обращая внимания на часы. Почти 11. Блестяще.

– Нет, мы задерживаемся, – возражает Тео.

– Это ты директор и ты задерживаешься, а я опаздываю.

– Ничего, выпишу тебе премию за спасение руководства от смерти в лесной грязи.

– Очень смешно. Что я скажу Энджи?

– Ничего, – он пожимает плечами. – Ты не обязана оправдываться, я предупрежу её.

– Нет, не стоит. От этого, во-первых, будет еще больше вопросов, а во-вторых, я не проявлю к ней подобного неуважения. Объясню как есть.

– О, я только за, – он улыбается во весь рот.

– Без лишних деталей – быстро поправляюсь я.

– Лишняя деталь – это я? – он хитро склоняет голову.

– Лишняя деталь – это вот это вот всё, – я обвожу руками помещение.

– Понимаю, – кивает Тео – Но согласись, библиотека у меня шикарная.

– Шикарная, – совершенно искренне подтверждаю я. – Однако, моя – лучше.

Он уставляется на меня не мигая, затем уточняет.

– Это что, приглашение?

– Нет – тушуюсь я, – Это просто правда.

– Что ж, найду повод увидеть это, – легко завершает он нашу пикировку.

Мы завтракаем кофе и венскими вафлями. Я предпочитаю не уточнять, откуда он их взял, чтобы не накидывать ему очков.

– Тео, мы все никак не обсудим вопрос с должностью, – я наконец вспоминаю о работе.

– Так. Твои мысли?

– Я не хочу.

– Как скажешь, – соглашается он и дает понять, что тема закрыта. Я расслабляюсь. Я думала, что мне придется мотивировать это трехэтажной речью, но он просто принимает мой выбор и это греет душу.

Прежде чем сесть, в своем чистом пальто (черт, оно вроде даже чище, чем было, когда я его купила) в свою машину, я окликаю его.

– Мистер Макдейл!

Он закатывает глаза.

– Что, опять? Ты серьезно?

Я игнорирую его и весело замечаю.

– Было здорово!

После чего, прыгаю в машину и захлопываю дверь. Он улыбается, и эта улыбка стоит того, чтобы его дразнить.

Лили, Лили. Дура ты.

По пути на работу я набираю Энджи, но она даже не спрашивает, где я. Меня это напрягает, и я объясняю ей, что просто проспала. Она говорит, что такое со всеми бывает, а со мной за восемь лет случается в первый раз и предлагает вообще не приезжать. Я отказываюсь и лечу на работу, квартальный отчет сам себя не сведет, а вот меня с ума – вполне возможно.

Заскакиваю домой – благо в городе на дорогах почти никого нет – переодеваюсь в свежую одежду, кормлю жирную рыжую жопу и лечу на работу. Настроение просто великолепное и это настораживает.

3 года назад.

Лили.

Я сижу на краю кровати, смотрю на спящего мужа и пытаюсь вспомнить момент, когда моя жизнь превратилась в это. Всё ведь было хорошо, правда? Точнее, я бы сказала, всё было так же «хорошо», как и у всех среднестатистических пар. Когда что-то начинает идти «не так», лично я чаще всего судорожно пытаюсь вспомнить начало этого процесса. Пытаюсь – и не могу. Голова рисует страшные образы будущего, а всё прошлое замазывает серым.

Я с грустью убираю чёлку со лба Пола и провожу пальцем по бородатой щеке. Вот это – мой самый родной человек. Точнее, это был мой самый родной человек, но теперь всё изменится.

Все мои чувства напоминают старый хлам в кладовке, который копился много-много лет и внезапно дверь перестала сдерживать потоки мусора. Вот ты стоишь, смотришь на кучу дерьма в своей гостиной и не понимаешь, как довёл до этого. Я пробую прислушаться к себе, но цунами страха и боли затапливают до зубов. Нет, не сейчас.

Я прикладываю руку к животу.

Вспоминаю, какой смелой я была всего несколько недель назад – видано ли дело, я наконец-то решилась уволиться, даже не смотря на титаническое давление отца. Я ощущала себя на вершине мира! Настоящая взрослая, надо же! Должно быть ничего более идиотского нельзя было представить для замужней женщины двадцати семи лет от роду. Заявление было подписано, план составлен и Пол даже согласился поддержать меня, пока я не найду новую сферу деятельности.

В последнее время он постоянно в разъездах вместе со своей студией и, хотя я радуюсь его успехам, и тому, что его наконец-то оценили по достоинству, мне его ужасно не хватает. Эта любовь, граничащая с помешательством, начинает отравлять меня. Каждый его отъезд я словно ставлю жизнь на паузу и запускаю снова, стоит ему переступить порог дома. Пожалуй, это не нормально, но мне плевать. Какая разница, если он рядом и делает меня счастливой.

Наверное, счастливой.

Если быть до конца честной, то за всё время нашей совместной жизни я ни разу не ощущала себя в безусловной безопасности. И дело, разумеется, не в Поле, просто моя интуиция в фоновом режиме, принарядившись в облик барышни, объявляющей раунды в боксе, таскала на периферии восприятия плакат с красной надписью «Не доверяй ему». Кто-то назовет это тревожностью, кто-то – паранойей. Я назову это следствием бесконечной череды предательств. Многие люди, в которых я нуждалась и которых любила, рано или поздно предавали меня. Особенно в детстве.

В день, когда на стол миссис Морина я положила заявление об увольнении, Пол завалился домой катастрофически пьяным. Я не видела его таким никогда. Он знал о заявлении, как знал и то, как мне страшно, какой это важный шаг – шаг ребенка, который только учится не ходить даже, а ползать. Будучи в неадекватном состоянии, он сделал то самое, что разрушило мое доверие больше, чем я готова признать – замахнулся на меня. Я уклонилась, конечно. Многолетний стаж самозащиты не исправить несколькими годами спокойной жизни. Вместо меня он попал в зеркало, и оно разбилось на много осколков. Кровавых осколков. Я смотрела в них и понимала – эти кровавые осколки некогда целого зеркала – и есть я. Из всего, что он мог сделать, он выбрал самый разрушительный путь. Мы поговорили только через два дня – я не могла на него даже просто посмотреть.

В момент, когда его карьерный рост перешел в стадию геометрической прогрессии, я часто пребывая в состоянии паники, предлагала ему расстаться – моя ошибка – но я не могла выдержать этого страшного ожидания того, что он всё равно уйдет. Проще прыгнуть со скалы самой, чем ожидать казни. Но он упорно ругался со мной и просил больше не поднимать этой темы. Я соглашалась. Хватало на несколько недель и всё начиналось заново. На сей раз я говорила о расставании вполне серьезно. Не знаю, как я бы я собиралась справиться с этим, но уже тогда в глубине души знала, сколь безвозвратно подорван фундамент. Мы помирились, он пообещал больше не напиваться до таких состояний, я пообещала быть спокойнее. Он стал еще больше задерживаться на работе. Я – отозвала заявление на увольнение.

И вот теперь, я сижу и тупо смотрю на две красные полоски. Хотелось бы сказать, что на кедах, но нет. Похоже, я беременна.

Настоящее.

Лили.

Иногда мне снятся сны, где я работаю администратором отдела первичного приема грешников в аду. Я скрупулезно помечаю каждого новоприбывшего, завожу в базу и направляю на релевантное наказание. Я высчитываю статистические показатели, которые потом передают Люциферу. У меня даже есть KPI – чем больше приняла, тем больше от вечности мне вычитают от собственного срока. Любимая категория провинившихся – офисные ребята, которые вели не слишком-то праведную жизнь. С каким удовольствием я отправляю их в сектор возмездия, где особо упорные дьяволята заставляют их клепать бесконечный квартальный отчет. Цифры в отчете никогда не сходятся. Сроки всегда горят. Таблицы не заканчиваются. Программы лагают.