Не судьба. Рассказы.

И потекли второе, а за ним и третье января. Лариска, не складывая диван, забралась на него с ногами, согнула колени, подложила под спину подушку и, разбросав тома, стала выписывать всё, что делалось в таких случаях – случаях ознакомления. Рядом валялись, как обычно, разноцветные ручки и чистые листы бумаги, которые она постепенно заполняла своей писаниной. Она с тоской посмотрела в окно. Снег выпадать не собирался даже как у Пушкина – на третье в ночь.

В какой-то момент она увидела Машку, которая топталась рядом, прижимая к себе гнома. Коляска, разумеется, тоже была при ней. Её лицо выражало полное непонимание того, что происходит. Нет, она, конечно, знала, что мама по выходным работает. Но ведь не сегодня же! Всё же праздники! Новый год, столько подарков! И что же – опять дела? «Не мать – ехидна, так вроде было в каком-то старом фильме», – как обычно подумала Лариска.

– Маш, давай я до обеда доделаю немного, а потом будем с тобой заниматься.

– Играть в «кукольные гости»? – живо среагировала Машка, блеснув округлившимися глазами.

Эту игру когда-то придумала Лариска. То ли, когда Машка приболела, то ли, когда просто куксилась, не зная, куда себя деть. Игра была до безобразия простая. В те времена стали продавать шоколадные яйца – киндер-сюрпризы, которые стоили всего три рубля, так что иногда позволить себе могли. Как правило, не доходя до дома, садились на скамейку, разворачивали яйцо и визжали вдвоём, если было что-то стоящее. Если везло, находили в яйце какую-нибудь забавную фигурку, а не запчасти от самолёта – машины – танка или вовсе какую-нибудь бумажную мельницу, интереса не представляющую. А вот хорошие «киндеры» были по сериям. В серии – десять штук. Были там и бегемоты, и крокодилы, и лягушки, и динозавры. Конечно, всю серию собрать не удавалось, но многие персонажи присутствовали и даже в двойном экземпляре. Так вот, они делились на две семьи и помещались в домики – старые коробки из-под обуви. Обуви по тем временам было немного, если не сказать, что было только то, что на сезон, поэтому и без коробки могли постоять какие-нибудь туфли или босоножки. В коробках Лариска вырезала двери, окна, на которые прилепила занавесочки, собрав верх на катушечную нитку и слегка стянула. Получилось очень даже. Потом в коробках вместе расставили игрушечную пластмассовую розовую мебель, кому какая достанется, которую застелили клочками ткани. Вот уж чего в доме было в избытке. Так что уют, как ни крути, у кукольных персонажей присутствовал. Так и ходили в гости бегемоты к лягушкам, к примеру, или динозавры к крокодилам. Машке игра нравилась.

– Да ну… – протянула Лариска, зевая. – Давай в «дурака». В свои пять с половиной лет Машка довольно сносно играла, могла и выиграть, причём никто ей не поддавался. Всё по-честному. Играли просто на интерес. Копейки и конфеты не использовали. На отдельном листе бумаги Лариска только фиксировала количество сыгранных партий и общий счёт. Так, для порядка. Вечером посмотрели старый, а значит, хороший, фильм. Так и наступил последний новогодний выходной, в течение которого Лариска писала, вновь перечитывала, и снова писала, разбрасывая по дивану разноцветные ручки и карандаши.

Четвёртого января она шла на работу с твёрдой уверенностью, что ничего хорошего обретённое дело ей не сулит. Перед ней стоял просто несмываемый вопрос – «А что же теперь делать?» Делать, конечно же, ей, поскольку больше никому это будет не нужно, а если и нужно, то помочь всё равно никто не сможет. Просто поохают, лапки вверх вскинут и скажут, что она что-нибудь придумает. А кому положено, в очередной раз подарит свою «изумительную» улыбку. А вот подпись под обвинительным заключением, как ни крути, ей и ставить.

Она доплелась до своего кабинета, вывалила из пакета тома и пошла на совещание. Села в кабинете Данилкина около входа и на его вопрос, чем она будет заниматься сегодня, монотонно произнесла, что будет изучать дело.

– А ты всё там соединила? – спросил Данилкин.

– Всё, – равнодушно и коротко ответила Лариска. Вот в данный момент ничего объяснять как-то не хотелось. Какой нормальный человек будет читать дело дома на праздники? Надо «водку пьянствовать», а не ерундой заниматься. И тут же в противовес вставало, что надо читать раньше, когда берёшь, а не улыбаться масляной улыбочкой, щурясь во все глаза. Разумеется, тому, кто этот новогодний подарок ей преподнёс.

Она пошла к Ольге с Людмилой. Распахнув дверь и обведя всех взглядом, выдала: «С Новым наступившим нас! Теперь живём по-новому».

– Как праздники? – поинтересовалась Людка.

– Нормально, как всегда, – пожимая плечами, ответила Лариска.

– Чем занимались?

– В «дурака» с Машкой играли.

– Ого! И как? Она умеет? – не успокаивалась Людка.

– Она умеет. Всё же дочь своей матери. В некоторых случаях и тебе фору даст.

– Что, всё так плохо? Совсем? – вклинилась Ольга, которая едва увидев Лариску, поняла, что все её предновогодние ожидания оправдались.

– Совсем. Я не знаю, что делать, – ответила Лариска. – Впрочем, знаю. Давайте по кофейку в наступившем году. У нас к нему что-нибудь осталось? А то я конфеты принесла.

– В обед занесёшь свои конфеты, есть пока всё, – машинально ответила Ольга.

– Классный на тебе платочек, – обращаясь к Ольге, продолжила Лариска, смотря уж точно не на платок. В то время приветствовалось носить на шее маленький платочек. Ольга округлила глаза, понимая, что всё действительно не очень. Платочек они покупали вместе с Лариской в начале лета уже ушедшего года в немецком магазине, что находился на соседней улице. Вещи все там были дорогие, короче, им не по карману. Кроме одежды были там и всякие пузырьки с аромамаслами, и дорогая бижутерия. Хотя не всякую дорогую одежду Лариска бы и надела, будь у неё деньги, бижутерия тоже особого доверия не вызывала, всякие масла – тем более. А вот платочек в технике «батик» она себе подобрала, завернув в магазин, возвращаясь из прокуратуры. Вот как-то ноги туда и привели. Платочек был в её цвете – с зелёными, болотными и фисташковыми разводами. Подходил, как сказала бы Раиса Захаровна в известном фильме, и к глазам, и к костюму. Ольге он тоже понравился, она так и сказала, что вот прям её, – Ларискин, то есть.

– А мне купим? – загоревшись, спросила она.

– А чего ж не купить?

– Только ты подберёшь расцветку, ладно? – вдохновенно продолжила Ольга.

– Подберу, конечно, куда я денусь? В обед можно и сходить. Не надо откладывать. Желающих там много. А то придём к остаткам на ярмарке.

В тот же день, наскоро перекусив, они отправились за покупкой. Благо идти было недалеко. Быстро перелистав все платки, развешанные на кронштейне, практически не смотря на них, Лариска ловко выдернула тот, который был нужен. Платок был скорее в светлых тонах – бирюзовом, светло-сером, пыльно-розовом. Красивое сочетание, короче.

– Где ты его откопала-то? – удивилась Ольга и тут же понеслась к зеркалу приложить к себе и покрутиться. Лариска засмеялась. Она стояла рядом, вдыхая аромамасла, а поскольку запахи переносила не очень, удовольствия ей это не доставляло. Из магазина они вышли с желанной покупкой, упакованной в фирменный пакетик. Многие потом восхищались Ольгиным платочком и спрашивали, где она такой нашла. «У меня Лорка – личный стилист», – кивала Волгина в Ларискину сторону. А Лариске оставалось только радоваться. Должны же быть хоть маленькие радости, ведь потом из них и складываются большие. Так что платочек Ольга носила с удовольствием.

Допив кофе, Лариска на автопилоте отправилась в свой кабинет.

– Оставляй чашку, я помою, – сказала Ольга. Лариска кивнула и вышла.

Делать было нечего. Надо вновь и вновь погружаться в дело. Она разложила его по эпизодам и стала перелистывать свои домашние записи. Затем включила комп и по записям стала печатать общий план расследования. Итак, что мы имеем? Обвиняемых на сегодняшний день трое: Мешков Сергей, Синицын Евгений и Фёдоров Владимир. Это если коротко, если без отчеств. Был ещё непойманный Мысков, но у того и вправду был один эпизод. Можно не арестовывать. Убедить, так сказать, что у него, как раз на фоне других, всё очень даже хорошо. Преступления, в основном, были старые. Ну, как старые? Последнее-то совершено в сентябре прошлого года. Дело порасследовали сколько положено, да и приостановили, когда положено. А вот с пятнадцатого декабря и началось. В этот день задержали Синицына. Он и был основным действующим лицом, поскольку являлся участником преступлений во всех трёх районах города. Все оживились, свои дела возобновили, Синицына протащили по всем отделам, где Евгений, будучи подозреваемым, вывалил всё, что знал с написанием явок с повинной или заявлений о совершённых преступлениях, что, в общем-то, одно и то же. Как раз после таких документов дела в фильмах передавали в прокуратуру либо суд. А что там расследовать? Человек же всё рассказывает. Так что же тебе ещё-то надо?

Как сказал Казанский, преступления все несложные – кражи, хотя и тяжкие всё-таки. Но была группа, сговор, то есть, были проникновения, да кое-где и ущерб приличный. А какая разница: кража или какое-нибудь сложнейшее вымогательство, или убийство? Главное ведь – доказательства. Само собой, как учил когда-то в райотделе Быков, сегодня признаётся, в суде не признаётся, а если послужного списка, то есть череды судимостей, нет, то вот и всё. Ну, если других доказательств нет. У Лариски была дополнительная теория, которая сводилась к тому, что судимости-то можно вообще не учитывать в таких случаях. Ну, совершил он семь преступлений, а восьмое не хочет, не может и вообще – не его это.

Громили так называемых «ипэшников», а точнее, их магазины. Магазины, собственно, громко сказано. Арендовали под магазин, как правило, либо отдел в уже давным-давно существующем, либо кабинет. К примеру, во Дворце культуры. Арендная плата всем нужна. Короче НЭП, который Лариска захватила ещё в начале девяностых в отделе, продолжал процветать. Многие стали ездить за границу. За ту, за которою хватало денег. Кто в Польшу, кто в Италию, кто в Арабские Эмираты. Вот ведь как. У кого денег и связей было не очень, ограничивались поездкой на рынок в столицу Родины. Скупали подешевле, а продавали подороже. Нет же теперь спекуляции. Сигнализация в магазинах, если и была, то, как правило, не работала. А могло и вообще не быть – русский «авось». Замок простенький на двери – сбил или подковырнул – вот и всё.

Ребятки начали скромненько: пена для бритья, одноразовые бритвенные станки, солнцезащитные очки, лаки для ногтей, помада, да футболки, очевидно криво простроченные с висящими нитками, поскольку других тогда не продавали для простых смертных. Всё, разумеется, в нескольких экземплярах, но общая сумма не впечатляла. В общем, не подфартило. Просто магазин именовался коротко, но броско – «Фарт».

Потом компания вошла во вкус. Понеслись коробки с импортной обувью: итальянскими сапогами, ботинками, туфлями, босоножками; появилась одежда, судя по протоколам допросов, тоже импортная: пиджаки, костюмы, блузки. Были даже три шубы, дублёнка, пальто и никак уж не лепившийся к этому перечню музыкальный центр. Вот здесь сумма похищенного приближалась к ста пятидесяти тысячам, что по тем временам было очень даже прилично. Достойно, так сказать. Так что ИП «Модерн» потерпело впечатляющий ущерб.

Шикарная кража с размахом была в магазине «Пионер». Вот здесь хозяева как раз арендовали помещение во Дворце культуры. По принципу – кто туда полезет? Вот оттуда выволокли несколько музыкальных центров, кучу автомагнитол, видеомагнитофонов, автомобильных колонок, видеоплейеров, антирадаров, автоусилителей, автосигнализаций, автоматических антенн и прочей мелочи. Были даже несколько пылесосов и автопокрышек. А самое главное – двое наручных часов и тоже импортных. «Пионером» владели два хозяина, в связи с чем имущество пришлось делить – кому что принадлежит. Ларин пострадал как бы и не очень, а вот ущерб, причинённый Федянину, составил куда как более ста тысяч рублей. Вот с эти самым «Пионером» и была незадача. У Федянина Александра был брат Валерий, который зачем-то оставил в магазине двое своих наручных мужских часов марки «SEIKO» и «ORIENT», личные три тысячи рублей и автомобильные покрышки. Да, собственно, часы тоже стоили недёшево по средним-то меркам. Очевидно, считал, что украсть это из квартиры будет проще. И если с «ORIENT» было всё более или менее понятно, просто потому что их не было, то «SEIKO» казалось, не только снились Лариске, они просто вклинивались в любую её мысль, совершенно далёкую от этих часов, да и часов вообще. Именно эта марка часов при задержании при личном досмотре была изъята у Фёдорова. В протоколе задержания в двух словах он пояснил что-то типа – «купил на рынке у незнакомого мужика, за сколько не помню», добавив, что запоминать цену китайской подделки ему незачем. Ну, последние высказывания, разумеется, в протоколе не зафиксировали, а просто потом передали Лариске на словах. Самого продавца, с его слов, опознать не мог. Ну, это как раз понятно. Хотя бы просто потому, что его не существовало. Да и сказано это было не на протокол допроса, а так в протоколе задержания. Хотя, что это давало? Более официальные показания – ни о чём, а если быть точным – их не было, отказался давать. Имел полное право. Конституция. Все остальные наименования техники, само собой, были тоже на английском языке. Аккуратно переписывая их, разделяя между двумя потерпевшими, Лариска почему-то подумала, что именно за этим ей и нужно было изучать английский язык в Универе целых четыре года. Были там и «Cobra», и «MAGGI», и «SONY», и «Panasonic». В общем, среди похищенного богачества, размах наименований впечатлял. И все, как не крути, не на русском. Да получается, что и потерпевших здесь было трое. Часть автомагнитол и колонок, причём достаточно большую, исходя из материалов дела, Синицын вместе с Фёдоровым сдали для продажи в ТОО «Рубин» знакомому последнего, – Иванову. Тот данный факт подтвердил. Да когда это было – в начале лета. Фёдоров сказал, что товар привёз для реализации из Москвы, а вот часть у него кто-то и почему-то не взял. Ничего официально оформлено не было, автомагнитолы с колонками, как положено, то есть с названиями, номерами, в ТОО «Рубин» не записаны, а просто приняты и проданы к моменту задержания всей компании. Хочешь – доказывай, что весь этот товар из магазина «Пионер», и похищен он был в ночь на тридцатое апреля. Фантазии это всё Ваши, дорогая следователь. А Вы докажите, что не ездил Фёдоров на автомобиле на рынок в Москву и не покупал все эти колонки, автомагнитолы. Нет? Ну, значит, тогда – нет. Лариска ударялась лбом в бетонную плиту. Была пара автомагнитол, но без документов. И, если предположить, что их номера должны быть переписаны у Ларина с Федяниным из «Пионера», – то этого тоже не было. Просто тупо опознали, как свои. Название «Panasonic». Это всё. Да, собственно, Федянин тоже опознал свои часы по марке и внешнему виду. Опять круто! Часы новые, ни стекло тебе не треснуло, ни браслет или корпус не поцарапаны. «Да будь я адвокатом, это опознание равнялось бы нулю», – размышляла Лариска.

С февраля по апрель была ещё кража из помещения ПАТП. Точнее время установить не смогли, так как хозяин обратился с заявлением поздно, когда вернулся из командировки. Украли немного. Тоже автомобильные магнитолы, автомобильную сигнализацию, антенну, да всякую мелочь. Всё с теми же названиями. Кража, как кража, только чтобы попасть внутрь, Фёдоров, по словам Синицына, поднялся по дереву и выбил ногой окно, а уж он с другими, кстати, неустановленными товарищами, проникли внутрь. Мешков так вообще стоял в целях безопасности остальных неподалеку, рядом с машиной своего отца, которой, в том числе, они пользовались во время остальной бурной деятельности. Всё похищенное принадлежало мастеру участка Кузнецову, который тоже непонятно почему, хранил всё на работе. Может быть, время такое было?

Потом наступило затишье, хотя, вполне возможно, просто никто не обращался в милицию. Так же многие рассуждают, да порой, правильно рассуждают, – «всё равно не найдут».

А вот в сентябре деятельность бригады активизировалась. Прямо в первых числах месяца Синицын с двумя неизвестными выставил стекло в магазине «Галио», находившегося практически в центре города. Сигнализации в магазине не было, то есть вообще, даже имитации. Через металлические прутья прямо с кронштейна они похитили довольно много вещей: дублёнки и куртки с воротниками из песца, несколько кожаных плащей, шубу из чернобурки. Вот здесь улов был неплохой – более ста сорока тысяч. Ни Фёдорова, ни Мешкова, ни Мыскова в компании не было. Самое весёлое было то, что хозяева не расстраивались по поводу отсутствия сигнализации. Есть же прутья! Металлические. Препятствие непреодолимое. Но нет же ничего невозможного! Мало того, что выставили стекло, как говорится, «без шума, без пыли», так все перечисленные дорогие вещи вытащили через образовавшееся пространство окна с помощью обыкновенной палки, на конце которой был прибит гвоздь. Его загнули и гнутым гвоздём – крючком – берите, пожалуйста. И ведь взяли, не заходя, в этот хорошо наполненный магазин. Но, получается, в этом эпизоде участвовал только один Синицын. В том, что других не установят, хотя в других таких эпизодах назывались не только их имена и прозвища, но и фамилии, Лариска не сомневалась. Да и ладно! Разобраться бы с тем, что имеем.

Была у Синицына и кража всяких разных часов, будильников и сопутствующих товаров. Кража тоже вместе с неизвестными лицами. Также отогнули металлическую решётку, но здесь внутрь пришлось пролезать, поскольку будильники и часы палкой с гвоздём не подцепишь. Сумма похищенного не доходила до пятнадцати тысяч, а, следовательно, была не такая уж большая по общепринятым меркам. Интерес представляло разве что название магазина – «Вояж». Во времени, очевидно.

В последнем эпизоде, седьмого октября, Синицын был с Мешковым и братьями Мысковыми. Похитили оргтехнику: системные блоки, клавиатуры, мониторы разных марок, ЭВМ. Сумма тоже была не очень – чуть больше двадцати тысяч. Оргтехника находилась в лаборатории электроники одного из вновь испечённых высших учебных заведений. Лаборатория арендовала комнату в общежитии. В принципе, ничего интересного. Какого уж из братьев Мысковых искали, Лариска пока не знала. Да и неважно это было на данном этапе.

Перебрав все тома, разложив всё по-своему, как надо, как учили, накрыв сверху своими записями, она сидела в полной прострации.

С Синицыным всё было понятно. Он светился хорошо практически во всех эпизодах. Явки-то явками. Они были по каждому преступлению, но ведь было и многое другое. Из «Модерна» были найдены в процессе обысков похищенные две пары сапог. Установлены тётеньки – передовики Российской торговли, которые их купили. Сапоги изъяли, продавцов допросили. И Головина, и Жихарева быстренько всё выдали, заявив, что сапоги приобрели у знакомого им Евгения Синицына. Да, он приезжал с кем-то. Но второго парня Жихарева не помнила. Оксана Головина же сказала, что Евгений приезжал к ней с парнем по имени Сергей. А вот Фёдоров-то был Владимир. Сапоги опознала потерпевшая, и они благополучно были ей возвращены. Судя по описанию, сапоги были очень даже. Одни – ботфорты. Замшевые, с вышивкой, сделаны в Италии, как было написано. Лариска их не увидела, а жаль. С магазином «Пионер» была сплошная головная боль. Факт сдачи автомагнитол Иванову для реализации, как ни крути, подтверждал участие Фёдорова в краже только косвенно. А вот что делать с часами? Они-то тоже ничего не доказывали. Синицын же, – парень щедрый, умудрился музыкальный центр, похищенный в «Пионере», вместе с колонками подарить своей знакомой Усковой. Само собой, тот был изъят, причём вместе с документами, как и подарен. И вот именно здесь, он был, как положено, проведён по регистрации в нужных журналах в «Пионере». Мало их музыкальных центров, вот и записывают, а вот автомобильных магнитол просто завались. Не успевают их закупать, записывать и продавать. У той же Жихаревой, кроме сапог, был изъят и кожаный плащ, который Головиной привёз их знакомый Женя. Вот у кого деньги-то водились! Но самое впечатляющее было то, что в ноябре тот же Женя познакомился в кафе с Боевой Светланой. Встретившись с ней несколько раз, преподнёс шубу из рыжей лисы. «Круто!» – подумала Лариска, перелистывая протокол обыска и допрос той самой Светланы, бесспорно, истинной красавицы, поскольку после трёх дней знакомства абы кому натуральные шубы дарить не будут. А значит, с ней планируют долгие и серьёзные отношения. Всплыли ещё несколько кожаных плащей, вполне себе по описанию, приличных. Все изъяты, люди допрошены. Вещи опознаны хозяйкой магазина «Галио» и возвращены. Но вот везде опять фигурировал только Евгений.

Однако, несмотря на то, что Мешков, как и Фёдоров, категорически отказывался давать показания, отрицая малейшую причастность к какому бы то ни было преступлению, его тоже подтянули. Именно он ездил на автомобиле своего отца. Кражи, почти все, были достаточно большими, поэтому без машины не потянешь. Так вот Мешков приезжал на автомобильный рынок на этой машине и пытался продать люк для автомобиля. А получилось, что продать пытался сначала знакомому Юрия Кузнецова, того самого, из ПАТП. Плохоткин – знакомый Кузнецова, оказался мужчиной сообразительным и моментально вспомнил о краже у друга. Договорившись с продавцом о встрече на следующий день, он подтянул на рынок Кузнецова, который и приобрёл свой собственный люк. Мешкова он опознал, как и люк. Марку машины, её номера Кузнецов и Плохоткин запомнили. Вот уж что редко бывает. Но бывает же. Так что остальные эпизоды на показаниях Синицына за Мешковым подтянутся. Да ещё, как водится, Лариска допросит его и искренне спросит, не давал ли он кому-нибудь автомобиль отца покататься или съездить куда-нибудь. И, конечно же, ответ будет; «Да что Вы, нет, ни в коем случае». А что ещё больше-то надо?

А вот Фёдоров…Ну изъяли часы, их даже опознал потерпевший. Но как? По внешнему виду, что говорится, – марке, браслету из белого металла и цвету циферблата. И всё. А что ещё опознавать? Они же новые, неношеные.

Голова шла кругом, плавно начинала болеть, мысли появлялись одна за другой, но ничего не меняли. Отодвинув все стопки, Лариска подошла к сейфу и достала упакованные в полиэтиленовый пакет часы «SEIKO». Пакет был достаточно большой, так что часы болтались в нём совершенно свободно, предоставленные сами себе.

– Эдик, посмотри. Это похоже на китайский ширпотреб? – спросила она, подходя к столу Григоряна. Сама она часов не носила, а уж в мужских – точно не разбиралась.

Эдик вздрогнул, поскольку в этот день Лариска практически с ним не разговаривала, а всё время то читала, то писала. И это несмотря на то, что людей у неё не было.

– Да нуу… – протянул он. Это дорогие часы, судя по всему.

– Вот потерпевший говорит, что в Арабских Эмиратах их купил.

– Вот это больше похоже на правду, – быстро воскликнул Эдик.

– Похоже-то, оно, конечно, похоже. Куда это мнение пришить? – мрачно сказала Лариска. И всё-таки что-то она упускала, но не могла понять что.

Додумать эту, бесспорно мудрую, мысль она не успела, поскольку в дверях нарисовался Данилкин.

– А что у тебя случилось? – обращаясь к Лариске, спросил он.

– Что случилось? Да ничего. Меркурий нынче в четвёртом доме, – демонстративно произнесла Лариска.

– В каком доме?

– А Вы с астрологией не очень? – разочарованно протянула она.

Эдик вжал голову вместе с шеей в плечи и предпочёл в разговор не вмешиваться, а просто вращать глазами.

– Пал Алексеич, Вы дело читали, которое мне поручили? – тем временем продолжила Лариска.

– Так ведь не я же отдавал.

– Так ведь Вы же начальник отдела. Или Вам совсем неинтересно, что мы тут расследуем? – стараясь не сорваться на крик, вещала она дальше, демонстративно разглядывая Данилкина.

– Ну, так Казанский же его принимал, он и читал, наверное, – сопротивлялся тот.

– Ключевое слово здесь «наверное». Так вот. Он его не читал. Не царское это дело тридцатого декабря заморачиваться. Но мне сказать-то можно было, чтобы я почитала, а не неслась в прокуратуру соединять всё подряд и к производству принимать. Там, видите ли, всего лишь кражи. А их, может, расследовать не надо? А может, я чего-то не знаю? Сам-то он много чего расследовал? – не останавливаясь, вычитывала Лариска, нисколько не сомневаясь, что Эдик стуканёт однокурснику. Впрочем, возможно, нет. Но это её не интересовало, то есть абсолютно.

– Да что там не так-то? – оправдывался Данилкин, как мог.

– А там всё, в общем-то, так. Просто один крендель арестован ни на чём. Ну, нет против него доказательств. Никаких. Так понятно? Сами убедиться не хотите? А то я, по своему скудоумию, может, не так что понимаю?

– Да что я, тебе не верю? А что теперь делать-то?

– Да Вам ничего. Делать теперь, как и отвечать за последствия, придётся только мне.