Сезонный шеф-повар

«Западные немцы не разговаривают с восточными», – сказал он. «Смотрите, – подумал я, – наши венгерские коллеги знают западных немцев лучше, чем мы».

«Завтра мы услышим первые жалобы на еду», – говорю я Солтану. «Не слушай», – отвечает венгр, пренебрежительно махнув рукой. Он знает этих людей. «Хвастуны», – обозвал он их. Даниэла кивает. У неё тоже был подобный опыт.

«Давайте сегодня вечером выпьем по бокалу сливовича и пойдем», – говорит Солтан.

«Солтан, я бы этим день и ночь пьянел», – сказал я ему. Солтан принёс не только домашнюю салями, но и довольно большой выбор самогона. Мухмат и Милош тоже привезли свою коллекцию. Чувствую себя нищим. Я уже начинаю понимать, чего стоит собственный дом, своя земля, просто родина.

Мы всё ещё ждём нескольких гостей. Наши гости уже доели десерт. Мне приходится присматривать за творожным тортом. Его должно хватить хотя бы на оставшихся гостей. Входит шеф и говорит нам поставить холодные закуски для опоздавших. Даниэла уже у машинки для нарезки.

«Поставьте три тарелки на двоих», – говорит начальник.

«А можно мне это тоже на тарелку положить?» – спрашивает Даниэла.

«Нет. Возьми серебряные тарелки».

Серебряные блюда теперь делают из нержавеющей стали. Сейчас лишь очень немногие заведения используют серебряные блюда, обычно для особых случаев. Мы разложили торт по отдельным тарелкам для гостей. Мы их точно сосчитали. Остальных блюд на подносе завтра на завтрак не будет. Горничные не успеют. Какая жалость.

Мы неторопливо начинаем убирать кухню. Даниэла уже расставила тарелки для завтрака. Новый сотрудник безупречен. Мне не нужно говорить ни слова. Шеф возвращается и говорит: «Пора заканчивать работу. Гости приезжают очень поздно. Они звонили».

Он подходит к Даниэле и кладёт руку ей на плечо. Взгляд Даниэлы многое говорит. «Это ещё не всё», – думаю я.

Я быстро подхожу к Джоане, и её начальник говорит, что она у себя в комнате. Он тихонько смеётся.

«Ваша жена – очень хорошая горничная. А вы так же хорошо справляетесь на кухне?» «Не уверен», – отвечаю я.

«У нас там несколько ваших гостей. Они говорят, что еда хорошая».

«Я не готовлю всё сама».

«Типичная ГДР, – говорит он. – Они не выкладываются на полную».

«Ну что ж, мне пришлось многому научиться заново с тобой», – говорю я ему.

«Не может быть, чтобы так много», – говорит он. «Я часто ездил в ГДР и всегда там хорошо питался».

«Где?» – спрашиваю я его.

«Дрезден и Лейпциг». Он говорит, что в Берлине ему не очень понравилось.

«Я ему верю».

«Я тоже никогда не ел в Берлине, – сказал я ему. – Во Дворце Республики, на открытии. Я там обедал. В первый и единственный раз. Еда была очень вкусной».

«Наверняка ни один берлинец там не готовил», – отвечает он.

«У вас был плохой опыт общения с берлинцами?»

«Не совсем с берлинцами. Но с северо-восточными немцами».

«Они очень простые люди. Почти как австрийцы», – ответил я. Теперь он смеётся так громко, что его жена высунула голову из кабинета.

«Добрый вечер», – говорю я ей.

«Добрый вечер», – отвечает она с улыбкой. «Она не местная», – думаю я про себя. Можно почти поверить, что гастрономия побеждает альпийское кровосмешение. Слово «туризм» словно приобретает новый смысл.

Вернувшись в номер, мы наконец-то находим время составить маршрут для летних собеседований. Поездки на собеседования – часть нашего плана отдыха. К сожалению, свободное время ограничено одним выходным в неделю.

День 4

Наше утро начинается с кофе и довольно оживлённого разговора о работе, коллегах и гостях. Мы чуть не опоздали. Жена рассказывает мне о гостевых комнатах, которые можно было бы назвать свинарниками. Свинарники, но не в смысле беспорядка. Для номера отдыхающего это было бы относительно нормально. В отпуске не обязательно застилать кровати или даже раскладывать полотенца в ряд. Нет. Нас так глубоко втягивали в разговор и вещи похуже. Случись со мной такое, я бы сразу же оказался на стойке регистрации, планируя ранний отъезд. От стыда. Чувство, незнакомое этим клиентам. Кровати были завалены всеми возможными человеческими экскрементами. Как горничная должна это убирать? Ни в коем случае! Неужели следующий гость должен лежать в такой грязи? Сколько стоит такая уборка? Спросил ли гость о стоимости при выезде? У меня нет слов. Номер не сдаётся на следующие два рабочих дня. Матрасы и постельное бельё должны быть в специальной чистке. Особенно для свиней. Начальник моей жены сказал, что он отправляет людям счета. Он вёл себя так, будто это обычное дело. Свиньи как обычное дело. Интересно, почему мы называем это место отелем, а не свинарником. По сравнению с номерами и ванными комнатами, грязь на столах и под ними в ресторане – не более чем мелочь. «Ему здесь будет запрещено», – говорит начальник. Если кто-то попытается забронировать, он всегда скажет, что отель уже полон. К сожалению, у нас нет возможности сообщить об этом всем остальным отельерам. Разве что через ассоциацию. К сожалению, не все организованы, к сожалению. Слишком дорого. Рестораторам нужна сеть. Эффективная. Так сказать, рейтинг гостей от одной до пяти звёзд. О да. Настоящих свиней можно пометить черепом. Думаю, это скоро продлится. Это хорошо работает с неплательщиками.

По дороге в отель я встречаю много новых коллег. Все они приветливо приветствуют меня по-немецки. Видят ли они, что я немец? В нашем отеле ещё довольно темно. Дверь закрыта. Я иду к чёрному входу. Он открыт. Посудомойка, она же домохозяин, уже вовсю работает. «Вчера коллеги праздновали».

«Они, – думаю я про себя. – Домохозяин – это глаз хозяина».

«Горничные уже встали?»

«Да, давно», – отвечает он. Я также слышу шум стиральных машин. Коридор к ресепшену уже вымыт. Безупречно чисто. Самир, наш посудомойщик и домохозяин, только что представился. Он курд. Я воспринимаю это как дружеский жест с ноткой уважения. «Наши повара уже спустились?»

"Никто."

«Вы можете разбудить моих коллег?»

«Уже готово». Я легонько похлопываю Самира по плечу. Он немного отходит и идёт прямо к кофемашине.

«Работа занимает почти десять минут», – объясняет он. Тем временем я наполняю фильтры. «Сколько вы кладёте?» – спрашивает меня Самир. «Шесть с половиной граммов на чашку», – отвечаю я. Он быстро подсчитывает и говорит: «Это слишком много». «Но не для меня», – отвечаю я, и Самир тихо улыбается. «Ваша проблема». Я не вижу в этом никаких проблем. Кофе просто должен быть вкусным. Особенно фильтрованный кофе. В конце концов, это саксонское изобретение, и мы – пионеры в этой области. Госпоже Мелитте не должно быть стыдно за своих потомков. Кофе на завтрак в отелях часто бывает ужасным. Мы называем эти напитки «молотым кофе». Видна гуща. С шестью с половиной граммами на чашку я, по сути, просто применяю закон ГДР. У нас он соблюдался строго. Владельцы ресторанов, которые пытались использовать немного меньше молотого кофе и попадались на инспекции, были немедленно наказаны. После анализа было определено недостающее количество и рассчитана экономия за один день. В качестве штрафа использовалось среднее значение задокументированных продаж за последние два года. Оно было экстраполировано из задокументированных ежемесячных продаж. Итоговая сумма была признана мошеннической и, в зависимости от серьёзности мошенничества, весьма значительной. В случае серьёзных нарушений лицензия на ведение бизнеса отзывалась. Это было основой честного бизнеса. Сегодня это дефицитный товар. Поэтому и называется рыночной экономикой. Удивительно другое. Многие покупают завтрак, не зная вкуса бульона. Это кот в мешке. Это весьма примечательно, учитывая, что завтрак стоит десять евро и больше. Нищему в пешеходной зоне или перед церковью пришлось бы искать что-то больше за десять евро. «Господь даёт щедро». Кофе уже готов, и, смотрите, мои коллеги уже ищут дорогу на работу. Даниэла извиняется и бегает по кухне, как испуганная курица. Она уже приготовила завтрак для сотрудников. Не хватает только нескольких разбитых тарелок. Мои коллеги отмечали прощание и прибытие новых гостей. Так что у их вечеринки уже есть название.

«Хочу сегодня вечером домой», – признался я коллегам. Их это вполне устроило. «Передай привет южнотирольцам», – подумала вся группа. Надо бы им итальянских сигарет с какой-нибудь заправки привезти. Конечно, так и сделаю. В Италии заправляться не обязательно. Но я люблю пить кофе на заправке. Сэндвичи, лёгкие закуски и кофе – лучший выбор на итальянских заправках. И не только из-за цены. Там часто продают продукцию небольших региональных производителей, которая непревзойдённо вкусна.

По понедельникам на склонах меньше людей. Однако приезжают школьные группы или туристы из других горнолыжных регионов на автобусах. Представители туристического отдела предлагают гостям разнообразные блюда, которые можно заказать вместе с однодневными поездками. Наши коллеги с других горнолыжных курортов звонят и заказывают питание.

Обычно оно включено в экскурсию по фиксированной цене. Бывают исключения. В таких случаях гость платит только за экскурсию и ски-пасс. У нас гость приезжает как клиент à la carte. Заказ питания – это, на самом деле, лучший вариант. Отельеры знают сильные стороны друг друга и часто обсуждают хорошее и плохое качество. Обычно руководство лично проверяет качество заказанных блюд и тщательно его критикует. Никто не хочет выглядеть полным неудачником перед коллегами, потому что не может контролировать свой бизнес. Клиенты могут доверять этому механизму. Он работает. Мы ожидаем два автобуса сегодня. Зарегистрировалось восемьдесят гостей. Позвонили водители автобусов. Мы рекомендовали жареную лопатку с клёцками и квашеной капустой. Гости обоих автобусов заказали именно её. Мы также включим это в обед для сотрудников трассы и в блюдо дня. Я иду в холодильник и достаю восемь свиных лопаток. В блистере готовлю смесь специй для жареной лопатки. Она состоит из соли, сахара, перца, тмина, майорана, чеснока и масла. Натираю ею лопатки, включаю духовку на 180 градусов, устанавливаю термощуп на 66 градусов, и моя работа сделана. Наблюдатели могут подумать, что повара становятся всё ленивее, и ещё начнут жаловаться. Поскольку я уже разогрела духовку, я использую освободившееся место для приготовления джуса. Солтан как раз приезжает с заказами наших гостей. И о чудо, у нас в отеле снова заболели. Сегодня у нас очень особая диета. Еда должна быть без соли. Наш официант уже стоит в дверях и смеётся. Я спрашиваю его, не ест ли гость хлеб или что-нибудь ещё со шведского стола. «Она ест всё», – слышу я в ответ. «Как она выглядит?» – спрашиваю я. «Спак», – отвечает он. Спак, кажется, худая, как грабли. «Но», – говорит наш официант Андреас, венгр, – «она стоит на 25-сантиметровых каблуках». «Стоит?» – спрашиваю я. «Нет. Ей приходится опускать ноги, когда она садится», – отвечает Андреас. Я только сейчас заметила Андреаса. Он подошёл чуть позже. Андреас – наш метрдотель. Очень приятный мужчина. Кажется, он немного неуклюж.

Поэтому наш клиент, сидящий на солевой диете, ест хлеб, джем, пирожные, печенье и многое другое. Всё это содержит соль. Я спрашиваю Андреас, должна ли наша еда быть малосолёной или без соли. Она бы ответила – без соли. Мы готовим пятнадцать разных блюд и теперь должны приготовить пять заказанных нами блюд без соли. Получается двадцать разных блюд. Подождём, может, появится ещё один случай с диетой. Не то чтобы нам пришлось заказывать ещё кастрюли. Андреас расспросил женщину и дал ей несколько советов. Внезапно она захотела только еду с низким содержанием соли. Андреас неправильно понял, сказала она. «Я просто сказал ей, что она уже ела на завтрак», – сказал мне Андреас. Внезапно она стала здоровой. «Но она не покраснела», – сказал он. «Должно быть, у неё анемия. Ей нужно есть соль». Поразительно, что худые, «здоровые» люди, из всех людей, чаще всего страдают аллергией и непереносимостью. Недоедание, вероятно, также влияет на мозг. Это пока проясняет ситуацию. Однако в заказе на ужин указаны и другие непереносимости. Всего их шесть. К счастью, мы можем их удовлетворить, исключив соответствующие ингредиенты. Особых пожеланий нет. Дверь открывается, и на кухне стоит Кармен. Так она представилась. Кармен работает на стойке регистрации и живет здесь. У неё под мышкой гостевая книга нашего отеля, и она показывает её мне.

Последняя запись гласит: «Шеф-повар не может всё». Кармен немного сердится на эту запись. Я бегло просматриваю запись и замечаю, что там нет ничего конкретного. Стоит ли мне угадывать? Что это за запись? Я спрашиваю Кармен, может быть, гости не смогли или не захотели заплатить. «Они не хотят платить за оставшиеся дни».

«В сезон!» – сказали бы они. Как будто хозяину отеля вообще разрешили занять ещё тёплую кровать. Наглость достигает такого уровня, что слюна застревает в горле. Они хотели заплатить меньше, отчасти из-за серьёзных дефектов. Кармен спрашивает, были ли жалобы накануне вечером. «Никаких», – отвечаю я. Самир звонит с мойки посуды. «Мне приносят только пустые тарелки».

«Он подслушивает каждый разговор», – думаю я про себя. Мы быстро спрашиваем Андреаса, есть ли какие-то замечания или жалобы.

« Ничего», – отвечает он. Так к чему эта дурацкая запись? Месть? За что? Атмосфера на кухне сразу становится немного напряжённой. Похоже, запись написала женщина. «Чего хочет эта глупая корова?» – спрашивает Самир, явно расстроенный, и листает страницы гостевой книги, словно хочет их вырвать. «Они не хотят платить», – приходит к выводу он. Зачем так напрягаться, когда есть лёгкий путь? Если у меня нет денег, я не поеду в отпуск. «Ни за что, у них есть деньги», – говорит Кармен, указывая на машину, на которой приехали гости. «Женщина была одета дорого». «Ну, а если женщины не знают, что нам сказать?» – думаю я про себя. Время на исходе. Мы не можем тратить часы на дурацкую запись. «Вырви страницу», – говорю я Кармен. «Видно». «Иди к шефу и обсуди с ним. Мы ничего не понимаем». Из-за этой записи прошло уже полчаса. Что подумают гости, которым теперь подали импровизированную еду из-за нехватки времени? Значит, записи настоящие. Даниэла почти не вмешивается и уже стоит перед нами с приготовленными салатами. Пельмени готовы, и я быстро пробую квашеную капусту. Фу.

«Солтан, ты уже попробовал это?»

«Нет, это сделаешь ты».

«Ты не мыл квашеную капусту?»

«Здесь не моют. Здесь так хотят».

Я беру кастрюлю и ставлю под кран. Добавляю воду, перемешиваю, сливаю воду и снова приправляю – таков был порядок. Пробую ещё раз – вкусно. Теперь можно как следует приправить.

Еда и питательные вещества в своём первозданном виде не ядовиты и не вредны. Организм сам подсказывает, когда ему чего-то не хочется. У вас просто нет аппетита к еде, которая перед вами.

Наш соус уже готов. Мы не будем резать жаркое, пока не придут гости.

Главная тема на корпоративном ужине – вчерашний фуршет. Честно говоря, меня уже ничто не удивляет. Вчерашнее меню меня, пожалуй, удивляет. Несмотря на суматоху, мы справились. Шеф ненадолго подходит и спрашивает, дал ли я Солтану необходимые указания. Солтан подтверждает. «У тебя завтра выходной», – говорит он. Я смотрю на Солтана. Он кивает мне. «Что ты хочешь приготовить завтра?» – спрашиваю я его. Выходной становится для меня большим сюрпризом.

« Мы сейчас же пойдём и проверим холодильник», – отвечаю я. Второй повар обычно без проблем готовит блюда по меню. Солтан, по-моему, точно нет. Он легко мог бы работать шеф-поваром. Я думаю, на какое собеседование мы пойдём завтра и стоит ли сначала заехать домой.

Не колеблясь, выхожу и звоню жене. У неё тоже выходной.

« Мы уезжаем сегодня вечером», – говорю я ей. Она рада. Остальное обсудим в перерыве. После телефонного разговора я иду с Солтаном в холодильную камеру. Завтра у нас будет гуляш. Гуляш с клёцками был бы хорошим началом. Но сегодня у нас клёцки, и ещё квашеная капуста. «Давай с краснокочанной капустой и богемскими клёцками», – говорит он мне. «А богемские клёцки можно сделать?» – спрашиваю я. «Конечно», – отвечает он. «Ему нужны дрожжи», – думаю я про себя. «А с сухими дрожжами можно?» – спрашиваю я. «Конечно», – отвечает он. Я всегда заказываю сухие дрожжи на всякий случай. К тому же их проще хранить. «Если у нас есть время, можешь приготовить клецки сегодня». Солтан тут же идёт и готовит дампфль (тесто, приготовленное на пару). Дампфль – это австрийское слово, обозначающее дрожжевое тесто. «Вообще-то, из него можно приготовить и картофельные клецки», – говорю я Солтану. Он смотрит на меня и говорит: «Это немного сложнее». «Верно», – соглашаюсь я. В этот момент открывается дверь кухни, и входит наша администратор. Её сопровождает гость. «У гостя целиакия», – признаётся она. «У меня тоже целиакия», – говорю я ей. «Особенно когда я езжу в Замнаун».

«У меня целиакия», – говорит мне гость.

« Что это?» – спрашиваю я его. Ему нельзя есть глютен.

«Вы, вероятно, получили справку от своего врача, в которой указано, чего вам не следует есть».

«Да, но у меня его нет с собой».

«Я шеф-повар, а не ваш врач или специалист по нетрадиционной медицине», – говорю я ему. «Все блюда перечислены в нашем меню по названиям. Просто спросите, что вам не нравится».

«Он заболел и забыл свой рецепт», – думаю я про себя. «Тогда насколько же он болен? Наверное, недостаточно».

«Я хочу только безглютеновую еду», – говорит мне гость.

«Сначала вам придётся заказать еду», – отвечаю я. «У меня всё ещё нет списка того, что вам нельзя есть».

«Да, разве вы не знаете, что мне нельзя есть, если у меня целиакия?»

«Что же теперь будет?» – проносится у меня в голове.

«Сэр, – сказал я, – я сорок лет учился своему ремеслу, говорю по-немецки, немного по-русски, по-английски, по-французски, по-итальянски, немного по-сербски и по-венгерски, а теперь, раз вы этого хотите, мне придётся изучать медицину?» «Для меня это немного перебор. Мы тоже работаем по двенадцать-пятнадцать часов в день, шесть дней в неделю. Вы можете рассказать мне о сотнях болезней и диет. Я также могу узнать, что вам нельзя есть. Но это ваша болезнь». Он составит мне список, – сказал он немного смущённо. Он также спросил, что мы будем пить. Солтан тут же крикнул: «Пиво». «До этого не дойдёт», – крикнул я ему. «Кофе всем?» – спросил гость. «Да», – ответил я, сердечно поблагодарив от имени всей команды кухни. Я всё ещё составляю меню на день с Солтаном. Он первый шеф-повар. Мы пишем его немного проще для первого раза, чтобы Солтан не перегружался.

Я чуть не забыл написать меню на день после моего выходного. Это будет меню на среду. Вообще-то, оно подходит. Нам ещё нужно добавить заказы. Мы угостим персонал горнолыжного склона шницелем из индейки.

Солтан сказал мне, что тоже готовит котлеты из индейки для наших коллег. Мне нужно показать ему этот пенный хлеб. Поэтому мы тут же принялись нарезать котлеты и собирать кусочки. Я добавил сухожилия и кожу с грудки в бульон.

«Хочешь приготовить соус сегодня?» – спросил я Солтана. «Дай-ка подумать», – ответил он.

«Пропустите грибы через машину».

Солтан моет грибы и кладет их в овощерезку. «Мелко нарезать?» – спрашивает он. «Конечно», – отвечаю я. «Чем мельче нарезать, тем вкуснее». Он смеётся. «Возьми три луковицы, нарежь их мельче, положи в блендер с маслом, добавь петрушку и измельчи до мельчайших кусочков». «Нарежь лук?» – спрашивает Солтан. «А он не горчит?» – «Нет. С маслом – нет», – отвечаю я. «Так отлично». «Теперь можешь смешать грибные ломтики с луком и обжарить на плите». Вся кухня пахнет жареными грибами. Теперь мы смешиваем кули с бульоном, небольшим количеством сливок и грибами, чтобы получился грибной соус. «Завтра приправлю», – говорит мне Солтан. «Сразу же доделай», – говорю я ему. «Так лучше». «Дай хорошо прокипеть».

« Ты нам сегодня не особо нужна», – говорит мне Солтан. Я с трудом верю. Второй повар даёт мне выходной. Вообще-то, делать особо нечего. Хотя ничего не может пойти не так. Но Солтан точно справится. Без проблем. Сейчас я показываю Солтану булочку из пены. Даниэла тоже подходит посмотреть. Чувствую себя как на учебной кухне.

Дверь распахивается, и входит наш начальник. Не один. Моя жена стоит рядом. Начальник как раз спрашивает Солтана, принесёт ли он что-нибудь. «Да», – отвечает он. «Можешь взять выходной», – говорит мне начальник. «Сейчас?»

"Да."

Теперь нужно действовать быстро. Ножи быстро чистятся и закрепляются. Солтан кивает в ответ на мой вопросительный взгляд, спрашивая, всё ли в порядке. Я прощаюсь.

Я запланировал наш тур на летний сезон таким образом, чтобы мы поехали из Финшгау с остановкой в Замнауне через долину реки Инн в долину реки Пацнаун. Таким образом, большую часть нашего текущего пути мы проедем на машине. Если опоздаем, то сможем просто доехать до работы и переночевать там. По крайней мере, таков план. Зимой в этом регионе всё может быстро перекрыться. Лавины могут быстро заблокировать долину – на несколько дней. Сильные снежные заносы на Малс-Хит в районе Решензее часто становятся причиной бесконечных пробок. Вдобавок ко всему, движение на дорогах здесь далеко от обычного. Никто из наших гостей не имеет большого опыта вождения по альпийским дорогам. К тому же, приближается государственный праздник: 8 декабря. Наши итальянские гости отмечают этот особенный день – Иммаколата Кончеционе, что в переводе означает Непорочное зачатие. В эти дни мы особенно рады любителям летних шин из южных регионов Италии. Гости, приехавшие в последний момент, относятся к своей альпийской экскурсии довольно беспечно. Но по ходу поездки ситуация меняется. Не хочется сидеть в машине, когда беспечность превращается в напряжение. В наших отелях мы регистрируем жутко поздние прибытия гостей с недавно выбеленными лицами. Обычно нервы гостей на пределе. Даже малейшего недоразумения на стойке регистрации достаточно, чтобы вызвать взрыв раздражения.

Мы готовы ехать. По дороге, естественно, заправляемся в Австрии, потому что дизель там на тридцать центов дешевле, чем в Италии. Заезжаем в кофейню и покупаем соседям хороший фильтрованный кофе. В Южном Тироле его до сих пор пьют, особенно среди пожилого немецкоговорящего населения. В нижней долине реки Инн мы понимаем, во что вляпались. Справа от нас стоит полицейская машина с предупреждением о пробке. Ох. И ещё куча мусора. Туристы из Рура слегка помяли свои машины. Отпуск закончился. Дорога завалена лыжами и зимней одеждой. Не понимаю, зачем туристы выходного дня и долгосрочные отпускники каждый день, особенно сразу после работы, обрекают себя на тысячекилометровый перегон. Я иначе смотрю на поездки сезонных рабочих домой. Они месяцами не видят своих семей. Их коллеги теперь часто ездят самостоятельными шаттлами со сменными водителями.

На нашей последней заправке в Австрии мы практически стали постоянными клиентами. Помимо обычной заправки, мы часто останавливаемся выпить кофе и перекинуться парой слов с заправщиком. Без турецких и польских иммигрантов этой заправки бы не существовало. Вскоре после озера Решен, в Мальсе, мы видим множество сугробов вдоль дороги. В несколько метров высотой. И даже снега выпало не так уж много. Малс-Хит выглядит идеально чистым. Сугробы образуются на ограждениях и придорожных насыпях, а иногда даже на деревьях. После полудня движение очень интенсивное. За каждой машиной туриста выстраиваются очереди, пока водитель ищет свой отель. Это нервирует. С тех пор, как туристы начали пользоваться навигаторами, ситуация стала ещё хуже. Мы, по сути, просто следуем за заблудившимися людьми, которые даже не знают, где находятся. И они смотрят на устройство, а не на движение. Его нужно просто отменить или запретить. Это мусор. Вместо того, чтобы оснастить автомобили нормальными брызговиками, особенно для мусорных контейнеров внедорожников, они встраивают в эти тракторы для городских жителей мультимедийные центры. Нашей полиции стоило бы просто блокировать этот уличный мусор без брызговиков. Пока брызговики для 250-колесных тракторов не будут установлены как следует. Глядя на эти машины, всё больше приходишь к пониманию: автопроизводители, может, и способны на многое, но делать автомобили они не умеют. И эти люди говорят о «Трабанте» с завода «Заксенринг» в ГДР. У «Трабанта» были эффективные брызговики.

У нас здесь тоже не было столько разбитых лобовых стёкол и повреждений лакокрасочного покрытия.

Вскоре после Мальса дороги стали такими же чистыми от снега, как вся долина Финшгау. Прелесть. Мы довольно быстро добрались домой и смогли быстро забрать пиццу у соседа. Пиццайоло – македонец. Утром он работает помощником повара в отеле, а вечером – пиццайоло. Его пицца – лучшая в округе. Лучшая итальянская пицца. Странно. Во всех странах, где я работаю, лучшие блюда региональной кухни готовят иностранцы. Мне приходится немного подождать, пока приготовят пиццу. Джоана заходит в нашу квартиру, чтобы включить отопление. Вскоре она возвращается и говорит, что здесь всё ещё слишком холодно. Просто ужасно холодно. Мы решаем съесть пиццу в доме нашей гостеприимной хозяйки. Мы отапливаем дом электричеством. Это самый дешёвый вариант в нашем новом доме.