Королевство против чужеземца

– Пещеры?

– Пещерные ходы. Я ничего не знаю об этом, но я знаю у кого спросить.

Росс кивнул. Эрдж был искренен в своем ответе, он не знал другого пути через Пограничные горы, кроме основного перевала, а там вооруженные посты стражей Сиуцы.

– Как сам? – спросил Росс. – Твоя жизнь изменилась? Ты принял их свободу?

Эрдж посмурнел. Он и ждал, и боялся этого вопроса.

– Лита погибла у Горного перешейка и еще полторы сотни людей. Я как чувствовал.

– Мать твоей дочери? Мне жаль. Как дочка?

– Она еще слишком мала, чтобы понять. Она привыкла без матери. Лита была воином, а воин не сидит дома и не нянчит детей. С ней все в порядке.

– А с тобой?

– Я? – лицо Эрджа напряглось. – Я был готов к этому.

– Что ж, теперь ты свободный человек, – Росс погремел цепями.

– Моя свобода ограничена, и ты это знаешь. Я живу в доме Литы с Лилишей, работаю мастером-каменщиком, успел заработать пару монет на жизнь.

– Заходи к нам вечерком, – пригласил Росс. – Поговорим.

Руки Росса, зажившие после небольшого перерыва, к вечеру вновь саднили кроваво-мокрыми мозолями. Спина и плечи ныли от усталости. Жара не давала покоя. Железные браслеты натирали кожу до волдырей.

Росс удивился, как быстро он отвык от стряпни Юбты. Пресная, скудная пища отличалась от той, которой питались солдаты Уши. Казалось, стряпуха намеренно творит свои изыски, чтобы сделать жизнь невольников еще более невыносимой. Они постоянно испытывали чувство голода. Хлой оживлялся только за столом.

Вечером на невольничьем дворе появилась Калиста не столько для того, чтобы проверить состояние дел, сколько, чтобы подобрать себе нового любовника. Спустя всего несколько минут на ее лице застыло разочарование. Они представляли собой жалкое зрелище, грязный сброд, нуждающийся в мыле и воде, хорошем сне и питании. Калиста быстро сбежала от настойчивой вони немытых тел и смердящих одежд.

Титту приходилось туго. С него слетели восторженность и любопытство, когда он очутился в грязном бараке Сиуцы, когда вкусил пищу рабов, когда пришлось идти на работы под палящим южным солнцем.

– Ты говоришь, этот парень участвовал в том сражении? – расспрашивал Эрдж.

– Титт рассказал, как все было, – кивнул Росс. – Признаться, я не ожидал от алесцийцев такой прыти. Кто мог подумать, что они осилят императорскую армию и Торка Орса.

– Торк – отличный генерал, – обиделся Титт. – Нам просто не повезло.

– Дело не в везении, – разозлился Росс.

– Титт прав, Торку Орсу не повезло, – заявил Эрдж. – Все против него в этой мутной истории. Мне удалось кое-что узнать. Скажу честно, расклад сил был не в пользу алесцийцев. Сложись все иначе, и императорская армия осаждала бы сейчас висцийские крепости.

Росс недоверчиво посмотрел на Эрджа.

– Ему не повезло в том, что у Алесции оказалась еще одна армия?

– Горный перешеек был сдан до подхода основных сил асцийцев. Когда все собрались, едва насчитали девятнадцать тысяч мечей, и это против тридцати пяти тысяч армии Торка Орса. Асцийская армия, – хмыкнул Эрдж. – Армия, которая никогда не участвовала в боях, неопытная, собранная по кускам.

– Да, но им все же удалось, – возразил Аксил.

– Удалось, – горестно вздохнул каменщик. – Удалось не сдохнуть от страха в первый же день у Горного перешейка. В отсутствие висцийцев, те были настроены только на охрану горного прохода. Когда выяснилось, что с севера на них надвигается войско во главе с известным ригоронским генералом, и перешеек в его руках… что и говорить, они растерялись.

– Это был лучший ход ригоронских генералов, – согласился Росс. – Увести висцийцев из Горного перешейка.

– Да, но на этом везение ригоронцев закончилось, – развел руками Эрдж. – Когда асцийская армия собралась у Горного перешейка, ее Теседа, Глора Вартуца слегла в сильнейшей лихорадке. Болезнь терзала ее несколько дней, она была настолько слаба, что не могла встать с ложа.

–«Теседа» – слово агаронского происхождения. Вроде нашего генерала, – размышлял Росс.

– Асцийской армии срочно требовался новый генерал, который поведет солдат в бой. Теседой может стать только воин, и не просто воин, а Ресцеда любого города или поселения Асции. Все Ресцеды собрались на совет по избранию новой Теседы.

– Они выбирают генералов? Дикари!

– Асцийцы были в панике. На них надвигалась сильнейшая армия, превосходящая их практически вдвое. Настроение самое пораженческое как среди солдат, так и среди командоров. Никто не сомневался в том, что бой будет проигран, и армия погибнет. Не сомневались в этом и собравшиеся на совете Ресцеды.

–"Ресцеда" – тоже из Агарона. Что-то вроде тысячника.

– Кто захочет стать во главе армии, обреченной на гибель? Столь желанный титул в мирное время, стал непосильным бременем для каждой из них. Но Теседу избрать необходимо. Следовало найти того, кто возьмет на себя грязную работу, на кого можно будет списать все неудачи. Совет заседал несколько часов. Теседа была избрана.

– Стало быть, против Торка Орса вышла временная генеральша?

– Точно. Теседа, которую выбрали, словно овцу на заклание. А поскольку никто не желал брать на себя эту ношу, они положились на волю богов.

– Кидали жребий?

– Они не стали кидать жребий. Они прознали, что среди них уже есть та, что стала Ресцедой по жребию, ее и избрали. И знаешь, жребий ведь кидали здесь, в Сиуце. Кентурси – Ресцеда города, но ведь ее не было.

– Она была в Стагне! – догадался Росс.

– На пути к Стагне, а здешние лерциды… ты еще не всех знаешь. Без Кен они не смогли избрать новую ресцеду, переругались, а затем порешили жребием.

– Заколдованное королевство.

– Жребий пал на Альфу Сиуцу, самую молодую Лерциду Сиуцы. Сославшись на волю богов, асцийцы изберут ее Теседой. Изберут единогласно и безоговорочно.

– Альфа Сиуца? Я слышал это имя.

– Ей двадцать четыре, она дочь Кентурси Сиуцы, и она всего два года в статусе Лерциды. Болезнь Глоры и паника на совете ресцед позволили встать во главе армии самой молодой и неопытной Теседе в истории Алесции. И самой неудобной для Ригорона.

– Варвары! Почему неудобной?

Эрдж ответил не сразу, в сомнении он закусил губу.

– Есть причины, так сразу и не объяснить. Но так уж захотели алесцийская боги. Приход новой Теседы, казалось, ничего не менял в раскладе сил. Асцийцам предстояло либо принять открытый бой, либо отступить за стены висцийских крепостей. Девятнадцать тысяч против вдвое превосходящих сил! Спустя день к их стану подошло подкрепление из Салесции.

Висцийцы просили Падмиру прислать к перешейку помощь, не меньше десяти тысяч меченосцев. Им прислали шесть тысяч копейщиков. Падмира просто отмахнулась от асцийцев, приберегая силы на случай победы Торка Орса и его дальнейшего продвижения в сторону Салесции.

– Боги, – прошептал Росс.

– Теседа была вне себя. Копейщики против тридцати с лишним тысяч быстрой кавалерии. Их просто сметут по флангам. А затем к асцийцам присоединились десять тысяч лучников – посильный вклад Ценции, северо-западной области. Это грозная сила, но только на стенах крепости. В ближнем бою это беззащитные дети.

– Ценцийские королевы сняли со своих стен всех лучников?

– Казалось бы, не армия, а лоскутное одеяло. Как с этим остановить тридцать пять тысяч всадников в открытом бою? Любой опытный командор отступил бы. Но Теседа была неопытна и безрассудна, молодость не ведает страха. План был прост, основное место в нем занимали лучники и копейщики, которые их прикрывали.

– Дальше можешь не продолжать. Титт все рассказал, – презрительно сплюнул Росс. – Я бы сказал, что эта тварь училась в Военной школе Свидарга. Так идеально расставить свои войска мог только отличник выпуска. Либо она – гений, либо у нее в советниках ригоронские полководцы.

– Теседа не рассчитывала на победу. Ее главной задачей было остановить армию Орса, оглушить, расчленить и вытолкнуть на просторы Висции, штурмовать неприступные города-крепости. Им это почти удалось. Ригоронцы не ждали такого приема. А потом…

Росс от гнева едва держался.

– Что уж там произошло, не знаю, но Торк Орс дал приказ остановить бой.

– Как так? – оторопел Ригоронец.

– Вряд ли Торк Орс сдался, – возмутился Титт. – Уверен, там было что-то еще.

– Ригорон остановил армию и отступил в Горный перешеек, – закончил Эрдж.

– Почему сдали и его? Удержать горный проход совсем несложно, – негодовал Росс.

– Несложно, – ответил Эрдж. – Торк Орс вступил в переговоры с новой Теседой. Несколько дней переговоров, и он отступил до самого Ригорона без боя. Асцийцы по договору заняли перешеек.

– Как так? – недоумевал Росс. – Что могло произойти?

– Альфа Сиуца еще не вернулась в город, чтобы спросить. Подробностей я не знаю. Алесцийцы сами не ожидали такого исхода. Около полутора тысяч пленных, в том числе командоры. Среди трофеев оружие, лошади. Потери асцийцев большие, но они победили. Невероятное везение Теседы, все сложилось в ее пользу, об этом говорят.

– Что сталось с Торком Орсом? – хмуро спросил Титт.

– Он отступил вместе с армией. Вряд ли его тепло примут в императорском дворце.

– Да, трусов там не празднуют, – прошипел Росс. – Я бы ему голову снес. Лично.

– Торк не трус! – взвился Титт. – Он никогда бы не отступил. И Горный перешеек не сдал. У него достаточно личных причин ненавидеть королевство. Не он отдавал приказ!

– Кто мог отдать такой приказ! – Ригоронец в гневе выпучил глаза.

– Я не знаю. Я вывалился из боя много раньше.

– Переговоры вела Теседа, – заметил Эрдж. – Только она может сказать.

Росс зло пыхнул ноздрями.

– А с пленными? Что стало с ними?

В кругу собеседников повисла тишина. Аксил обреченно опустил глаза. Титт закрыл лицо руками. Росс нахмурил брови.

– Я не спрашивал. Хочу услышать от нее. Уже поздно, – поднялся Эрдж. – Я, пожалуй, пойду.

Стражники загоняли рабочих в барак, друзьям ничего не оставалось, как проститься с Эрджем и отправиться по своим койкам. Их лица были мрачны. Они и раньше знали о провале южной кампании, но узнав об этом подробно, вовсе пали духом. Тот день возле Горного перешейка стал черным в истории Ригорона.

Калиста все реже появлялась у землекопов, избегая встречи с грязным сбродом. Росс и сам брезговал собой, настолько он терял человеческий облик. Длинные свалявшиеся волосы лезли в глаза. Останки одежды, прикрывающие тело, приобрели грязно-бурый цвет, ботинки треснули в нескольких местах, а большая часть лица и шеи скрыта грязной спутанной бородищей.

Водовозы из числа каменщиков появлялись во дворе в конце недели. Каждому доставалось по ведру воды на все нужды, пять кусков мыла на всех и никаких ножей для бритья. Люди радовались очищению больше, чем сытному ужину.

Правлению Калисты над невольниками подходил конец. Ей не нравилась эта работа, как, впрочем, и другим лерцидам. Следить за грязным сбродом, гремящим цепями, и готовым в любой момент бежать или поднять бунт, куда как хуже, чем нести службу в форте или идти в караул на дальние рубежи. Там можно и отдохнуть, и поохотится, здесь же скука и грязь, вонь, зараза и ров, который требуется изо дня в день наращивать и углублять. Городу нужна крепость, королева торопит с работой. Лерциды охотнее идут в смену на стены города, в дозор, в предместья города, наставниками к молодняку, но никак не в барак к невольникам.

Отряд Уши тем временем осел в городе, вернулся к домашним делам. Им позволили набраться сил и залечить раны, поскольку те вернулись последними, отстояв дозор в Пограничном форте. Порой Уши заглядывала к Калисте во время ее службы у невольников. Россу было интересно наблюдать за этими двумя совершенно непохожими женщинами. Если Уши меньше тридцати, Калисте, возможно, как и Урцуне, чуть больше. Они настолько разные, что трудно даже предположить, о чем могут разговаривать. Сдержанная, серьезная и уравновешенная Уши, и вспыльчивая, ветреная, самовлюбленная Калиста неплохо находили общий язык.

На смену Калисте пришла Глинн Сиуца, четвертая Лерцида на памяти невольников. Она молода, моложе Калисты и Уши. Несмотря на молодость, Глинн уверенно чувствовала себя в роли командора. Это высокая, сильная женщина, с крепким массивным телом, лишенным женской грации и легкости. Ценители красоты не причислили бы ее к красавицам. Густые каштановые волосы туго перетянуты коротким хвостом на шее. В одежде она разборчива, впрочем, как и в оружии. Ножны меча и кинжала украшены золотом, драгоценными камнями и искусной резьбой.

Глинн немногословна. Внимательным пристальным взглядом она изучила каждого невольника. Ее небольшие карие глаза горели ярким, глубоким светом. Даже самые выдержанные невольно отводили взор.

Глинн Сиуца требовательна в работе. Ей важно, чтобы строительство крепостной стены не останавливалось, а ров продвигался на север. Она отдавала много сил этому предприятию, позаботилась о хорошем питании, невольники наконец перестали чувствовать беспощадный голод. Именно при ее страже в бараке навели порядок, заделали перегородку к выгребной яме и повесили дверь.

– Лерцида этого отряда погибла у Горного перешейка, – рассказывал Эрдж. – Погибла вместе с ней, и моя Лита. По приезде в Сиуцу ей на смену избрали Глинн. В бою она умело приняла командование отрядом и уже не упустила его.

– Властью еще надо наиграться, – заметил Росс.

– Она старательная и ответственная девочка, во всем подражает Кентурси, – улыбнулся Эрдж. – Уверен, у нее большое будущее. Она только в начале пути, но у нее все получится.

Наступившая осень не ослабила летнюю жару. Лишь вечерами чувствовалась небольшая прохлада, днем же солнце продолжало немилосердно палить. До сих пор на землю не выпало ни капли дождя, о котором денно и нощно молились жрицы Сиуцы. Невольники тоже молились. Ведра воды в неделю едва хватало, а баки для сбора дождевой воды во дворике невольников все еще были пусты.

Отряд пятой Лерциды, Радоны, во время правления Глинн стоял на страже города. Та захаживала к невольникам по вечерам, давала ценные наставления неопытной товарке. Глинн это заметно раздражало, но она молча выслушивала наставницу.

– Радона – одна из самых опытных Лерцид, – рассказывал Эрдж. – Она отличный воин и хороший командор. Более того, она одна из главных претендентов на трон Сиуцы. Добивается его давно, да все как-то неудачно. Кен успешно отбивала все ее притязания долгое время. Но годы берут свое, Сиуца на пороге смены королевы, мало кто сомневается, что ею станет Радона.

Радона в самом расцвете сил, ей тридцать шесть. Это мощная, ширококостная женщина. Знойное солнце южной страны навечно наложило свой бронзовый цвет на ее широкое лицо. По сравнению с ней, Калиста смотрелась миниатюрной статуэткой, а Глинн смущенной девочкой.

Речь Лерциды груба и громогласна, жесты резкие и объемные. Поговаривали, что сама Кентурси не желала задевать лишний раз свою лерциду. Эрдж это отрицал, рассказывая, как легко та расправлялась с Радоной на королевских ристалищах.

Жизнь землекопов при Радоне стала вновь тяжела. За любое нарушение лишали ужина, палками кормили за неповиновение, плетьми за простои в работе. Землекопы истощены, их тела одолевали болезни, от грязи завелись мошки, многие мучились животами от плохой воды. Так плохо не было даже с Урцуной.

Через две недели стража Радоны подходила к концу, невольники совсем пали духом, они готовы к бунту. По слухам, до королевы дошли новости о землекопах, их укрощают, как зверье, к каменщикам совсем иное отношение. За такие настроения досталось Лелонте, его отходили плетьми, он отказался работать и теперь лежал, и отдыхал, стеная от боли.

– Слава богам, завтра все закончится, – успокаивал товарища Тай.

– Кто у нас на очереди? – безжизненно произнес Росс.

– Альфа, – ответил ему Аксил. – Альфа Сиуца. Говорят, она вернулась из Падмиры. Слышал, ее лично приглашала королева Падмиры, устроила большое празднество в столице. Говорят, в ее честь заложили новый храм в центре столицы. Его построят на золото от трофеев…

– Трофеев, снятых с пленных и убитых ригоронцев? – понятливо кивнул Росс.

***

Лицо Лони исказилось от злости. Он не сдержался и занес руку. Росс перехватил ее, у того от напряжения дернулась щека. Младший, сцепив зубы, отвел удар.

– Росс! – задыхаясь, шипел Лони. – Уйди с дороги!

Росс резко взял на себя, тело брата наклонилось, а затем толчок, и вот уже Лони, ломая стулья, падает на спину у ног Арти.

– Если тебя не остановить, ты ударишь Ти, – проговорил Росс.

Ти все время схватки безудержно хохотал. Смех стал похож на глумливое карканье.

– Спасибо, Росс. Зря не сломал ему руку, – захлебывался от чувств Ти. – А лучше шею.

Лони, полный возмущения, оглянулся по сторонам и зло уставился на Арти. Тот нехотя отвлекся от изучения рисунка на кинжале.

– Ты действительно считаешь, что этот мужеложник имеет право говорить все, что ему придет в голову? – поднимался Лони.

– Нет, не считаю, и попрошу его извиниться перед тобой, – ответил младший.

– Можешь даже не просить, – смеялся Ти. – Я ненавижу ложь, и буду говорить только правду.

– Извинись, или слетаешь также далеко, как Лони, – грозился Росс.

– Ты не сделаешь этого.

– Сделаю, и это больно.

– Хм… Росс сильнее, а кто сильнее, тот и прав, – заметил Арти.

– А где музыка? – спросил Ярик, окидывая гостиную взглядом, полным пьяного недоумения.

Ти хохотал еще громче.

Лони снова бросился и снова натолкнулся на Росса. Тот сходу принял оборонительную стойку кулачного борца. Идти против него – верх глупости. Росс выше Лони на полголовы, и даром времени по постоялым дворам не тратил.

– Я бы поставил на младшего, – многозначительно объявил Арти и бросил монету на середину обеденного стола.

– Росс, врежь ему, – перешел на визг Ти.

– Да, врежь ему, – поддакнул одуревший с похмелья Ярик.

Лони вновь разразился бранью и разбудил придремавшего старшего Сарди.

– Чтоб тебя, – гаркнул старший. – Лони, горшок нечистый, утихни.

Тот растеряно оглянулся по сторонам. Поддержки нет?

– Ты за ноги, я за руки, – громко прошептал Росс. – Несем в ближайшую чашу и макаем с головой. Пока Ти будет переодеваться и укладывать волосы, мы спокойно поужинаем с отцом. Чудный вечер.

Братья с шумом набросились на злоязычного Ти, тот визжал и отбивался, но уже вскоре затих в коридорах дворца. Арти хмуро посмотрел на Сарди.

– Неприятно узнать, что ты лишний, Арти? – пробасил старший и кивнул в сторону трех младших, с гоготом макающих Ти в чаше фонтана. – Только один наследует все, и это не я, и не ты. И не он, – Сарди ласково погладил по голове пьяного Ярика. – Это один из них троих. И я уже догадываюсь, который.

Глава 4

Утреннего сигнала о подъеме Росс так и не услышал. Он проснулся в положенное время, но продолжал лежать, оттягивая начало нового трудового дня. Лежали и остальные невольники, ворочались, гремели цепями, кряхтели, затем начали переговариваться и даже смеяться. Солнце давно встало, а о землекопах словно позабыли.

Росс приподнял голову и увидел, что двери барака открыты нараспашку, а со двора не раздается ни звука. Работники продолжали лежать, радуясь бесценным минутам отдыха.

– Надо выходить, – раздался голос Иорена. – Эдак мы и завтрак пропустим.

Работники разом поднялись и направились к выходу.

На улице стояло солнечное утро. Приятная прохлада еще не покинула землю, напоминая о приближающейся осени. Во дворе тихо. Воздух наполняли мучительные ароматы готовящейся снеди.

Стражи немного, несколько человек переговаривались у ограды. От них отделились три алесцийки и два алесцийца, невольники живо выстроились в обычный порядок.

Ее заметно сразу. Ее нельзя не признать, истинная дочь королевы Сиуцы. Иссиня-черные волосы обрамляли головку, бронзовая кожа, большие черные глаза-бездны. Одета добротно, украшения сдержанные. Она высокая, наклоняет голову, чтобы прислушаться к спутникам, но делает это грациозно, даже величаво. Статная, держится уверенно, высокомерно.

Альфа Сиуца!

Росс, как и прочие невольники, не сводил с нее глаз. То ли с ненавистью, то ли с восхищением. Та молча прошла вдоль строя работников, затем прошла еще раз. На лице ни одного движения, сдержанное холодное лицо. Только взгляд черных глаз, живой и пронзительный.

Позади Росса раздавались тягостные вздохи Хлоя, мучившегося приступами голода. Росс и сам едва держался.

– Жрать охота, – терзался Аксил. – Чего тянет?

– К чему бы Юбта так старалась? – ворчал Росс.

– Лерцида – дочь королевы, чего ты хочешь, – шептал Овгад.

– ?

– Сегодня нас будут осматривать и проверять, как лошадей в конюшне. И может даже показательно кормить. А то передохнем раньше срока, а королева чистым золотом за нас платила. Видать, до Кентурси слухи дошли.

– Эх, – от предвкушения Хлой почти застонал.

– Ну, если так…

Едва он это произнес, как взгляд зацепился за высокую светловолосую алесцийку, что неуклюже перелезла через ограду и едва не растянулась перед строем невольников. Перекинувшись парой слов со стражей, она направилась к землекопам. Росс напряженно вглядывался в ее лицо. Он видел ее раньше. Это была она! Это его Спасительница!

Алесцийка приблизилась, точно она, сомнений нет, ее ждали алесцийцы.

Росс не мог отвести взгляда. Прямо напротив него, всего шагах в семи стояла та, что вытянула их с уступа, бескорыстно отдала воду и позволила самим решать свою судьбу. Росс отчаялся верить в ее существование. И вот теперь он мог разглядеть ту, которой обязан жизнью.

Она самая высокая среди женщин, одного роста с темноволосой Лерцидой. У Спасительницы светлое открытое лицо, красивый высокий лоб, прямой нос и резко очерченный подбородок. Большие синие глаза горели теплым светом. Ее необычные светлые волосы заплетены в плотные косы, от лба и висков веревками спадали на спину. Всего их пять, аккуратно облегающих головку.

– Это она, – прошептал Росс.

– Кто? – удивился Аксил.

– Она спасла нас.

Росс придирчиво рассматривал свою спасительницу. По ригоронским меркам не красавица, такая уж точно не появилась бы среди его наложниц, ее даже представить сложно в женских комнатах. Мало того, ростом отличилась, еще и… словом, не за что ухватиться.

Под золотистым загаром кожи не просматривалось ни толики жира, лишь упругие мышцы поджарого сильного тела. Росс вспомнил, что ей одной удалось вытащить из пропасти двух мужчин. Сколько же силы скрывалось в этой алесцийской девке?

Совсем не красавица. Вместо покатых мягких плеч, острые линии. Грудь едва заметна, бедра узкие, ноги длинные, сильные, как у молодой кобылицы. Куда интересней смотреть на Калисту. У той и куты пышные, и седи широкие, как сказал Керлод, так, что сладкой истомой наполняются чресла при одном только взгляде. А эта похожа на висцийских хищниц, подобна Ордине, таких он видел в стане висцийской армии.

Росс в сомнении закусил губу. Нет, ее бы он точно никогда не пожелал, никогда не выбрал среди прочих женщин даже при отсутствии выбора. Но помимо воли она притягивает взгляд, вызывает любопытство, интерес. Она – опасна, но в ней это выглядит привлекательно.

– Их сорок девять, одного нет, – сообщил стражник.

– А нам передали пятьдесят, – лениво заметил алесциец, жующий длинную травинку.

– Должно быть на одного больше, – упрямо повторила главная.

Спасительница разглядывала невольников. Тягучим глубоким взглядом она изучала каждого мужчину. Росс почувствовал накатившее волнение. Вот-вот она дойдет до него и, наконец, узнает спасенных. Она действительно остановила на нем свое внимание, задумалась и перевела взгляд на Аксила.

– Он в бараке.

Спасительница услышала, быстро приблизилась к строю и спросила:

– Кто?

– Гралиец, – ответил Аксил. – Он не смог встать. Вчера ему здорово досталось.

Неохотно за светловолосой подтянулись остальные алесцийцы.

– Радона вчера сдавала смену, – заметила Шустрая с двумя косичками.

– Слухи не врут, – вздохнул алесциец. – Ничего не меняется.

Спасительница сложила брови домиком и просительно посмотрела на девицу, с лица которой не сходила задиристая улыбка.

– Фу-фу-фу, у них вши, – скривилась Задира. – И блохи. Даже не проси.

Алесцийцы дружно сделали пару шагов назад. Спасительница повернулась к алесцийцу.

– Почему я? – возмутился он. – Сначала отмой их. Кто знает, какая там зараза? У каменщиков лишаи были и блошки разные.

– Ладно, я пойду, – нехотя ответила она, раздвинула строй невольников и прошла в барак.