Параллели Вселенных: Создатели

Следующая ночь была для неё самой тяжёлой. Она даже не хотела подниматься над горизонтом. Она просила озорника ветра закрыть её тяжёлыми тучами. Но он вольготно носился над полями и лесами, то раздувая и сметая всё на своём пути, то затихая, прячась в травинках, запутываясь в волосах и одеждах людей. «Только бы не видеть, что происходит в эту ночь у Красных камней», – молила она. Но ветер был беспощаден, открыв перед ней блюдце ночного неба так, как никогда ранее. От края до края, с севера на юг и с востока на запад – все земли предстали её всевидящему оку, которое она была не в силах закрыть. Окутавшись в серебристую шаль, она старалась затмить, ослепить себя своим же сиянием. А на небе в это время лунный диск сиял так пронзительно и ярко, что не только животные и птицы вышли на него посмотреть из своих укромных уголков, но даже Дана поднялась, вытягивая свой стан выше к небу, желая прикоснуться к магическому шару.

Как и следовало ожидать, выбор был сделан достаточно быстро и радикально. Олео одновременно и помог ей, и подпортил идеальную картину, сложённую для этого ребёнка, которого она уже мысленно держала на своих руках. Она знала, что эти души рано или поздно по праву будут принадлежать ей, но заметив ещё не рождённого, она хотела заполучить его как можно раньше, и ей было совершенно неважно, что произойдёт с его матерью. «Эта никчёмная оболочка только ограничивает. А они глупы настолько, что даже не в силах применить её более разумно. Я научу тебя. Я покажу тебе, как продлить твой век. И если Тенебрис будет щедр, а ты будешь покладист и проницателен, то он вместе с бесконечностью дарует тебе и вечность», – думала Луна, наблюдая за тем, как две женщины поднялись с камней и направились прямиком к Мевури, а она, поблёкнув, с облегчением растворилась в утренних лучах солнца, вновь поднимающегося над горизонтом.

С нетерпением, тревогой и даже страхом вернулась она в свою Навь. Восседая на троне, висящем в воздухе и больше походившем на табурет с узкой и изогнутой спинкой, она медленно вращалась над лабиринтами, где блуждали затерянные души. Она смотрела на них сверху, придирчиво изучая и выбирая тех, кто будет ему служить. Ему, будущему наследнику мрачных чертогов. В мыслях Луна всё ещё была там, с нерождённым, но уже определённым ребёнком, которого она так отчаянно желала.

Несказанное везение и удача были уготованы для Луны судьбой. Так сильно желаемый ребёнок попал к ней прямо в руки. Он плавно опустился в ночную темноту, коей была окутана Навь. Не веря своему везению, она распахнула объятия и приняла дитя с той теплотой, на которую может быть способна стальная и холодная женщина, жизнь которой была не ограничена рамками бытия. Лишь только владения, щедро дарованные ей супругом, да обязанности, которые она смиренно и с достоинством несла, раскрашивали её однотонную вечность.

А сейчас в этой вечности появилась тонкая ниточка, ни на кого не похожая, ни с чем не сравнимая и только её. Сначала Луна хотела оставить дитя себе, но понимала, что не сможет его долго скрывать, а тем более растить в лабиринтах, где обитали души разных сортов и мастей. И тогда она решила рассказать всё Тенебрису. Обо всём, что произошло, о том, как попал ей в руки этот ребёнок. Выслушав все доводы своей дражайшей супруги, Тенебрис повелел поселить мальчика на одиноком острове и назвать его де Арде, чтобы знали все создания его мира о том, что дитя это особенное и неприкосновенное. Луна добавила лишь небольшую деталь, свою личную подпись и нарекла мальчика Эскру, чтобы показать всем, что он сродни им и является частью их, если не по рождению, то по тому, что уже было в нём заложено.

Эскру де Арде вёл уединённую жизнь в замке, отведённом специально для него. Окружали его многочисленные безликие слуги-Сарины, отобранные лично Луной. Она тоже являлась к нему. Сначала каждую половину ночи в образе своём человеческом. Она брала его на руки, окутывала нежными серебристыми мантиями и качала, освещая его бледное личико всей собой. Но продлилось это недолго. Мальчик рос с небывалой скоростью, да и братья Тенебриса начали замечать, что зачистила она в Ардос, где белёсые сияния вспыхивали слишком часто, видимые даже для их очей. В какой-то момент явился к ним сам Уэльс, дабы проверить, всё ли в порядке в Ардосе и Нави, где подобные зарницы были достаточно редким явлением, а сейчас блестели и мерцали не хуже северных звёзд. Тенебрис пообещал исправить ситуацию. Он списывал всё на вспыльчивый характер Луны, пытаясь оградить её от недовольств своих сородичей. Сразу после того, как брат покинул его, он приказал облачить супругу в плотные ткани одежд, покрывающие её с головы до ног, чтобы больше ни единый луч не проник в их владения. Луна была не против такого приказа, посчитав его разумным. С появлением дитя ей стало труднее себя контролировать. А те эмоции, которые упомянул Тенебрис, были всего лишь проявлением её любви и привязанности к мальчику. Разоблачалась она лишь тогда, когда отправлялась на Землю, где сияла во всём своём великолепии. Сияла и наблюдала своим зорким оком за всем, что там происходило. Теперь она держала очи открытыми и расстраивалась, когда непоседа ветер окутывал её плотными облаками, преграждавшими ей весь обзор. И только в одну ночь, только один раз в земном времяисчислении могла она ступить своими изящными ножками на Землю. Главная для неё ночь, когда она сама прогуливалась по прохладным полям и опушкам, заглядывала в окна домов, забирая с собой тех, кто желал получить освобождение. И таких находилось немало, готовых пойти вместе с ней в мир Нави, выбирая тёмную сторону – какую угодно, только бы прекратились мучения, терзавшие их тело и душу. Но то были смертные, а бессмертные, коим тоже был отведён срок, миновали её лабиринты. Их она проводила лично, держа за руку, сразу к Тенебрису и только он определял их дальнейшую судьбу. К слову сказать, развоплотившиеся были у них нечастыми гостями и поэтому удостаивались особого почёта. Слугами они никогда не становились, а могли быть либо Смотрящими, либо войти в лигу Ардосов, что было сродни деятельности Хранителей и Защитников.

Со времён основания прошли многие тысячелетия, но последние были особенно щедрыми на новые души, пополнявшие нижние ступени лиги. Да, это было не так привилегированно, и в высшую, где обитали развоплощённые, они никогда не смогли бы войти, но армия Тенебриса росла и полнилась. Братьям его было, конечно же, всё известно, да он и не скрывал этого. Ибо задача обоих сторон была едина – поддержание баланса. Однако сотворил Тенебрис особый остров, где мог укрываться ребёнок ото всех вездесущих и всевидящих обитателей нижнего мира. Братья его никогда не спускались в Ардос. Кроме Уэльса, который мог навещать владения Тенебриса всего один раз в земном цикле. Взамен на это Луна получала возможность спускаться на Землю, где забирала с собой тех, кто уже не имел достаточно сил прийти к ней самостоятельно. Несмотря на такие договорённости, Уэльс был желанным гостем. От него Тенебрис ничего не скрывал, кроме того уголка покоя и уединения, спрятанного в самых закромах его чертогов. И путь к нему был всего один – огненный мост, который сам же Тенебрис и придумал для встречи со своей ненаглядной. Рисовать его могли они оба, Тенебрис к Луне, а Луна – ему навстречу. И не вызывал он вопросов у братьев, потому что был частью церемонии прощания и встречи, которая проходила всего дважды в цикле одного витка.

Сейчас наступала та самая ночь, когда Уэльс должен наведаться к нему с визитом, а Луна должна была спуститься на Землю. Всего одна ночь, но какая ночь! Пир, торжество и увеселение ждало Ардос и его обитателей. Всех, кроме одного. Того, которого они укрыли во мраке Одинокого острова, скрытого от глаз всех и вся. Того, кого они спрятали, пожелав оставить его в сумраке ночи до поры до времени.

А время представить его ещё не пришло, и поэтому Луна так сильно беспокоилась о том, что Уэльс узнает о существовании её Эскру раньше, чем это было им нужно. Но укрывать его на острове они тоже больше не могли. Мальчик был готов к обучению.

«Живой, – размышлял Тенебрис, поднимаясь по дорожке склона, ведущей в его удел. – Уэльс расслышит стук его сердца ещё до того, как пересечёт первый слой. Я могу укрыть его в самых дальних своих владениях, но даже это расстояние не заглушит стук его сердца, разносящийся на многие мили ударами стенобитных орудий. Я знаю, что поможет. Лишь одно средство прекратит этот нескончаемый бой, который уже и мне действует на нервы». – Он покосился на юношу, идущего практически вровень с ним.

– Перед тем как утолить твою жажду познаний, предлагаю отпраздновать твоё новое рождение, – был необычайно добр и услужлив Тенебрис, обращаясь к Эскру.

– Я буду рад не только разделить с вами трапезу, но и просто сидеть за одним столом, – с уважением ответил ему Эскру, не почувствовав никакого подвоха.

– Вот и прекрасно, – сдержанно произнёс Тенебрис, а внутри был рад тому, что юноша покладист. – Слуги уже всё подготовили. – Он проник сознанием в каминный зал и проверил, выполнены ли указания, которые он дал несколько мгновений назад. В эту комнату Тенебрис сейчас вёл Эскру, хотя никто ранее сюда не был допущен, лишь одни слуги мелькали незаметными тенями, выполняя приказания хозяина.

Зайдя внутрь замка и сразу направившись в каминный зал, Эскру неотступно следовал за повелителем, который стремительным шагом бесшумно двигался дальше, вглубь тёмных стен и сводов. Обводя коридоры взглядом, Эскру заметил, какими высокими тут были потолки. Не сравнить с его скромным пристанищем. А окна! Арочные, выложенные тёмными блоками грубо отёсанных камней, обрамившими проёмы, точно паук сплёл геометрию паутины. Неожиданно Тенебрис исчез. Эскру, остановившись у самой стены, немного растерялся и озирался по сторонам. Сделав оборот вокруг себя, он не заметил и слуг. В коридоре он стоял совершенно один. Плавно поворачиваясь обратно к стене, он обнаружил распахнутую перед ним дверь. Эскру мог поклясться, что её тут не было раньше. Что стена была совершенно гладкой, хоть и выложена грубой кладкой камней. Заглянув внутрь, он заслонил лицо рукой, прищуривая глаза от яркого пламени.

– Проходи, – услышал он голос Тенебриса, доносившийся из глубины комнаты.

Медленно разлепив один, а потом второй глаз, он привыкал к непонятно откуда вспыхнувшему свету. Убирая руку с лица, и всё ещё быстро моргая и прищуриваясь, он попытался разглядеть само пространство, куда его приглашали войти. Сделав несколько шагов, он встал так, чтобы свет от пламени не падал прямыми лучами ему в глаза. Перед ним предстало квадратное помещение, где был лишь стол, пара тронов да камин, который его ослепил. Тенебриса он разглядел как сгусток темноты, усевшийся в трон. Огонь за спиной прекрасно скрывал его в сумраке.

– Туда.

Эскру увидел движение руки Тенебриса, которая указывала по направлению трона, стоящего напротив.

Повинуясь, Эскру подошёл к трону и, садясь в него, обернулся, чтобы посмотреть на дверь, которая внезапно открылась ему и пропустила внутрь помещения. Сейчас на её месте была сплошная стена. Кладка камней была тут более аккуратной. Грубые края уже не торчали в разные стороны разъярёнными ежами. В комнате не было ни одного окна, а единственным источником света тут был камин, который на самом деле только мешал и отвлекал своими мерцаниями и потрескиваниями. Тенебрис не просто терпеливо ждал, когда его гость разместится в троне Луны и закончит осмотр. Он изучал реакцию мальчика на всё происходящее с ним. И он был доволен. Эскру вёл себя достойно наследника – скромно, сдержанно, бесстрашно, вдумчиво. Лицо его не выражало эмоций, однако для Тенебриса это было не так важно. Его более заботило то, что переживал мальчик внутри, ибо за годы, проведённые на Одиноком острове, он вполне овладел навыком сокрытия переживаний, которые так часто отражались на лицах смертных.

– Может быть, я и глух, – неожиданно сказал Эскру, – но не слеп.

Он захлопнул и отрезал все пути, по которым Тенебрис пытался проникнуть в его душу.

– Значит, научился. – Тенебрис расплылся в довольной улыбке и слегка откинулся на спинку трона.

– У Саринов было чему поучиться.

– Благодари Лýну. Она для тебя отобрала лучших.

Эскру почтительно склонил голову.

– Я обязательно выражу ей все похвалы, как только она вернётся.

– О, это будет раньше, чем ты думаешь.

– Вы же не знаете, о чём я думаю.

– Мне и не нужно знать, достаточно было видеть, как ты на неё смотрел. Но ничего. Не выражать эмоции взглядом я тоже тебя научу, – пообещал ему Тенебрис. – Лýна – эффектная женщина. Сложно устоять. – Он слегка кивал словам Эскру, который вытянулся в её троне, словно страшился прикоснуться к спинке.

Неожиданно Тенебрис поднялся со своего места и подошёл к центру стола, где стояла вся приготовленная для торжества посуда. Откинув полу своей мантии, он обнажил небольшой кинжал, который висел у него на бедре, сплошь усыпанный самоцветами, сверкающими в пламени огня. Вытащив его из ножен, он вытянул руку вперёд, остановив ладонь прямо над одним из пустых бокалов. Он разрезал фарфоровую кожу, из которой потекла алая кровь, наполняя тонкой струйкой прозрачные стенки посудины. Как только жидкость наполнила бокал до половины, Тенебрис сжал ладонь. Из неё вытекли остатки багряных капель, и он спрятал в складках рукава мантии. Тенебрис, словно проделывала этот трюк тысячи раз. Эскру, безмолвно наблюдая за всем процессом, понял, что бокал с кровью предназначался для него. Он сидел словно зачарованный. Эта магия, происходящая сейчас, окутала и обволокла его, убаюкала сознание и смягчила все всплески эмоций.

– Пей, – услышал он приказ Тенебриса.

Он протянул руку и принял дар. Тенебрис вернулся на своё место, по пути захватив бокал и для себя, уже наполненный прозрачной жидкостью. Усевшись на трон, он впился в юношу глазами, ожидая его дальнейших действий.

– За великое наследие! – поднял свой бокал Тенебрис, произнося пророческие слова.

– За его основателей! – поднял Эскру в ответ свой и осушил его несколькими глотками.

Несмотря на то что кровь из ладони Тенебриса бежала проворными ручейками, глотать её было нелегко. В бокале она превратилась в тягучую и вязкую жидкость, а на вкус была солёной и терпкой до такой степени, что у Эскру появилось чувство жжения во рту. Докончив с содержимым и поставив бокал на стол, он почувствовал, что не может произнести ни слова. Как обездвиженным застывает его язык, как его собственная кровь замедляет движение, как тело каменеет, а сознание погружается в глубокий сон. Последнее, что он запомнил перед тем, как закрыть веки – это непроницаемое, властное и удовлетворённое лицо Тенебриса, который пронизал его ледяным взглядом насквозь.

– Славно, – торжественно прошептал Тенебрис, увидев, как тело юноши безжизненно осело в троне его супруги. Он, степенно упёршись на спинку трона и облокотившись на ручки, начал медленно потягивать жидкость из своего кубка, ожидая момента, когда Эскру придёт в сознание и вернётся к ним обновлённым.

ГЛАВА 4

Слави, как и следовало ожидать, сначала настороженно, но потом тепло приняли двух скитальцев, прибывших к ним из других миров. Оба были изгнанниками. Оба отбывали наказание, но за разные деяния. Оба живые, но одна – смертная, а вторая – бессмертная. Одна – выдворенная из чужого ей мира Хранителей, а вторая – отлучённая от своего родного, Земли. Оказавшись снова вместе, сведённые в одной точке Создателями, они стояли напротив друг друга и смотрели словно в собственное отражение. Альма за такой, казалось бы, короткий срок пребывания без Девы сейчас была ей уже чуть выше плеча. Она, слегка запрокидывая голову и глядя Деве в глаза, чувствовала сожаление и раскаяние о содеянном. Однако даже сама себе Альма не могла объяснить, почему же её так тянет на Землю. Дева смотрела на неё с пониманием. Она, не видя её глаз, надёжно спрятанных за темнотой стёкол, прекрасно понимала, что чувствует эта уже такая взрослая девочка.

– Прости, – прошептала Дева, чувствуя за собой вину, которая тяготила её.

– Тебе не за что просить у меня прощения, – покачала головой Альма.

– Есть за что. Я не должна была молчать, утаивать от тебя знания о твоём происхождении, – искренне раскаивалась Дева, так как понимала, куда их обоих сослали, но даже представить не могла, какое наказание мог получить Даррен.

– Я всё понимаю. Ты делала то, что тебе велели, и прекрасно справлялась со своими обязанностями. Даже несмотря на то, что я такая… другая, – ответила Альма, немного запнувшись на последней фразе.

– Ты необычная девочка, великолепная в своём воплощении, – чуть улыбнулась Дева, видя перед собой чудесное дитя, рождённое смертными.

– Необычно непослушная, – широко улыбнулась ей в ответ Альма.

– Против природы даже я бессильна.

– А я научилась с ней дружить, – бесхитростно ответила ей Альма.

– У тебя будет много друзей! – донёсся до них громогласный голос Уэльса, внезапно появившегося слева от них.

Обе девушки повернули головы в его сторону и посмотрели несколько настороженно. Дева, которая, живя в мире Хранителей, утратила дар видения, ощутила себя словно слепой котёнок. Она вновь и вновь пыталась нащупать, пыталась заглянуть внутрь этого мужчины, но тщетно. Она не видела, кем он был и с какой целью сюда явился. Инстинктивно взяв Альму за руку, она заслонила её собой и встала перед Уэльсом, ожидая его дальнейших действий.

– Не нужно меня бояться. И прости, что мы не дали тебе знания о том, как мы выглядим, – ответил он Деве, снисходительно улыбаясь.

– Создатели? – нерешительно произнесла она.

– Уэльс, один из. – Он радушно протянул руку вперёд, ожидая, когда та даст ему свою в ответ. Альма в это время выглядывала из-за плеча Девы и пристально изучала внезапно появившегося человека.

– Я рада встрече с вами. – Дева недоверчиво протянула ему руку, а он, получив эти нежные и тонкие пальчики, неожиданно прикоснулся к ним губами.

– Ты получилась даже лучше, чем мы планировали, – беззастенчиво ответил ей Уэльс, а та выдернула свою руку из его.

– Вы охранитель и странник, – вдруг донёсся до них голосок Альмы, которая разглядела его сущность.

– Всё правильно, малышка, – быстро переключился он на неё.

– Меня зовут Альма.

– Уже наслышан. – Уэльс улыбнулся ей в ответ, но Альма была всё так же сосредоточена. – Хочешь отправиться со мной в путешествие?

– Если только Дева будет рядом.

– Куда уж без неё. – Он снова улыбнулся, переведя взгляд на синеокую красавицу, цвет глаз которой так выигрышно оттенял темноту кожи.

– Значит, я не наказана? А Даррен? – неподдельно беспокоилась Дева.

– Спросишь у него сама? – предложил ей Уэльс, снова вытягивая руку и раскрывая ладонь. – Альма? – Он протянул ей вторую руку, не дождавшись, пока Дева решится, и та бесстрашно вложила свою маленькую ручку в его широкую, похожую на блюдце, ладонь.

Уэльс перевёл взгляд на нерешительную Деву и вопросительно поднял бровь. Она, взяв Альму за вторую руку, почувствовала, как по её телу начали пробегать короткие обжигающие волны, которые хотели быть замкнутыми, но не имели такой возможности. Наконец, она вложила свою руку в ладонь Уэльса. Круг был замкнут, озарив мир Слави яркой вспышкой, которая мгновенно исчезла, унося вместе с собой трёх путешественников. У каждого из них была своя цель при заключении этой сделки. Уэльс хотел сопроводить необычное дитя в странствие, одновременно изучая и обучая её; Дева уцепилась за дарованное прощение и возможность свидеться с дорогим другом; Альма была закрыта от них не только стёклами очков, но и стеной. Её она возвела в своём сознании в тот день, когда предстала перед безликими Создателями, когда её снова забрали с родных просторов. День, который она не забыла, и в глубине души так и не смирилась с этим решением, спрятав своё негодование глубоко внутри себя.

– Поешь! – Астер сунул почти в лицо Даррена железную миску с густой похлёбкой. Нехотя он принял еду из рук своего наставника, который уселся рядом с ним и принялся вкушать свою порцию.

Погода была безветренная, ночь ясная. За спиной у них горел разожжённый костёр, а перед ними расстилалось внушительных размеров озеро, в глади которого отражались несколько лун. По берегам его торчали воителями высокие ели. Они, распустив свои колючие ветви, стояли на страже, пытаясь испугать своим видом рыбёшек, обитающих в водоёме.

– Тебе нужно есть, – продолжал настаивать Астер. – Так никуда не годится. Посмотри на себя. В кого ты превратился, – пенял он на ужасающий внешний вид Даррена. А тот лишь водил металлической ложкой по дну миски и сохранял молчание с мертвенно-бледной маской вместо лица. – Ты даже в первое изгнание так не горевал, как сейчас.

– Всё повторяется, – тихо и безжизненно прошептал Даррен.

Тяжело вздохнув, он зачерпнул ложкой похлёбку и отправил её в рот, заставляя себя проглотить тёплую и наваристую жидкость. Услышав хоть какие-то слова из уст Даррена, которые в последнее время приняли на себя обет молчания, Астер довольно улыбнулся краешками губ.

– Никто не застрахован от подобного… – протянул он спустя какое-то время.

– Но разве так бывает? В точности, только персонажи разные. – Даррен резко повернул к нему голову.

– Значит, судьба у тебя такая.

– Которую я не выбирал. – Он отвернулся от Астера и зажал ложку с миской в руках так сильно, что даже слегка погнул их.

– Ты выбрал Малифью. Никто тебя не принуждал, – напомнил ему Астер.

– Я вернулся на Землю только с одним желанием: всё забыть. Но и там мне вручили новый подарок, не дав это сделать.

– Как бы ты ни пытался, ничего не выйдет. Твоя задача осталась незавершённой и теперь будет преследовать тебя в других проявлениях.

– Но как я могу её завершить? Как? Что мне ещё сделать? – Он снова повернулся к Астеру. – Я в очередной ссылке.

Астер не спешил ему отвечать и пристально вглядывался в спокойную гладь озера.

– Ты дома, – наконец произнёс Астер, глубоко вдохнув. – Тебе дали ещё времени, чтобы ты всё переосмыслил.

– А им? Им они тоже дали времени? Всё это звучит не как время для переосмысления, а как время для мук совести, – резко отрезал Даррен и уже был готов вылить содержимое миски, но удержался.

– Это тоже порой бывает полезно пережить…

– Ты издеваешься надо мной?

– Отнюдь.

– Я не могу вернуть Малифью. Не-мо-гу.

– Ты всегда можешь прийти к ней сам.

– Предлагаешь мне наложить на себя руки? – усмехнулся Даррен, казалось бы, такому простому решению сложной проблемы.

– Зачем же так радикально? – парировал Астер.

– Ты знаешь, что в Навь мне не попасть, – начал свои рассуждения Даррен.

– Это правда. Тебя туда не пустят, проведя прямиком в царство Тенебриса.

– Значит, все пути перекрыты, и я никогда больше её не увижу. – Даррен тяжко выдохнул и свесил голову.

– Знал ли ты о том, что встретишь Альму? Что вернёшься в мир Хранителей?

– К чему ты клонишь? – задал вопрос Даррен, не поднимая головы, всё так же блуждая в лабиринтах своих мыслей.

– Вместо того чтобы жить, ты закапываешь себя в прошлом. Если будет суждено, вы встретитесь. Если нет – значит, нет. Отпусти её тут. – Он вытянул руку и ткнул Даррена пальцем в висок. – И дай мирозданию открыть твою следующую страницу.

– Легко сказать.

– Не сложнее, чем сделать. Ты сам себя загнал в угол и теперь ходишь по кругу, рисуя всё новые и новые витки проблем.

– Разрубить круг. – Даррен поднял голову, устремив взгляд на воды, в которых отражалось троелуние. – Я предам её, предам воспоминания о ней, предам нас.

– Несусветные глупости. И кто вложил их в твою голову? Я не припомню, чтобы когда-либо говорил о том, что нужно жить прошлым, таща его на себе тяжёлым грузом. – Астер нахмурил брови. – Мне что-то подсказывает, что ты упиваешься этой потерей.

– Я чувствую себя виноватым. Виноватым! – сказал Даррен так громко, что даже дрогнуло идеальное зеркало озера.

– Так ты ищешь прощения…

Даррен снова опустил голову, подтверждая догадку Астера.

– Мой тебе совет: прости себя сам и попроси прощения у Радмира.

– Я бы и рад с ним поговорить, но я изгнанник, – растянул Даррен губы в горестной улыбке. – Изгнанник в своём доме.

В этот момент яркая вспышка, возникшая за их спинами, на мгновение озарила всё озеро и прилегающий к нему лес. Зажмурив глаза, Даррен и Астер, открыли их, как только на смену ослепительного света вернулся мягкий, исходящий от костра. Они одновременно обернулись, и их глазам предстала знакомая троица.

– Астер! Рад встрече! Давненько мы не виделись. – Уэльс первым подошёл к нему, пока Астер поднимался с земли. Обнявшись и горячо поприветствовав друг друга, они развернулись к гостям, сопровождавшим его.

Даррен не мог поверить своим глазам. Перед ним стояли Дева и Альма.

– Невозможно, этого не может быть, – прошептал он, глядя на них точно на призраков, вернувшихся из мира мёртвых, не обращая никакого внимания на Уэльса.