Ромео и Джульетта: метод параллельного погружения

Where I may read who pass’d that passing fair?

Farewell, thou canst not teach me to forget.

BENVOLIO.

I’ll pay that doctrine, or else die in debt.

[Exeunt.]

SCENE II. A Street. (СЦЕНА II. Улица)

Enter Capulet, Paris and Servant. (Входят Капулетти, Парис и слуга)

CAPULET. But Montague is bound as well as I, in penalty alike; and ’tis not hard, I think, for men so old as we to keep the peace. (Но Монтекки связан теми же условиями, что и я – на него наложено такое же наказание. А нам, людям в возрасте, думаю, нетрудно соблюдать мир; bound – обязанный, penalty – наказание, ’tis – это)

PARIS. Of honourable reckoning are you both, and pity ’tis you liv’d at odds so long. But now my lord, what say you to my suit? (Вы оба достойны уважения, и жаль, что вы так долго враждовали. Но, мой господин, что скажете вы на мой счёт?; reckoning – репутация, at odds – в ссоре, suit – сватовство)

CAPULET. But saying o’er what I have said before. My child is yet a stranger in the world, she hath not seen the change of fourteen years; (Я лишь повторю то, что говорил ранее. Моё дитя ещё чужое в этом мире, ей нет и четырнадцати; saying o’er – повторяю, hath – имеет) Let two more summers wither in their pride ere we may think her ripe to be a bride. (Пусть пройдут ещё два лета в своей красе, прежде чем мы сочтём её зрелой для брака; ere – прежде чем, ripe – зрелая)

PARIS. Younger than she are happy mothers made. (Моложе неё уже становились счастливыми матерями.)

SCENE II. A Street.

Enter Capulet, Paris and Servant.

CAPULET.

But Montague is bound as well as I,

In penalty alike; and ’tis not hard, I think,

For men so old as we to keep the peace.

PARIS.

Of honourable reckoning are you both,

And pity ’tis you liv’d at odds so long.

But now my lord, what say you to my suit?

CAPULET.

But saying o’er what I have said before.

My child is yet a stranger in the world,

She hath not seen the change of fourteen years;

Let two more summers wither in their pride

Ere we may think her ripe to be a bride.

PARIS.

Younger than she are happy mothers made.

CAPULET. And too soon marr’d are those so early made. (А те, кого рано выдают – слишком рано и ломаются; marr’d – испорчены, изломаны) The earth hath swallowed all my hopes but she, she is the hopeful lady of my earth: (Земля уже забрала всех моих надежд, кроме неё. Она – надежда всей моей жизни; hath – имеет, lady of my earth – госпожа, смысл моей земли/жизни) But woo her, gentle Paris, get her heart, my will to her consent is but a part; (Но добивайся её, добрый Парис, завоюй её сердце. Моё согласие – лишь часть её согласия; woo – ухаживай, добивайся) And she agree, within her scope of choice lies my consent and fair according voice. (Если она согласится – тогда в пределах её выбора находится и моё согласие, и мой доброжелательный голос; scope – свобода, пространство выбора) This night I hold an old accustom’d feast, whereto I have invited many a guest, such as I love, and you among the store, (Сегодня ночью я устраиваю старый обычный пир. Я пригласил множество гостей – всех, кого люблю, и ты среди них; accustom’d – привычный, store – множество) One more, most welcome, makes my number more. (Один гость больше – самый желанный – только пополнит число.)

CAPULET.

And too soon marr’d are those so early made.

The earth hath swallowed all my hopes but she,

She is the hopeful lady of my earth:

But woo her, gentle Paris, get her heart,

My will to her consent is but a part;

And she agree, within her scope of choice

Lies my consent and fair according voice.

This night I hold an old accustom’d feast,

Whereto I have invited many a guest,

Such as I love, and you among the store,

One more, most welcome, makes my number more.

At my poor house look to behold this night earth-treading stars that make dark heaven light: (В моём скромном доме этой ночью ты увидишь «звёзды, ступающие по земле», что озаряют тьму небес; earth-treading stars – девушки-звёзды) Such comfort as do lusty young men feel when well apparell’d April on the heel of limping winter treads, (Такое утешение, какое чувствуют страстные юноши, когда нарядный Апрель наступает на пятки хромающей зиме; lusty – полные сил, apparell’d – наряженный) Even such delight among fresh female buds shall you this night inherit at my house. (Такую же радость ты обретёшь сегодня у меня – среди свежих девичьих бутонов; buds – бутоны, юные девушки) Hear all, all see, and like her most whose merit most shall be. (Слушай всех, смотри на всех – и выбери ту, чья добродетель выше прочих.) Which, on more view of many, mine, being one, may stand in number, though in reckoning none. (Среди всех прочих моя дочь будет лишь одной из числа, хотя может и не быть в расчёте; reckoning – счёт, учёт, предпочтение) Come, go with me. Go, sirrah, trudge about through fair Verona; (Пойдём со мной. А ты, парень, отправляйся по прекрасной Вероне; sirrah – пренебрежительное обращение к слуге, trudge – бродить) Find those persons out whose names are written there, [gives a paper] and to them say, my house and welcome on their pleasure stay. (Найди тех, чьи имена записаны вот здесь [даёт бумагу], и скажи им, что двери моего дома открыты в любое время, как им будет угодно; pleasure – желание)

[Exeunt Capulet and Paris.] (Уходят Капулетти и Парис)

At my poor house look to behold this night

Earth-treading stars that make dark heaven light:

Such comfort as do lusty young men feel

When well apparell’d April on the heel

Of limping winter treads, even such delight

Among fresh female buds shall you this night

Inherit at my house. Hear all, all see,

And like her most whose merit most shall be:

Which, on more view of many, mine, being one,

May stand in number, though in reckoning none.

Come, go with me. Go, sirrah, trudge about

Through fair Verona; find those persons out

Whose names are written there, [gives a paper] and to them say,

My house and welcome on their pleasure stay.

[Exeunt Capulet and Paris.]

SERVANT. Find them out whose names are written here! (Найди тех, чьи имена здесь написаны!) It is written that the shoemaker should meddle with his yard and the tailor with his last, (Написано, что сапожник должен заниматься своей меркой, а портной – своей колодкой; meddle – соваться, вмешиваться, yard – мерка, last – колодка для обуви) The fisher with his pencil, and the painter with his nets; (Рыбак – своим карандашом, а художник – своими сетями; pencil – может значить удочка или карандаш, nets – здесь иронично – рыболовные) But I am sent to find those persons whose names are here writ, (А я должен найти тех, чьи имена здесь написаны; writ – устаревшее written) And can never find what names the writing person hath here writ. (Но не могу прочесть, какие имена тут написал тот, кто писал; hath – имеет, writ – написал) I must to the learned. In good time! (Надо обратиться к учёным. Кстати, вот и вовремя!; In good time! – удачно, как раз вовремя)

SERVANT.

Find them out whose names are written here! It is written that the shoemaker should meddle with his yard and the tailor with his last, the fisher with his pencil, and the painter with his nets; but I am sent to find those persons whose names are here writ, and can never find what names the writing person hath here writ. I must to the learned. In good time!

Enter Benvolio and Romeo. (Входят Бенволио и Ромео)

BENVOLIO. Tut, man, one fire burns out another’s burning, one pain is lessen’d by another’s anguish; (Да ну, человек! Один огонь гасит другой, одна боль утихает другой болью; Tut – фырканье, отмахивание, anguish – мучение) Turn giddy, and be holp by backward turning; one desperate grief cures with another’s languish: (Закружись – и тебя вылечит обратное кружение. Одно отчаяние лечит другое уныние; giddy – головокружение, holp – уст. helped, languish – томление) Take thou some new infection to thy eye, and the rank poison of the old will die. (Позволь новым чарам попасть тебе в глаз – и яд старых исчезнет; rank – сильный, едкий, infection – заражение, страсть)

ROMEO. Your plantain leaf is excellent for that. (Лист подорожника от этого отлично помогает.)

BENVOLIO. For what, I pray thee? (От чего, молю тебя?; I pray thee – прошу тебя)

ROMEO. For your broken shin. (От разбитой голени.)

BENVOLIO. Why, Romeo, art thou mad? (Что с тобой, Ромео, ты в своём уме?; art thou – ты есть)

Enter Benvolio and Romeo.

BENVOLIO.

Tut, man, one fire burns out another’s burning,

One pain is lessen’d by another’s anguish;

Turn giddy, and be holp by backward turning;

One desperate grief cures with another’s languish:

Take thou some new infection to thy eye,

And the rank poison of the old will die.

ROMEO.

Your plantain leaf is excellent for that.

BENVOLIO.

For what, I pray thee?

ROMEO.

For your broken shin.

BENVOLIO.

Why, Romeo, art thou mad?

ROMEO. Not mad, but bound more than a madman is: shut up in prison, kept without my food, whipp’d and tormented and—God-den, good fellow. (Не безумен, но связан даже сильнее безумца: заточён, голодаю, избит, измучен – доброго дня, приятель; bound – связанный, God-den – God give you good evening, уст. приветствие)

SERVANT. God gi’ go-den. I pray, sir, can you read? (И вам доброго вечера. Скажите, сударь, вы умеете читать?; God gi’ go-den – сокращ. от God give you good den, приветствие, I pray – прошу)

ROMEO. Ay, mine own fortune in my misery. (Да, свою судьбу – в собственных страданиях.)

SERVANT. Perhaps you have learned it without book. But I pray, can you read anything you see? (Может, вы это наизусть выучили. Но скажите, вы вообще умеете читать то, что видите?)

ROMEO. Ay, If I know the letters and the language. (Да, если знаю буквы и язык.)

SERVANT. Ye say honestly, rest you merry! (Вы честно отвечаете. Да пребудет с вами радость; rest you merry – уст. пожелание счастья)

ROMEO. Stay, fellow; I can read. (Погоди, приятель. Я умею читать.)

[He reads the letter.] (Он читает письмо)

ROMEO.

Not mad, but bound more than a madman is:

Shut up in prison, kept without my food,

Whipp’d and tormented and—God-den, good fellow.

SERVANT.

God gi’ go-den. I pray, sir, can you read?

ROMEO.

Ay, mine own fortune in my misery.

SERVANT.

Perhaps you have learned it without book.

But I pray, can you read anything you see?

ROMEO.

Ay, If I know the letters and the language.

SERVANT.

Ye say honestly, rest you merry!

ROMEO.

Stay, fellow; I can read.

[He reads the letter.]

ROMEO. Signior Martino and his wife and daughters; County Anselmo and his beauteous sisters; (Синьор Мартино с женой и дочерьми; граф Ансельмо с прекрасными сёстрами; County – граф, beauteous – уст. прекрасные) The lady widow of Utruvio; Signior Placentio and his lovely nieces; (Вдовствующая синьора Утрувио; синьор Плаченцио и его милые племянницы) Mercutio and his brother Valentine; mine uncle Capulet, his wife, and daughters; (Меркуцио и его брат Валентин; мой дядя Капулетти, его жена и дочери; mine – устаревшее my) My fair niece Rosaline and Livia; Signior Valentio and his cousin Tybalt; (Моя прекрасная племянница Розалина и Ливия; синьор Валентио и его кузен Тибальт) Lucio and the lively Helena. (Лучо и бойкая Елена; lively – живая, весёлая)

ROMEO. A fair assembly. [Gives back the paper] Whither should they come? (Прекрасное собрание. [Отдаёт бумагу] Куда они должны прийти?; Whither – куда, assembly – собрание)

Signior Martino and his wife and daughters;

County Anselmo and his beauteous sisters;

The lady widow of Utruvio;

Signior Placentio and his lovely nieces;

Mercutio and his brother Valentine;

Mine uncle Capulet, his wife, and daughters;

My fair niece Rosaline and Livia;

Signior Valentio and his cousin Tybalt;

Lucio and the lively Helena.

A fair assembly. [Gives back the paper] Whither should they come?

SERVANT. Up. (Наверху. / Туда. / Идите. – простое указание направления)

ROMEO. Whither to supper? (Куда – на ужин?; Whither – куда)

SERVANT. To our house. (К нам домой.)

ROMEO. Whose house? (Чей дом?)

SERVANT. My master’s. (Дом моего господина.)

ROMEO. Indeed I should have ask’d you that before. (Пожалуй, мне следовало спросить тебя это раньше.)

SERVANT. Now I’ll tell you without asking. (А теперь скажу и без вопроса.) My master is the great rich Capulet, and if you be not of the house of Montagues, (Мой господин – знатный и богатый Капулетти. И если вы не из дома Монтекки…; be – уст. are, house – род, семья) I pray come and crush a cup of wine. Rest you merry. (Прошу вас, приходите и выпейте бокал вина. Будьте здоровы и веселы; crush a cup – уст. выпить вина, Rest you merry – будь счастлив)

[Exit.] (Уходит)

SERVANT.

Up.

ROMEO.

Whither to supper?

SERVANT.

To our house.

ROMEO.

Whose house?

SERVANT.

My master’s.

ROMEO.

Indeed I should have ask’d you that before.

SERVANT.

Now I’ll tell you without asking. My master is the great rich Capulet, and if you be not of the house of Montagues, I pray come and crush a cup of wine. Rest you merry.

[Exit.]

BENVOLIO. At this same ancient feast of Capulet’s sups the fair Rosaline whom thou so lov’st; with all the admired beauties of Verona. (На этом старом пиру Капулетти будет прекрасная Розалина, которую ты так любишь – и с ней все красавицы Вероны; sups – ужинает, thou lov’st – ты любишь) Go thither and with unattainted eye, compare her face with some that I shall show, and I will make thee think thy swan a crow. (Пойди туда и незамутнённым взглядом сравни её лицо с теми, кого я покажу. Я заставлю тебя счесть свою «лебедь» вороной; unattainted – незамутнённый, swan – лебедь, символ красоты)

ROMEO. When the devout religion of mine eye maintains such falsehood, then turn tears to fire; (Когда набожная вера моего взгляда станет лгать – пусть слёзы мои превратятся в огонь; devout – набожная, falsehood – ложь) And these who, often drown’d, could never die, transparent heretics, be burnt for liars. (И те, что тонули в слезах, но не умирали, пусть – прозрачные еретики – будут сожжены как лжецы; heretics – еретики)

One fairer than my love? The all-seeing sun ne’er saw her match since first the world begun. (Кто-то прекраснее моей возлюбленной? Всевидящее солнце не видало ей равной с начала времён; ne’er – никогда, match – равная)

BENVOLIO.

At this same ancient feast of Capulet’s

Sups the fair Rosaline whom thou so lov’st;

With all the admired beauties of Verona.

Go thither and with unattainted eye,

Compare her face with some that I shall show,

And I will make thee think thy swan a crow.

ROMEO.

When the devout religion of mine eye

Maintains such falsehood, then turn tears to fire;

And these who, often drown’d, could never die,

Transparent heretics, be burnt for liars.

One fairer than my love? The all-seeing sun

Ne’er saw her match since first the world begun.

BENVOLIO. Tut, you saw her fair, none else being by, herself pois’d with herself in either eye: (Ох, да ты видел её красивой, когда никого больше рядом не было – сравнивал её саму с собой в обоих глазах; pois’d – уравновешена) But in that crystal scales let there be weigh’d your lady’s love against some other maid that I will show you shining at this feast, (Но пусть в этих хрустальных весах её любовь будет взвешена рядом с другой девушкой, что засверкает на этом пиру; crystal scales – прозрачные весы) And she shall scant show well that now shows best. (И та, что теперь кажется самой прекрасной, покажется тусклой; scant – едва ли)

ROMEO. I’ll go along, no such sight to be shown, but to rejoice in splendour of my own. (Я пойду, но не за тем, чтобы увидеть кого-то лучше, а чтобы насладиться сиянием моей единственной; splendour – блеск)

[Exeunt.] (Уходят)

BENVOLIO.

Tut, you saw her fair, none else being by,

Herself pois’d with herself in either eye:

But in that crystal scales let there be weigh’d

Your lady’s love against some other maid

That I will show you shining at this feast,

And she shall scant show well that now shows best.

ROMEO.

I’ll go along, no such sight to be shown,

But to rejoice in splendour of my own.

[Exeunt.]

SCENE III. Room in Capulet’s House. (СЦЕНА III. Комната в доме Капулетти)

Enter Lady Capulet and Nurse. (Входят синьора Капулетти и кормилица)

LADY CAPULET. Nurse, where’s my daughter? Call her forth to me. (Нянюшка, где моя дочь? Позови её ко мне.)

NURSE. Now, by my maidenhead, at twelve year old, I bade her come. (Клянусь своей девичьей честью, что была в двенадцать лет – я велела ей прийти; maidenhead – девственность, bade – велела) What, lamb! What ladybird! (Эй, ягнёнок! Эй, божья коровка! – ласковые прозвища; ladybird – устар. форма ласки) God forbid! Where’s this girl? What, Juliet! (Боже упаси! Где же эта девчонка? Джульетта!)

SCENE III. Room in Capulet’s House.

Enter Lady Capulet and Nurse.

LADY CAPULET.

Nurse, where’s my daughter? Call her forth to me.

NURSE.

Now, by my maidenhead, at twelve year old,

I bade her come. What, lamb! What ladybird!

God forbid! Where’s this girl? What, Juliet!

Enter Juliet. (Входит Джульетта)

JULIET. How now, who calls? (Что такое? Кто зовёт?)

NURSE. Your mother. (Твоя мать.)

JULIET. Madam, I am here. What is your will? (Госпожа, я здесь. Чего вы желаете?)

LADY CAPULET. This is the matter. Nurse, give leave awhile, we must talk in secret. (Вот в чём дело. Нянюшка, оставь нас на минутку – мы должны поговорить наедине.)

NURSE. Nurse, come back again, I have remember’d me, thou’s hear our counsel. (Нянюшка, вернись. Я вспомнила – ты должна выслушать наш разговор; thou’s – ты будешь, counsel – совет, беседа)

LADY CAPULET. Thou knowest my daughter’s of a pretty age. (Ты ведь знаешь, что моя дочь уже в подходящем возрасте; pretty age – подходящий возраст, особенно для брака)

NURSE. Faith, I can tell her age unto an hour. (Ей-богу, я могу назвать её возраст с точностью до часа; Faith – клянусь)

LADY CAPULET. She’s not fourteen. (Ей ещё нет четырнадцати.)

Enter Juliet.

JULIET.

How now, who calls?

NURSE.

Your mother.

JULIET.

Madam, I am here. What is your will?

LADY CAPULET.

This is the matter. Nurse, give leave awhile,

We must talk in secret. Nurse, come back again,

I have remember’d me, thou’s hear our counsel.

Thou knowest my daughter’s of a pretty age.

NURSE.

Faith, I can tell her age unto an hour.

LADY CAPULET.

She’s not fourteen.

NURSE. I’ll lay fourteen of my teeth, and yet, to my teen be it spoken, I have but four, she is not fourteen. (Поставлю на спор четырнадцать своих зубов – хоть, к моему стыду, у меня их всего четыре – ей ещё нет четырнадцати; I'll lay – клянусь, поставлю, teen – горе, досада) How long is it now to Lammas-tide? (Сколько осталось до праздника жатвы – Ламмас-тайда?; Lammas-tide – 1 августа, праздник урожая)

LADY CAPULET. A fortnight and odd days. (Две недели с лишним; fortnight – две недели)

NURSE.

I’ll lay fourteen of my teeth,

And yet, to my teen be it spoken, I have but four,

She is not fourteen. How long is it now

To Lammas-tide?

LADY CAPULET.

A fortnight and odd days.

NURSE. Even or odd, of all days in the year, come Lammas Eve at night shall she be fourteen. (Хоть чётный день, хоть нечётный – в канун Ламмаса ночью ей будет четырнадцать; Lammas Eve – канун праздника жатвы, 31 июля) Susan and she,—God rest all Christian souls!—were of an age. Well, Susan is with God; she was too good for me. (Сьюзан и она были ровесницами – да упокоит Бог христианские души! Ну, Сьюзан теперь с Богом – она была слишком хороша для меня.) But as I said, on Lammas Eve at night shall she be fourteen; that shall she, marry; I remember it well. (Но как я сказала, в канун Ламмаса ночью ей будет четырнадцать. О да, будет, вот тебе и клятва – я отлично помню; marry – клянусь!, shall she – точно будет) ’Tis since the earthquake now eleven years; and she was wean’d,—I never shall forget it—, of all the days of the year, upon that day. (С тех пор как было землетрясение – прошло одиннадцать лет. А от груди её отняли, помню как сейчас, именно в тот день; ’tis – это, wean’d – отнята от груди) For I had then laid wormwood to my dug, sitting in the sun under the dovehouse wall. (Я тогда намазала грудь полынью, сидела на солнце у голубятни; wormwood – полынь, dug – грудь, dovehouse – голубятня)

NURSE.

Even or odd, of all days in the year,

Come Lammas Eve at night shall she be fourteen.

Susan and she,—God rest all Christian souls!—

Were of an age. Well, Susan is with God;

She was too good for me. But as I said,

On Lammas Eve at night shall she be fourteen;

That shall she, marry; I remember it well.

’Tis since the earthquake now eleven years;

And she was wean’d,—I never shall forget it—,

Of all the days of the year, upon that day:

For I had then laid wormwood to my dug,

Sitting in the sun under the dovehouse wall;

My lord and you were then at Mantua: nay, I do bear a brain. (А господин и вы были тогда в Мантуе. Нет-нет, я ещё соображаю; bear a brain – иметь голову на плечах) But as I said, when it did taste the wormwood on the nipple of my dug and felt it bitter, pretty fool, to see it tetchy, and fall out with the dug! (Но как я говорила: когда она вкусила полынь на соске и ощутила горечь – милая дурочка! – злилась и даже отбросила грудь; tetchy – капризная, fall out with – рассориться с) Shake, quoth the dovehouse: ’twas no need, I trow, to bid me trudge. (Голубятня задрожала! Не нужно было и говорить мне, чтоб я уносила ноги; quoth – сказал(а), I trow – полагаю, trudge – тащиться) And since that time it is eleven years; for then she could stand alone; nay, by th’rood she could have run and waddled all about. (С тех пор прошло одиннадцать лет – она уже стояла на ногах. Да что там, клянусь крестом, бегала и переваливалась повсюду; by th’rood – клянусь крестом, waddle – переваливаться как утёнок)