Ромео и Джульетта: метод параллельного погружения

MERCUTIO.

O, then, I see Queen Mab hath been with you.

She is the fairies’ midwife, and she comes

In shape no bigger than an agate-stone

On the fore-finger of an alderman,

Drawn with a team of little atomies

Over men’s noses as they lie asleep:

Her waggon-spokes made of long spinners’ legs;

The cover, of the wings of grasshoppers;

Her traces, of the smallest spider’s web;

The collars, of the moonshine’s watery beams;

Her whip of cricket’s bone; the lash, of film;

Her waggoner, a small grey-coated gnat,

Not half so big as a round little worm

Prick’d from the lazy finger of a maid:

Her chariot is an empty hazelnut, made by the joiner squirrel or old grub, time out o’ mind the fairies’ coachmakers. (Её колесница – пустой орех фундука, сделанный белкой или древним червём, извечными каретниками фей.) And in this state she gallops night by night through lovers’ brains, and then they dream of love. (И вот в таком виде она скачет каждую ночь сквозь умы влюблённых – и те грезят о любви.) O’er courtiers’ knees, that dream on curtsies straight. (Скачет по коленям придворных – и те грезят о поклонах.) O’er lawyers’ fingers, who straight dream on fees. (По пальцам адвокатов – и те видят гонорары.) O’er ladies’ lips, who straight on kisses dream. (По губам дам – и тем снятся поцелуи.) Which oft the angry Mab with blisters plagues, because their breaths with sweetmeats tainted are. (Которые Маб нередко покрывает волдырями – за то, что дышат приторными сладостями; sweetmeats – сладости) Sometime she gallops o’er a courtier’s nose, and then dreams he of smelling out a suit. (Иногда она скачет по носу придворного, и он мечтает "разнюхать" покровительство.) And sometime comes she with a tithe-pig’s tail, tickling a parson’s nose as a lies asleep, then dreams he of another benefice. (Иногда она приходит с хвостиком десятинного поросёнка, щекочет нос священника во сне – и тому снится новое приходское место; tithe-pig – поросёнок, отдаваемый в церковную десятину, benefice – приход)

Her chariot is an empty hazelnut,

Made by the joiner squirrel or old grub,

Time out o’ mind the fairies’ coachmakers.

And in this state she gallops night by night

Through lovers’ brains, and then they dream of love;

O’er courtiers’ knees, that dream on curtsies straight;

O’er lawyers’ fingers, who straight dream on fees;

O’er ladies’ lips, who straight on kisses dream,

Which oft the angry Mab with blisters plagues,

Because their breaths with sweetmeats tainted are:

Sometime she gallops o’er a courtier’s nose,

And then dreams he of smelling out a suit;

And sometime comes she with a tithe-pig’s tail,

Tickling a parson’s nose as a lies asleep,

Then dreams he of another benefice:

Sometime she driveth o’er a soldier’s neck, and then dreams he of cutting foreign throats, of breaches, ambuscados, Spanish blades, of healths five fathom deep. (Иногда она мчится по шее солдата – и тот видит, как режет чужие глотки, как штурмует стены, попадает в засады, машет испанским клинком и пьёт за здоровье до дна; breaches – бреши, ambuscado – засада, healths – тосты, fathom – морская сажень) And then anon drums in his ear, at which he starts and wakes; and, being thus frighted, swears a prayer or two, and sleeps again. (И тут – барабаны в ухо! Он вскакивает, пугается, ругается или молит – и засыпает снова.) This is that very Mab that plats the manes of horses in the night and bakes the elf-locks in foul sluttish hairs. (Это та самая Маб, что заплетает гривы лошадям по ночам и печёт эльфийские космы в спутанных волосах; elf-locks – колтуны, считавшиеся проделками фей) Which, once untangled, much misfortune bodes. (А распутаешь такую – жди беды.) This is the hag, when maids lie on their backs, that presses them, and learns them first to bear, making them women of good carriage. (Это ведьма, что давит на девушек, лежащих на спине, и учит их нести бремя – делает из них женщин в прямом и переносном смысле; bear – рожать, good carriage – хорошая осанка / беременность) This is she,— (Вот она —)

Sometime she driveth o’er a soldier’s neck,

And then dreams he of cutting foreign throats,

Of breaches, ambuscados, Spanish blades,

Of healths five fathom deep; and then anon

Drums in his ear, at which he starts and wakes;

And, being thus frighted, swears a prayer or two,

And sleeps again. This is that very Mab

That plats the manes of horses in the night;

And bakes the elf-locks in foul sluttish hairs,

Which, once untangled, much misfortune bodes:

This is the hag, when maids lie on their backs,

That presses them, and learns them first to bear,

Making them women of good carriage:

This is she,—

ROMEO. Peace, peace, Mercutio, peace, thou talk’st of nothing. (Тихо, тихо, Меркуцио, тихо – ты говоришь о пустом; thou talk’st of nothing – ты молвишь о ничто)

MERCUTIO. True, I talk of dreams, which are the children of an idle brain. (Верно – я говорю о снах, детях праздного разума; idle brain – праздный, ленивый ум) Begot of nothing but vain fantasy, which is as thin of substance as the air. (Рождённых не чем иным, как тщетной фантазией, столь же нематериальной, как воздух; begot – порождённые, vain – пустой, thin of substance – бесплотный) And more inconstant than the wind, who woos even now the frozen bosom of the north. (И более переменчивой, чем ветер, что сейчас ухаживает за замёрзшим лоном севера; inconstant – переменчивый, bosom – грудь, лоно) And, being anger’d, puffs away from thence, turning his side to the dew-dropping south. (Но, разгневавшись, тут же дует прочь и поворачивается к югу, откуда капает роса; puffs away – срывается ветром, dew-dropping – капающий росой)

ROMEO.

Peace, peace, Mercutio, peace,

Thou talk’st of nothing.

MERCUTIO.

True, I talk of dreams,

Which are the children of an idle brain,

Begot of nothing but vain fantasy,

Which is as thin of substance as the air,

And more inconstant than the wind, who woos

Even now the frozen bosom of the north,

And, being anger’d, puffs away from thence,

Turning his side to the dew-dropping south.

BENVOLIO. This wind you talk of blows us from ourselves: Supper is done, and we shall come too late. (Этот ветер, о котором ты толкуешь, сдует нас прочь от самих себя; ужин окончен, и мы опоздаем.)

ROMEO. I fear too early: for my mind misgives some consequence yet hanging in the stars, (Я боюсь, что мы, наоборот, пришли слишком рано: что-то тревожит меня – какое-то последствие, hanging in the stars – висит на звёздах, предначертано судьбой.) Shall bitterly begin his fearful date with this night’s revels; (Оно горько начнёт свой страшный отсчёт с этого ночного пира; revels – пиршество, веселье.) And expire the term of a despised life, clos’d in my breast, by some vile forfeit of untimely death. (И положит конец презренной жизни, скрытой в моей груди, каким-то подлым жертвоприношением – преждевременной смертью; forfeit – утрата, untimely – несвоевременный, ранний.) But he that hath the steerage of my course direct my suit. (Но пусть тот, кто рулит моей судьбой, направит меня; steerage – управление судном, course – путь, маршрут.) On, lusty gentlemen! (Вперёд, бодрые джентльмены! lusty – полные сил, энергичные.)

BENVOLIO. Strike, drum. (Бей, барабан!)

[Exeunt.] (Уходят)

BENVOLIO.

This wind you talk of blows us from ourselves:

Supper is done, and we shall come too late.

ROMEO.

I fear too early: for my mind misgives

Some consequence yet hanging in the stars,

Shall bitterly begin his fearful date

With this night’s revels; and expire the term

Of a despised life, clos’d in my breast

By some vile forfeit of untimely death.

But he that hath the steerage of my course

Direct my suit. On, lusty gentlemen!

BENVOLIO.

Strike, drum.

[Exeunt.]

SCENE V. A Hall in Capulet’s House. (СЦЕНА V. Зал в доме Капулетти.)

Musicians waiting. Enter Servants. (Музыканты ждут. Входят слуги.)

FIRST SERVANT. Where’s Potpan, that he helps not to take away? He shift a trencher! He scrape a trencher! (Где Потпан, почему он не помогает убирать? Чтобы он поменял тарелку? Чтобы он соскрёб её?; trencher – деревянная тарелка.)

SECOND SERVANT. When good manners shall lie all in one or two men’s hands, and they unwash’d too, ’tis a foul thing. (Когда хорошие манеры окажутся в руках одного-двух человек – да ещё и с немытыми руками – это мерзость; ’tis – это, foul – грязный, скверный.)

SCENE V. A Hall in Capulet’s House.

Musicians waiting. Enter Servants.

FIRST SERVANT.

Where’s Potpan, that he helps not to take away?

He shift a trencher! He scrape a trencher!

SECOND SERVANT.

When good manners shall lie all in one or two men’s hands, and they unwash’d too, ’tis a foul thing.

FIRST SERVANT. Away with the join-stools, remove the court-cupboard, look to the plate. (Убирай табуретки, отодвинь сервант, проследи за посудой.) Good thou, save me a piece of marchpane; (Добрый человек, прибереги мне кусок марципана; marchpane – марципан.) And as thou loves me, let the porter let in Susan Grindstone and Nell. Antony and Potpan! (И ради любви ко мне скажи привратнику впустить Сьюзан Грайндстоун и Нелл. Энтони и Потпан!; thou – ты.)

SECOND SERVANT. Ay, boy, ready. (Да, парень, уже бегу; Ay – да.)

FIRST SERVANT. You are looked for and called for, asked for and sought for, in the great chamber. (Тебя ищут, зовут, спрашивают и выискивают в большом зале.)

SECOND SERVANT. We cannot be here and there too. Cheerly, boys. (Мы не можем быть и здесь, и там одновременно. Живее, ребята!; cheerly – бодро, живо.) Be brisk awhile, and the longer liver take all. (Пошевеливайтесь, и пусть дольше живущий всё и получит!; brisk – бойкий, longer liver – тот, кто дольше проживёт.)

[Exeunt.] (Уходят.)

FIRST SERVANT.

Away with the join-stools, remove the court-cupboard, look to the plate. Good thou, save me a piece of marchpane; and as thou loves me, let the porter let in Susan Grindstone and Nell. Antony and Potpan!

SECOND SERVANT.

Ay, boy, ready.

FIRST SERVANT.

You are looked for and called for, asked for and sought for, in the great chamber.

SECOND SERVANT.

We cannot be here and there too. Cheerly, boys. Be brisk awhile, and the longer liver take all.

[Exeunt.]

Enter Capulet, &c. with the Guests and Gentlewomen to the Maskers. (Входят Капулетти и другие с гостями и дамами на маскарад.)

CAPULET. Welcome, gentlemen, ladies that have their toes unplagu’d with corns will have a bout with you. (Добро пожаловать, господа! Дамы, чьи ноги свободны от мозолей, станцуют с вами; corns – мозоли; bout – танец, состязание) Ah my mistresses, which of you all will now deny to dance? (Ах, милые дамы, кто из вас теперь откажется танцевать?) She that makes dainty, she I’ll swear hath corns. (Та, что ломается, – поклянусь – у той мозоли; makes dainty – строит из себя недотрогу) Am I come near ye now? (Ну что, попал в точку?) Welcome, gentlemen! (Добро пожаловать, господа!) I have seen the day that I have worn a visor, (Было время, когда и я носил маску; visor – маска) and could tell a whispering tale in a fair lady’s ear, such as would please. (и мог нашептать прелестной даме приятную историю; whispering tale – история, рассказанная шёпотом) ’Tis gone, ’tis gone, ’tis gone. (Ушло, ушло, ушло; ’tis – устар. это есть) You are welcome, gentlemen! (Добро пожаловать, господа!) Come, musicians, play. (Музыканты, играйте!) A hall, a hall, give room! (Освободите зал, освободите зал!) And foot it, girls. (И в пляс, девушки!; foot it – пуститься в пляс)

[Music plays, and they dance.] (Играет музыка, они танцуют.)

Enter Capulet, &c. with the Guests and Gentlewomen to the Maskers.

CAPULET.

Welcome, gentlemen, ladies that have their toes

Unplagu’d with corns will have a bout with you.

Ah my mistresses, which of you all

Will now deny to dance? She that makes dainty,

She I’ll swear hath corns. Am I come near ye now?

Welcome, gentlemen! I have seen the day

That I have worn a visor, and could tell

A whispering tale in a fair lady’s ear,

Such as would please; ’tis gone, ’tis gone, ’tis gone,

You are welcome, gentlemen! Come, musicians, play.

A hall, a hall, give room! And foot it, girls.

[Music plays, and they dance.]

More light, you knaves; and turn the tables up, And quench the fire, the room is grown too hot. (Больше света, негодники; поднимите столы, и затушите огонь – в комнате стало слишком жарко; knaves – грубияны, слуги.) Ah sirrah, this unlook’d-for sport comes well. (Ах, парень, эта неожиданная забава кстати; sirrah – обращение к слуге или младшему, sport – развлечение.) Nay sit, nay sit, good cousin Capulet, For you and I are past our dancing days; (Сядь, сядь, дорогой кузен Капулет, мы с тобой уже не в том возрасте, чтобы танцевать; past – миновавшие.) How long is’t now since last yourself and I Were in a mask? (Сколько лет прошло с тех пор, как мы с тобой были на маскараде?; mask – маскарад, маска.)

CAPULET’S COUSIN. By’r Lady, thirty years. (Клянусь Богородицей, тридцать лет; By’r Lady – старинная клятва: "клянусь Богородицей".)

More light, you knaves; and turn the tables up,

And quench the fire, the room is grown too hot.

Ah sirrah, this unlook’d-for sport comes well.

Nay sit, nay sit, good cousin Capulet,

For you and I are past our dancing days;

How long is’t now since last yourself and I

Were in a mask?

CAPULET’S COUSIN.

By’r Lady, thirty years.

CAPULET. What, man, ’tis not so much, ’tis not so much: (Да ну, друг мой, не так уж много, не так уж много; ’tis – it is, архаичное "это есть".) ’Tis since the nuptial of Lucentio, Come Pentecost as quickly as it will, Some five and twenty years; and then we mask’d. (Это было со времён свадьбы Лусенцио. Пусть Пятидесятница приходит хоть завтра – прошло лет двадцать пять, и тогда мы были на маскараде; nuptial – свадьба, Pentecost – христианский праздник через 50 дней после Пасхи, mask’d – были на маскараде.)

CAPULET’S COUSIN. ’Tis more, ’tis more, his son is elder, sir; His son is thirty. (Больше, больше – его сын уже старше, сэр. Его сыну тридцать; ’tis – it is, elder – старше.)

CAPULET.

What, man, ’tis not so much, ’tis not so much:

’Tis since the nuptial of Lucentio,

Come Pentecost as quickly as it will,

Some five and twenty years; and then we mask’d.

CAPULET’S COUSIN.

’Tis more, ’tis more, his son is elder, sir;

His son is thirty.

CAPULET. Will you tell me that? His son was but a ward two years ago.

(Ты хочешь сказать мне это? Его сын был всего лишь подопечным два года назад; ward – подопечный, находящийся под опекой.)

ROMEO. What lady is that, which doth enrich the hand Of yonder knight?

(Кто эта дама, что украшает руку вон того рыцаря?; doth – устар. форма does, yonder – вон там, на виду.)

SERVANT. I know not, sir.

(Не знаю, сэр.)

CAPULET.

Will you tell me that?

His son was but a ward two years ago.

ROMEO.

What lady is that, which doth enrich the hand

Of yonder knight?

SERVANT.

I know not, sir.

ROMEO. O, she doth teach the torches to burn bright! (О, она учит факелы ярко гореть!; doth – устаревшая форма does.) It seems she hangs upon the cheek of night As a rich jewel in an Ethiop’s ear; (Она, как будто, висит на щеке ночи, словно драгоценность в ухе эфиопа; Ethiop – поэтическое обозначение темнокожего человека.) Beauty too rich for use, for earth too dear! (Красота слишком роскошная, чтобы быть использованной, слишком драгоценная для земли; dear – дорогая, ценная.) So shows a snowy dove trooping with crows As yonder lady o’er her fellows shows. (Как белоснежный голубь среди ворон – так и та дама выделяется среди прочих; yonder – вон та, видимая вдали.) The measure done, I’ll watch her place of stand, And touching hers, make blessed my rude hand. (Когда танец закончится, я запомню, где она стоит, и, коснувшись её руки, благословлю свою грубую ладонь; measure – устар. слово для обозначения танца.) Did my heart love till now? Forswear it, sight! (Разве моё сердце любило до сих пор? Отрекись от этого, зрение!; forswear – отрекаться, sight – здесь: способность видеть, зрение.) For I ne’er saw true beauty till this night. (Ведь я не видел истинной красоты до этой ночи; ne’er – never, никогда.)

ROMEO.

O, she doth teach the torches to burn bright!

It seems she hangs upon the cheek of night

As a rich jewel in an Ethiop’s ear;

Beauty too rich for use, for earth too dear!

So shows a snowy dove trooping with crows

As yonder lady o’er her fellows shows.

The measure done, I’ll watch her place of stand,

And touching hers, make blessed my rude hand.

Did my heart love till now? Forswear it, sight!

For I ne’er saw true beauty till this night.

TYBALT. This by his voice, should be a Montague. (По голосу – должно быть, это Монтекки; should – выражает предположение.) Fetch me my rapier, boy. What, dares the slave Come hither, cover’d with an antic face, To fleer and scorn at our solemnity? (Принеси мне шпагу, мальчик. Что, этот раб осмелился явиться сюда, спрятавшись под маской шута, чтобы глумиться и насмехаться над нашим торжеством?; rapier – шпага, antic face – маска, грим, fleer – глумиться, scorn – презирать, solemnity – торжество.) Now by the stock and honour of my kin, To strike him dead I hold it not a sin. (Клянусь родом и честью своей семьи – убить его я не считаю грехом; stock – род, происхождение, hold it not a sin – не считаю это грехом.)

CAPULET. Why how now, kinsman! Wherefore storm you so? (Эй, что с тобой, родич? Почему ты так бушуешь?; kinsman – родственник, wherefore – почему, storm – бушевать.)

TYBALT.

This by his voice, should be a Montague.

Fetch me my rapier, boy. What, dares the slave

Come hither, cover’d with an antic face,

To fleer and scorn at our solemnity?

Now by the stock and honour of my kin,

To strike him dead I hold it not a sin.

CAPULET.

Why how now, kinsman!

Wherefore storm you so?

TYBALT. Uncle, this is a Montague, our foe; A villain that is hither come in spite, To scorn at our solemnity this night. (Дядя, это Монтекки, наш враг; негодяй, что явился сюда назло, чтобы презирать наше сегодняшнее торжество; hither – сюда, in spite – назло, scorn – презирать, solemnity – торжество.)

CAPULET. Young Romeo, is it? (Это молодой Ромео?)

TYBALT. ’Tis he, that villain Romeo. (Он самый, тот негодяй Ромео; ’tis – это, villain – негодяй.)

TYBALT.

Uncle, this is a Montague, our foe;

A villain that is hither come in spite,

To scorn at our solemnity this night.

CAPULET.

Young Romeo, is it?

TYBALT.

’Tis he, that villain Romeo.

CAPULET. Content thee, gentle coz, let him alone. (Успокойся, добрый кузен, оставь его в покое; content thee – успокойся; coz – кузен) A bears him like a portly gentleman. (Он ведёт себя как статный джентльмен; portly – внушительный, достойный) And, to say truth, Verona brags of him. (И, сказать по правде, Верона им гордится; brags of – хвалится) To be a virtuous and well-govern’d youth. (Считая его добродетельным и уравновешенным юношей; well-govern’d – разумный, сдержанный) I would not for the wealth of all the town here in my house do him disparagement. (Я бы не стал, даже за всё богатство города, унижать его в своём доме; disparagement – унижение) Therefore be patient, take no note of him. (Так что прояви терпение и не обращай на него внимания; take no note of – не замечай, не обращай внимания) It is my will; the which if thou respect, (Такова моя воля, и если ты её уважаешь; thou – устар. ты) Show a fair presence and put off these frowns. (Покажи приветливое лицо и убери хмурый вид; fair presence – приятный вид; frowns – хмурое выражение) An ill-beseeming semblance for a feast. (Это неподобающее выражение лица для праздника; ill-beseeming – неподобающий; semblance – внешний вид)

TYBALT. It fits when such a villain is a guest: I’ll not endure him.

(Это уместно, когда в гостях такой негодяй – я его не потерплю; fits – уместно, villain – мерзавец, endure – терпеть.)

CAPULET.

Content thee, gentle coz, let him alone,

A bears him like a portly gentleman;

And, to say truth, Verona brags of him

To be a virtuous and well-govern’d youth.

I would not for the wealth of all the town

Here in my house do him disparagement.

Therefore be patient, take no note of him,

It is my will; the which if thou respect,

Show a fair presence and put off these frowns,

An ill-beseeming semblance for a feast.

TYBALT.

It fits when such a villain is a guest:

I’ll not endure him.

CAPULET. He shall be endur’d. What, goodman boy! I say he shall, go to; Am I the master here, or you? Go to. (Он будет потерплен. Эй, молодой человек! Я говорю – будет, и всё тут. Кто здесь хозяин – я или ты? – и всё тут; endur’d – потерплен, goodman boy – фамильярное обращение к молодому дерзкому мужчине, go to – да ну, довольно, не смей.) You’ll not endure him! God shall mend my soul, You’ll make a mutiny among my guests! You will set cock-a-hoop, you’ll be the man! (Ты его не потерпишь! Да чтоб Бог спас мою душу – ты поднимешь бунт среди моих гостей! Разгуляешься тут, будешь за главного!; mend my soul – спаси мою душу, mutiny – бунт, cock-a-hoop – вести себя вызывающе, you’ll be the man – воображаешь себя главным.)

TYBALT. Why, uncle, ’tis a shame.

(Но, дядя, это же позор; ’tis – это, shame – позор.)

CAPULET.

He shall be endur’d.

What, goodman boy! I say he shall, go to;