Оскар

Не смыкая колен, Карина перелегла на локти, потом – на спину. Вытянула ноги. Разметала руки. Стала похожей на привязанную к дивану Лану. Смотрела в потолок.

– А тем двум ты свой телефон дала?

– Нет, кажется.

– А мне дашь?

– Да, кажется. Если попросишь.

– А они что, не просили?

– Просили.

– И все-таки не дала?

– А зачем? Мало ли кто меня о чем просит. Так и буду я всяким маньякам свой телефон раздавать. Вот еще!

– Кстати о маньяках! Часто попадаются?

– Бог миловал. – Она оторвала ноги от ковра, сложила вместе, медленно подняла вверх и сделала «березку». – Нечего мне больше делать, как приключений искать. – «Березка» перешла в перевернутый шпагат. – Я только к хорошим мальчикам езжу.

Карина явно собралась продемонстрировать мне весь арсенал своих гимнастических упражнений. Я с интересом наблюдал, как она из положения лежа встает на мостик и, переступая руками и ногами, переворачивается все в том же мостике лицом вниз, ложится и начинает по-мужски отжиматься, касаясь ковра кончиками обеих сосков, животом и лобком.

– Но тех двух ты все-таки назвала маньяками. Почему?

Она ответила не сразу, фантазируя.

– Потому что они хотели трахнуть меня одновременно. А я терпеть не могу такие штучки. Пожала им на прощанье члены, вернула деньги и ушла.

– Прямо так и вернула? – изобразил я некоторое удивление.

– А что, по мне не скажешь? – Карина уже опять лежала, теперь на боку, как Даная, положив руку под голову, и делая махи одной ногой вверх, не доставая до уха самой малости. – Никому не отдам свою попочку на растерзанье!

– Так уж и никому! А как же молодой человек?

– Недостоин.

– Мало платит? – Я понимал, что моя ирония находится на грани дозволенного и что Карина в праве в любой момент обидеться. Но мне хотелось ее подразнить, а заодно определить собственные рамки дозволенного.

– Ничего не платит. Разве что за квартиру. Но ему можно: я его люблю.

– В самом деле?

– По-своему, конечно. Он же не знает о том, чем я занимаюсь.

– А познакомились вы, полагаю, в районной библиотеке.

– Почти. Я выступала на сцене, а он пригласил меня за свой столик. В следующий раз пришел с друзьями, и я танцевала перед ними в VIP-зале. А потом пригласил жить к себе с условием, что я завяжу со стриптизом.

– И ты, разумеется, завязала.

– Разумеется. – Она перевернулась на живот и стала поднимать ноги, напрягая ягодицы и спину. – Чего ни сделаешь для любимого человека! Но я думаю, что мы скоро расстанемся.

– Изменяет, негодяй?

– Да нет, просто чувствует, что я все меньше и меньше от него завишу. Телефон я уже сама себе оплачиваю. Квартиру подыскиваю – не возвращаться же к родителям.

– Наверное, на горизонте появляются новые варианты? – предположил я. – Близнецы ведь не могут подолгу с одним партнером засиживаться. Им нужно, чтобы весь мир был у их ног, причем постоянно.

Карина хихикнула и села, поджав под себя колени.

– Я еще морса хочу.

Я пошел на кухню наливать. Она последовала за мной, босая, голенькая и вся в мурашках, поскольку из открытых окон веяло ночной свежестью. Остановилась рядом и, глядя, как я наполняю новую чашку (первая так и осталась в ванной), вкрадчиво положила ладошку мне на брюки, пониже ремня.

– О! Такой сильный!

– Это не то, что ты думаешь, моя радость. – Я повернулся к ней и вручил чашку. Карина приняла ее, но ладонь не убрала. – Тебе не холодно?

Она сделала несколько глотков, поставила чашку на стол и медленно присела на корточки. Поднимая к ремню руки в молитвенном жесте, сказала:

– Давай только ты не будешь больше со мной спорить…

Минут двадцать спустя я, опустошенной, но посвежевший, вышел из душа и вернулся в спальню, где Карина делала вид, что спит, лежа на спине поверх смятого одеяла и зарывшись лицом в подушку. Мне почему-то вспомнилось полотно Гогена, на котором он запечатлел в подобной позе вывезенную им в Европу таитянку. Разница заключалась лишь в том, что любовница Гогена была запечатлена им, как обычно, по-детски схематично, квадратно и, честно говоря, совершенно безыскусно, тогда как моя новая знакомая даже теперь, после утраты накопленного за несколько дней запала, казалась мне прелестным воплощением самой смелой мечты любого мужчины. Будь она чуть посдержаннее да поскромнее, цены бы ей не было. Но она еще слишком юна, чтобы чувствовать некоторые тонкости идеального поведения любовницы. Вот и сейчас она знала, что я на нее смотрю, и так положила ноги и прогнула спину, чтобы мой взгляд не мог не соскользнуть в уютную ямку между ягодиц и ляжек, в которой виднелись нежные дольки промежности.

Ребенок играл в свои игры.

Я запахнул полы халата и сел на край постели. Погладил гладкую, чуть влажную спину, легонько пошлепал по попке.

– А твой мужчина тебя никогда не бьет?

– Пусть только попробует! – Она ожила и легла на бок, лицом ко мне.

– Что, даже играючи?

– Ну, это зависит от моего настроения.

– А сейчас ты в настроении?

– Нет. А ты хочешь меня побить? – Сжала кулачки и показала язык. – Я могу дать сдачи.

Я изобразил испуг, взял ее кулачки в свои и без усилий разложил на кровати, перевернув девушку на лопатки. Поцеловал между грудок.

– А вот я люблю девочек шлепать. Но только если они не сопротивляются. Если это им в удовольствие. Не хочешь?

– Нет, спасибо. – Она посерьезнела. – Тебя, похоже, Лолка так настроила.

– Это почему же?

– А ты не в курсе? Она у нас спец по этой части. Я слышала, будто где-то даже фильмы с ее участием ходят, в которых ее секут настоящей плеткой. Представляю! Вот тебе бы с ней на эту тему поговорить.

– А ты с ней когда-нибудь вместе работала?

– На выездах что ли? Пару раз. По-моему, ничего особенного. Не знаю, что в ней мужики находят. Я бы даже красивой ее не назвала. Наверное, все той же покорностью берет. Ты тоже так считаешь?

Карина смотрела на меня в ожидании ответа. Улыбалась одними губами. Глаза были задумчивыми, с поволокой.

– Мне так почему-то не показалась. Девица, как девица.

– Значит, ты ей чем-то не очень понравился, – предположила девушка. – А может быть, наоборот. Потому что она даже мне как-то призналась после выезда, что мечтает найти себе настоящего господина, для которого стала бы послушной рабой. Прямо так и сказала.

– С чего это вдруг такая откровенность?

– Да я ее спросила, какого рожна она перед клиентами как последняя дура выдрючивалась: ноги им лизала, по большому у всех на виду ходила, даже мочиться на себя позволила. За деньги, конечно, я понимаю, но меня чуть не вырвало. Да и было бы ради кого, а то попались какие-то малолетки, мои ровесники. А она говорит, ей там один мальчик понравился, хозяин квартиры. Хотела ему угодить. Чума! Не признаю таких.

– А сама ты тем временем чай, небось, пила? – усмехнулся я.

– Почти угадал.

– Интересная у тебя, однако, жизнь.

– Да уж куда интереснее! А ты что думаешь, я этим всегда что ли заниматься буду? На хрена мне такие радости! Нет уж, у меня другие цели. Пусть всякие другие дуры, вроде Лолки, себя не уважают, наркотой балуются и господ на свою жопу ищут. Я денежек скоплю, независимость получу, Иняз закончу и выйду замуж за какого-нибудь Ромео из Вероны. Поди плохо!

– Так ты у нас в Инязе учишься? – на сей раз искренне удивился я.

– Certo, caro! Parlate Italiano?21

– Molto poco, purtroppo. Come va?22

– Какая прелесть! Va bene23. Ты что, итальянский знаешь?

– На таком уровне, я все языки знаю. Даже на суахили могу в любви объясниться.

– И как это будет?

– Nakupenda?

– И все? – Она рассмеялась.

– Зато откровенно.

– Я надеюсь.

– Значит, в Италию мечтаешь отчалить?

– Почему бы и нет? Я там уже несколько раз была, понравилось, даже очень, климат по мне, люди веселые, язык вот осталось подучить и вперед. А ты чем занимаешься?

– Да вот, как видишь, девчонок порчу.

– Я серьезно!

Она села на кровати и обняла меня за плечи. Чмокнула в щеку.

– Жалеешь, что я не итальянец?

– Немного.

– Ничего, зато у меня там много хороших знакомых есть.

– Правда?

– А то! Если поделишься телефончиком, может быть, составлю протекцию.

Игривые глазки Карины загорелись. Мои храбрые итальянские ответы позволяли думать, что я и здесь ее не обманываю. Она соскользнула с кровати, выбежала из спальни, вернулась с сумочкой и достала из нее пачку визиток. Протянула мне одну. На визитке, помимо маленькой фотографии хозяйки, значилось буквально следующее: Karina Pavloff, Model, http://pavloff.h1.ru, [e-mail] и далее номер мобильного телефона.

– А кто эта дьявольская Катя с числом Зверя?

– Никто, просто так. Ты еще спроси, действительно ли я родственница легендарной балерины.

– А что, действительно?

– Ну, разумеется. По мне разве не видно? – Она снова забралась на кровать и свернулась калачиком. – У тебя, кстати, тут тоже хорошо, уютно. Ты неженат?

– Ну, разумеется. По мне разве не видно?

– Перестань! – Она со смехом шлепнула меня по руке. Взгляд упал на стенные часы. – Мне пора.

В общей сложности она провела у меня два с половиной часа. Пока Карина одевалась, я положил перед ней плату за два: с учетом предварительной оплаты первого часа получалось кое-что и «на чай». Девушка, не моргнув глазом, взяла зелененькие купюры, свернула в трубочку и убрала в потайное отделение сумочки. Неужели я думал, будто она гордо откажется? Работа есть работа. Даже если в охотку. А бесплатно работают разве что на субботниках. Едва ли Карина хотела бы сейчас касаться этой темы. Поэтому я ограничился только тем, что сказал:

– Услуга за услугу, красавица.

– А? – Виляя попкой, она заправляла майку в брючки и застегивала молнию.

– Дай-ка мне все-таки телефон Лолы, если не против.

– Понравилась идея обзавестись рабыней? – Предо мной уже стояла прежняя Барби, насмешливая, дерзкая и хорошенькая. – Но только не говори, что это я тебе его дала.

И она продиктовала номер, считав его с экрана телефона. Потом набрала какой-то другой и сказала:

– Я освободилась. Подъезжай.

Я проводил ее до лестничной клетки. Пожелал успехов. Согласился, если что, непременно звонить. Лолке при встрече тоже привет передам. А она пусть не тратит время и итальянский учит.

На прощанье мы не поцеловались.

____________________

Глава 8

Промежуточные итоги – Что такое хорошо и что такое плохо – Снова визитная карточка – О пользе кофе – Братские узы – Половина «Нежности» – Несколько слов о современной мифологии

Собственно, ничего нового, кроме номера никому больше не принадлежащего телефона, я не узнал. На что боролась, на то и напоролась. Склонность к покорности, жажда боли, зависимость от наркотиков – все это не предвещало иной развязки. И все-таки мне очень даже повезло. Карина могла не знать о Лоле вообще. Они оказались своеобразными подругами по цеху. Лола могла оказаться «тихим омутом». Она же откровенно посвящала Карину в свои переживания. Не ждал же я того, что Карина назовет мне имя убийцы и расскажет, где его найти. Кстати, а для чего мне? Ведь не собирался же я его на самом деле разыскивать и выводить на чистую воду, сдав в милицию. Пусть сами ищут. Мы не в Америке и не в Европе, где сознательные граждане друг на друга «стучат» и не краснеют, поскольку для них это норма поведения. Убийц у нас тоже не жалуют, но и милицию не меньше. Тем более что права могла оказаться все та же Светлана, чье подозрение немедленно пало именно на «ментов».

Таким образом получалось, что основным результатом моего предыдущего свидания было само свидание. Я познакомился с очаровательной девушкой и даже снискал ее взаимное расположение. Если забыть об обстоятельствах нашего знакомства и двигавших нами мотивах, получалась замечательно трогательная история. А почему, кстати, нужно непременно забывать о мотивах? Разве не сделал я в процессе свидания приятного открытия на предмет того, что меня вполне устраивает роль «покупателя услуг», когда объект «покупки» не нуждается в дополнительных объяснениях тех или иных моих поступков, потому что они предопределены уже самой ситуацией: я хотел видеть ее голенькой, и она раздевалась, я хотел ее поцеловать, и она не имела права мне отказать. Разумеется, мне было радостно обманывать себя, думая, будто в некоторой степени я обязан подобной реакцией собственному обаянию, а вовсе не щедрости (мне и правда не слишком свойственной). Однако, сидя на следующее утро на балконе, занося впечатления от нашей встречи в записную книгу и лишний раз проигрывая в уме диалоги и жесты, я с довольно чистой совестью пришел к выводу, что доля искренности во всем этом все же присутствовала.

Особенно удачной мне показалась идея, несмотря на слабые протесты, запечатлеть Карину на фотографии. То есть не совсем на фотографии, поскольку я вот уже некоторое время пользовался не обычной, а цифровой фотокамерой, и таким образом понятие «фотография» представлялось мне вторичным. Первичным же была «картинка». Картинка становилась фотографией только когда пропускалась через принтер. Действие это было совершенно второстепенным – бумага, увы, недолговечна, – и вместо него я чаще просто переносил картинки из камеры в главный свой компьютер, а из компьютера – на компакт-диск, где они и хранились, дожидаясь своего часа.

На том снимке, о котором идет речь, Карина была застигнута почти врасплох в спальне. Она стояла в одних туфельках между кроватью и окном и заглядывала за штору. Сторонник чистого света, я был вынужден прибегнуть к помощи вспышки, однако кадр получился удачный, ничего, как то случается, не расплющилось, взгляд в сторону являлся залогом отсутствия «красных глаз», а неожиданность мгновения не повредила изяществу позы.

При повторном более внимательном просмотре слегка удивляло только почти полное отсутствие груди, превращенную казусом светотени в почти прямую линию с едва заметным порожком соска, но я-то знал, что в действительности у девушки эта деталь в полном порядке, а самой ей я снимок не показал. Хотя поначалу она попыталась даже возмутиться тому, что я тиражирую ее неповторимую внешность, не заручившись на то специальным разрешением. По сути она была, конечно, права, но я не собирался на этом снимке ни наживаться, ни шантажировать ее, а оттого, что он окажется в моей частной коллекцией, которую никто не видит, никому хуже не будет. В конце концов Карина махнула рукой, задобренная потоком комплиментов и нежных поцелуев.

Я не кривил душой, когда говорил ей, что она создана позировать обнаженной. Далеко не всем девушкам это идет на пользу. Не слишком требовательные фотографы рады порой уже тому, что кто-то соблаговолил перед ними раздеться, и щелкают затвором, не жалея времени и пленки, а в результате получаются не то что неэротичные, но отвратительные белотелые раскоряки, лишенные стиля, выразительности и загадки. В разговорах на подобные темы я постоянно подчеркиваю, что самое прекрасное произведение Природы – обнаженная девушка. И что самое гадкое и мерзкое ее произведение – обнаженная девушка. Если предмет, то есть модель, призван вызывать восхищенное преклонение своей недостижимостью, но при этом абсолютно среднестатистичен (выражаясь иначе, пошл), трудно придумать что-либо более отталкивающее. Скромность не позволяет мне развить эту мысль и заявить, что зачастую вина в этом не только наглой девицы (пусть «моделью» назовет ее кто-нибудь другой), но и фотографа: за годы моего увлечения этим жанром я пришел к выводу, что при соблюдении некоторых основополагающих принципов способен даже для невзрачной особы подыскать наиболее выигрышный ракурс и освещение (боковой свет, маскирующий поворот головы, расстановка ног и перенос центра тяжести, кадрирование выше колен и т.д. и т.п.), отчего у последней могло даже возникнуть обманное чувство, будто достойный кадр – ее собственная заслуга. Помнится, мне однажды попалась натурщица, недавно пережившая довольно непростые роды и по собственной безалаберности не позаботившаяся о том, чтобы избавиться от их последствий: жутких складок и подтяжек на самых видных местах – на грудях и животе. Это открытие в последний момент перед съемками настолько шокировало меня, что последовавшие за этим часа два стали одними из самых тяжелых в моей практике: у девушки были совершенно чудесные, немного болезненные глаза, очень хорошие, длинные и пышные волосы и, в принципе, весьма красивые формы тела, но чтобы одновременно скрывать шрамы и демонстрировать прелесть полных грудей с большими сосками или невинное отсутствие трусиков при наличии красивой треугольной поросли в паху, когда в кадр лезут чудовищные морщины, мне пришлось попотеть в прямом и переносном смысле. Да, конечно, и ей надлежало быть послушной, в нужный момент растягивать кожу живота пальцами или сдавливать разглаживающиеся от этого груди предплечьями, но в то время еще не было столь удобных теперь компьютерных программ по редактированию фотографий, и снимки (по крайней мере мною) делались набело. Когда же я, выполняя данное обещание, встретился с моей бедной моделью неделю спустя и передал ей на суд две пачки фотографий, из которых они с сестрой хотели выбрать себе несколько штук «на память», она пришла в неописуемый восторг, забрала с моего позволения практически все и сообщила, что теперь-то наверняка отправится на встречу с каким-то западным фотографом, приехавшим за «натурой» в Москву и печатавшим свои призывные объявления рядом с моими в одной популярной тогда бесплатной газете. Я не стал ее отговаривать. Но пожалел и ее и тем более фотографа. «Когда б вы знали, из какого сора…».

Карина подходила для этих целей идеально. У нее было не красивое, не сексуальное, а именно выразительное безупречное тельце и природное умение его показывать. Наличие второго и отсутствие первого порождает необоснованную наглость и бесстыдство и не вызывает ничего, кроме сожаления. Наличие первого за неимением второго порождает неуклюжесть и вызывает жалость.

Занося теперь в записную книгу данные Карины с ее визитки, я обратил внимание на то, что раньше только отметил как данность – ее фотографию. Похоже, размещать на визитках собственный портрет стало с некоторых пор входить в моду. Видеть подобные нововведения на деловых визитках мне доводилось лишь однажды, у некоего прибалтийского бизнесмена, заглянувшего в Данию, но для представительства более частного характера деятельности фотографии использовались, если не сплошь и рядом, то часто. Сам я вынес на ту визитку, где основное мое занятие значилось как «photographer», одну из своих давнишних, ставших для меня «классическими», фоторабот – на черно-красном фоне обнаженная в шляпе, полубоком на стуле, спиной к зрителю. Кстати, наличие у Карины исключительно латинских надписей говорило не только о географической нацеленности ее активности, но и, быть может, об использовании того же самого компьютерного редактора, которым пользовался для домашнего приготовления визиток и я – «Pictire It!» от Майкрософта. Проще простого: выбираешь фон и ориентацию (книжную или альбомную), вставляешь в уже подготовленные формы текст и дизайн (вовсе не обязательно фотографию, поскольку прилагается большой архив рисунков, значков и т.п.), и получаешь на одном листе восемь-десять карточек, которые важнее всего ровно вырезать, чтобы в дальнейшем они не производили впечатления самопальности. Если вставить в принтер добротную плотную бумагу потолще, лучше глянцевую, результат буквально превосходит ожидания. И печатать можно ровно столько, сколько тебе нужно, а не вести счет на сотни, в которых потом уже ничего нельзя изменить и приходится зачеркивать на глазах получателя то устаревший телефон, то сменившийся адрес, а то и еще что-нибудь.

На самом деле обо всем этом я упоминаю здесь лишь для того, чтобы объяснить появление на визитке (по-прежнему воспринимаемой многими как нечто официально и потому обязательно серьезное и заслуживающее доверия) совершенно частной фотографии да еще сделанной со вспышкой явно на какой-то вечеринке. Что касается Карины, то она, как ни странно, действительно получилась весьма удачно – лицо чуть повернуто в сторону, смеющиеся глаза смотрят в камеру, игриво вздернутый носик, приникшая к торчащей из бокала полосатой соломинке трубочка алых губ. Но только сейчас меня интересовало вовсе не это. При всей миниатюрности фотографии в кадр живым фоном случайно попадало несколько полуобрезанных, не очень четких лиц, однако, присмотревшись, я издал удивленное восклицание: из-за головы Карины в камеру заглядывал вездесущий «чеченец».

Как обычно говорится в подобных случаях, я не поверил своим глазам. Теория вероятностей трещала по швам: такого просто не могло быть. Выходило так, будто стоит мне подумать о человеке, как его физиономия начинает мелькать повсюду. Это уже не «на ловца и зверь бежит», а «ловец бежит от зверя». Причем тщетно.

Пригляделся повнимательней. Очень похож. Те же глаза (вернее, левый глаз), та же бородка (вернее, ее половина). Можно ли его с кем-то спутать? В принципе, можно. Внешность, как я уже отмечал, типическая. При желании меня самого нетрудно принять за выходца с Кавказа. Но только разве что при желании. У меня желание отсутствовало. В душе я надеялся, что видел этого загадочного человека на видеозаписи в последний раз.

Человек-призрак?

Вечный Жид?

Многосерийный Горец?

Черт подери, у меня, похоже, постепенно начинают сдавать нервы! О мистике интересно читать в книгах, но когда она просачивается в твою повседневную жизнь и занимает все пространство, становится не до книг.

Три шестерки в электронном адресе тоже мозолили глаза.

Кстати об адресе. Тут ведь еще была дана ссылка на Каринину домашнюю страничку. Обычно подобные Карине девушки весьма продуктивно пользуются Интернетом и пусть несколько наивно, зато вполне откровенно рассказывают о себе, о своих увлечениях, о своих запросах. Кто-то таким образом воплощает заветную мечту эксгибиционистки и во всех возможных и невозможных ракурсах демонстрирует себя всему свету. Кому-то анонимность и общедоступность Интернета позволяет, не выходя из дома и не тратясь на рекламу, заниматься индивидуальной трудовой деятельностью, привлекая клиентов «уютной обстановкой» и готовностью выполнить любое желание.

Не долго думая, я включил компьютер, послушал некоторое время немузыкальные переливы модема и вскоре вышел на необозримые просторы «мировой паутины». Так и есть: по указанному на визитке адресу открывалась примитивная страничка с душевным стриптизом моей недавней знакомой, разделившей все утлое пространство отведенных ей килобайт на три рубрики: «Моя история», «Мои фотографии» и «Мои друзья».

Заглянув для начала в «Мои друзья», я обнаружил там розовую пустоту, ссылку обратно на начало просмотра и высвечивающий жалкую трехзначную цифру счетчик в самом низу экрана. Можно было сделать предварительный вывод о том, что 1) друзей у Карины, прямо скажем, негусто и 2) что новых посетителей заходит сюда в час по чайной ложке. Я всегда удивляюсь тем хозяевам Интернет-страничек, которые тупо держат на виду почти пустые счетчики, не понимая, что тем самым демонстрируют полную свою заброшенность. Конечно, после взрыва мыльного пузыря электронного предпринимательства и всеобщей покупательской импотенции трудно ожидать прежней посещаемости – сто пятьдесят-двести посетителей в сутки для некоммерческого проекта уже весьма неплохо, – однако если посещаемости нет вовсе, то зачем, спрашивается, это лишний раз показывать?

Оставив «Фотографии» на десерт, я отправился читать «Мою историю» и на три минуты погрузился в чтение изъеденного грамматическими ошибками англо-русского текста о возрасте, росте, размерах и увлечениях Карины. Сама она сидела тут же, на краю бассейна, в симпатичном купальнике, с мокрыми волосами и призывно улыбалась. Если бы я начал мое с ней знакомство именно с этой фотографии, едва ли оно имело бы столь успешное во всех отношениях продолжение. В частности, я узнал, что Карина очень любит «dansing»24, что она объездила чуть ли не полмира – то есть побывала на Кипре и в Египте, что ей нравятся итальянские мужчины – а также, разумеется, кошки и попугаи, и что она бегло изъясняется на двух языках – английском и итальянском. В качестве доказательства осведомленности о традициях буржуазной поп-культуры и легкости владения языком Шекспира, она обозначила свой возраст ребусом «8teen»25, одновременно спекулируя на всем известной привлекательности его окончания, взятого отдельно26.

Наконец, я перешел к альбому, в котором оказалось на удивление много довольно симпатичных фотографий. Как ни странно, Карина не обманула меня, когда призналась, будто никогда не позировала обнаженной. Все снимки были вполне «приличными», и только на двух она представала в расстегнутой (но не распахнутой) мужской рубашке, под которой определенно ничего не было. На некоторых я узнал сосново-песчаное побережье Лимасола с синими волнами и белыми пятнами вместо неба (кто же снимает в безоблачную погоду!), на других – опасных верблюдов с раскаленного плато Гизы (забраться на их грязные спины стоит копейки, но вот спуститься – целое состояние!).