Ловушка для психиатра

Одним простым взмахом руки, словно кисти, что оставит жирный след краски на холсте.

В его кармане лежала опасная бритва, которой пользовался студент. Для надежности он обновил лезвие. И провёл им по руке, чтобы оценить, как легко сталь разрезает плоть, оставляя тонкую линию крови. Боли не чувствовал, как не чувствовал того, как холод проникает в ботинки и сковывает его стопы. Все свои ощущения он подавил. Оставил бренному телу, а сам пользовался им, как мастер пользуется инструментом. Ждал недолго. Всё это время представлял разные варианты того, как брызнет кровь. Ему хотелось бы, чтобы её следы сложились в какой-то символичный рисунок, чтобы другие ломали голову.

А действительно, какой смысл закладывал убийца в это произведение искусства?

Но не всегда искусство – это скрытый смысл. Иногда это настолько явно и открыто, что именно первое мнение следует принять за действительность.

Он шёл следом и сравнивал Августа Моргана и этого профессора. Казалось бы, и тот, и тот обычный человек. И тот, и тот жил, строя собственные иллюзии. Желал делиться знаниями и преподавать в университете. Но у каждого разные судьбы. Тот, в силу юного возраста, ещё не успел наделать ошибок, которые, согласно законам природы, обязательно вернуться спустя много лет.

А вот профессор Родрик, судя по тому, как он шёл, дышал и не смотрел по сторонам, давно смирился со своим жалким существованием. Возможно, он метил в великие ряды учёных. Наверняка хотел достигнуть высот и получить признание, но его идеи были ошибкой, а желания слишком эфемерны. Так что теперь он доживал свой век в стенах университета Святого Гийома, который был для него домом, а теперь станет его собственным склепом.

Он не чувствовал холода, но не мог сопротивляться законам природы. Кровь в теле замедлялась, мышцы твердели, а пальцы плохо двигались. Так что когда он коснулся бритвы в кармане, то даже не почувствовал ее. В нужный момент он бросился к профессору, занес лезвие, но промахнулся. Желая полосануть его по шее, он оставил ему ужасный порез от глаза до носа, из которого брызнула кровь. Затем он толкнул профессора ногой и тот повалился в снег, истерично крича.

– Чёртов старик! – закричал он и бросился за ближайший угол.

Зачем он так сильно закричал? И почему дрогнула рука?

Он не справился. Снова. Ничего, пусть знает, что рано или поздно его настигнет возмездие. Профессор не должен был увидеть его лица, ведь нападал он со спины.

Так что всё в порядке. У него будет ещё шанс. И, возможно, не один.

8

Утро Августа началось с головной боли. Он спал в неудобном положении, из-за чего затекла шея. Проснулся он гораздо раньше положенного времени, но решил больше себя не мучать и подняться с кровати.

Серый зимний день давил своей тяжестью, и трудно было понять, взошло ли солнце, или плотные тучи полностью затянули небо. Ночной мороз украсил тонкие ветви деревьев белым инеем, и, выглянув в окно, он на мгновение застыл, очарованный этой картиной. Безмолвная, холодная красота словно шептала ему, что бояться нечего.

Август собрал все свои документы, проверил доклад, который собирался читать на лекции. Прошелся еще несколько раз по тексту. Не заметил, держа в руках листок, как сильно дрожат его руки. Но то уже был не страх, а волнение перед первым публичным выступлением. В мыслях рисовалась большая аудитория, с сотней студентов, изучающие психотерапию, психологию, неврологию, которые обязательно будут осыпать его вопросами, восхищенно слушая каждый его ответ.

Но едва он позволял себе вообразить эту картину, тут же отгонял её, опасаясь реальности, которая неизменно разрушала его мечты. Вместо большой аудитории его ждал тесный кабинет, вместо сотен студентов – лишь несколько зевающих несчастных, пришедших лишь по настоянию ректора.

Его мысли стремились к возвышенному, окраляющему чувство успеха, но разум останавливал, чтобы потом, когда он окажется прав, не было бы так больно. Он собрался, надел свой костюм, несколько раз перевязал галстук, надеясь, все никак не смирившись, что узел выходил несимметричным. Затем махнул на него рукой, и еще раз посмотрел на себя в зеркало.

– Доброе утро, уважаемые студенты меня зовут Август Морган, – сказал он, глядя в свою утомленные, с покрасневшими белками, глаза. И сам себе не поверил. Куда делась былая уверенность?

Даже без докторской степени, ему хватило наглости ехать в Литл Оушен и лезть в голову юной девочки, пытаясь избавить ее от ночных кошмаров. Его не страшили ошибки. Наоборот, его практика и частые работы с другими пациентами доказывали, что у него есть к этому талант, который он развивал усердно работая.

Вот только с детьми в Гримсвике вышло не так хорошо. Он потратил целый год, чтобы восстановить их эмоциональное состояние, но успехом это назвать нельзя. Да, он избавил их от оцепенения, но не смог вернуть блеска в их глаза. И вместо того, чтобы продолжить, он сбежал, чувствуя свою беспомощность перед этим фактом.

Голода он не чувствовал, поэтому позавтракал, только потому что понимал, что организму требуются силы. Обошёлся варёным яйцом и яблоком.

В лекционный зал пришёл самым первым для того, чтобы подготовиться. Развесил на доске свои наброски, разложил перед собой несколько подшитых документов, даже взял вырезки из газет, в которых лестно отзывались о его статьях. Весь этот арсенал он хотел направить на студентов, чтобы убедить их в том, что он не самозванец. А может просто хотел убедить себя.

Затем сел и погрузился в свои мысли. Раз за разом прогоняя текст, и с каждой новой попыткой все больше слов терялись.

С каждой минутой, которая растворялась и приближала время лекции, холод бежал по его спине, а ладони потели. Дыхание становилось сбивчивым, и внутри разгорался пожар. Но не тот, что будоражит. А тот, что сжигает все надежды и уверенность в себе. Его ноги тряслись, а колени дрожали. Приходилось сжимать их ладонями, чтобы вернуть над ними контроль. Странное и нелепое ощущение. Дважды в своей жизни он противостоял сильнейшим проклятиям, ожившим духам и прочим ужасам. И в тех ситуациях, он чувствовал себя гораздо смелее и увереннее, нежели сейчас, когда ему следовало выступить с лекцией.

Тогда он был готов распрощаться с жизнью и пожертвовать собой ради блага других. Но здесь он все больше и больше хотел сбежать из кабинета, собрать вещи и уехать, оставив Тео запиской о благодарностях и о том, что ему здесь не место.

– Здравствуйте молодые люди, я доктор…нет меня зовут Август Морган, я ваш… – каждое слово царапало его горло и выходило с сиплым звуком.

В зал вошли первые студенты. Они занимали места, о чём-то напряжённо разговаривая. Их лица хмурились, а взгляды лишь изредка касались Августа. Их захватила совершенно иная тема, о которой он не знал. Около двадцати студентов пришли на его лекцию. И все они заняли первые ряды, чтобы нагляднее слушать его выступление. Он уже был готов начать, как ввалилась группа ещё из нескольких людей, завершал которую ректор Морео.

Профессор быстро подошел к Августу и шепнул на ухо несколько слов.

– Извините, доктор Морган, непредвиденные обстоятельства, но я рад, что успел на вашу лекцию.

– Ничего, – шепнул в ответ Август, – я только собирался начать.

Профессор Морео занял самый дальний ряд, надеясь оставаться в тени, чтобы не давить на нового преподавателя. Однако Августу казалось, что он сидит прямо перед ним, так близко, что их носы соприкасаются. Тысячу раз прокручивал в голове, будет делиться своими знаниями, и именно сейчас почему-то реальность кардинально отличалась от фантазии.

Пару минут Август делал вид, что ему нужно что-то уточнить, и без конца листал свою записную книжку, перечитывая одни и те же фразы, и изредка поглядывая на студентов, которые с безразличием наблюдали за действиями нового профессора.

Тихо, покашляв в кулак, Август посмотрел на студентов и заговорил.

– Моё имя Август Морган. Я изучал психотерапию в Тюбингском университете. И с тех пор не раз становился свидетелем, что все наши беды, все наши сложности и страхи рождаются в голове. Я хотел посвятить жизнь тому, чтобы научиться контролировать эмоции и подавлять те барьеры, что возникают в каждом из нас. Но, столкнувшись с необъяснимыми силами, я вдруг понял, что мир нашего сознания гораздо шире и так просто к нему не подобрать ключи.

В его голове эта фраза звучала внушительно, но когда он её произнёс и она разрезала тишину, то разлетелась и разбилась о безразличные лица студентов. Ноги слегка дрогнули, но Август не потерял решимости.

– Я стал свидетелем двух невероятных событий, где убедился, как сильно уязвимо наше с вами сознание. Если вы читали мои работы, – он не стал здесь делать долгой паузы, понимая, что вряд ли кто-то из студентов читал его работы, – то я писал о том, как люди подвергались жутким кошмарам только потому, что воздух, которым они дышали, был отравлен. Звуки, которые они слышали, очаровывали их и лишали рассудка. И всему этому виной наш уникальный, неизученный мозг.

Один из студентов с третьего ряда очень показательно зевнул, демонстрируя то, что находится в этом зале против своей воли. Август постарался не обращать на него внимания, но каждый раз его взгляд тянулся именно к этому юноше. Словно он был лакмусовой бумажкой в настроении всех собравшихся в этой аудитории.

– И с тех пор я посвятил себя изучению гипноза, потому что только с его помощью мы можем открыть двери в самые потаенные чертоги нашего разума и там найти первородные причины человеческого страха.

Чтобы скрыть нервозность, Август сложил руки за спину и стал расхаживать из стороны в сторону. Во время этого он старался не смотреть на студентов и уж тем более на ректора, который наверняка оценивал и примерял на него роль преподавателя. В какой-то момент его поглотила собственная речь и он не заметил как голос его стал ровнее, громче, уверенней.

Леонард сидел на дальнем ряду и внимательно слушал нового профессора. Сначала он отнесся к нему с долей скепсиса, потому что человек без прошлого вдруг появляется в университете и начинает говорить о гипнозе, о странных, даже невероятных событиях, в которые сложно поверить.

Но с другой стороны, в их жизни появилась картиной, и поэтому отчасти Леонард доверял его словам. К тому же, когда доктор Морган заговорил о теме гипноза, то захватил все его внимание. Возможно, именно в этом хранилось спасение для него.

Ему не нужны были эти чувства, эта бесполезная влюбленность, которая перечёркивала все его планы на жизнь. Он мечтал о признании, о докторской степени, хотел покинуть этот университет и отправиться в мир, найти своё место. Там он планировал построить карьеру, влюбиться в девушку, создать семью, воспитать двух-трех детей. Такой был план. Но вопреки разуму, его душу терзали мысли об Элизабет, которая, казалось, была предназначена его другу.

Странная, нелепая и в то же время пугающая ситуация, которая может нарушить все планы. И если доктор Морган и правда обладает теми навыками, о которых так уверенно говорит, то сможет помочь.

К удивлению, лекция прошла очень хорошо, и Леонарду даже понравился ход мыслей молодого психотерапевта, да и многим другим студентам тоже. Конечно, некоторые из них задавали язвительные вопросы, проверяя его на сдержанность и прочность, но в целом, несмотря на плохо скрываемое волнение, Август Морган держался достаточно хорошо.

Леонард ждал пока аудитория опустеет, чтобы подойти к преподавателю, но его опередил ректор, который возник из ниоткуда. Пришлось сделать вид, что ему нужно что-то найти в портфеле и начал рыться, ожидая удобного момента. Краем глаза он видел, как профессор Морео похлопал Августа по плечу.

– Вы неплохо справились, – прозвучал его голос.

– Спасибо, – сконфуженно ответил Август.

Он выглядел как человек, которому пришлось пробежать целый марафон. На висках выступил пот, волосы намокли и немного сбились, руки одолевала дрожь.

– Вы, наверное, еще не слышали, – профессор перешел на шепот, – но снова случилось нападение, в этот раз на профессора Родрика.

Леонард постарался сохранить невозмутимый вид, хотя слышал каждое слово.

– Снова напал студент?

– Мы не знаем, – ректор пожал плечами и только сейчас заметил Леонарда, – не важно… кстати картинку доставили ко мне.

На этих словах Леонард напрягся. Выпал шанс узнать, где же хранят ту самую проклятую картину. Ведь именно ее он обещал показать Лиз. Да, да, он хотел избавиться от этих чувств, но он не мог не выполнить своего обещания.

Тем временем профессор Морео продолжал говорить:

– Ее накрыли черной тканью, дабы никто случайным образом ее не увидел. Поэтому, как будете готовы, я буду вас ждать, мой дорогой друг. Заодно обсудим вашу лекцию и прочие новости. – он еще раз похлопал его по плечу.

Потом застыл на несколько секунд, окинул взглядом аудиторию, посмотрел из-под очков на Леонарда и покинул зал.

– Вы что-то хотели, – обратился к студенту Август, складывая в стопку бумаги.

– Да, доктор Морган. – взволнованно ответил Леонард.

В голове его просьба казалась обычной, но на деле же он мог выставить себя настоящим глупцом.

– Вы много говорили про гипноз, – сказал Леонард.

– Да, я не раз с ним сталкивался, – пояснил Август. – Более того, я использую технику самогипноза для того, чтобы… – он запнулся, но быстро взял себя в руки, – иногда успокоиться и отогнать дурные мысли. Так сказать, перенести себя в райское место. – На этих словах Август нахмурился.

– Меня очень сильно заинтересовала гипнология, – выпалил Леонард. – Могли бы вы мне преподать несколько уроков вне лекций?

Август внимательно посмотрел на студента.

– Зачем вам?

– Я хотел бы связать свою жизнь с психотерапией и помощью людям. Поверьте, такие инструменты я бы упустил только во благо.

Август натянуто улыбнулся.

– Я думал, вы хотите использовать этот навык в любовных делах, – Август выдавил из себя смешок. Но обоим стало понятно, что шутка не удалась, да и ситуация выглядела странно.

– Что вы, доктор? Я здесь только для того, чтобы получать знания. Для романтических отношений я оставлю всю свою дальнейшую жизнь. – смутился Леонард.

Видимо чувствуя вину за глупую шутку, Август согласился.

– Я с удовольствием поделюсь с вами своими знаниями и наработками. Тем более, что не так много у меня пока обязательств.

– Может сегодня? – спросил Леонард.

– В обед мы профессором Морео отлучимся по делам. А вечером, – Август задумался и лицо его стало мрачным, – Лучше завтра, при свете дня.

– Тогда утром встретимся в библиотеке. – неожиданно перебил его Карл. – Там обычно безлюдно и тихо.

– Хорошее место. – ответил Август. – Тогда в библиотеке.

9

– Почему ты так взволнован? спросила Элизабет.

В её глаза читался лёгкий испуг.

– Дело в том, что появился шанс увидеть картину, – выпалил Леонард, оглядываясь по сторонам, будто бы весь профессорский состав следил за ним.

– Да?! – глаза девушки округлились, и уголки её губ едва заметно дрогнули. Видимо, попыталась скрыть улыбку. – Я считала, ты передумал. Боялась, что Каспар отговорит тебя. – В её голосе слышалась игривость.

– Нет, – твёрдо сказал Леонард. – Тем более я не верю в проклятие.

– Я рада это слышать, – взволнованно сказала девушка и опустила глаза. Страх и любопытство выступили румяной на щеках.

– Мы быстро зайдём в кабинет профессора Морео…

– В кабинет ректора? – испуганно перебила его Лиз.

– Да-да-да, в кабинет ректора, – повторил Леонард. Его голос звучал взбудоражено. – Он куда-то ушел с доктором Морганом. У нас есть несколько минут.

– Доктор Морган?

Элизабет даже не собиралась на его ознакомительную лекцию, так что не удивительно, что она о нем не слышала.

– Неважно, главное его не будет в кабинете некоторое время. – Леонард взял девушку под руку, и они двинулись по коридору.

– А как мы попадем туда?

– Профессор Морео никогда не запирает свой кабинет. Скажем его секретарю, что нужно оставить документы, и всё.

– Я сомневаюсь. – Лиз убрала его руку и остановилась.

Леонард понял, что давит на девушку. Слишком навязывается. Вся эта авантюра казалась ему забавной. Похожей на какое-то общее дело, которое будет их связывать невидимой нитью. Предстать в ее глазах лучшей версией себя.

– Извини, если не хочешь, давай мы не будем. – сказал Леонард, и внутри все рухнуло.

Азарт стремительно покинул его и вернулась неловкость, из-за которой компания девушки давалась с трудом. Он избегал ее взгляда. Чувствовал ее дыхание, запах волос, и проклинал себя за это. За то, что позволяет своим эмоциям брать контроль над разумом. Считал себя достаточно рассудительным молодым человеком. Но сейчас понял, что одних знаний недостаточно. Когда на практике чувства так сильно вторгаются в твой мир.

– Да нет же, это просто так волнительно. – оправдалась Элизабет, стараясь встретиться с ним взглядом. – Просто я представляла всё по-другому.

Она поджала губы и немного наморщила нос, словно размышляя.

– Я думала, мы пойдем ночью, как во всех этих готических романах. Проникнем в тайную комнату и здув слой пыли, увидим жуткую мазню в багете перетянутым человеческой кожей.

– Тогда бы неважно, какая была картина, – сказал Леонард. Наше состояние в этот момент сделало бы все за нас. При свете дня, в окружении людей вряд ли она представляет угрозу. Сейчас идеальные условия для того, чтобы провести эксперимент и развенчать этот миф.

– Да, ты прав. – девушка закусила губу, явно досадуя от того, что её мистическим грёзам не дано сбыться.

– Ну так что, идём прямо сейчас или же будем ждать другого момента? – чувствуя необоснованную вину, спросил Леонард.

– Нет-нет, пойдём сейчас.

– Предупредим Каспара? – предложил Леонард.

– Нет, я увижусь с ним позже.

Неважно, что произойдет сейчас, она все равно будет с ним, выбор сделан давно, подумал про себя Леонард. Но все равно испытал чувство ревности.

– Поэтому пойдём сейчас, и за ужином вместе расскажем, как видели эту проклятую картину. – на последних словах она снова улыбнулась.

И не противясь подступающим чувствам, Леонардо улыбнулся в ответ.

Они шли коридорами университета, как обычные студенты, которые спешат на лекции. Но внутри им казалось, что все догадываются об их планах. Каждый встречный взгляд пронзает их насквозь, осуждая их решение.

Они вышли в главный холл, и Леонарду на миг почудилось, что все десятки человек, что сейчас там находились, вдруг замерли и посмотрели на них. Даже огоньки свечей, что горели здесь всегда, как будто бы дрогнули от того, что со всех сторон на них подул ветер. Странное ощущение. Такое, словно виновен без вины. Да и компания Элизабет заставляла сердце биться чаще и разгоняла жар в груди.

Кабинет ректора располагался на третьем этаже, и пока они поднимались по лестнице, девушка держалась за локоть парня. В этот миг Леонард позволил себе ощутить ту тёплую волну, что разлилась внутри. Он решил, что хотя бы до вечера даст себе право поддаться этому чувству.

Позволит влюблённости расцвести, как сад по. Как только он избавил себя от угрызений совести, его тело наполнила небывалая лёгкость, а мир окрасился новыми красками, которых он, наверное, даже и не знал.

Не замечая, как пролетают этажи и расстояния, Леонард оказался перед двумя массивными дверьми, ведущими в кабинет реактора. Та комната была поделена на две части.

В первой сидела его секретарь, женщина преклонных лет, которая сверлила каждого вошедшего взгляда. Профессор Морео был добрым и теплым человеком, всю строгость она взяла на себя, не допуская до него слишком навязчивых студентов, либо же истерично настроенных профессоров, коих порой задевали даже самые безобидные замечания.

Они постучались и вежливо, спокойно, стараясь сдерживать дыхание, попросили разрешения войти. Тихий скрипучий голос ответил, «Войдите».

Первая вошла в Элизабет, все-таки она была на хорошем счету у преподавательского состава и была любимицей ректора. Поэтому весь холод удара секретаря она взяла на себя. Но та даже бровью не повела при виде девушки. Затем, смотря словно сквозь нее и прожигая ее взглядом, она разглядела топчущегося за ней Леонардо. Продолжая руками перебирать какие-то документы, она оценивающе посмотрела на студентов и демонстрируя явное недовольство тяжелым вздохом, спокойно спросила:

– И по какому поводу вам нужен профессор Морео?

– Мы хотели оставить для него письмо, – выходя на первый план, сказал Леонард.

В этой ситуации ему не хотелось прятаться за девичьей спиной, и даже если у них ничего не получится, то хотел бычтобы вина легла на его плечи. Он стоял совсем рядом с Элизабет и не чувствовал никакого страха или напряжения, исходящего от секретаря. Ощущал лишь тепло юной прекрасной девушки, и в этот момент ему казалось, что она, вероятно, ощущает то же самое, потому что следила за его движениями.

– Так оставьте его мне и идите на лекции. – сухо ответила женщина. Она ловко схватила печать и глухо ударила ею по какому-то документу. – Давайте его сюда.

– К сожалению, я не могу, – сказал Леонард.

– Да, да, – добавила Лиз. – Это личное письмо моего отца для профессора. Он хотел, чтобы я передала ему в руки.

– Тогда я смею вас огорчить, – сказала женщина, явно задетая отказом. Она говорила задрав нос. И даже с учетом того, что она сидела, а они стояли, она смотрела на них сверху вниз. – Профессор Морео ушел с молодым доктором. Так что будет не раньше, чем через час.

– Тогда можно я оставлю письмо на столе? – невинно спросила Элизабет.

Женщина поочередно вонзилась глазами сначала в девушку, а затем в Леонарда. Тот почувствовал на себе тяжесть всего положения, ибо даже не задавая вопросов, женщина взглядом передала всю странность этой ситуации.

– То есть в мои руки вы конверт отдать не можете, но при этом готовы оставить его на столе?

Когда она все-таки это произнесла, ситуация сложилась еще более глупой.

– Да, все верно, – сказала Элизабет. – Дело в том, что оно не запечатано в конверт и написано от руки, и я боюсь…

– Что я могу его прочитать, – перебила ее секретарь. – Так вот, знайте, юная леди, я с профессором Морео уже двадцать лет, и за эти годы ни разу меня нельзя было обвинить в том, чтобы я лезла в его корреспонденцию.

– Но все же… – вмешался Леонард. – Можно мы оставим послание ему на столе? Это очень личное, правда.

Секретарь выразила недовольство тяжёлым вздохом, но, возможно, милый взгляд Элизабет или уверенность Леонарда сделали своё дело – она лишь махнула рукой в сторону двери и сухо добавила: “Не больше минуты.”

– Спасибо, – в один голос ответили Леонард и Элизабет.

– Только дверь не закрывайте, – строго сказала секретарь, провожая их взглядом.

– Да, конечно, конечно. – Леонард сопровождал фразу небольшими поклонами, направляясь спиной к двери.

Они вошли в кабинет, чувствуя себя под прицелом двух пронзительных глаз. И Леонард рукой указал на стену, где на столе лежала прямоугольная вещь, накрытая черной тканью.

– Я думаю, это она, – шепнул Леонард.

– Откроешь? – спросила Элизабет.

– Положи это на стол, – он достал из внутреннего кармана сверток с запиской.

– Что это? – удивилась Элизабет.

– Письмо для ректора, – сказал Леонард.

– То есть ты не врал? – в ее взгляде мелькнуло восхищение, или ему лишь так хотелось думать.

– Лучше всего обманывать, говоря правду, – ответил Леонард. – Чувствуя письмо в кармане, я мог с уверенностью отвечать на ее вопросы. – сказал он указывая головой в сторону комнаты с секретарем.

– И что же там написано? – Элизабет улыбнулась и Леонард на мгновение забыл о цели их визита.

– Я просто решил поблагодарить профессора Морео за все, что он делает для студентов. Думаю, ему будет приятно.

– Остроумно! – Элизабет взяла записку и пошла к столу.

В этот момент, обойдя кожаный диван, выкрашенный в изумрудный цвет, Леонард подошел к столу и осторожно коснулся черной ткани. Действовать следовало быстро, поэтому он, без сомнений, скинул ее.

Его взору предстал набор каких-то непонятных штрихов и символов, которые поначалу казались хаотично разбросанными, как будто поверх геометрических фигур набрызгали краску.

Но чем дольше он смотрел, тем больше начинал видеть. Все эти элементы складывались в единый четкий образ. Между ними рождались невидимые тонкие линии, которые соединялись, точно в темном небе звезды соединяются в известные всем созвездия. Внезапно картина раскрыла ему истинный замысел художника. Сознание Леонарда, словно пробужденное из сна, зашевелилось, и все частицы вырвались за пределы полотна. Они окружили его, паря в воздухе, словно живые, увлекая за собой. Леонард опустил взгляд на свои руки и увидел, что и он сам, и окружающее пространство, и даже Элизабет с её ослепительной улыбкой – всё теперь состояло из этих странных фрагментов и мазков, которые постепенно выцветали, погружаясь в бесконечный чёрный мрак.