Ловушка для психиатра

– Почему-то лекции профессора Фошена нагоняют на меня тоску. – Каспар заметил ворсинку на пальто Леонарда и убрал ее. – К тому же он вечно посвистывает на шипящих из-за щели в зубах, и это сводит меня с ума. Так сшто вы сзадумали, студент Харманс? – спросил Каспар со свистом пародируя профессора Фошена, отчего Лео улыбнулся. Каспар умел шутить и делал это так же легко. Еще один навык, которым его одарила природа.

– Даа, ничего, – Леонард попробовал повторить трюк со свистом, но получилось нелепо.

– Ничего меня устраивает, пожалуй, составлю тебе компанию, – Каспар взял его под локоть и они вместе двинулись в сторону главного зала.

– Ты слышал? Тот студент, что убил профессора Коллинза, покончил с собой. – с серьезно спросил Каспар.

– Нет, – ответил Леонард. – Я всё утро провёл в библиотеке и вышел только сейчас.

– Что ты там надеешься найти?

– Просто из-за простуды я немного отстал, а семестр подходит к концу, и не хочу, чтобы тебе пришлось вновь просить своего отца замолнить за меня словечко.

– Да ладно. Мне не сложно. Я всегда рад помочь своему другу. – Он похлопал его по плечу.

– И что с тем студентом? – спросил Леонард.

– Я пока не знаю подробностей, но я встретил в коридоре отца, и на нём не было лица. Он избежал подробностей и сказал только, что в стенах нашего университета происходят какие-то ужасные вещи.

– Да, в наших стенах часто происходят ужасные вещи, особенно на лекциях господина Фоше. – Попытался отшутиться Леонард, и Каспар ответил ему улыбкой. А вот искренне или нет, Хартман не понял.

– Так куда ты идёшь? – не отступая спросил Каспар.

– В главном зале встреча с ребятами из группы философии. Они предлагают мне выступить на дебатах на тему религии.

– О, это будет интересно посмотреть! Я, конечно же, не буду спрашивать, чью сторону ты займёшь в этом вопросе, ну а против кого?

– Они обсуждают тему возникновения религий как единую легенду. Нашли десятки схожестей и пытаются составить общий нарратив. – пояснил Леонард. – Но чтобы все проверить, они приглашают священника из города.

– И им нужен здравомыслящий человек, который будет парировать его религиозные высказывания. – подытожил Каспар с гордостью.

Они шли не спеша, Леонард смотрел под ноги, Каспар устремил взгляд на шпили главного корпуса.

– Ты и правда не веришь в Бога? – спросил он после непродолжительной паузы.

– Я думаю, если бы он существовал, то сделал бы мир справедливым.

– А может быть таков Божий замысел, что каждому своё? – с нескрываемой иронией спросил Каспар.

– Странный Божий замысел, когда одному всё, другому ничего. Поэтому я считаю, что судьбы вершит хаос и распределяет все ресурсы между людьми неоднозначно.

– Да, я вижу, ты действительно завёлся. Так когда будут дебаты?

– Говорят, на следующей неделе, но меня еще даже не приглашали.

– Другого такого религиозного скептика на курсе я не встречал. Так что они раскроют себя как глупцов, если не воспользуются твоими услугами.

– Спасибо. Не знаю, комплимент это или нет, – Леонард улыбнулся. – А ты куда идешь?

– Тоже в главный зал, – Каспар кивнул в сторону темного здания, – Договорились с Элизабет встретиться там к обеду.

Сердце на миг вздрогнуло и щеки опалил жар. Услышав её имя, Леонард растерялся и отвёл глаза.

Значит, она сейчас там. В холе, куда он должен идти, чтобы встретиться с группой философов. Но эта встреча может дурно сказаться на его настроении. Последнее время одного её взгляда было достаточно, чтобы перевернуть мир с ног на голову. И испепелить любые зачатки хорошего настроения.

– Я тут вспомнил, – выпалил Леонард, – я забыл вернуть книгу в библиотеку.

– Давай я с тобой схожу, – предложил Каспар. – Вдвоем же веселее.

– Не стоит заставлять Лиз ждать…

Леонард осёкся, ему показалось, что имя прозвучало слишком вульгарно. Так, как будто их объединяют какие-то связи, но ни о чём таком и речи быть не могло. Просто это внутреннее беспокойство.

– Ты последнее время какой-то напряжённый, – Каспар нахмурился.

– Я просто очень… переживаю… Все эти новости касательно убийств никак не могут выйти у меня из головы. У меня остался ещё один год и хотелось бы. И хотелось бы, чтобы он прошёл без приключений, и закончить, и выпуститься, и уехать куда-нибудь подальше.

Они остановились.

– Как знаешь, – махнул рукой Каспар. – Делай как знаешь. Если что, мы будем с Лиз в холле. Присоединяйся, позже… Пообедаем.

– Да, прекрасная идея. Я вас найду. – Ответил Леонард, развернулся и пошёл в сторону библиотеки.

Ну что за глупость? Откуда такое нелогичное поведение? Ну и что страшного бы случилось, если бы он увидел Элизабет? Даже если бы они поговорили, ничего бы не изменилось. Он взрослый сознательный человек, ему девятнадцать. Он будущий психотерапевт и должен уметь контролировать свои эмоции. И вряд ли она сможет противостоять его внутренним убеждениям. Но как бы он себя не успокаивал, он всё равно шёл подальше от холла, где был Лиз, в сторону библиотеки, куда он направляется без всякой нужды.

3

– Я не думаю, что доктор Морган виновен самоубийстве студента. Этот юноша был нестабилен. – ректор университета звучал мягко и спокойно, – Он страдал острым расстройством шизофрении, и, возможно, да, беседа подтолкнула его к совершению того, о чем он задумал гораздо раньше.

Полицейский молча слушал его тягучую речь, лишь изредка показывая несогласие хмурыми бровями или постукивание рукой по висящему на поясе пистолету.

– С тем же успехом вы можете и обвинить Августа в том, что студент убил профессора Коллинса. Это же вздор. – Ректор затянулся из трубки, выпустил густой дым.

– Я вас понял, – наконец сказал полицейский, – но в любом случае я доложу об этом старшему.

– Делайте как считаете нужным. – махнул рукой ректор. – А теперь я прошу, оставьте нас наедине.

Все это время Август Морган стоял и внимательно изучал ректора. Это был высокий человек с острыми чертами лицами, достаточно интересный с точки зрения психотерапии. Каждое его движение было резким и четким, словно он знал точно, чего хочет от этого мира. При том, что вопреки солидному возрасту его вообще не одолевал ни тремор, ни какое-либо расстройство. Конечно, его лицо испещрили морщины, но они не старили его, наоборот, придавали мудрости. Вкупе с седыми густыми волосами, зачесанными с ровным пробором, он выглядел внушительно и не старше шестидесяти.

– Присаживайтесь, мой дорогой друг, – профессор Морео указал рукой на одно из двух мягких кресел, рядом с которым стоял кофейный столик, с вином налитым в графин.

– Я не думал, что как только вы прибудете в наш университет, вы столкнетесь сразу с вопиющим случаем. Но поверьте, в стенах Святого Гийома никогда не происходило ничего столь ужасного, с чем нам всем пришлось столкнуться.

Август любезно улыбнулся и под речи профессора сел в кресло. С виду мягкое и легкое, оно оказалось грубым и жестким.

– Наше университет достаточно молодой, если сравнивать его с другими. Ему еще и века нет. Но мы зарекомендовали себя выдающимися выпускниками. Наш первый ректор, – он указал на портрет что висел над камином в кабинете.

На нем был изображён седовласый мужчина с проницательным взглядом, сидящий за массивным дубовым столом. Его лицо, с резкими чертами и глубокими морщинами, казалось вылепленным годами напряжённой работы.

– Он посвятил психиатрии жизнь. Сколько открытий он совершил, и я рад, что его дело живет по сей день. Но довольно о прошлом. Доктор Вернер рекомендовал мне вас как одного из лучших специалистов-гипнологов, и поверьте, я никоим образом не сомневаюсь в ваших навыках. Просто случилось так, как случилось. – профессор Морео говорил спокойно, четко выверяя каждое слово, но при этом его острый взгляд изучал гостя до мельчайших деталей.

Вот он посмотрел на его руки, посмотрел на шею, заметил капли крови, которые остались на манжете, посмотрел на обувь, которую Август не успел почистить, посмотрел на мятый подол пиджака, на небрежно завязанный галстук. Все это явно сложило у него четкое представление о том, в каком эмоциональном положении находился Август Морган.

– Может быть вы выпьете со мной вина?

– Я не знал, что ректору можно пить вино в рабочее время. – удивился Август, а потом вдруг одумался и попытался исправить положение. – Простите, я не это хотел сказать. Я просто удивлен.

Ректор осмеялся.

– Я не предлагаю вам напиваться и потом устраивать какие-то выходки. Знаете в чем прелесть алкоголя? В том что в умеренных дозах, а под умеренными дозами я считаю один бокал, оно способно раскрывать лучшие стороны человека. Оно приближает нас к нашему статусу лучшей личности, – он наполнил два бокала красным вином, которое поблёскивало на свету.

– Но стоит выпить лишнего и все, с небес вы с грохотом падаете на землю. Во всем важна мера. Одного бокала достаточно, чтобы понять, насколько это вино хорошо. Выпейте три-четыре, и вы уже забудете об этом вкусе. – он протянул бокал Августу и тот его принял. – Пока напиток ограничен вы восхищаетесь тем букетом, который закладывал винодел.

– Спасибо, – Август крутил в руках бокал, не решаясь сделать глоток.

– Но так, не только с вином. Во всех аспектах жизни важна мера. Пока вы ее соблюдаете, вы потрясающий человек. Веселый, активный, интересный. Но стоит вам перевалить этот экватор, и все, вы превращаетесь в монстра. Точнее, нет. Вы его выпускаете. – профессора Морео сделал крохотный глоток, – Потому что в каждом из нас живет та темная сторона, до которой мы с вами, будучи психотерапевтами, пытаемся добраться. Но, поверьте, пройдут сотни лет, и она все так же будет надежно скрыта от всех профессоров и докторов.

Поддавшись мягкому влиянию ректора, сделал глоток.

Вино и правда на вкус оказалось хорошим. Сухое, в меру терпкое. Оно нежно коснулось языка и чуть позже раскрыло весь богатый букет напитка.

– Ну как вам? – профессор улыбнулся, – вижу по вашему лицу, что вам понравилось. Поверьте, это очень хорошее вино. И исходя из того, что я пью мало, я могу позволить себе напитки дороже остальных.

Будучи психотерапевтом, Август понимал, что тем самым ректор пытается расположить собеседника к непринужденным беседе. Иначе, если бы он начал атаковать его прямыми вопросами, то вместо ответов получил лишь закрытого собеседника. А так Август уже чувствует некую симпатию и даже готов довериться.

Все же это интересный опыт общаться с себе подобными, подумал Август, особенно, когда эти люди превосходят тебя в навыках.

Профессор Морео вытряхнул сгоревший табак из трубки, тщательно продул её, затем неспешно набил свежий, чиркнул спичкой и раскурил, выпуская струйку дыма через уголок рта. Его движения были плавными и уверенными, будто он выполнял давно отточенный ритуал.

Когда он поднял руку, чтобы поправить круглые очки, взгляд Августа задержался на тонком шраме возле запястья – крохотный ожог, вероятно, одно из напоминаний о давней неосторожности или наказание за давнюю привязанность к курительной трубке. Профессор Морео внимательно посмотрел на Августа.

– Доктор Вернер мне показал ваши работы. Поверьте, это удивительный случай. Мы с коллегами пытались понять влияние гипноза на человека и инструменты, которыми эти вещи могут быть освоены. Но то, что вы написали, ка цветочная пыльца проникала в гипофиз мозга и вызывала кошмарную аллергию, от которой случались бессонницы и кошмары, это восхитительное открытие. Жаль, что у вас не осталось этих цветков, чтобы изучить.

– Действительно жаль, – вздохнул Август хотя считал иначе. Сами по себе цветы не представляли угрозы. Всему виной проклятый человек, чья кровь питала их. Вмиг пронеслись события его прошлой жизни, когда ему пришлось избавить город от жуткого наследия одного бессмертного человека, кого заковали под землей в надежде на то, что зло не вернется.

– Я слышал, тот город утонул, – добавил профессор Морео.

– Все верно. – Август сделал еще один глоток.

Вино действовало успокаивающе, к тому же отгоняло дурные мысли.

– Случилось наводнение. – пояснил Август, – Так что, вероятно, те цветы уже невозможно восстановить. Даже если вырастут новые, их состав наверняка изменится. – Да, я понимаю, просто жалко, что у нас нет подтверждения вашей теории. – ректор провел пальцем по краю бокала, всем своим видом он показывал, что размышляет над вопросом, хотя наверняка подготовил их заранее.

– А еще эта мелодия, что повелевала людьми! – восхищенно произнес он, – Что же это за потрясающее открытие?! Может у вас сохранились ноты? – спросил ректор.

– К сожалению, нет. Суть этой флейты была в том, что ее мелодия была настолько высока, что различали этот звук только дети. Поэтому, к сожалению, мне она была неведома.

– Тогда как вы догадались об этом? – нахмурился ректор.

– Я видел детей. Я видел, как они по ночам выходили из дома и шли куда-то. Когда они выходили из транса, они утверждали о мелодии, которая их ведет, отсюда я сделал такие выводы. Да и после того, как все эти события прекратились… – Август запнулся.

В голове пронеслись события из Норвегии годичной давности. Его сознание перенеслось в Гримсвик, маленький город, окруженный лесами. Перед глазами возникло то зло, что опутало детские умы. Благо, он смог спасти их.

– После того, как я разрушил гипнотический транс, я провёл в Гримсвике год, изучая это влияние на шестерых детей, и потратил немало сеансов, чтобы вернуть их сознание к жизни, потому что длительное воздействие этой мелодии сказалось на них пагубным образом. Их личность была подавлена, загнана в самый дальний угол.

– Я полагаю сейчас с детьми все в порядке? – спросил профессор Морео.

– Если это можно так назвать. Когда я покидал этот город, сказал Август, дети всё ещё отличались от остальных. Они медленнее говорили, а их реакция была заторможенной. Но это гораздо лучше, чем их первоначальное состояние. Я уверен, что жизнь в семье, обычный быт, рано или поздно полностью вернет их личность.

Он мог бы обмануть профессора, но какой был в этом толк. Человек с таким опытом, сразу бы почуял фальшь и разочаровался куда сильнее, чем сейчас в специалисте, что вылечил детей не до конца.

– Вы говорите очень мудрые слова, доктор Морган…

– Я не защитил докторскую степень, поэтому называйте меня просто по имени Август. Ректор снова улыбнулся и выпустил дым сквозь зубы.

– Вот как раз об этом я и хотел поговорить, мой дорогой друг.

– Вы о чем? – спросил Август. Хотя понимал о чем хочет с ним поговорить профессор Морео. Его предположение о том, что у него появится шанс вернуть себе докторскую степень, постепенно подтверждалось. И в душе, сквозь затянутые тучи неуверенности в себе, пробился луч надежды.

– Вы все прекрасно понимаете, доктор Морган. Благодаря вашему другу Тео, я написал в Тюбенгский университет, где вы учились, и запросил ваши документы. Благо, как вы знаете, хранится копия. Я сказал, что мне очень интересна ваша фигура, и я бы хотел пригласить вас преподавать. Конечно, без докторской степени я не могу допустить вас до обучения студентов, но в свободной форме вы бы могли читать лекции для всех желающих.

На последних словах, Август воспрял духом. Неужели сразу и такой шанс? Погруженный в грезы, он от волнения осушил бокал.

– Мне было бы интересно, чтобы вы говорили с студентами про гипнологию, потому что такого искусства мы здесь пока не развиваем, – продолжил профессор Морео. – Буквально недели через две прибудут ваши документы, и поверьте, я смогу помочь вам с написанием докторской работы. И возможно, к концу этого года вам выпадет шанс носить звание доктора Августа Моргана, профессора Университета Святого Гийома. Все эти слова, сложенные в одну фразу, вызвали бурю восхищения, эмоций и радости. Такого Август не испытывал уже давно. Неужели такой большой шанс и совершенно случайно?

– Звучит как предложение, от которого отказываются только глупцы, – улыбнулся Август. – Но что я должен сделать взамен?

– Не спешите, дорогой друг. Для начала я выделю пару часов в неделю для ваших лекций по гипнологии. К тому же, нам бы хотелось с профессорами тоже получить некую консультацию и подробнее узнать о тех двух случаях, о которых вы писали в вашей работе. Потому что, как нам кажется, не о всех подробностях вы указали в тексте.

Август кивнул, соглашаясь со словами ректора.

– Мы выделим вам в преподавательском кампусе комнату. И мне бы понадобилась ваша помощь в поиске решения этой незаурядной задачки по поводу погибшего студента.

– Вы хотите, чтобы я помог с расследованием? – спросил Август.

– Знаете, я в такое не верю, но люди говорят, что всему виной проклятый предмет. Якобы он повлиял на сознание юноши, и тот стал одержим демоном.

На этих словах Августа передернуло, и он вспомнил о том, как пережил подобный опыт. Но теперь он казался вымыслом, и даже слова уважаемого ректора звучали неправдоподобно.

– Так вот, я полагаю, ваш жизненный опыт способен отделить вымысел от правды. – закончил профессор и постучал перевернутой трубкой по кофейному столику, вытряхивая пепел.

– Я попробую сделать все, что в моих силах, – заверил Август.

Он не привык отказывать людям, которые предлагают такие щедрые предложения. Да и просьба ректора не несла в себе никакой угрозы. Дурное предчувствие, с которым он переступал порог университета, давно оставило его. Мечты о лучшей жизни вернулись на прежнее место, заполнив нутро уверенностью в собственные силы.

– А что это за предмет? – спросила Август.

– Это картина, – ответил профессор Морео.

– Ее видел только погибший студент? – Август нахмурился.

– Точно вам ответить не могу. Возможно, еще пару человек, но… Странно, повел себя только один. Карл, с которым вы успели познакомиться. – профессор ответил, стараясь выглядеть непринужденным. Но в области виска выступила капля пота, а на шее пульсировала вена.

– А где сейчас хранится эта картина?

– Ее забрали полицейские, но завтра утром они должны ее привезти обратно. Я думаю, ключ скрыт именно в ней.

– Я осмотрю ее.

– Вы так легко согласились. Скажите, мой дорогой друг, неужели вы не боитесь?

– Я не думаю, что картина представляет для меня угрозу. – ответил Август уверенно, искренне веря в свои слова.

– А были ли подозрительные моменты в поступках Карла до того, как он совершил убийство? – добавил он.

– Об этом вам лучше спросить его соседа по комнате.

– Пожалуй, так и поступлю.

Резким движением профессор Морео поднялся с кресла и протянул руку для прощания.

– Вам приготовили комнату, чтобы вы могли отдохнуть с дороги. Доктор Вернер устроит вам небольшую экскурсию. Ну, а мы встретимся с вами завтра.

Август пожал руку и направился к двери, где его окликнул профессор.

– Кстати, возможно, вам это не понравится, но на утро я поставил вашу лекцию для наших будущих психотерапевтов. Десять утра вас устроит?

Август растерянно посмотрел на профессора.

– Да-да, конечно.

– Ну и отлично. Завтра приступите. Я, если получится, тоже послушаю. Очень интересно послушать то, что вы расскажете.

4

Леонард надеялся, что проторчав полчаса в библиотеке, он вернётся в холл и не застанет ни Каспара, ни Лиз. Надеялся, что они уйдут на прогулку или пойдут обедать. Он пропустил встречу с философами, но на этот счет не испытывал никаких угрызений совести. Просто найдёт их позже и расскажет им о том, что задержался по просьбе профессора Греца.

Желудок требовательно заурчал, напоминая о том, оба приема пищи он пропустил, и что в каком бы то ни было эмоциональном состоянии, доводить себя до истощения не стоит.

Леонард вошёл в трапезную и не успел развернуться. Каспар махал рукой, а лицо осветила широкая улыбка.

– Эй, Лео, мы тебя ждали!

Девушка, сидящая напротив него, обернулась и посмотрела своими пронизительными карими глазами.

В голове стали рассыпаться глупые идеи, предлагая побег, как самое действенное решения сложившейся неловкой ситуации.

Однако порой приходится идти навстречу своим страхам. Леонард махнул рукой в ответ, показал жестом – тише, не стоит так кричать, и направился к ним.

– Привет, давно тебя не видела, – сказала Элизабет, смотря прямо на него. – Ты где пропадал?

– Да он готовится к дебатам, будет разбивать доводы религиозных фанатиков, – ответил за него Каспар и задел этим Леонарда.

С чего это он решил, что должен отвечать за него? Леонард сам умеет говорить и делает это неплохо, тем более, что Лиз обратилась именно к нему.

Опять в мыслях он назвал ее Лиз, договорился же, что будет называть Элизабет.

– Я готовился в библиотеке, чтобы закончить этот семестр с высокими баллами, и получить рекомендательное письмо.

Даже самый несообразительный, пустоголовый человек различил бы в этих словах фальшь. Но по-другому с недавнего времени Леонард не мог говорить в присутствии Лиз… в присутствии Элизабет.

– Садись рядом, – предложил Каспар, хлопая ладошкой по стулу.

Леонард замешкался, потому что не знал, какой выбрать стул: рядом с Элизабет, чтобы чувствовать ее плечо, или сесть напротив, чтобы смотреть ей в глаза. Сильно сомневаясь, он последовал рекомендации своего друга, так бы вызывал меньше подозрений. Леонард положил перед собой стопку учебников, чтобы хоть как-то отгородиться от девушки.

Он не просил этой влюбленности, не просил этих чувств. Жил прекрасную жизнь, заводил недолгие романтические отношения с девушками, и все его устраивало. Тем более, что Элизабет и Каспар встречались с первого курса. Все вокруг пророчили им долгую счастливую совместную жизнь, поэтому его всеразрушающая влюбленность была невзаимна.

– О чём задумался? – спросила Элизабет, и поджала губы.

Она всегда так делала, и Леонард обратил на это внимание с недавнего времени, когда мир перевернулся. Очень милая привычка, но что же она значила?

– Плохо спал этой ночью. – стараясь не смотреть на девушку ответил Леонард. – Все эти сообщения об убийствах, о картине…

– Какой картине? – Девушка округлила глаза, отчего её лицо стало ещё милее. А внутри Леонарда сошла лавина.

– Ты будешь есть? – вернул его в реальный мир Каспар.

– Да, да, я сейчас схожу и возьму.

– Давай я принесу. – предложил Каспар, – Ты какой-то рассеянный.

Не дожидаясь ответа Каспар, оставил их наедине. Если бы в этот момент сердце Леонарда остановилось, или на него упал потолок, тот был бы рад, потому что находиться наедине с Лиз для него было самым тяжелым испытанием. Воздух между ними, казалось, весил тонну, а молчание, которое в реальности длилось секунду, для него представилось бесконечной пыткой. В голове лихорадочно метались фразы, с которых следовало начать непринужденный диалог, чтобы не выдать своего внутреннего состояния.

– Ты говорил про картину, – напомнила Элизабет.

И Леонард ухватился за эту спасительную соломинку.

– Говорят, что есть картина, которую готовили к выставке, что прошла в январе. Тот студент, Карл, отвечал за распределение предметов искусства. Он посмотрел на картину и сошел с ума.

– Звучит как сказка, – невинно улыбнулась Элизабет. Неосознанно очаровывая юношу сидящего напротив.

– Теперь люди верят, что в картине жил сам дьявол, который переселился в Карла и заставил убить профессора, и теперь после смерти снова вернулся в ту картину.

Леонард поежился и огляделся. Ему почудилось, что спину прожигает чей-то взгляд.

– А где эта картина сейчас, – загадочно спросила девушка?

– Вроде как в кабинете ректора.

– Ты её видел?

В её глазах горели огоньки любопытства, и она этого не скрывала. В этом они были похожи. Их обоих манила тяга к чему-то загадочному и мистическому. Возможно, так ему казалось сейчас. Возможно, любой интерес Элизабет сейчас ощущался, как его собственный.

– Да, мне тоже интересно, как выглядит эта картина, – сказал Леонард.

Их речь прервал Каспар. Он несколько секунд посмотрел то на парня, то на девушку.

– О чём говорите? – спросил он.

– Леонард рассказал мне о проклятой картине, – ответила Лиз. – И история меня немного напугала, но мне бы хотелось ее увидеть.

– Тебе тоже? – Каспар перевёл взгляд на Леонарда. – Ты тоже веришь в проклятие картины? – И поставил на стол тарелку густого овощного супа.

– Только из любопытства.

– Я думал, ты более вразумительный человек, который в первую очередь ведом наукой. Обычно всякие глупцы верят в мистику. – Усмехнулся Каспар.

Леонарду не понравилась его фраза, потому что именно Лиз хотела увидеть эту картину. Соответственно, его друг считает её глупышкой, чего Леонард позволить не мог. Поэтому решил заступиться за неё и сказать, что тоже разделяет интерес к мистике.

– Всё исключительно в научных целях, потому что загробный мир не изучен, и, возможно, наше сознание и наша душа едины. Мы просто ещё не до конца этого понимаем. – серьезно произнес Леонард.