Чужеземец против Королевства

К девяти годам Альфиния выше всех женщин в доме. И это благо, что под широкой юбкой от чужих глаз спрятаны ноги. Длинные, худые, они увенчаны увесистыми острыми коленками с непреходящими ссадинами и синяками. Нескладная, тощая, сутулая от желания выглядеть ниже, Финн обладала грацией кухонной швабры. Мать уверяла, что с возрастом та изменится, похорошеет, и быть может, она права, однако уже сейчас можно смело утверждать, что отцу придется приплатить будущему зятю, дабы тот надел на нее замужнюю накидку.

Финн высунула язык и скорчила рожу. Нынче она похожа на Ноя, второго сына семьи, но тот красивый, светловолосый, синеглазый, она же жалкое подобие. Красивую девочку нельзя не любить, ей дарили бы подарки, отец не делал бы вид, что не замечает ее, а Тайра отстала со своим «воспитанием». Той все плохо, своих детей нет, она взялась чужих в могилу свести. «Не грызи ногти, но ковыряй в ушах, не чавкай, не шаркай, выпрями спину, не чеши подмышкой, не морщи лоб, не ешь, кто тебя такую замуж возьмет».

С этим делом ее не проведешь, не на ту напали. Замужество – это когда, а есть хочется здесь и сейчас, и побольше, чтобы от пуза, все одно, через пару часов проголодаешься.

– Точно говоришь? – всерьез спросила Финн.

– У меня вообще веснушки по всему лицу и жуб передний шломан, – Титт отодвинул сестру от зеркала и оттопырил нос кверху.

Щербинку Титтава получил, когда дети залезли на крышу и развели костер, чтобы в тишине и вдали от взрослых пожарить краденые колбаски. Их заметили. Титт спешил спрятаться и с воем свалился вниз. Скандал был знатный, влетело розгами так, что она неделю не могла сидеть. А после запретили подниматься выше стула и лишили ужинов на месяц. Благо, месяц прошел неполный, когда в дом вернулся старший брат.

Торк Орс мечтал идти по стопам отца и, достигнув совершеннолетия, старший сын семьи отправился в столичную Военную школу. Исполненный самых радужных надежд, он и не ведал на какую стезю ступает, и что сулит ему военная карьера. Однажды она приведет его к Горному перешейку Пограничных гор, чтобы начать южную кампанию против королевства Алесции. Но сейчас он совсем юн, вернулся на первые каникулы и не ведает отбоя от Финн и Титта.

Дети засыпали его бесконечными просьбами. Он стал для них захватывающей книгой сказок и приключений, невероятных рассказов и уморительных историй. Его письма были столь же пусты и бесцветны, сколь насыщены и красочны оказались его слова.

– Как там, в Свидарге? Расскажи, Торк, – канючили дети.

– Это огромный город. Наверное, как десять таких городов, как Седьмой Холм. Там огромные площади, и каждая имеет особое назначение. Одна для чествования Императора, другая для оглашения его указов, третья для казни преступников. Есть там громадная арена, на которой проходят различные представления, скачки, соревнования. Таких зрелищ нигде не встретишь.

– Сколько же народу там живет? Небось, целая тыща? – рискнул предположить Титтава.

– Не меньше миллиона! Полмиллиона – это уж точно, – почесал затылок Торк.

– А Императора ты видел?

– Пару раз, – с гордостью ответил старший брат.

– А его дворец? Какой он? – допрашивала Финн, перебивая Титта. – Больше, чем наш дом?

– Может больше, чем наш город, – смеялся старший брат. – Со всеми парками и садами, точно больше.

Титт и Финн восторженно переглянулись.

– Был один случай. Я заблудился по пути, прием был в главном зале императорского дворца. Я умудрился потерять дорогу и зайти…

Торк изменился. В нем появилось нечто новое, серьезное, основательное. В глазах светились вдумчивость и понимание. Он стал ценить вещи, которых раньше не замечал. Забота матери уже не казалась ему назойливой, ворчливость Тайры он встречал ласковой улыбкой, молчание Аяны с жалостью, твердость отца с пониманием, даже ревность Ноя не вызывала досады.

Время пролетело незаметно, и вскоре дом осиротел, проводив Торка в столицу на целый бесконечный год. Полетели минуты, дни, месяцы томительного ожидания, омраченного мучительной учебой Титта, воспитательным беспределом Тайры и Ноем Орсом, который не искал повода угнетать младших, а сразу делал это.

Ной Орс на три года младше Торка. Светловолосый, худой, долговязый подросток отчетливее других похож на отца. Мать гордится его талантами, мальчишка смышленее старшего в книжных науках, у него отличная память, благородная речь, прекрасный почерк и от рождения способности к счету. Брэда уже видит его советником при дворе, а то и казначеем Государя. Столь светлые чаяния не мешают Ною иметь скверный характер и всегда свежую выходку против младших детей дома.

И всего-то отошли посмотреть жеребенка белой пегоцийской кобылки Молнии. Ради этого Титт бросил учебники, а Финн не прибрала в саду. Уход за розами – очередное наказание от Тайры, которая вздумала привить ей аристократическое хобби. Что такое хобби, Финн переспросить не успела, и не хотела, наверняка что-то из книги об укрощении невинных детей.

Ной успел донести на них и нагло скалился, когда бездельников за уши вытянули из грязной конюшни. К слову, насчет благородной речи и способности к счету Ноя. Было такое, но благородная речь перемежается таким набором неблагородной речи, что хочется дать в глаз и в очередной раз осквернить его счеты.

– Вы только взгляните на эту неблагодарную девочку. Ей самое место в кузнечной мастерской, а не в благородном доме. Она в близком родстве с великими князьями Дэвони и Натигэллов, а ее тянет к навозной куче. Снова испортила платье!

Во дворе неожиданно много народа: Брэда, Ной, два конюха, служанка с сыновьями, бесхвостая дворняга и сам отец, вышедший на шум.

– Непослушная, ленивая, грязная девочка. Ей прививают добрые манеры, а она ворует из кладовки яблоки. Попортила сыр и колбасу. Каждую головку надкусила. Сегодня разбила кувшин молока и только оттого, что половину уже отпила. Ест столько, что станет огромной гусыней. Уже стала! Только взгляните на нее, она выше Титта, кто такую верзилу замуж возьмет?

– Мы отошли на минутку, посмотреть жеребенка, – вступился за сестру Титт.

– Как ты можешь водить дружбу с этой глупой девчонкой? Она подбивает его на дурные поступки. Она зачинщица! Вы посмотрите на нее, это же не девочка, а побирушка.

– Титт, что ты молчишь? Скажи отцу правду. Скажи, что ты ни в чем не виноват, – причитала Брэда.

– Титтава Орс, – резкий голос отца заставил всех вздрогнуть. – Скажи мне, ты ушел от наставников, чтобы показать девочке лошадей?

– Н-нет… я просто… просто был там с моим жеребенком, а она пришла…

– Наш Титтава никогда не лжет, – подвела итог Тайра. – Все дело в одной пропащей девочке, которая никак не желает слушаться и вести себя достойно, как подобает. И прекратить портить еду!

Финн снова признана виновной. Дальше события разворачивались в стремительной и привычной последовательности. Брэда бросилась обнимать и успокаивать сына. Отец развернулся и ушел в свои покои. Аяну не пустили к дочери.

В считанные мгновения Финн была доставлена к месту казни и получила положенные розги. Вечер этого кошмарного дня закончился для девочки в чулане, где она с трудом расположилась между корзинами с чесноком и луком, и опять же на голодный желудок.

Нет, она вовсе не плакала. Но ее мучил ужасный стыд за перенесенные страдания в присутствии всех, на глазах отца. Быть может именно сегодня он впервые удостоил ее вниманием, и при каких обстоятельствах!

Любой другой ребенок непременно заболел. Финн этого очень хотела. Пусть они узнают, каково это, остаться без нее. Но при всем желании, она обладала отличным здоровьем, болела меньше прочих. Ей очень хотелось, подобно Титту, заразиться ветряной лихорадкой, гореть в бреду и потерять сознание. Отец поднял бы ее на руки и отнес к знахарю. Но нет, как ни терлась она близ Титтавы, как ни облизывала его ложки и не вдыхала заразные миазмы, болезнь прошла стороной. Отец приглашал знахаря к Брэде и даже Ною, все болели, но не Финн.

На крыше было двое, упали тоже двое, а зуб сломал только Титт. А как хорошо она бы смотрелась со сломанным зубом! Метлу жгли вместе, а одежда загорелась на Титте, у него ожог руки и волосы сгорели на лице, а на Финн даже искорки не попало. Однажды Ной погнался за двумя хулиганами, что нарисовали в его книгах дурной рисунок. После прыжка из окна Титт сломал руку, Ной получил огромный синяк на пол-лица, а Финн только ссадину на коленке. Их всех отнесли к знахарю, всех, кроме Финн.

Чудовищная несправедливость! Жеребенка обещали подарить Титту. Финн просила дать имя Облако, но Титт придумал какую-то глупую кличку Гром. Он мальчик, ему подарят собственного коня, а ей носить корсет, от которого чешется спина. Торк учится в столице, видел Императора и побывал в императорском дворце, а ей нужно помогать матери в прядильне и разучивать танцы в паре с Тайрой, худшего наказания не придумаешь. Ной ждет своего часа, чтобы отправиться в столицу, а Финн заставляют различать приборы, укладывать волосы и скрывать отрыжку за столом.

Что она видела? Дом, городскую площадь и кузнечную мастерскую Лагрида Кифы?

Отец не жаловал родню, сторонился кузнецов и всячески отлучал их от Аяны и Финн. Те докучали ему самим существованием, грязной обувью топтали прихожую и присылали на праздники свои дешевые железяки. Еще меньше он привечал Лагрида Кифу, брата-близнеца Аяны. Тот больше прочих мешал его женитьбе, докучал едва ли не каждый день просьбами об отсрочке долга и рассуждениями о том, что сорокалетний муж слишком стар для его юной сестры.

Но то дела давно минувших дней. Аяну в четырнадцать лет отдали в дом Титтавы Орса в уплату долга, она стала женой влиятельного человека и родила ему дочь. Близнецов разлучили, Аяна осталась в доме мужа, стала замкнутой, молчаливой, подавленной женщиной, которой за радость уединиться в комнате и вязать бесконечные, не в смысле количества, а длинны, шарфы.

– Лаг, почему ты не женат? – серьезно спросила девочка, едва научилась выговаривать все слова.

– Ох, Финн, малышка. Разве я не счастлив? У меня есть любимая работа, любимая сестра и, конечно, ты, очень любимая.

– Ты любишь меня, но у тебя нет денег, чтобы жениться?

– Вот вырастешь, объясню тебе, – щелкнул он кроху по носу.

– Нет, это поздно, – нахмурила лобик та. – Надо что-то делать.

Лагрид всегда знает, что ей нужно. Он тот, кто возьмет ее на руки и отнесет к знахарю. Он и сам неплохой знахарь, дует на разбитые коленки, и они чудесным образом исцеляются. Он всегда готовится, у него любимые сладости к приходу Финн. Он единственный, кто слышит ее пожелания, и пусть он беден, но сделает ее счастливой и купит на Праздник встречи двух солнц желанную безделушку.

– Может, я не родная им? Может, всем будет лучше без меня? – жаловалась Финн.

– Они любят тебя и беспокоятся о твоем будущем, – утешал дядька.

– В будущем у меня будут длинные уши и полосатая задница от их беспокойства.

– Я поговорю с ним, – нахмурился Лагрид. – Совсем не дело бить ребенка.

– И морить голодом. Лаг, Тайра что-то задумала, – заговорщически шептала девочка. – Как думаешь, меня скоро выпихнут замуж?

Скулы мужчины напряглись, он сильно переживает, но старается не пугать племянницу.

– Финн, ты слишком рано об этом беспокоишься.

– Самое время об этом беспокоиться, – настаивала она. – Уже танцам учат, маникюр запрещают грызть, про месячные допытываются, грудь ищут, пока не нашли. Я выйду замуж только за тебя.

Лаг непритворно вздрогнул и вытаращил глаза.

– Все будут только рады, – выпалила та без всяких там экивоков. – Титта не уличат в дружбе с дурной девочкой, Ною никто не подсыплет в суп сухой навоз, у Тайры перестанут пропадать сушеные абрикосы, а Брэда никогда не найдет в своей комнате длинный белый волос.

Дядька схватился за голову.

– Я умею готовить, прясть и работать в саду, за розами ухаживать. Читаю и пишу много лучше Титта. Хочешь, я прямо сейчас станцую и спою тебе?

– Нет! – взвился тот. – Не надо. Я знаю, что поешь ты, как соловей, а танцуешь лебедушкой.

Финн ощущала подвох, ибо и то, и другое ей запрещали делать на людях, пока не достигнет «совершенства», так говорила Тайра. Но только Лагрид мог оценить ее по достоинству.

– Я обещаю подумать над этим, – отмахнулся дядька.

– Договорились, – успокоилась девочка. – Будем считать, помолвка состоялась. С тебя колечко на Праздник встречи двух солнц. Золотое.

А уже через день в дом вернулся долгожданный Торк. Он снова здесь, после двух лет обучения, после затянувшегося расставания и тягот ожидания. Брат принес в родной дом столько радостной неразберихи и жарких объятий, сколько хватило бы на весь прошедший год. С собой он захватил подарки, не забыв при том даже младшую сестренку. Красивые прочные ботинки из отличной кожи пришлись ей впору, чуть поджимали спереди и сзади, но об этом лучше умолчать.

Титт не отставал от брата ни на шаг. Ной с завистью косился на всеобщее ликование, отсчитывая время до своего отъезда в Свидарг. Тайра причитала и размахивала руками. И даже Аяна, задумчиво улыбаясь, гладила Торка по огненной шевелюре. За последний год старший возмужал. Привычная смешливость уступила место сдержанным улыбкам, мальчишеский озорной блеск сменился твердым и внимательным взглядом мужчины. Уже через два месяца он отбывал к месту прохождения службы в качестве помощника генерала.

Торк приехал не один, с ним на постой попросились странного вида путники. Финн сгорала от любопытства, но гостей быстро разместили в другом крыле дома, и она успела только рассмотреть лошадей. Восемь усталых животных завели в знаменитые конюшни Орсов, куда ей под страхом новой порки запретили показываться.

Утро было серым. Ночью небо заволокло облаками, хотя для обильных дождей пока рано. Суета по случаю приезда Торка разгоралась с новой силой. Глава семьи пожелал устроить праздничный ужин в честь своего первенца. Повод для этого важный, карьера старшего сына складывалась успешно, ему благоволили великие князья Дэвони и Натигэллы, близкие родственники Орсов. Они же позаботились о назначении Торка, они же представили его при дворе Императора.

План застолья утвержден с вечера. Поставить столы, украсить зал, подготовить посуду, приготовить яства и расставить их в полном соответствии, уложиться вовремя и удалиться, оставив мужчин в их тесном кругу. Работы на целый день.

А день у Финн не заладился с самого начала. Первый же нагоняй девочка получила за то, что посуда предательски не держалась в ее в руках. Затем она сдула торопливое молоко на печь, разбила кувшин дорогого вина и плохо прибралась во дворе. Приятно, что среди общего хаоса и неразберихи ее промахи затерялись, Тайра не успела дотянуться до нее карающий метлой и тут же отвлеклась на подгорающее мясо.

Влетев на кухню с очередного задания, Финн услышала рассказ Брэды. Ничего интересного, всего лишь женские разговоры. Ночные гости едут от Пограничных гор в Свидарг, очень торопятся, встретились с Торком в придорожном трактире, везут с собой что-то очень ценное и позвали к себе знахаря.

– Они едут от Пограничных гор, – причитала Брэда. – Может там беда случилась? Торк едет туда служить. Что, если война?

– Запричитала, – ворчала Тайра. – Тут вот беда, семь лишних ртов приехало.

– Как семь? Их же восемь было. Лошадей-то восемь! – Финн прикусила язык, выдала себя с потрохами. Она снова была в конюшне.

Тайра грозовой тучей посмотрела на ослушницу и схватилась за метлу. Девочка помимо воли вытащила палец из уха, приосанилась и сдула муху со лба. Как же это сложно, быть Миледи, всякий раз приходится вспоминать о том и вздрагивать, торопливо выпячивая несуществующую грудь.

– Скоро они уедут? – не сводя глаз с девчонки, проговорила Тайра. – В доме не протолкнуться, скоро праздник. А потом еще Дэвони приедут за племянницей. Уж они-то укоротят ей нос.

Женщины заговорщически переглянулись и выпихнули девчонку с кухни той самой метлой, прежде чем та начала задавать лишние вопросы.

– Финн, Финн, ты видела бойцов? Те, что вчера приехали. Они во дворе тренируются с мечами, – выскочил, словно из-под земли Титт.

– Мне некогда, – Финн с облегчением выдохнула, сдула несуществующую грудь и вернула палец на законное свербящее место. – И вообще, не мешайся под ногами. Видишь, проблемы у меня. Тебе всего-то, учебники и каракули, а у меня манеры не складываются и нос вот-вот отрежут.

Во второй половине дня женщины совсем закружились с подготовкой. Тайра кричала, жаловалась на нерасторопность помощников, в запале уронила горячую поварешку на мешающегося Титта, обварила тому ногу и обвинила девочку, которая громко смеялась где-то во дворе и отвлекала занятых людей. Финн и в самом деле докучала гостям дома, лезла с расспросами и угощала закусками, по заданию той же Тайры.

– Альфиния!

Девочка не сразу откликнулась. Возможно Тайра замотается и забудет, зачем звала?

– Альфиния!

Но, видимо, не в этот раз.

– Отправляйся сей же час с матерью на площадь, – командовала хозяйка. – Два шага от дома, не заблудитесь без провожатых.

Для Финн не было заманчивей предложения, чем выход из дома. О, сколько интересного можно увидеть по пути на прилавках торговцев, сколько игрушек, всевозможных материй, украшений и совершенно незнакомых удивительных вещиц. Финн по обыкновению пренебрегала накидкой, навязчиво разглядывала прохожих, их жен, детей и животных, одежды и украшения. Это почти праздник, но сегодня предложение Тайры не получило достойного отклика. Уйти, когда заезжие гости прониклись к девочке доверием, угостили сладостями и почти готовы подарить пару занятных вещиц.

– Немедленно, – Тайра схватилась за метлу. – У меня нет людей, я с ног валюсь от усталости. От вас двоих пользы нет, отнесете Торку обед на площадь.

– Иду, иду, – обреченно плелась Финн. – И чего он делает на площади?

Меньше всего в тот момент девочка могла предположить, что через каких-то сто шагов ее жизнь разорвется на до и после, на прошлое и будущее, закружив в водовороте событий, удивительных находок и жестоких потерь, и навсегда изменит ход событий истории нескольких государств. Вот так буднично начинаются все невероятные истории.

Глава 3

Королевство Алесция. Западное побережье Моря бурь.

Настоящее время.

– Кита разорвало на куски, – пояснил Клив. – Я такого еще не видел, но знающие люди рассказывали. Газы скопились. Кожа у него толстая, чайкам дыру не проделать, мечом в самый раз. Мы держались от него подальше. Ловили крабов на тухлятину.

– Ты просто оказался не в том месте не в то время, – хмыкнул Сецл.

– Это как раз про меня, – стонал Росс. – Если не то место, и не то время, я уже спешу.

– А ягоды бурлески безобидны, – поморщился Сецл. – Помереть можно, но только от усталости. Тебе теперь по кустам всю ночь бегать.

– То есть, тошнит меня все-таки от ягод, а не от тухлятины?

– Тошнит тебя от того, что ты головой о камни приложился.

До заветной лагуны его волокли силой. Все, что произошло после, Росс помнил лишь отрывочно. В лагуне к северу их ждали Лемм Эйм и оставшаяся часть команды. Всего восемь человек выжили, считая морехода. Воду Хлой нашел, но Россу с некоторых пор не до того, его уже прихватили все симптомы кряду. Как в тумане, сначала хоронили найденные тела товарищей, потом переругались, наседали на мальчишку-рыбака, дескать, его вина, что погибли товарищи и потонула лодка. Росс что-то там говорил в его защиту, но прервался и снова отполз за камни по нужде.

На утро Клив отпаивал его кипяченой водой, а Сецл колдовал над костревищем. Команда доедала наловленных крабов, Росс не мог смотреть на это без болезненных спазмов в животе.

– Что скажешь, Росс? – хмуро спросил командор. – Дело наше, откровенно говоря, дрянь, но надо как-то выбираться.

Росс устало откинулся на ствол дерева. Не то слово, попасть в бурю, едва не утонуть и наесться тухлятины с забродившими ядовитыми ягодами, это про него. Им выбираться нужно, а ему лекарства требуются, кишки крутит от боли.

– Надо выбираться, – подтвердил он. – Есть два пути: по суше и по морю.

– По морю вплавь не доберешься. Нашей лодки нет.

– А если по суше? – вмешался в разговор Клив. – Далеко?

Росс равнодушно хмыкнул.

– Отсюда день, может два морского перехода до Пограничных гор. И это по чужой земле.

– А там еще горы, – безрадостно поддакнул Лемм. – Не перейдем, поляжем.

– А если осторожно и ночами? – рассуждал Сецл. – Попытаться можно. Разведаем обстановку.

– Рискованно, – сомневался Росс. – Задание с нас никто не снимал, побережье изучить, а обстоятельства дел возле Горного перешейка никого пока не интересуют. Полторы-две недели пути верхом до перешейка. А нам придется идти ночами, пешком, короткими переходами, соблюдая осторожность на каждом шагу. Итого недели три-четыре. К тому моменту, как мы доберемся – если доберемся до Пограничных гор – наша армия будет наступать нам на пятки.

– А что, если вообще никуда не двигаться? – воскликнул Дуант. – Отсидеться и подождать, пока приплывет наш флот.

Лемм грозно уставился на своего непоседливого солдата.

– Хорошенькая мысль, отсидеться и подождать. Дома ждут сведений, а мы ждем спасения. Может ты забыл, Дуант, зачем нас послали сюда?

– Нет, не забыл, – огрызался тот. – Клив, почеши мне спину. Может крылья режутся, так я долечу до Ригорона.

Лемм также быстро остыл, Дуант прав, с ним согласны многие члены команды. Идти через горы – неоправданный и ненужный никому риск.

– Я думаю, – Росс прикрыл глаза от слабости, – у нас есть два пути. Остаться на месте, затаиться в лесу. При этом попытаться узнать о побережье, численности неприятеля, укреплениях. Сделать глубокую разведку и передать сведения подошедшей армии или новым разведывательным отрядам, тем самым выполнив хотя бы часть задачи.

Солдаты согласно закивали в ответ. Одобрительные возгласы раздавались со всех сторон. И сам Лемм, казалось, принял этот вариант, как один из лучших.

– А второй путь? – не удержался Дуант от вопроса.

– Провести разведку, найти лодку и вернуться в Сермор.

– Найти лодку? Пропали все наши лодки, – напомнил ему командор. – Ты предлагаешь поднять их со дна моря?

– Я имел ввиду не только наши лодки. Есть еще и другие.

Парни зашевелились от кровавого предвкушения. Отбить лодку у местного населения, идея недурная. И пусть те не жалуются, у них с собой восемь голодных рыл и десять мечей, кинжалы даже не пересчитывали.

– А верно! – продолжал обдумывать идею Лемм. – У нас с собой есть мореход. Путь домой мы знаем. Если не уходить далеко в море, не заблудимся. Море поутихло. А, Грай?

Серморский рыбак одобрительно кивнул. Идея добыть лодку ему по душе, всегда остается шанс, забрать лодку себе после возвращения.

– Что ж ты молчал? – Лемм пихнул Росса в плечо, тот свалился на землю безвольным мешком. – Они же не погонятся за нами в море? А если и так, сделаем это ночью. Решено, – подвел итог командор. – Сведения о побережье у нас имеются. Оно довольно пустынное, не самое лучшее место для высадки большой армии, но и не самое худшее. Осталось найти ближайшее рыбацкое поселение и ночью забрать одну из лодок. Ну Росс, вернемся домой, ты уже не отвертишься от места десятника.

Росс с сомнением хмыкнул. Общий подъем настроения его не слишком трогал.

– Ну, от места главного засранца я уже не отвертелся.

Все в голос загоготали.

Южный лес достаточно густой, изобиловал множеством кустарников, папоротников, вездесущих вьющихся растений, высокой жесткой травой и деревьями, от пальм до разлапистых елей. И то он густой, едва проходят плечи, то вдруг выходишь на пролесок настолько редкий, что с побережья просматривается каждая травинка. Появляться в подобных местах опасно, они открыты, словно на ладони.

Следом за смотровым отряд двигался цепью. Лемм держался в центре колонны, подгоняя перед собой неуклюжего Дуанта. Тот один издавал шума больше прочих членов команды. Все ветки леса цепляли его за плащ, все коряги путали ноги. Порой он не сдерживался и приглушенно бранился, немедля получая тычок в спину.

После дневного привала отряд продолжил путь и шел на север до самого вечера. Никаких изменений в местности. Похоже, лес тянулся вдоль побережья на многие дни пути. Росс за день сильно устал, но тошнота ушла, осталась слабость и нарастающее чувство голода.

– Целый день пути, – ворчал Лемм, укладываясь спать после незатейливого ужина. – И не встретили ни одного поселения.

– Так можно дойти до Пограничных гор, – с сожалением заметил Зайра, – и не встретить ни одну южную женщину.

– Я бы в нашем состоянии позарился на южную бабу только в гастрономических целях, – простонал Росс. – В кишках так пусто, что эхо от моего голоса я слышу между ног.

– Может у Зайры тоже эхо, – хохотнул Дуант. – Только он иначе это воспринимает.