Релдан. Путь немешиона (Трехтомник)

– Слишком мало. Скажи мне больше! – потребовал кочевник.

– Я – это ты! Но… так было не всегда… Я не помню! – попытался вспомнить зверь.

– Возможно, я убью себя. И тебя за одно, – заявил кочевник и лег, подложив под голову сумку.

Чавканье и треск костей прекратились.

– Ты что? Идиот? – недоверчиво пророкотал зверь. – Я не каор! Как еще мне это доказать?

– А знаешь, не надо ничего доказывать! Ты меня достал! Поэтому я просто убью нас обоих. За все время, что ты был со мной – ты мне задолжал! Возможно, так я тебе отомщу! – приподнялся на локте кочевник и строго посмотрел на зверя.

– Я задолжал тебе?! Тебе?! – встали торчком уши монстра. Теперь он даже говорил более осознанно, но выглядело это так, словно он вспоминал что-то важное на ходу. – С чего бы это?

– Ты изуродовал мою жизнь! – рявкнул Релдан. – Из-за тебя я убил человека!

– Да я спас твою шкуру от той твари, что тебя живьем проглотила! Я помог тебе спасти твою женщину! Это ты мне должен! – разозлился монстр. – Глупо умирать!

– Допустим! – согласился кочевник. – Но прямо сейчас, в настоящем мире есть тот, кто убьет нас обоих, если мы не договоримся. Так что давай решать, как жить дальше.

– Побери тебя Изначальный! Что ты от меня ждешь? Предложений? – возмутился монстр, отпихивая ногой недоеденное мясо.

– Именно! Ты ведь не просто зверь, а нечто большее: ты ведь со мной всю жизнь, так что не притворяйся – улыбнулся Релдан. – И имей в виду, что времени на это не так, чтобы много.

– Хитрый! – нехорошо прищурился монстр и подытожил. – Не люблю хитрых!

– Ты мне тоже не нравишься, – парировал кочевник и, откинувшись на спину замолчал.

– Хорошо! Договор так договор! Я буду служить тебе, а ты кормить!

– Не интересно! – зевнул Релдан. – Ты донимал меня всю жизнь, мучил мое тело, а теперь еще хочешь, чтобы я тебя кормил? Перебьешься.

– Не… интересно? – опешил монстр.

– Предложи что-нибудь стоящее, и я подумаю.

– Я убью всех твоих врагов, а ты будешь кормить меня! – предложил монстр.

– У меня нет врагов. А тех, что заведу – смогу убить и сам! – сказал Релдан.

– Да ты просто наглей, ты это знаешь?! – начал злиться зверь.

Релдан встал и посмотрел на монстра сверху вниз и со злостью в голосе сказал:

– Я – наглый? Я не подселялся в чужое тело! Не портил никому жизнь своими проделками! Не коверкал тело, в которое вселился, как мне заблагорассудится! Ты превратил мою жизнь в ад, полный отчуждения, страха и насмешек! И сейчас ты называешь наглым – меня? Нет, страхолюдина – это ты здесь лишний. Хочешь жить дальше – предложи что-то стоящее, а нет – сдохнем вместе, раз такова моя судьба!

Монстр молчал, сверля глазами кочевника. Затем отвел глаза и сказал:

– Хорошо. Я буду служить тебе. Но мне нужно что-то есть, пока я еще нерожденный!

– Чем ты питаешься? – с подозрением спросил. – Ведь не только выдуманными тушами мяса ты сыт, верно? И не лги мне!

– Выдуманные туши – тоже хороши, если отданы с душой. Моя пища – твои эмоции и переживания. Чем их больше – тем сытнее моя еда!

– Эмоции? То есть, когда я страдал – ты ел?!

– Да! А что мне оставалось? Или ты видишь здесь, что-то стоящее?

– Не похоже, чтобы ты говорил правду. По крайней мере, всю правду: тот, кто питается эмоциями – не ест с таким удовольствием сырое мясо!

– Оно создано твоими мыслями и эмоциями. Но ты угадал… одних эмоций недостаточно – я также получаю силы от твоего тела. Она нужна мне не так часто, как эмоции.

– Скажи-ка, а почему мое тело и способности все время менялись? – полюбопытствовал Релдан.

– Каждый раз, когда я ем, я расту. Я не ведь твой ровесник – мы родились одновременно. И каждый раз, когда мне становится тесно в твоем теле – происходят трансформации.

– Это когда-нибудь закончится?

– Когда мы окончательно сольемся – они прекратятся. Так что это временные неудобства. Чем полнее наше слияние – тем более реален я сам, тем полнее я. И ты тоже! Чем быстрее это произойдет, тем полнее мы сможем жить.

– Тот, кто помог мне попасть сюда, использовал слово «нерожденный». Ты тоже его упоминал. Но я родился и чувствовал в себе твое присутствие с детства. Так почему же ты "нерожденный? И что будет после такого слияния? – спросил Релдан.

Монстр задумался, и некоторое время молчал, уткнув морду в колени. Тяжело вздохнув, он, наконец, посмотрел на кочевника и в этот раз его взгляд были намного разумнее. Он почти по-человечески прилег рядом с Релданом и, глядя на звезды вымышленного неба, начал рассказывать:

– Строго говоря, мы родились вместе и по меркам смертных, мы все равно что братья. Но я намного старше твоей души, – пояснил зверь. – Я плохо помню свою прежнюю личность, но я точно помню, что не был рожден – я был сотворен. Кем и для чего не спрашивай – я не помню. Но я уже не тот, кто был сотворен и у меня, как видишь, нет своего тела. Кто я если не «нерожденный»? Просто сущность без цели и будущего, пока наше слияние не завершится, и мы станем единым целым. Не бойся этого, Релдан: ты просто станешь немного мной, а я стану немного тобой.

– Если ты говоришь правду, – заметил Релдан.

– Да не лгу я! Почему ты так решил? Да и не позволит магия Разума лгать ни мне, ни тебе! – возмутился нерожденный.

– Солгать прямо – возможно, но солгать можно не сказав всей правды. Ты вполне это можешь. Ложь не перестает быть неправдой, если правду утаивают! Кто солгал в малом, солжет и в большом, а ты и вовсе начал с того, что пытался меня запугать! Когда мы встретились здесь – ты уже заранее знал о том, что мы должны заключить договор! Ты уже знал, что такое каор, хотя сам я узнал о таких вещах только что!

– Вот ты о чем, – махнул лапой нерожденный. – Согласен, не стоило тебя пугать – да и не силен я в этом. Откуда я знаю то, что ты узнал недавно? Да прямо из твоей памяти и узнал. Возможно, у нас разные души и мысли, но память у нас только твоя. То, что я помню, имеет совсем мало отношения к миру, в котором живешь ты. Попробуй поставить себя на мое место – я проявился в чужой душе, совершенно ничего не зная, об этом мире! Поначалу, пока ты был мал, я был в полнейшей пустоте! Ты понятия не имеешь, как непросто быть в таком состоянии, а из всех развлечений отголоски мыслей маленького ребенка. Правда дальше стало полегче, и я, порой, обращался к твоей памяти, чтобы узнать что-то новое.

– И в такие моменты меня и настигали изменения, – догадался кочевник.

– Я старался быть осторожным, но иногда… да, – кивнул зверь.

– А насколько ты старше меня? – спросил Релдан. – Просто интересно.

– Скажем так, я древнее твоей вселенной и пары сотен соседних! – сморщил улыбку нерожденный.

– Вот значит как… – пожевал губами кочевник. И как тебя называть? У тебя есть имя?

– В прошлой жизни я был известен как Карнагас Обагренный! – ответил нерожденный, озираясь. – И давай заканчивать с расспросами – окно схлопывается. Магия Разума мага нас скоро просто раздавит!

Релдан огляделся и вдруг заметил, что, пока они с Карнагасом говорили, мир вокруг них сильно изменился – небо потемнело, а горизонт словно стал ближе, Деревья вокруг стали незаметными и хилыми, словно некая сила высосала их изнутри. Пространство воображаемого им мира значительно уменьшилось, по-прежнему не давая, при этом, увидеть своих границ. Похоже, именно это имел в виду маг, когда сказал, что времени у него будет немного. Скоро этот воображаемый мир схлопнется и что будет тогда? Релдан не хотел этого знать – явно ничего хорошего.

– Нужно заключить договор и тогда мы сможем выбраться из пузыря – сказал Карнагас.

– И о чем он будет? Теперь, когда я знаю твою историю, – задумался Релдан. – Будешь мне служить?

– Я готов признать твое старшинство, но на рабство я не согласен – ответил Карнагас.

– Я не говорил о рабстве, – заметил кочевник. – Чего ты вообще хочешь?

– Я хочу жить, чувствовать, переживать! Я хочу быть живым!

– Но ты говорил, мы и так сольемся, – припомнил кочевник. – Разве это не позволит тебе жить и чувствовать?

– Это может произойти очень не скоро, а может вообще не произойти! Зависит от тебя! Чем чаще ты обращаешься к моим резервам, тем ближе наше единение. Но ты боишься этого.

– Теперь, когда я лучше понимаю кто ты, мне не так страшно. Но я хочу больше знать об этом единстве.

– Я сказал об этом все, что знал. Какими именно мы будем в итоге, я не могу знать, – признался Карнагас.

– Тогда пусть это будет договор не о служении раба, а об обмене между нами. Я буду давать тебе возможность пребывать в теле и получать новые переживания, эмоции, то чего ты был лишен, а ты позволишь… Что ты позволишь мне? – спросил кочевник.

– Я? Хм… Позволю использовать то, чего ты боялся с детства себе на пользу.

– Да будет так, – сказал Релдан и протянул руку Карнагасу. Нерожденный рассмеялся и покачал головой.

– Я все еще мало знаю о твоем мире, но много знаю о силе и магии. Настоящий договор должен быть скреплен кровью, – сказал Карнагас и вонзил коготь одной лапы в ладонь другой. Из нее выступила ярко желтая жидкость, напоминающая раскаленный метал с добавками примесей. Релдан видел такое у кузнеца Жесара, когда он отливал заготовки для мечей. Только кровь нерожденного не была горячей, а просто жидкой.

Карнагас протянул руку и ожидающе посмотрел на Релдана:

– Вот мое условие: я буду помогать тебе, пока мы не сольемся воедино. Тогда этот договор просто утратит силу, – сказал нерожденный.

Релдан покопался в сумке и достал нож. Обхватив правой рукой лезвие клинка, он с силой потянул за рукоять, открывая бурный ток крови. Он раскрыл ладонь и с удивлением заметил, что его кровь в этом мире не красная, а такая же, как у Карнагаса, только желтый цвет не такой насыщенный.

Поняв его удивление, Карнагас нервно проворчал:

– Чего же ты ожидал? Я же говорил – мы сливаемся в одно целое! Давай скорее, покончим уже с этим! Пожми мне руку!

И Релдан пожал. Его кровь коснулась крови нерожденного, а в следующее мгновение мир схлопнулся, и наступила тьма.

Таверна «Любовь Короля»

Релдан открыл глаза и увидел настороженного мэтра напротив себя.

– Ты необычный парень, Релдан. – протянул Драмунд, пристально вглядываясь в лицо юноши.

– Мы договорились – осторожно сказал Релдан. Почесав плечо, он с удивлением отметил, что вся разросшаяся шерсть с его тела пропала.

– Я знаю. Видел все твоими глазами. Правда… не верил, что все кончится именно так. Ты доставил мне несколько интересных минут, парень. Но, теперь мне надо работать. Дульче проводит тебя, – сказал мэтр, окончательно теряя интерес к Релдану.

– И вы не станете меня убивать? – уточнил Релдан.

– Зачем мне тебя убивать? Ты, не опасен для города, если… конечно не захочешь таковым стать. Но тогда это станет головной болью городской стражи. К тому же вы договорились. Не совсем такого, я ждал, но все же… Нерожденный – будь он немешионом или хтоником, неважно – он не станет нарушать подобное. Таким существам практически неизвестна концепция лжи, но помни, они сразу поймут, если договор нарушен. В этом случае, последствия будут чреваты для обеих сторон. Если Карнагаса устраивает твоя компания, то дело за тобой, но и спрос тоже! Ты можешь его обмануть, можешь приручить, возможно, даже передать по наследству, но… не советую его обманывать – вы теперь одно целое. Теперь же, – почтенный мэтр многозначительно посмотрел на нежданных гостей, – мне надо заняться другими делами.

Дульче равнодушно провел Релдана и Мигу до крыльца. Только Сирокко проводила Релдана странным взглядом огненных глаз, в котором сквозило плохо скрываемое любопытство.

Релдан отвязал варалдеша, взобрался в седло и помог взобраться Мигу. Надо бы купить мальчишке, что-нибудь с ногами – подумал кочевник. – Не все же с ним в одном седле ездить. Но это… подождет. Пока же нужно вернуться в домик вдовы Амерты и решить, что делать дальше с… Карнагасом Обагренным.

Однако до дома Релдан не доехал. Его внимание привлек высокий дом с широким парадным крыльцом, вычурными столбами, подпиравшими небольшую каменную крышу над входом и странные звуки временами напоминающими крики наступавшей армии. Такого Релдану еще видеть не доводилось, и он спросил об этом доме Мигу.

– Так это таверна, господин, – удивился Мигу. – Вы никогда не бывали в тавернах?

– Таверна?

– Да. Называется "Любовь Короля".

– Этот дом… живой? – в свою очередь удивился Релдан.

– Нет, конечно, – расхохотался Мигу. – Просто сюда люди приходят, чтобы выпить, развлечься и… поговорить о делах каких-нибудь. Говорят, "Любовь Короля" принадлежит Папаше Диону, но этого точно никто не знает.

– Ты бывал раньше в таких местах? – полюбопытствовал Релдан.

– Я же маленький, а туда только взрослые ходят. А меня туда даже посуду мыть не возьмут – грустно сказал воришка.

– То есть, меня с тобой туда не пустят? – предположил Релдан.

– Почему же, пустят. Просто, если бы я был один – не пустили. А так… вы можете сказать, что я ваш слуга, а со слугами наверняка можно, – радостно закивал Мигу.

Релдан задумался и внимательно посмотрел на мальчика.

– Мигу, ты не мой слуга, – наконец сказал Релдан. – Поэтому можешь обращаться ко мне свободно. Но ты должен знать, что в моем племени не принято обращаться к человеку так, словно собеседников двое. И ты прав… я – никогда не бывал в таких тавернах.

Божественная Пагода

Когда Сарамундара впервые почувствовал возмущения пространства, вызванные приходом чуждой сущности, он сразу понял, что про него вспомнили при Древесном Троне, а значит, скоро ему предстоит явиться перед Владыкой Пагоды. Было время, когда он благоговел перед ним, но со временем замечать мелочи. За восемьсот лет никто из Великих хранителей не снисходил до его скромной дубравы, чтобы принять обязательный отчет. Первые триста лет своей миссии он часто переживал об этом, но со временем тоже перестал вспоминать – его начало устраивать одиночество. Впрочем, день, когда он покинул Пагоду, помнился ему отчетливо, несмотря на прошедшие столетия. После трагической гибели Гадзара Усуно мир энергетов настиг длительный период безвластия. Молодой потомок Гадзара не был известен великими делами, а потому при Зеленом Дворе нашлись такие, кто считал, что есть и более достойные кандидатуры, как среди высших каст эгроноро,[31] так и среди кинаготов.[32] Последние выбрали своим представителем генерала Дихати, который лично помогал Гадзару Усуно изгонять аватара Кровавого Бога. К ним тогда присоединился и сам Сарамундара. Отчасти не желая занимать сторону в намечавшейся анархии, он с радостью принял назначение на Луарамешу и ушел. Позже он узнал, что высшие эгроноро победили, а генерал Дихати снял с себя все полномочия и отдался суду Хранителя Власти. Больше его света никто не видел. Хотя, по меркам смертных, это дела прошлого, но Сарамундаре явно придется снова предстать перед Древесным Троном и кто знает, что о нем сейчас думают при дворе нового владыки?

Хранитель до последнего откладывал свой выход в свет: не торопясь сгонял мируд на более сытные поляны, убирал последствия упавших в грозу стволов и даже кабанихе родить помог. Но откладывать больше нельзя – лучше не плодить подозрения и явиться самому.

Сарамундара очистил место для ритуала под открытым небом, уселся на землю и закрыл глаза. Его дыхание замедлилось и постепенно остановилось. Он, покинув бренное тело, взвился ввысь. Он уже и забыл, как выглядит его истинное тело. Сарамундара снова почувствовал, как ветер проносится сквозь него и отдает ему свою силу. Чудесно! И он еще откладывал это чудесное преображение? Засияв ярче и сконцентрировавшись на своей цели, хранитель начал ускоряться, принимая в себя все больше и больше энергии. Наконец разогнавшись до предела, он закрыл глаза, пожелал оказаться и послал мощный импульс, раздвигающий саму Кромку. Когда он их открыл, вокруг него уже была не Великая Степь и даже не Луарамеша. Божественная Пагода или Межмирье – та ее часть Творения, куда способен заглянуть далеко не каждый. Здесь не имеет большого значение время, вес, длинна и любые другие привычные величины. Они тут присутствуют, конечно, но просто не имеют значения, меняя свои свойства, как им заблагорассудится, поддерживая баланс бесконечного мира чистой и активной энергии. Вон стая болтливых эгроноро, почти дети, мчится вдали духовных облаков, на ходу заключая сделки о важных новостях. Менее яркие, но очень массивные светохроны по-прежнему питающиеся пассивной энергией, как и бессчетное количество лет назад указывают путь к самым большим скоплениям силы.

Похоже, Пагода не переезжала и находится там же, где и всегда. Сарамундара улыбнулся и кометой понесся к гигантскому шару сияющему вдали. Мимо Хранителя проносились другие энергеты, как и он сам, облаченные в защитный покров своих мыслей. Некоторые даже казались, ему знакомыми, но Сарамундара не стал задерживаться – он здесь по делу. Вскоре перед ним оказалась цель его путешествия – гигантская сфера чудесного вареха. Издали он казался сияющим солнцем, но вблизи он приобрел свои истинные очертания. Варех очень сложен и дорог в изготовлении, а потому из него делают только по-настоящему значимые вещи – например Дворец. Будучи официальным хранителем при Хранителе Власти, Эзфеме Аймасе, Сарамундара безбоязненно коснулся стены и тут же оказался за ней. В нем сразу шевельнулось давно забытое чувство – благоговение. По-настоящему красоту изделий из вареха можно оценить только вблизи. Благодаря кропотливому труду певцов-ремесленников, сфера Пагода выглядела не обычным скоплением огоньков и лучей, как дома большинства энергетов, а обретала более правильные, ласкающие взгляд формы. Стены и ворота, здания и сады, а также реки Дворца спрессованы душами певцов. По сути, это по-прежнему энергия, но благодаря накопленной за тысячелетия благодати, каждый посетитель Дворца воспринимал его по-разному, всякий раз чувствуя радость от того, что может лицезреть его. Сейчас Сарамундара видел гигантские сады и поля, реки, растения, висячие острова с цветущими декоративными деревьями.

Его собственное световое тело привычно облачилось в простой белый плащ, отороченный золотыми листьями. Это скажет обитателям дворца о том, что он принадлежит к корпусу Хранителей, а золотые листья расскажут о его участии в войне. Сарамундара направился к гигантским Вратам Хранителей, но, подойдя ближе, замедлил шаг. Было похоже, что после ухода Сарамундары, саяры[33] Пагоды внесли некоторые изменения в протоколы безопасности дворца: на страже стояли новые, не виданные доселе Сарамундарой стражи. Если раньше, до смерти Гадзара Усуно, тут обретались два элитных кинагота, то теперь тут стояли яростные древоконы. Их древесная чешуя переливалась лучами и всполохами изумрудного огня, а из пасти шли токсичные ядовитые пары. Сейчас они не сильно густые – простая демонстрация, не более. Однако надо быть последним идиотом, чтобы злить древокона. Их настоящая сила не в яде и не в когтях. Древоконы – носители ауры Света. Даже в те редкие случаи, когда древоконы выступают в поход, им нечасто приходится добраться до своих жертв. От одного их присутствия слабая нежить гибнет, а могучая становится слабее и тоже гибнет. Даже демонических и хтонических созданий от них мутит, а их пагубные умения значительно сокращаются.

– Интересно, кому пришло в голову использовать столь могучих созданий в качестве привратников? – невольно подумал Сарамундара.

Один из древоконов повернул голову к Хранителю и прорычал:

– Тому, кто ждет тебя в тронном зале. Не стоит заставлять Древесный Трон – о тебе уже доложили!

Сарамундара мысленно одернул себя, забыв, что древоконы сильные эмпаты и вполне способны читать поверхностные мысли, а, если напрягутся сильнее, то и глубже могут копнуть. Пожалуй, древокон-привратник – не такая уж и глупая идея, – вежливо подумал Сарамундара. В ответ перед ним сами собой открылись роскошные врата Тронного зала Хранителей. Войдя внутрь, Сарамундара сразу почувствовал себя маленькой букашкой, ползущей по голому камню. Размеры в мирах энергетов не имеют значения – важно их восприятие. Тронный зал Владык был не миражом и не символом – наоборот он воспринимался как нечто сверхреальное, но, при этом, воспетое в варехе. Тронный зал Владык, одна из немногих построек в Пагоде, состоящая целиком из этого инертного вещества, еще более редкого, чем варех и воспринимался лишь в тех энергиях, которые были вложены его строителями: огромным, величественным и подавляющим.

По краям зала на равном удалении друг от друга стояли двенадцать деревянных статуй в ореоле Нефритового Пламени. Это Вечные – глаза и уши Владыки в вассальных Пагоде мирах. В центре зала, на островке из травы, цветов и изящных деревьев находился сам Древесный Трон, а рядом с ним стоял некто, чей свет был до боли знакомым… и в то же время незнакомым. Неужели это тот, по чьему приказу был убит генерал Дихати – сам Айлас Гадзар Усуно? Лицо и световое тело единственного обитателя Тронного Зала скрывала изящная расшитая сутана с капюшоном-короной. Почувствовав на себе взгляд посетителя, незнакомец встал с трона и величественно направился к Сарамундаре.

– Добро пожаловать Сарамундара. Почему же ты не преклоняешь колен передо мной? – поинтересовался Айлас.

– Прошу меня простить, Владыка, но меня сбили с толку ваши энергии, – сказал Сарамундара.

– Так ты ожидал увидеть здесь кого-то другого? – улыбнулся Айлас. – Кого же? Генерала Дихати, возможно?

– Владыку Гадзара Усуно, владыка, – ответил Сарамундара. – На мгновение мне показалось, что он выжил в той битве. Помнится, он был не требователен к придворному протоколу. Приношу свои искренние соболезнования, владыка.

– Благодарю, но твои соболезнования сильно запоздали, – скривился Айлас. – Ты очень давно не давал о себе знать, и многое прошло мимо тебя. Догадываюсь, что тебя терзает очевидный вопрос, но я отвечу на него сразу. Я не стану тебя карать за грехи прошлого, но впредь ты должен помнить, что я – твой Владыка.

Сарамундара рухнул на колено и склонил голову.

– Благодарю, мой владыка! – потупил взгляд хранитель.

– Да брось, ты меня даже немного развлек, – улыбнулся Айлас. – Здесь не так много неожиданностей происходит, если подумать. Но тебя не было довольно долго. Какие новости ты принес из своей глуши? – спросил Айлас.

– В моих владениях все в порядке, владыка, но что касается мира за их пределами, новости и правда есть, владыка. Аватар. Он вернулся.

По лицу Айласа пробежала тень.

– Душеед не новость для Древесного Трона. Если хочешь, можешь переждать эту бурю в Пагоде. Потом получишь новое назначение. Кстати, не забудь зайти к почтенному Эзфему и получи положенное тебе вознаграждение за…

– Простите, Владыка, но что значит переждать? Вы разве… ничего не предпримете? – поразился Сарамундара.

– Предприму? Я? – поморщился Айлас. – Зачем? Миров бесконечное множество. Если Тобору нужна Луарамеша, пусть забирает!

– Но ведь… Вы потеряли отца! – повысил голос Сарамундара. – Мы все осиротели и… Неужели, вы просто пройдете мимо?! Мы не отомстим?!

Напряжение, которое разлилось по Тронному залу, стало возможно разрезать ножом. В глазах молодого Усуно вспыхнула ярость, но владыка быстро взял себя в руки.

– Ты много берешь на себя Сарамундара – холодно ответил Айлас, но Тронный Зал содрогнулся в ответ на эмоции властителя.

Айлас поморщился и уже спокойнее продолжил:

– Подумай сам, в прошлый раз наши потери оказались страшными. После смерти отца потратил слишком много времени и сил, чтобы привести в порядок Пагоду. Ты не видел, как тускнел свет моего отца от ран, полученных в бою с аватаром. Я говорю это тебе только потому, что вижу на твоей форме золотые листья. Ты принимал участие в той битве, помогал отцу своей жизненной энергией. Но ответь, зачем нам переживать подобные потрясения вновь? Разве это вернет мне отца? Не думаю. Теперь иди и я забуду о твоей дерзости! – отвернулся Айлас, давая понять, что аудиенция окончена.

– Вы спросили меня, и я хотел бы ответить, повелитель, – сказал Сарамундара. Вы спросили, к чему всем нам переживать подобные потрясения и я отвечу моему повелителю. Чтобы сохранить гордость! Гордость за честно выполненный долг! Нас это война никак не касается, вы правы, но как же Луарамеша? И все те, кто там останется? Разве наш долг хранителей не требует помочь им? – едва сдерживаясь, чтобы не закричать, спросил Сарамундара.

Айлас спокойно повернулся и посмотрел на хранителя. Тронный Зал мелко завибрировал, резонируя от раздражения повелителя, но Сарамундара упрямо ждал ответа.

– Долг требует! – наконец ответил Айлас. – Поэтому ты можешь остаться! И каждый в Пагоде, кто разделяет твои стремления, может катиться следом! Ты осуждаешь меня за это, я понимаю! Помимо долга хранителя, есть еще и ответственность перед моими подданными, которого тебе не понять! А теперь тебе действительно лучше уйти!