Релдан. Путь немешиона (Трехтомник)

– К порядку! – рыкнул Корнелиан. – Объяснитесь мэтр Эстелло! И хорошо, если ваше объяснение всех нас устроит.

– Амбруаз Эстелло. Действующий мэтр! И я, похоже, единственный, кто может сказать, с чем в действительности имеем дело!

Среди присутствующих раздались смешки. «Действующий мэтр», или просто «мэтр» – обозначение мага, не состоящего ни в одной из действующих школ. Вежливое наименование для мага, которого коллеги считают большим чудаком. В годы своей молодости мэтр Эстелло успел побывать учеником большинства Высоких Школ, и даже некоторое время преподавал в школе Эфира. Он так и не осел окончательно ни в одной из них, но в Башне Магов у него было много друзей, а потому проигнорировать его магистр не мог.

– Ближе к делу, мэтр! – поторопил магистр.

– Не подгоняйте меня, Корнелиан! – взвился сумбурный старик, выходя из зала и поднимаясь к кафедре. Он водрузил на стол свой фолиант и сказал:

– Я именно за этим здесь! Итак, вспомним, что мы вообще знаем о Хаосе?! Мы пишем его название с большой буквы, называем его Первозданным, но что это такое по сути своей!? Это нематериальная энергия эмоций и она лежит в основе любой веры! В том числе и в то, что наши заклинания сработают именно так, а не иначе! Так вот, то, что нас угнетает – это чума неверия, обратная сторона магии! Неверие! Небытие! Все мы боимся чего-то, а почему? Потому, что мы смертны! Да все мы смертны и это данность, а потому, чего бы мне боялись, в основе любого страха – страх небытия. Он вытягивает магию из наших чакр, эмоции из нашей веры и кровь из наших вен!

– Вы нам про Детей Ночи хотите рассказать, мэтр Эстелло?! – снисходительно улыбнулся мираж мэтра Морлана.

– Глупцы! Я хочу рассказать, про Кровавого Бога! Вы ведь про него даже не слышали? Так вот послушайте, что об этом пишется в "Гоэтика Энунци", летописи коронного дома Корбул! Кровавый бог – Чума Миров и небытие в чистом виде. Когда создавалась Вселенная, один из верховных богов, известный, как Судья Миров Алмаз, оставил нам знания о Кровавом Боге Тоборе. Но, сдается мне, что его зовут Кровавым не потому, что он любит не столько кровь, сколько власть! В верованиях степных людей и Священных Скрижалях Серамиды, что можно найти в нашей библиотеке, есть намеки на то, что наш мир не единственный во Вселенной. И те, другие миры, тоже населяют разнообразные существа!

– Всем известно, что оригинал "Гоэтика Энунци" хранится в королевской библиотеке, – заметил мэтр Ихсанал. Корнелиан после этих слов тоже встрепенулся и бросил:

– Вряд ли вам туда предоставили доступ в обход Башни Магов. Скорее всего, вам подсунули очередную пустышку, мэтр! Помнится, пару лет назад вы тоже махали здесь какой-то книжкой. Но сейчас, как и тогда, басни диких кочевников не имеют отношения к магической науке! – буркнул Корнелиан, напоминая одну из неприятных историй в биографии Амбруаза Эстелло. – Напомню, действующий мэтр, вы тогда утверждали, что обнаружили некий облачный дворец! Как он назывался? Фарандон, если мне не изменяет память? И даже требовали финансирования для его поисков!

– Глупец, – разозлился Эстелло, – то, что в него не поверил ты, не значит, что я ошибался. Сейчас это не имеет отношения к делу. Знания – имеют! Догадки и предположения, пусть и в меньшей степени, но тоже имеют! А вот твоя зависть – не имеет! А теперь, я вернусь к знаниям! – опомнился мэтр и обратился к присутствующим. – Итак, если существа во всех мирах разнообразны – значит, и кровь у этих существ не может быть одинаковой! Однако, нам известно, что Тобор повелевает множеством разных миров, а значит, ему подходят все живые существа, без исключения! Почему так? Что же такого есть у всех жителей бесконечной плеяды миров?! Это точно не кровь – ведь даже в пределах Луарамеши встречаются существа с кровью разных цветов и состава, что же говорить о прочих? Но все становится на свои места, если допустить, что слово «кровь» имеет переносный смысл. Вполне вероятно, что Кровавому Богу нужна не кровь, а то, что она собой символизирует! Жизнь, сила, власть…. Власть! А в основе крови лежит вера! Нам, магам, давно известно, что без нее, бог – ничто! Пустое место: ни жизни, ни силы, ни развития!

– Абсурд! Словесное болото догадок Амбруаза Эстелло! – прервал рассуждения Эстелло магистр Корнелиан.

– Ты просто, болван, Корнелиан! – вспыхнул мэтр, – не смей перебивать меня, королевская подстилка! То, что ты носишь в Башню Магов бумаги от короля – не значит что твое мнение априори ценнее мнения самого бесталанного из нас!

– Еще раз назови меня подстилкой и пожалеешь, старик! И вообще, очень серьезное «если», вы не находите, мэтр? Вера, как основа мироздания, – скривился Корнелиан.

– Конечно, серьезная! И безальтернативная! Тому есть доказательства! – выпятил подбородок Амбруаз.

– Поразите меня? – развел руки магистр.

– Смерти! Смерти магов, птиц, рыб и усиление Скверны. Все о чем вы говорили – доказывает, что некой высшей сущности что-то нужно от этого мира! И, как ни странно, но вы правы, что собрали нас всех, магистр, – скривился мэтр Эстелло.

– Похвала их ваших уст – сомнительна, мэтр Эстелло. Впрочем, как и всегда, – скривился Корнелиан. – Ваша высшая сущность начала с птиц, рыб и нескольких магов? – ехидно улыбнулся магистр. – Какая же это «высшая сущность»? Мелковато, не находите?

– А вы ожидали, чтобы она придет и прихлопнет тебя, как таракана тапком? – скрипуче рассмеялся Эстелло. – Это же… просто неинтересно! Ты ожидал, что некто способный сокрушать миры, придет, чтобы выпрыгнуть из кустов, как дикий зверь?! Очнись, – это не зверь из леса, а высший, недоступный разум, ограниченный лишь своими собственными мотивами и принципами! И только своими!

– Мэтр Эстелло! – не выдержал Корнелиан, – вначале я и мои братья видели перед собой легенду! Почтенного мэтра, пусть и немного эксцентричного, но уже нет! Теперь мы все видим спятившего дурака, который претендует на то, чтобы знать, что хочет некий «высший разум»! К слову, разум им же и выдуманный! Ваша гордыня зашла слишком далеко! Покиньте кафедру и Коллегию немедленно! – потребовал магистр.

– Ты не посмеешь! Я такой же член этой Коллегии, как и ты! – ткнул пальцем в Корнелиана Эстелло и отступил на шаг, готовясь в бою.

– Ты зарвался, взбалмошный старик! – заорал Корнелиан, протягивая светящуюся ладонь к Эстелло. Атмосфера между магами начала накаляться в буквальном смысле. В зале подул холодный, леденящий кожу ветер. Между Корнелианом и Амбруазом невольно заискрили молнии и начал искривляться воздух. Со стены упала картина, задрожали стекла и огонь свечей.[27] Неизвестно, что случилось дальше, если бы позади двух магов не появился Кустодий.[28]

– Коллеги! – раздался уверенный звучный голос, знакомый всем присутствующим без исключения. – Давайте уважать друг друга и не пренебрегать безопасностью коллег! Тем более в присутствии святыни великого предка королевского рода! – строго указал Хороно на древний меч в кафедре. – Иначе мне, как Кустодию этой Коллегии придется вас вывести из зала. Обоих. Мы можем продолжить и в неполном составе, а бремя ведущего эту коллегию я возьму на себя. Васил Хороно поднял палец и на его конце загорелся яркий свет, размером с горошину. Впрочем, каждый, кто ее видел, не сомневался, что десяток таких «горошин» легко разрушит пару этажей Башни Магов. Накопившаяся между разозленными магами магия быстро стала иссякать. Гневно смотря на Корнелиана, Эстелло опустил руку.

– Вы тоже магистр! – сказал Хороно и Корнелиан, всегда считавший себя боевым магом, нехотя опустил ладонь. Раздался громкий хлопок удара. Все присутствующие скрестили взгляды и увидели, как на пол упал гипсовый бюст короля Варата.

– Я предупредил вас, коллеги! – повысил голос кустодий, хмуря брови.

– Но это не я! – удивился Корнелиан.

– И не я! – возмутился Эстелло.

– Какие же вы жалкие букашки! – разнесся по залу Коллегии незнакомый голос.

– Кто это сказал?! – громко спросил Корнелиан, обращаясь к собравшимся мэтрам.

– Кто это сказал?! Кто это сказал?! – передразнил голос.

– Покажись! – повысил голос мэтр Хороно.

В ответ раздался короткий вскрик с задних рядов зала.

– Мэтр Баро мертв – раздался испуганный крик. – Кто-то убил его!

– Кто-то убил его! Кто-то убил его! – глумился голос и затем снова раздался короткий крик из зала.

Мираж Вендуса быстро окинул взглядом зал и поднял призрачный осиновый посох. На его навершие полыхнуло яркой зеленой вспышкой, которая разошлась по залу и окатила всех присутствующих, а затем собралось большим зеленым коконом, среди кресел. В центре зеленой сферы стояла кошмарная фигура с криво торчащими волосами и коже, похожей на воск оплавленной свечи.

– Хитро. Но вас это не спасет! – ухмыльнулся пришелец, касаясь сферы Морлана. Та почти сразу потускнела, а затем рассеялась.

– Кто ты, тварь!? – холодно спросил Хороно, поднимая руку в которой уже пылала огненная алебарда.

– У меня сотни имен, смертный червяк! Я Тот, Кто Открывает Врата… Я – Проводник… Я Похититель Жизней! Но у вас меня знают как Душееда, – хищно улыбнулась тварь и медленно пошла к Хороно. – Я знаю тебя! Ты – Васил Хороно! Такой уверенный! Такой гордый! Мне будет приятно выпустить твою кровь! – глумливо улыбнулась тварь.

– Ну, так попробуй ее пустить, если сумеешь – вздел руки Корнелиан, выступая вперед.

– Нет, магистр – быстро остановил его Хороно. – Защищать Коллегию – моя обязанность. Спасайте что должно – и не медля!

Корнелиан посмотрел на прямую спину шагающего к твари Кустодия и, скрипя зубами, бросился к мечу, установленному в кафедру. Тварь мгновенно подняла руку в направлении магистра и тот, не успев добежать, молча рухнул без чувств. Душеед бросился к Василу Хороно, а в руке Кустодия мгновенно вспыхнула пылающая алебарда!

Мэтр Хороно был хорошо сложенным мужчиной с седеющими рыжими волосами до плеч. На вид ему было около пятидесяти, но просторный белый плащ Кустодия скрывал подтянутое тело матерого воина. Мускулистый и жилистый, как сыромятный ремень кузнеца, он легко раскрутил свою алебарду, создавая вокруг себя сплошное смазанное пятно огня. Возраст не помеха для мага – он может выглядеть глубоким стариком, но при этом двигаться быстрее атакующей змеи и бить с силой стенобитного орудия. Хороно был не просто магом, он был Кустодием – хранителем традиций и порядка в Башне. Мало кто знал, сколько ему лет на самом деле и еще меньше людей помнили, как он пришел в Гильдию. Четыреста лет назад, он вместе с первыми магами Аллерии закладывал фундамент Башни Магов и выглядел точно так же. Васил Хороно без преувеличения был лучшим боевым магом Башни и первым же ударом алебарды рассек атакующему монстру брюхо. Монстр мгновенно отступил на несколько шагов. Злобно взревев, он засунул руку в разрез и извлек меч из черной кости. Страшная рана от алебарды заросла почти мгновенно, но высокомерия во взгляде Душееда стало чуть меньше. Яростно взревев, он снова бросился в атаку.

Глаза и алебарда Хороно пылали огнем и обжигали кожу Душееда – она пузырилась под его взглядом волдырями и разлеталась хлопьями, хотя тут же восстанавливалась. Первый удар Кустодия оказался единственным по-настоящему успешным. Душеед, несмотря на ярость, стал внимательнее и теперь дрался всерьез. Сколько бы сил не вкладывал в удары Кустодий, снова поймать удачный момент ему не удавалось. Меч черной кости уже дважды побывал в волоске от его горла и кустодий лишь чудом увернулся. В ударах Душееда не было системы, за ними не стояло даже подобие фехтовальной дисциплины или философии боя. Каждый удар врага был непредсказуемым и наполнен чистейшей, жаждой убийства. Возможно, бой закончился через десяток ударов, если бы не крик, который заставил остальных мэтров прийти в себя.

– Да помогите же ему, академические трутни! – закричал Эстелло, замершим в нерешительности магам и начал одну за другой швырять в Душееда молнии. Тот только взревел от боли, но не отвлекся от боя с кустодием. Как это часто бывает в битве не на жизнь, а насмерть, некоторые маги сбежали, оставив своего магистра и Кустодия разгребать неприятности. И все же так поступили не все – большая часть магов, обозлившись на себя за мгновения слабости, воодушевились безнаказанностью Эстелло и поспешили на помощь. Тело Душееда вмиг покраснело от попаданий сзади, сбоку и даже сверху – миражи некоторых мэтров просто взлетели в воздух и уже оттуда бросались в него всякой магической гадостью.

Душеед был невероятно сильным противником, но преимущество, данное поддержкой магов, медленно, но необратимо склоняло чашу весов в пользу Хороно – в бою с холодным оружием не все решает грубая сила и жажда убийства. Она, безусловно, важна, но порой может привести к переоценке своих возможностей и сводит на нет опыт и приобретенные навыки. Кустодий понимал это, как никто другой. Враг, возможно, сильнее него, но он совершил глупость – явился один. Пусть неожиданно, что поначалу привело к смерти его коллег, но враг продумал только тактику, но не стратегию. Возможно, просто не ожидал серьезного сопротивления? Или настолько наглый, что даже не думал, что способен потерпеть неудачу?

– Да как ты только додумался явиться сюда? – спросил Хороно. – Здесь мой дом, моя школа, мои ученики и друзья! В Башне я необорим! На что ты вообще рассчитывал? Отвечай мне! Душеед, с трудом парируя молниеносные выпады кустодия, ухмыльнулся и, едва переводя дыхание, пророкотал: – Ты мне не соперник, жалкий червяк!

Широко отмахнувшись мечом, Душеед заставил Кустодия отшатнутся. Пользуясь передышкой, он отбросил оружие, отпрыгнул от Хороно прямо в воздух. Там он завис среди парящих миражей и довольно засмеялся:

– А теперь время умирать!!! – с едкой ноткой безумия в голосе, хихикнул он.

Сказав это, Душеед буквально взорвался огромной массой, целыми гроздьями щупалец и конечностей. В этот миг ход боя изменился мгновенно и бесповоротно. Щупальца хватали магов вместе с защитными экранами и тянули к месиву плоти, которое мгновения назад было человекоподобным. Теперь же противник был просто тошнотворной массой агрессивной плоти. Тела схваченных щупальцами людей на подлете к центру бушующей плоти Душееда ломала и комкала незримая сила. Только после этого окровавленные обломки тел просачивались через защитный экран, который окружил тварь. Особенно неприятный сюрприз ждал магов, пришедших на Коллегию миражами. Щупальца, коснувшись любого из миражей, перемещали их реальные тела в зал Коллегии и там, ошарашенных потерей безопасности, магов ждала судьба остальных.

Некоторые мэтры, прозревшие опасность раньше остальных, успели уйти – исчезнуть, переместиться, скрыться в Тень. На полу у кафедры пришел в себя магистр Корнелиан и невольно замер, увидев происходящее. Едва соображая, что он делает на полу, Корнелиан лихорадочно оценивал обстановку. Хороно по-прежнему ведет безнадежный бой, создав вокруг себя непроходимую стену своей алебардой. Несколько еще живых мэтров во главе с Амбруазом Эстелло пытались помочь своему защитнику, но, похоже, безрезультатно. Вдруг Корнелиан заметил, что целая гроздь щупалец нацелилась на мэтра Эстелло. Забыв о священной реликвии, которую должен был спасти, Корнелиан начал наговаривать заклятие побега.

Без устали мечущий молнии, метр Эстелло невероятно устал. За короткое время он выложился так, как не выкладывался даже в молодости на магических поединках с коллегами. Когда он заметил нависшую над ним копну щупалец, у него уже не было сил даже просто сойти с места. Одно из щупалец устремилось прямо к нему и глаза Эстелло широко открылись, видя неминуемую гибель. Сильный удар в плечо и яркая вспышка – вот и все, что успел увидеть почтенный мэтр перед своим отбытием из Коллегии. Кустодий вернулся к бою, кусая губы при гибели очередного мага. Он остался один, но продолжал отчаянно отбивать, отрастающие щупальца Душееда, пока одно из них не обнаружило брешь в его защите. Бугристая плоть обвилась вокруг его ног и дернула вверх. Пылающие яростной магией глаза Хороно потухли, а горящая алебарда выпала из рук, рассыпая оранжевые искры по каменному полу. Тело Кустодия разлетелось на части, а затем втянуто в бушующий ураган щупалец. Это был конец Башни Магов.

Щупальца видоизменившегося Душееда еще какое-то время бушевали, жадно нащупывая куски мертвых тел, но затем быстро втянулись в центр уродливого кома бушующей плоти. По-прежнему медленно паря в воздухе, ком опустился на пол, покрылся прочной скорлупой, а затем раскололся изнутри, подобно яйцу, выпуская наружу Душееда. Обломки кошмарного яйца тут же превратились в невесомую пыль.

Монстр подошел прямо к столу с фолиантом, принесенным мэтром Эстелло и вгляделся в открытые страницы. Вчитавшись внимательнее в титульный лист, Душеед нахмурился и начал читать дальше. Однако, едва он прочитал несколько страниц, книга рассыпалась в прах. Раздраженно поморщившись, тварь подошла к кафедре и, вырвав из нее меч, внимательно осмотрела его. Взмахнув на пробу тяжелым двуручником, тварь встала поудобнее и нанесла удар по самой Кромке, разрезая мечом само пространство. Уважительно посмотрев на трофей, Душеед шагнул в проделанную прореху в реальности и исчез. Немного времени спустя, портал закрылся и в разрушенном большом зале Коллегии, наконец, наступила тишина.

Кризис метаморфозы

Горожане Хеодара искренне гордятся своей страной. Когда заезжие торговцы из других мест ходят по городу, в удивлении округлив глаза от резных стен, высоких куполов и незнакомых ранее вещей, хеодарцы делают невозмутимые лица и гордо расправляют плечи. В этот момент они чувствуют себя выше ростом и даже чем-то лучше приезжих. И неважно кто ты… воришка из подворотни или префект, важно, что ты хеодарец и живешь в самом центре столицы. Ведь, где еще на Луарамеше можно увидеть столь величественных львов у городских врат? А площадь, где прямо на полу мозаичным резным камнем выложены подвиги всех королей властвовавших над Аллерией? Дух завораживает при одном лишь взгляде на Шпиль Нексуса, выполненный талантливыми зодчими прошлого в виде великолепного меча. Он, конечно, немного пугает гостей столицы тем, что упадет на их головы, но ведь все же стоит уже третью тысячу лет! Как метко окрестил его придворный поэт Корбулов – Престэль, Хеодар – это настоящий Город Чудес. И хоть негласное имя городу дал человек не сумевший срифмовать сколь-либо толковой баллады, в этом он не ошибся. Впрочем, кто бы ошибся?! Окруженная с юга знойными песками Неруоки, с севера горными хребтами, а с запада лесами, долина, где был основан город, словно ждала, пока ее заселят. Основатель города, Нексус Корбул не мог пройти мимо: рядом лес и камень для строительства, а по раскаленным пескам пустыни не всякий неприятель доберется до города. А если и доберется – тоже не беда. Городские стены, говорят даже приспешники самого Аматриса, не смогли их взять. Но если кто и найдется дурнее него, так и его ждет сюрприз – внутренняя стена с семнадцатью бастионами и малыми барбаканами, набитыми ветеранами из легиона Мрачных Львов. Так вышло, что именно сюда, в самый величественный город континента шел уставший и злой Релдан. Без какого-либо товара для продажи. Без скарга. Без еды и денег. Мокрый и продрогший, благодаря никак не унимавшемуся дождю над головой. В очередной раз проголодавшись, Релдан решил поесть и подумал:

– Жареная нога гуся, – а затем торопливо вцепился в появившееся в руке, еще горячее жаркое, пока его не начала заливать вода. Торопливо ободрав мясо с кости, он выбросил остатки. Затем вытер руку о медный нагрудник и хлопнул себя по лбу. – Я подумал, а не сказал вслух, – осенило его. Он вытянул руки и отчетливо представил себе кошелек с золотом. И… желаемое оказалось в его руках!

Релдан довольно засмеялся и, посмотрев на ненавистную тучку, представил, как она рассеивается и пропадает без следа и она… рассеялась без следа. От удивления Релдан чуть не пустил ветры, но тут же улыбнулся. Если подумать – все не так уж и плохо! Впереди Хеодар, где он ни разу не был. Товары пропали, но… деньги-то вот они! И ведь он может их просто создать. Впрочем, надо сперва въехать в город, а там видно будет, что создавать. Подтянув немного сползшие штаны, Релдан бодро двинулся покорять Хеодар. Подойдя к городским воротам, он присоединился к живому ручью из купцов и гостей города, втекавшему в город. Рядом сновали менялы, зазывали маркитантки и, конечно же, стояли стражники. Релдан втиснулся в быстро продвигающуюся очередь и смотрел на все это с живым интересом,

– Ах ты, маленький крысеныш! – раздалось совсем рядом.

Оглянувшись, Релдан увидел дородного стражника, поймавшего вора за руку. Вор, точнее, воришка, оказался невысоким подростком с нестриженой головой, вздернутым носом и веснушками, густо усыпавшими его лицо под коркой грязи.

– Вот и отбегался – довольно подытожил стражник. – Мать не говорила тебе, что бывает за воровство у честных стражников?!

– Я не знал свою мать, господин стражник. Нам с младшей сестрой нечего есть, – заканючил воришка.

– Ладно. Сколько тебе лет? – деловито спросил стражник.

– Пятнадцать, – буркнул подросток.

– Для эшафота ты еще мал, тогда. А вот на каменоломнях тебя быстро отучат воровать. Эй, Хаза. Что думаешь? – толстяк к своему товарищу. – Знаешь его?

– Как не знать? – ответил напарник. – Этого пострела половина рынка знает – это же Мигу. У него батя был солдатом, но он того… от «вихря» загнулся. Пару лет как. И мать, вроде, тоже.

– Значит, до этого воровал только еду, а тут на кровные деньги старого Даготепа покусился! Что так? Матереть, видно, начал? – спросил Даготеп.

– Сестра умирает – у нее лихорадка. А врач лекарства больше не дает в долг, – понурился мальчик.

– Вот ведь незадача, – задумался Даготеп. – Но отпустить тебя я не могу. Но и вижу что непросто тебе. Что же делать? А давай так… Самое большее, что я могу сделать для тебя, это отрубить пару пальцев и отпустить. С воровством у нас в Хеодаре строго.

Релдан в общих чертах сообразивший, чем может закончиться этот разговор, решил вмешаться.

– Господин стражник! – подошел он к доблестным стражникам Релдан. – А много ли денег было в кошельке?

– Тебе зачем это знать, кто ты вообще такой? – насторожился стражник, с подозрением оглядывая странно одетого незнакомца.

– Это не так важно, как то, что у меня тоже есть кошелек и там чистое золото. Что скажете, если я пожертвую, скажем, на нужды городской стражи, а вы дадите вору возможность стать честным человеком и возможно спасти сестру?

– Ну, если на нужды городской стражи, – осклабился стражник и, забегав глазами вокруг, быстро принял решение. – Почему нет? Стража ведь затем и существует, чтобы помогать добрым людям. Эй, пострел… благодари господина! Как вас зовут, почтенный? – деловито поинтересовался Даготеп, рассматривая странные одеяния юноши.

– Я Релдан. Здесь я по торговым делам отца. Песчаная буря разметала наш караван, но это не имеет отношения к нашему делу, – коротко ответил кочевник.

– Торговый говорите… Ладно, пусть так. Гони пять оболенов и забирай его. И чтобы я больше не видел, что он докучает кому-либо, – осклабился Даготеп.

Релдан заглянул в кошелек и, достав пять монет, протянул Даготепу.

– Это не оболены – присмотревшись к незнакомым монетам, сказал Даготеп.

– Это золото. Другого у меня нет. Не хочешь – оставь парнишку себе.

Стражник нахмурился и с сомнением посмотрел на напарника. Прикину все плюсы и минусы такой сделки, Даготеп поджал губы и протянул руку за монетами.

– Благодари господина Релдана, крысеныш и не попадайся мне больше, – бросил напоследок Даготеп, уходя восвояси.

– Спасибо, господин, – все еще не веря в свою удачу, сказал Мигу и невольно улыбнулся.

Релдан смотрел на Даготепа, опасаясь, что он передумает и вернется, но очевидно стражнику хотелось поскорее пересчитать звонкую монету в укромном месте сильнее, чем разузнать побольше об этом странном господине в простом медном нагруднике, но бросающем кошельки как какой-нибудь аристократ. За ним надо проследить и, по возможности, разузнать больше. Но это подождет – есть дела поважнее, например, пропить честно заработанное золото.

Релдан, тем временем и стал в очередь на оплату пошлины. Мигу, немного подумав, стал рядом. Наконец Релдан не выдержал и спросил:

– Почему ты не уходишь?

– Мне некуда идти, – улыбнулся Мигу.

– А как же сестра?

– Она умерла вчера вечером. Я похоронил ее ночью, недалеко от порта, – помрачнел мальчик.

– А стражнику соврал, выходит? – догадался Релдан.

– Ну да. Это же растяпа-Даготеп – ему все врут! Да и он сам это прекрасно знает, – удивленно ответил Мигу.

Релдан растерялся.

– Вот как? Так зачем ты…

– Вы добрый человек, господин Релдан. Но что мне оставалось делать? В Хеодаре строго относятся к ворам. А я – вор! Причем не самый плохой, – гордо признался мальчик.

– Оно и видно, – хмыкнул кочевник и добавил – Там, откуда я родом, воровать и врать не принято, – наконец выдавил Релдан.