Релдан. Путь немешиона (Трехтомник)

– О чем это ты, старина? – насторожился Варат.

– О том, что, несмотря на слухи о преступлениях принца Варнуса, все по-прежнему на уровне слухов и шепотков. Ни у Терновой Руки, ни у оппозиции, в виде гильдии купцов Локара – нет прямых доказательств о проделках Варнуса. Поэтому вопрос безопасности инфанты остается открытым. Или простых подозрений уже достаточно, чтобы Мрачные Львы стали под копье?

– О чем ты? – сделал непонимающее лицо король.

– Я вижу вас насквозь, сир. Напомню, если Локар позволит себе обидеть вашу племянницу, а он вполне может это, вы не сможет ввести войска, без доказательств нанесенного вашей крови оскорбления. Если вы на это решитесь, то наши соседи сочтут это за самоуправство и беспредел. Доверие, которое вы, как король, завоевывали годами, может рухнуть в одночасье! Я знаю, что вы этого не хотите, а потому не станете бездумно карать, – резюмировал Офелис.

– Ну, ты мелешь, ворон! Не убьет же ее Варнус, в конце концов! В этом нет никакого смысла для Локара. Мое предложение более чем выгодное – оно перспективное! Если Варнус поумнеет и возьмется за дело с умом – я, со своей стороны, не стану препятствовать его росту при моем дворе! Посмотри на меня, – я давно тут засиделся! Полноте, Офелис – все будет спокойно! Проводи-ка меня, лучше, в Пеополис. Звон мечей бодрит мой дух, как ничто другое!

Утром следующего дня, король Локара, Цандергород, вскользь прочитал донесение о смерти инфанты, бросил бумагу в камин и сел в кресло своего верного палача.

– Поднимите подбородок, ваше величество! Вот так, отлично! Скоро закончим, – сказал верный слуга, подготавливая бритву.

– Поаккуратнее там, Лончель! Порежешь, как в прошлый раз, – на кол посажу! – проворчал Цандергород.

– Говорить мне такое, когда у меня в руках столь острый инструмент – не очень мудро, повелитель, – рассмеялся Лончель.

– И почему я тебя до сих пор держу? – вздохнул король.

– Может потому, что я отличный брадобрей, а вы не любите бороды? – улыбнулся волосатых дел мастер.

– Верно, Лончель, мастер ты отличный, спору нет! Но иногда хочется тебя немного укоротить, – ухмыльнулся король.

– Плохие новости, государь?

– Я говорил с Варатом, – помрачнел Цандергород. – Похоже? он понял мое послание немного не так, как ожидал.

– Будет война? – поднял брови Лончель, не прекращая брить.

– Война? – удивился Цандергород.

– Мы убили его племянницу, – напомнил Лончель.

– Начинать войну с нами из-за инфанты? Если я хоть что-то понимаю в том, как думает аллериец, – без доказательств он на такое не пойдет! Будь я лекарем, назвал его болезнь «королевским благородством» или как-то еще… Но я тот, кто есть, а потому скажу, как есть – он законченный болван! Хотя, недооценивать его было бы тоже глупо. Уверен, если Варат получит хоть одно настоящее доказательство нашей причастности к пропаже Эрмалии – Локару конец. Но у него их нет, и не будет! Наши конфиденты уже отправилась подчистить грязь и выставить все, как дорожное ограбление.

– И что же будет дальше? – спросил Лончель, смочив полотенце.

– Посмотрим. По крайней мере, у Локара останется, какой-никакой, собственный принц королевской крови. К тому же, я почти уверен, что последствия смерти моей несостоявшейся невестки будут минимальными. Варат криклив, как выпь, и грозен с виду, но рационален и добр внутри. С таким можно делать все, что хочешь, если, конечно, подать правильно.

– Отдать племянницу в заложницы? Это не выглядит рациональным, – сказал Лончель.

– Ты не видишь всей картины, друг мой. Видишь ли, его предложение было действительно выгодным для нашего рода. И он сделал его потому, что верит, что мой сын лучше, чем тот ублюдок, которого знаю я сам! Варат думал, что Аллерия, благодаря союзу Эрмалии и Варнуса сможет бескровно обрасти Локариндией и это принесет пользу обоим королевствам! Это был отличный ход – в его положении я и сам такое мог предложить! Так что, повторюсь, Варат – рационален. Я почти уверен, что, когда известия о пропаже инфанты дойдут до него, это не сделает его более или менее сговорчивым при обсуждении пошлин, например, на зерно! – сказал Цандергород.

– Разве в Хеодаре нет зерна? – удивился Лончель.

– В том-то и дело, Лончель: зерна там достаточно, чтобы прокормить Хеодар и еще, боги знают, сколько городов поменьше! Но мое тоже должно где-то продаваться, а этот ублюдок все равно не снижает пошлин! Тьфу, Лончель! Я не зерно хочу ему толкать, как какой-то торгаш! Я хочу того же, что и он, но с другим акцентом! Для начала, мне нужно, чтобы род Корбулов признал наш двор – поэтому я и заговорил с ним о свадьбе. Но это не главное – я хочу объединения наших земель, понимаешь? Пусть не я и не Варнус, но его плоть и кровь станет во главе двух королевств! Я что так много хочу?! Ах, зараза! Ты меня все-таки порезал, идиот!

На щеке Цандергорода открылся новый порез.

– Простите, повелитель. Вы дернулись. Мне уже идти на эшафот? – спросил Лончель.

– Да чего уж там, без тебя там все заржавеет в момент! Хотя, я бы посмотрел, как палач садится на собственный кол. Ха-ха-ха-хааа!! – рассмеялся Цандергород.

– Старая шутка, повелитель, – не разделил веселья Лончель. – Кстати, кол не самое любимое из моих орудий. Пользуясь, случаем, хочу спросить, что делать с теми дикарями, что приволок Зарод? Они уже выложили все, что знают.

– Эта их сходка под камнями меня беспокоит, Лончель, но все, что они выложили пленники не стоит ничего. Похоже, что они и правда ничего не знают или же их вожди ничего толкового не придумали. Может они просто собрались покурить свои травки и разошлись, но все равно держи нос по ветру. Рабов отправь в каменоломню – там все мрут, как мухи. Руки лишними не будут. О! Хорошо, что вспомнил: я думаю нам нужно больше этих грязных дикарей! Отправь Зароду депешу! Нет, лучше ворона – так будет быстрее! Пусть заплатит своим обезьянам за новую партию криворожих степняков. На этот раз, мне нужны пятьдесят отборных и молодых. Надо поблагодарить Эристелу – ее лакримоль хорошо поработал с моей несостоявшейся невестой.

– Рад, что вы довольны, повелитель, – сказал Лончель.

– Доволен, да… Но эта жуткая тварь… Лончель, если бы я не знал, что она меня не тронет – надудел бы в штаны. Возможно, их услуги скоро понадобятся, а свежатина у них в почете, – потер переносицу король.

– Ну, вот и все, величество вы наше, – промокнул шею Цандергороду палач. – Сказать, чтобы несли поесть?

– Давай. И ненавязчиво проверь нашего таинственного друга. Думаю, он заигрался в повелителя пиратов. Убедись, что он хорошо подтер следы за собой и, главное, за Варнусом.

– И затем… отправить на дно? – уточнил Лончель.

– Нет, дурак. В этот путь он сам уйдет когда-нибудь. Какой смысл Локару ссориться с Черным Владетелем Рахгена? Это же, по сути, единственный доступный способ связи с Мелвой! Тебе лишь бы пришить кого. Запомни, поддержка алимарха нам еще нужна. Что касается более мелких дел, то пусть Зарод доставит дар моему бастарду, а тот подтвердит доставку! Я хочу быть уверен, что все прошло гладко. Пусть не появляется в городе сам, а весть пришлет через своего зверя! Полноте… Мне в этот раз вполне хватит и устного подтверждения.

– Растормика? – удивился палач.

– Да – для него будет новое поручение. Терновая Рука[24] слишком распустила своих конфидентов. Это же надо, накопать столько грязи на моего сына, чтобы аллериец воротил от него нос! Пора их укоротить! Их магистр отлично подойдет для такого дела.

– Повелитель, Бледный Хараз не просто магистр Гильдии воров, – занервничал Лончель, – Он еще и друг детства Варата. Вы уверены, что стоит его трогать?

– Путь к величию не терпит слабости! – рявкнул Цандергород. – Тебе не понять! Ты просто встретишь Растормика в условленном месте и покормишь его той дрянью, без которой он не может нормально работать.

– Как скажете, повелитель, – поклонился палач.

– Иди. И пусть уже повар принесет хоть что-нибудь поесть, иначе несчастный народ Локара очень скоро осиротеет, но он, подлец, этого уже не увидит!

После трапезы Лончель снова появился перед своим повелителем. В этот раз он сменил передник брадобрея на одежду простого чиновника, а в руках он держал вскрытый конверт.

– Что случилось? – спросил Цандергород, заметив плохо скрываемое возбуждение в глазах палача. – Опять проблемы на севере?

– Нет, повелитель. Скорее запоздавшие дополнительные сведения. Наш конфидент в степи докладывает, что все старшие племена кочевников собираются на большую встречу.

– И что из этого следует? Нам стоит чего-то опасаться? – уточнил король.

– Не думаю. Скорее это просто подтверждение того, о чем нам рассказали пленники. Я присмотрюсь к происходящему во избежание неожиданностей. Но в письме есть одна странная деталь, повелитель. Конфидент сообщает о некоем человеке, который способен двигаться быстрее ветра. Мне это показалось неожиданным.

– Какую неожиданность могут выкатить эти степные обезьяны? Разве что всей ордой ринуться грабить и убивать, – проворчал король, пробегая глазами донесение. – Скорее всего, один из их чародеев наглотался зелья. Плевать. Известно, зачем они собираются или уже собрались?

– Мы знаем лишь, что нойоны пригласили остальных, но зачем… конфидент не знает. В степи сведения распространяются не так, как в городах. Иногда сведения идут месяцами, а порой неделями. Тут сложно быть уверенным в чем-то, – развел руками Лончель. – Этих дикарей сложно понять, повелитель: они могут собраться, чтобы договориться о перемирии, дележе территорий или даже об общей свадьбе. Последний Большой Гункан был тридцать лет назад, если не раньше. На нем они впервые за долгое время объединились, чтобы пощипать границы соседей, Но это, скорее, исключение, чем само правило. Не обязательно, что они бросятся на нас – мы не давали повода нойонам или другим племенам. Мы даже иногда торгуем с ними.

– Повод! Ха! Им не нужен повод для набегов – война пылала в их крови всегда! Говоришь нам нечего пока опасаться, пусть так. Разузнай об этом больше… и об их главарях тоже! Особенно мне интересен тот из них, кто собрал остальных, – сказал Цандергород, поднося пакет к горящему факелу на стене.

– Будет исполнено, повелитель, – кивнул Лончель и направился к выходу.

Одинокий сын

Солнце выпучило свой желтый глаз и истекало знойными слезами в чашу пустыни Неруока. Казалось, оно плачет застывшим зноем, прожигающим самую душу. На пути к Аллерии много препятствий для кочевника, но эта жара… Релдан держался, как мог, и все же, всматриваясь вдаль, уже не мог с прежней уверенностью сказать, где находится Хеодар. Когда вести Большого Гункана разлетелись по кочевью, Халрог первым шагнул вперед, желая стать лазутчиком в большом городе от своего племени. Причин отказывать у Кайлода не было – время отбытия было назначено. Однако случилось непредвиденное, – Халрога сморила ветряная лихорадка. И тогда, груз ответственности за слово, данное Халрогом, пала на сына. Не то чтобы Релдан был не согласен, но покидать молодую жену его совсем не радовало. Поэтому, как следует, утомив жену, в очередной раз, пообещав ей не заглядываться на прелести городских прелестниц, клятвенно заверив не задерживаться больше необходимого и ни в коем случае не рисковать собой, Релдан начал грузить приготовленные для каравана товары. Сейчас он вспоминал, как перед отъездом он зашел к отцу, чтобы попрощаться и получить родительское напутствие.

– Договорись обо всем необходимом с Кардусом, – сказал отец. – Возьми у него больше еды для скаргов – от голода они звереют. И заклинаю тебя, молчи: никому в городе не говори о своих… дарах. Мы для них дикари, сын, сыграй на этом. Предложи в их Торговой палате сокровища Великой Степи: шкуры, мясо и солонина, резные луки и стрелы с оперением варуны.[25] Кайлод одобрил торговлю. Сказал, что племя поддержит наше начинание, если оно будет выгодно. Этот мир меняется, и я уже вряд ли изменюсь вместе с ним, но ты сможешь! Иначе рано или поздно каждого в нашем племени найдет меч врага. Нам нужен Хеодар! И еще, какой бы пакость не случилась с тобой в пути – думай своей головой, сынок, – всегда слушай других, но думай и решай только сам! Это только твоя жизнь и никто этого у тебя не отнимет! Помни, я всегда гордился, что я твой отец, хотя остальные тебя боялись и не понимали. А теперь… проваливай, пока я не расплакался и не начал рассказывать что-то еще! Мое благословение всегда было с тобой, сын, поэтому я просто желаю тебе удачи.

Растроганный Редан подошел и осторожно обнял Халрога. Затем отстранился и, глядя в глаза отцу, просто кивнул. Уходил он не прощаясь. Отец всегда в разговоре с Реданом называл его странные способности «дарами». Однако были это даром или, скорее, проклятием, Редан не мог сказать наверняка. Он чаще склонялся к последнему. Особенно его расстраивало, когда он начинал «пылать». Это был один из нескольких его даров, который нет-нет да проявлялся чаще остальных и самый нежеланный. Все, что он держал в руках больше двух ударов сердца, начинало тлеть и могло вспыхнуть к шулмусам. С другой стороны, Юли очень понравился, когда на него снизошло, то, что он про себя назвал «благодатью». Три счастливых и коротких дня, забыв о Душееде и нависшей угрозе, плюнув на тоску и чувство безысходности, Релдан радовал молодую жену с раннего утра и до поздней ночи. Он даже толком не разобрался в этой своей новой способности. Ему хватило и того, что он стал невероятно сильным и выносливым, а его мужество… стало еще мужественнее. Но все хорошее, к сожалению, быстро заканчивается. Сейчас он чувствовал очередные перемены в теле. Возможно, это подступает очередной «дар»? Может это «липучка», во время которой к его телу начинали прилипать металлические подковы и домашние ножи? Или, может, он просто бредит от жары и все ему только кажется? Однако его способности проявлялись регулярно, сколько он себя помнил. Но он уже достаточно пообвыкся с ними. Шулмусова жара…

Под мерный шаг скаргов, Релдан не заметил, как провалился в забытье. Когда он открыл глаза, первое, что бросилось в глаза – стена песка и отсутствие впереди ведущего караван Кардуса и… самого каравана! Он был совершенно один. В пустыне. На скарге, съевшем еще утром последний кусок вяленого мяса. К счастью песчаная буря утихала, но его тело… Его тело ходило ходуном от какой-то очередной трансформации.

– Заснул!.. Просто взял и заснул!!! Сделать все еще хуже просто было невозможно! Идиот! – не стесняясь скарга, вещал со своего насеста Релдан. Вот сейчас возьму нож, воткну в твою толстую шкуру, чтобы ты сдох. Затем выпью твоей крови и пойду дальше, понял! Не скаль зубы скотина! Топай, давай! Не мог разбудить? А что жрать теперь станешь? Меня? – возмущался вполголоса кочевник, начиная паниковать. – Куда теперь вообще ехать? Ума не приложу…

Скарг же ворчал все сильнее, периодически поворачивая голову в надежде, что ему протянут мяса. Но мяса не было. Зато был хозяин. Хороший. Он давал ему мясо, но сейчас он не дает мяса. А сам при этом мясо. Эта нехитрая дилемма занимала все больше и больше места в голове скарга, пока не заполнила все свободное пространство и не выплеснулась в яростном рычании. Он встал на дыбы и попытался скинуть Релдана с себя. От неожиданного рывка ездок начал заваливаться назад и замахал руками, пытаясь удержать равновесие.

– Разорви тебя надвое! Стой! – крикнул Релдан в сердцах.

В этот момент пространство вокруг него искривилось и скомкалось вместе со всей передней половиной скарга. Упав на землю филейной частью, Релдан ошарашено моргал, глядя как задняя половина скарга пытается бежать дальше, разбрызгивая кровь и внутренности. Получалось, правда, не очень успешно. Ошалело глядя на творящееся перед ним кровавое безобразие, он сказал:

– Сейчас бы выпить чего покрепче.

Прямо из воздуха ему в руку упал бурдюк с вином. Уже ничему не удивляясь, Релдан приложился к горлышку, икнул и прислушался к своим ощущениям. Пламя в его груди поутихло, но не погасло. Его новый «дар» укоренялся в теле, но это явно ненадолго. Нужно понять свою новую способность лучше. Релдан протянул руку вперед и сказал:

– Нож.

В руке появился нож. Отложив его в сторону, он продолжил:

– Вода. Тут же над головой Релдана заклубилась маленькая туча, и начался дождь.

– Вот, ведь, гадость – проворчал паренек и цвет воды резко сменился на зеленый. В воздухе пустыни запахло гнилью с болот.

– Вода! Вода! – торопливо вскрикнул Релдан, и на смену болотной жиже, из тучи опять полилась вода.

– Ясно. Я воплощаю в реальность, все что хочу, – понял юноша и воскликнул: – Тогда, хочу оказаться в Аллерии!

Но ничего не произошло.

– Аллерия! – повторил он.

Снова ничего.

– Топор! В ту же секунду в луже у ног объявился топор.

– Аллерия!

Без результатов. Если бы Релдан был силен в географии, он бы догадался, что пустыня Неруока, формально, – часть Аллерии, а потому, строго говоря, он уже находится в Аллерии. Но он не знал о географии, как и география не знала о существовании Релдана. Тем не менее, юноша пытался осознать происходящее. Значит, вызвать дождь я могу, а перенестись, куда мне позарез нужно – нет. С другой стороны, я могу создавать предметы. Тогда… ну конечно!!!

– Компас! Хочу компас! – воскликнул он. В луже появился компас: закрытая чаша с водой, в которой плавала магнетитовая[26] игла.

Схватив его, Релдан вскрикнул от удивления – такой компас он видел впервые. Однако быстро разобравшись, что стрелка показывает на север, он сумел верно определить направление и взял восточнее. Затем, посмотрел на останки скарга, указал на него пальцем и попытался создать себе средство передвижения.

– Скарг! – сказал он, и у его ног появилась вторая половина мертвого скарга.

– Целый скарг! – взвыл Релдан. – Целый!

Ничего. Неизвестно почему, но повторная просьба о скарге не сработала. Возможно его «дар» посчитал, что скарг у него уже есть, или работал только с неживыми предметами, или просто испытывал неприязнь к прожорливым тварям. А может ему просто нужно время, чтобы восстановиться. Размышляя об этом, Релдан еще немного поэкспериментировал с новым даром и, вскоре потихоньку, двинулся в сторону Хеодара. Когда солнце начало клониться к закату, на нем были новые штаны, потертый медный доспех на размер больше необходимого, его запасной меч, который он оставил дома, странного вида зонт и… маленькая упрямая туча, из которой по-прежнему лил дождь.

Коллегия

В коридорах Башни Магов с утра переполох. Еще неделю назад в Гардомер, Рахген, Матили и, даже, в далекий Лозаш, отправили посыльных воронов. Большая часть Гильдии магов Аллерии получила свои приглашения. Откликнулись, правда, далеко не все, но те, кто откликнулся, присутствовали в креслах Коллегии во плоти или магическими миражами. Здесь были делегации из пяти Высоких школ Коллегии: Духа, Первоэлементов, Разума, Эфира и Бытия. Почти сотня магов самых разных специализаций собралась перед высокой резной кафедрой из малахита и слоновой кости. На лицевой части кафедры красовался двуручный меч с костяной рукоятью в виде кричащей пасти какого-то демона. Чтобы подчеркнуть важность момента, магистр Корнелиан приказал извлечь его из защищенных запасников Башни Магов. Впрочем, теперь кафедра больше смахивала на алтарь войны, нежели инструмент ораторского искусства. Но вот часы пробили восьмой час, и магистр встал за кафедру. Корнелиан был высоким широкоплечим мужчиной лет тридцати пяти. Строгий плащ ярко красного цвета струился с его плеч, перехваченный на груди аграфом с символическим изображением башни. Его виски едва затронула седина, но тело было плотным и поджарым, что среди магов было редкостью. К посту магистра Корнелиан шел довольно долго и всегда считал, что он был его по праву. Еще в раннем детстве, его испуганные родители, державшие хлебную лавку на Зеленой улице, недалеко от рынка пришли в Башню Магов с сыном, который передвигал предметы усилием воли. Маги долго обсуждали способности мальчика. По окончании Кустодий Хороно сообщил пекарю, что его чадо больше не будет нуждаться ни в чем, потому что Гильдия Магов принимает его в ряды своих адептов. Кустодий также одарил родителя кошельком с золотом, бумагой, дающей право на два оболена в месяц из королевской казны, и тут же выкинул его из головы. Впрочем, когда мальчик оказался на ученической скамье Хороно потерял интерес и к нему тоже. Когда кастелян Башни спросил мальчика об имени и фамилии отца – юный адепт сообщил лишь имя. Впоследствии сверстники частенько посмеивались над ним за это. Но это уже забыто и сейчас тот бесфамильный мальчик – магистр самого могучего объединения магов на континенте и посмеяться над ним способен только очень сильный маг, но негромко и в шутку. Сейчас даже сам Кустодий частенько прислушивается к его мнению и сейчас лично присутствует в зале Коллегии.

– Почтенные мэтры, начнем, – спокойно сказал Корнелиан. – Многие из нас заметили угрожающие возмущение в тонких сферах. Для тех, кто думает, что это мелкое недоразумение и нашего высокого собрания недостойно, сразу скажу, это не так. Сейчас ничего страшного не произошло, но то, чем это может грозить – очень неприятно. Насколько я могу судить, если возмущения продолжатся, речь может зайти об угасании божественных скреп. Возможно даже гибели самих богов, хранящих этот мир. Что произойдет, если наши боги покинут нас? Скажу честно – я не знаю, но очевидно одно – природа не терпит пустых мест.

– Простите магистр, но не кажется ли вам слишком претенциозным вмешиваться в дела… богов? – спросил почтенный мэтр Аламид Коррандис, попыхивая изящной трубкой их горного хрусталя. – Божественные сущности вынашивают свои планы ином уровне, нежели смертные. Если в наш мир придет новое божество, кто сказал, что это плохо?

– Я бы согласился с вами, почтенный, если это был сугубо академический вопрос. Но если бы речь шла о новом научном труде – я бы не созывал вас в таком количестве, – ответил магистр. – Мы практики и наша задача выработать полноценную стратегию. Так что подумайте вот о чем, Коррандис – тот, кто придет вместо старых богов, может быть не таким благосклонным к нашему миру.

Среди собравшихся разнеслись недоверчивые перешептывания, но голос Корнелиана легко перекрыл их.

– Я считаю, любой, даже заурядный ум при наличии полноты сведений способен выдать полезное предложение. Предлагаю поделиться тем, что мы знаем об этих возмущениях. Сообщите Коллегии все, что считаете необычным, подозрительным или просто выбивающимся из общего ряда. Полезной может оказаться любая мелочь. Как всегда, начнем с почтенной школы Первоэлементов, – кивнул Корнелиан.

Со своего кресла у окна поднялся энергичный, немного сухопарый, щеголеватый мужчина лет шестидесяти и представился:

– Я – Армаш Секшан, из школы Первоэлементов. Шесть дней назад три адепта нашей школы не вернулись в свои тела. Они покинули их во время медитации, чтобы окунуться в Эфирный Океан. На закате они должны были вернуться, но не сделали этого. В числе не вернувшихся – их почтенный наставник, мэтр Хародван. Мы также заметили, что общее течение эфира неспокойно. Над провинцией Гардомер без причин падают птицы, а на побережье Рахгена простецы видели, как рыба выбрасывается на берег. Помолчав, мэтр Секшан добавил – Меня очень тревожат эти события, мэтры. Эфир благостен и легок, но может быть и разрушительным, как ничто иное. Не знаю, чем мы прогневили богов, но в последнее время, Школе Первоэлементов труднее даются чары.

Секшан сел обратно в кресло, и поблагодарив его, Корнелиан посмотрел на полного мужчину в сером сюртуке, с моноклем на левом глазу.

– Школа Мистиков, пожалуйста, – сказал Корнелиан.

– Ихсанал Вахтур, школа Духа, – поклонился мэтр. – Мой коллега сказал несколько… поэтично, но, я соглашусь – чары даются труднее. Ослабли возможности провидцев, да и метаморфизмом сейчас лучше не заниматься. Предположу, что в наш мир пришло нечто неприятное. Оно, моложе Хаоса, но возможно несет в себе его касание. Уверен, это не новое божество – оно не смогло бы войти так тихо, поэтому, я лишь предполагаю, что это полубог или, зверобог. Надо найти и изгнать незваного гостя и тогда все вернется на круги своя. У меня все, мэтры.

– Спасибо Мистики. Слово школе Бытия, – кивнул Корнелиан и все присутствующие без исключения покосились на парящий у стеллажа с книгами мираж. Услышав свое имя, он разгорелось ярче, стал четче и превратился в высокую фигуру мужчины, сидящего в кресле. На светящемся лице миража проступали синие прожилки вен. В руке мираж некроманта держал посох из осины.

– Это все чушь – раздался старческий голос. – И вы это должны понимать, мэтры! Переливание из пустого в порожнее!

– Мэтр Эстелло! Что вы себе позволяете?! – возмутился Корнелиан. Он уже давно заприметил говорившего, но надеялся, что в этот раз он будет вести себя вежливо.

– Позволяю! И имею все основания для этого! – вышел вперед высокий энергичный старик в высоком колпаке. В руке у него был толстый пыльный фолиант. – Вы еще не поняли, с чем имеете дело, мэтры, но для меня это очевидно!