Полная версия
В ком пламя мести огненное вьётся,
Которого он сам же и сгубил.
[Строфа 9]
Они пришли к заброшенной котельной,
Где трубы ржавые тянулись к небесам.
Фигура постучала в люк поддельный
Три раза, подчиняясь злым часам.
И люк открылся. Изнутри пахнуло
Озоном, сыростью и чем-то злым.
Героя нашего вперёд толкнуло
Желание покончить с этим злом.
Он подождал, пока закроют люк,
И подобрался ближе, чуть дыша.
Он знал: теперь не будет больше мук,
Теперь решится всё, и не спеша
Он должен вскрыть этот стальной засов,
Проникнуть внутрь, в самое нутро
Змеиного гнезда, что без оков
Держало в страхе целое нутро.
[Строха 10]
Он вынул из кармана инструмент —
Нехитрый воровской набор отмычек.
Он научился этому в момент,
Когда отбросил груз своих привычек.
Замок поддался. Лязгнул тихо, глухо.
Он приоткрыл тяжёлый люк из стали.
И вниз шагнул, собрав остатки духа,
Туда, где демоны его так ждали.
Внизу горел тусклейший, жёлтый свет,
И лестница вела куда-то в бездну.
Он начал спуск. Назад дороги нет.
Он шёл на бой, на битву бесполезную
Иль на победу. Он не знал пока.
Но мрак сгущался, воздух стал плотнее.
И чья-то твёрдая, стальная рука
Внезапно схватила его за шею.
[30.06, 11:23] brainxd555: Сказание об Избранных Электриках и Святой Подстанции
КНИГА ТРЕТЬЯ. ШЁПОТ В ТЕМНОТЕ
[Строфа 1]
Прошли года. Егор, согбенный и безликий,
Стал тенью в этом царстве медных жил.
Он больше не роптал, смиряя крики
Души своей, и молча дальше жил.
Он выучил устав их до последней точки,
Он знал, какой длины виток сакральный,
Где ставить клеммы, скобы и замочки,
В какой момент включать режим авральный.
Он стал своим. Он был настолько серым,
Настолько тихим, правильным и кротким,
Что перестал казаться лицемером
И стал для них примером, хоть и робким.
Они ему доверили ключи
От склада, где хранились реагенты.
«Смотри, Егор, и день и ночь молчи»,
Сказал ему глава под аплодисменты.
[Строфа 2]
И в этом тихом, сумрачном служенье
Он начал замечать другие тени.
Он видел страх, он видел униженье
Не только на своей, но и на их арене.
Он видел, как адепты соревнуются
В усердии, в доносах и в поклонах,
Как за спиной друг друга хмурятся, сутулятся,
Мечтая о наградах и погонах.
Великая идея о Никеле
Давно померкла, стала ширмой, маской,
За ней же души корчились и никли
В болоте зависти, под рабской лаской
Вождей помельче. Каждый строил фракцию,
Плёл интриги, собирая слухи,
И превращал священную абстракцию
В оружье против брата по разрухе.
[Строфа 3]
Однажды ночью, проверяя склад,
Егор услышал тихий разговор.
Два голоса, как ядовитый сад,
Вели неспешный, жуткий приговор.
Один принадлежал тому адепту,
Что старшим был и вечно хмур и строг.
Второй был новый, чуждый их концепту,
Холодный, будто ледяной клинок.
«Запасы на исходе, – молвил старший. —
Народ роптать начнёт, ослабнет вера».
«Народ – лишь стадо, – был ответ бесстрашный. —
Ему нужна суровая химера.
Мы скажем им, что враг украл запасы,
Тот самый, что убил вождя когда-то.
И гнев слепой направим в эти массы,
Чтоб жаждали они найти виноватого».
[Строфа 4]
Егор застыл, не смея шелохнуться,
За штабелем катушек и реле.
Он понял: это шанс, чтоб прикоснуться
К той правде, что гниёт в подвальной мгле.
Пришедший незнакомец был не прост,
Он говорил как власть имевший воин.
Его слова – как мост, железный мост
Туда, где настоящий враг устроен.
«Никеля ждёт, – продолжил голос хрипло. —
Его терпенье скоро подойдёт к концу.
Он хочет видеть, как восстанет глыба
Фанатиков, чтоб отомстить лжецу.
Устройте провокацию. Найдите
Козла отпущенья. Лучше из своих.
Того, кто тих. Кого вы обвините
Во всех грехах – и смертных, и мирских».
[Строфа 5]
«Есть у меня один, – ответил старший. —
Зовут Егор. Приблуда, поломойка.
Он слишком тих, какой-то он уставший,
Но предан делу, как цепная болонка.
Его никто не любит. Он – чужой.
Идеальная мишень для нашей цели.
Мы скажем, что он связан с сатаной,
Что это он опустошил доселе
Священные амбары. И толпа,
Что так его всегда пренебрегала,
С восторгом эту жертву примет, как крупа
Вбирает воду. Им так не хватало
Объекта ненависти. Он сгорит
На жертвенном костре под гимны наши».
[Строфа 6]
Герой наш слушал. Сердце не стучит,
Оно застыло ледяною чашей.
Так вот она, цена его смиренья,
Вот плата за года под маской рабской.
Он должен стать последним подношеньем
Для веры их, уродливой и тряской.
Он должен умереть не как герой,
А как предатель, жалкий и презренный,
Чтоб укрепить своей же головой
Тот самый строй, проклятый и растленный.
Какая ирония судьбы! Какая
Насмешка рока! Он, пришедший мстить,
Теперь стоял, от ужаса икая,
Готовый сам же в жертву угодить.
Но страх прошёл. И гнев пришёл на смену,
Холодный, острый, как хирурга нож.
Он не позволит им устроить сцену,
Где правда превращается во ложь.
[Строфа 7]
Он дождался, пока они уйдут,
И выскользнул из склада тенью быстрой.
Теперь он знал: минуты счётом идут,
И нужно действовать с отвагой тигра.
Он должен был найти того, второго,
Чей голос был как сталь и как приказ.
Он понял – это вестник от живого
Никели, что скрывался где-то от глаз.
Проследовать за ним, узнать, где бункер,
Где логово, где прячется паук.
И там, в конце пути, в последнем пункте,
Замкнуть порочный, гибельный круг.
Он побежал к воротам, прячась в мраке,
Сливаясь с хламом, с мусором ночным.
Он видел силуэт в потёртой фраке,
Что удалялся, будто лёгкий дым.
[Строфа 8]
Погоня началась. Беззвучный бег
По переулкам спящего района.
Герой наш был уже не человек —
Он был как гончая, что рвётся из загона.
Он перепрыгивал через заборы,
Скользил по крышам, по карнизам шёл.
Он забывал про споры, разговоры,
Он просто к цели своей шёл и шёл.
А впереди маячила фигура,
Спокойная, уверенная в шаге.
Она не знала, что её натура
Раскрыта в этом сумрачном овраге
Людских страстей. Что за спиной крадётся
Тот самый «тихий», тот «Егор-дебил»,
В ком пламя мести огненное вьётся,
Которого он сам же и сгубил.
[Строфа 9]
Они пришли к заброшенной котельной,
Где трубы ржавые тянулись к небесам.
Фигура постучала в люк поддельный
Три раза, подчиняясь злым часам.
И люк открылся. Изнутри пахнуло
Озоном, сыростью и чем-то злым.
Героя нашего вперёд толкнуло
Желание покончить с этим злом.
Он подождал, пока закроют люк,
И подобрался ближе, чуть дыша.
Он знал: теперь не будет больше мук,
Теперь решится всё, и не спеша
Он должен вскрыть этот стальной засов,
Проникнуть внутрь, в самое нутро
Змеиного гнезда, что без оков
Держало в страхе целое нутро.
[Строха 10]
Он вынул из кармана инструмент —
Нехитрый воровской набор отмычек.
Он научился этому в момент,
Когда отбросил груз своих привычек.
Замок поддался. Лязгнул тихо, глухо.
Он приоткрыл тяжёлый люк из стали.
И вниз шагнул, собрав остатки духа,
Туда, где демоны его так ждали.
Внизу горел тусклейший, жёлтый свет,
И лестница вела куда-то в бездну.
Он начал спуск. Назад дороги нет.
Он шёл на бой, на битву бесполезную
Иль на победу. Он не знал пока.
Но мрак сгущался, воздух стал плотнее.
И чья-то твёрдая, стальная рука
Внезапно схватила его за шею.
[30.06, 11:24] brainxd555: Сказание об Избранных Электриках и Святой Подстанции
КНИГА ЧЕТВЁРТАЯ. ИСКРА ГНЕВА
[Строфа 1]
Но то была лишь ночь, лишь тень обмана.
Наутро он был снова раб Егор.
И новая волна из злого океана
Уже неслась на этот тихий двор.
Ему велели ставить распредкоробку
На стену, где сплетались провода.
И он, свою печаль запрятав в скобку,
Принялся за работу, как всегда.
Но каждый шаг его, движенье каждое
Следило сразу десять пар очей.
Им было нестерпимо это, жаждою
Наполнена душа была ничьей.
Они шептались, тыкали перстами:
«Смотрите, как он держит дюбеля!
Он оскверняет их своими руками!
Под ним горит священная земля!»
[Строфа 2]
«Не той стороной! – выкрикнул новичок. —
Ты должен повернуть её на север!
Так сказано в писании! Дурачок,
Ты внёс в работу дьявольский посев!»
«А уровень где? – вторил ему другой. —
Ты ставишь на глаз, словно ты язычник!
Лишь лазерный отвес, наш дорогой,
Достоин быть здесь главный пограничник!»
Они толкались, лезли под руку,
Давали сотни глупых указаний,
Вгоняя дух его в тоску и муку
Бессмысленных и злых повелеваний.
Егор молчал. Он делал всё, как скажут.
Переставлял, сверлил и снова мерил.
Он знал: они ему сейчас покажут
Всю глубину той веры, что измерил
Он ночью, в логове у их вождя.
[Строфа 3]
Закончив с коробом, он взялся за контакты.
Один из проводов был стар и тёмен,
Окислился, нарушив все контракты
С потоком тока, был почти бездомен
В цепи священной. И Егор, по знанью,
Что получил в той, прошлой, честной жизни,
Достал свой нож и лёгким прилежаньем
Стал счищать окисел, чтоб не было в нём слизи,
Чтоб медь блеснула снова, как живая,
Готовая принять заряд священный.
Он делал то, что нужно, понимая,
Что так контакт становится нетленный.
Но этот жест, простой и очевидный
Для всякого, кто знал законы Ома,
Для секты стал причиной самой видной
Для ярости, для гнева и погрома.
[Строфа 4]
«Что делаешь ты, еретик проклятый?!» —
раздался крик, подобный вою зверя.
Тот самый старший, злобою объятый,
Поднял свой палец, никому не веря.
«Ты оскверняешь провод! Ты ножом
Срезаешь слой священной благодати!
Налёт веков, что дан нам был вождём,
Ты рушишь! Мы тебя утопим в каде!»
Толпа взревела. Этот тёмный налёт
Считался ими знаком высшей силы,
Печатью времени, что ток влечёт
К себе, в глубины медленной могилы.
Они считали: чем провод темней,
Тем он духовней, опытней и старше.
А он очистил! Сделал светлей!
И нет поступка вероломней, гаже!
[Строфа 5]
«Он – враг! Он – тот, о ком предупреждали!» —
кричал адепт, что ночью слушал шёпот.
«Он хочет нашу веру ввергнуть в дали
Безверия! Мы слышим смерти топот!
Он чистит медь, чтоб ослабить сигнал,
Чтоб Никеля не слышал нас отныне!
Он продался врагу! Он совершил аврал
В святая святых! Смерть ему, гордыне!»
И эта ложь, что родилась в ночи
Как хитрый план, теперь нашла свой повод.
Толпа, как стая дикой саранчи,
Увидела в Егоре страшный довод
Своим же страхам. Ненависть, что тлела
К нему годами, вспыхнула огнём.
Их вера, что на глупости сидела,
Нашла опору в безумстве своём.
[Строфа 6]
Его схватили. Десять сильных рук
Вцепились в плоть, ломая и калеча.
Тащили прочь, смыкая мёртвый круг,
Его судьбу навеки обеспечив.
Он не сопротивлялся. Он смотрел
На их глаза, горящие безумством.
Он видел в них свой собственный расстрел,
Свершённый с первобытным, диким чувством.
Он видел страх. Они боялись света,
Который он принёс на кончике ножа.
Боялись правды, истины, ответа,
От этой мысли бешено дрожа.
Их тёмный мир, построенный на лжи
И на обрядах, смысла лишённых,
Не вынес блеска меди. Виражи
Судьбы его были предрешены.
[Строфа 7]
«В подвал его! В темницу! До суда!» —
командовал предатель, старший мастер.
«Пусть там сидит! Не выйдет никогда!
Он – демон, он – источник всех напастей!»
Его швырнули вниз по лестнице крутой,
В сырой и тёмный погреб, полный крыс.
И заперли за дверью за стальной,
Исполнив свой безумнейший каприз.
Егор лежал на каменном полу,
Разбитый, в синяках, но не сломлённый.
Он проиграл. Он проиграл игру,
Толпою дикой к смерти присуждённый.
Но странно, в этой тьме, в этой тиши,
Где пахло плесенью и безысходностью,
Он не почувствовал упадка души.
Он ощутил себя вдруг с новой годностью.
[Строфа 8]
Он понял: он их всколыхнул. Он смог
Одним движением, правильным и честным,
Сломать их ритуал, нарушить слог
Их веры, в этом мире слишком тесном.
Он показал им свет, а то, что свет
Их ослепил и превратил в зверей, —
Не в нём вина. Назад дороги нет.
Он стал опасней, стал ещё мудрей.
Теперь он не был тенью. Он был враг.
Враг явный, названный, определённый.
И это был его победный флаг,
В темнице этой кровью окроплённый.
Он знал, что скоро за ним придут.
Что будет суд. Что будет казнь, возможно.
Но это будет их последний труд.
Он улыбнулся в темноте тревожно.
[Строфа 9]
Он вспомнил руку, что в ночной тиши
Схватила его за горло в подземелье.
Тогда его спасли. «Не соверши
Ошибки», – прошептали, как в похмелье.
То был охранник Никели. Егор
Тогда прикинулся испуганным до смерти.
И тот, поверив в этот жалкий вздор,
Отправил прочь его из круговерти.
«Ты видел то, что не положено. Сиди
И молчи, если жизнь тебе дороже».
Егор молчал. Но где-то впереди
Он знал, что встретит эту злую рожу.
Теперь он в клетке. Но и враг раскрыт.
Вся секта знает имя «преступника».
И этот фарс, что скоро предстоит,
Станет началом их конца, их крика.
[Строфа 10]
Он сел, прижавшись к влажной стене.
И стал готовиться. Не к смерти, нет. К сраженью.
Он будет говорить наедине
С их страхом, с их великим заблужденьем.
Пусть у него лишь слово. Но порой
Одно лишь слово, брошенное в души,
Способно сокрушить весь этот строй,
Как будто взрывом изнутри разрушив.
Он будет их последним испытаньем.
Он станет зеркалом для их уродства.
И пусть его последним будет знаньем
Прозрение их жалкого сиротства.
Он ждал. И в темноте его глаза
Привыкли к мраку и горели ярко.
Над сектой собиралася гроза.
И было душно. И смертельно жарко.
[30.06, 11:33] brainxd555: Сказание об Избранных Электриках и Святой Подстанции
КНИГА ПЯТАЯ. СЕМЬ КРУГОВ ПОСВЯЩЕНИЯ
[Строфа 1]
Суд не свершился. Ночью к нему снова
Пришёл тот старший, что кричал «Распни!».
«Ты осквернил наш провод. Это слово
Вождя. Но он даёт тебе огни
Надежды. Докажи, что ты не враг.
Что твой поступок – лишь ошибка, глупость.
Пройди семь испытаний. Сделай шаг
Навстречу нам, отбросив злую тупость.
Коль сможешь ты, как мы, вершить дела,
Тогда простим». Егор кивнул устало.
Душа его от ярости была
Чернее стен сырого подвала.
Он должен был играть. Играть в раба,
В ученика, в раскаявшегось вора.
Такая вот насмешница-судьба
Назначила ему роль суфлёра
В театре абсурда, где каждый жест – обман.
[Строфа 2]
И первое – «Священное Штробленье».
Ему вручили ржавое зубило.
«Ты должен выбить, – молвили в моленьи, —
Канал для света, чтоб добро ожило.
Но не по линии, что чертит разум твой,
А по наитию, как скажет сердце.
Пусть поведёт тебя поток живой,
Открой души своей потайную дверцу».
Егор вздохнул. И начал бить по стене,
Ведя штробу не прямо, а зигзагом,
Как будто бы в горячечном огне,
Под их довольным, похотливым взглядом.
Он делал паз кривым, неглубоким, косым,
Бессмысленным для всякого монтажника.
«Он чувствует! – шептали. – Он ведом!
Он больше не приспешник сатанинского багажника!»
[Строфа 3]
Второе – «Таинство Коробки». На стене
Он должен был её установить.
Но не по уровню, а в тишине
Прислушаться, как станет говорить
Стена с тобою. «Где она гудит,
Где точка силы, там и ставь обитель
Для будущих контактов», – говорит
Наставник, их верховный предводитель.
Егор прижал ухо к холодной штукатурке,
Закрыл глаза, изображая транс.
И ткнул перстом в то место в закоулке,
Где был бы худший для монтажа баланс.
Там, где потом тянуть сложнее провод,
Где крепежа не хватит и на треть.
«Он зрит! – кричали. – Вот вам веский довод!
Он видит то, что нам не рассмотреть!»
[Строфа 4]
И третье – «Чистка». Но не меди блеск
Им нужен был, а ритуал иной.
Ему вручили пук сухой древесной трески
И приказали: «Этой сединой
Ты должен не счищать, а натирать
Священный окисел, чтоб стал он гуще.
Чтоб мог он больше благости вбирать,
Для душ заблудших и для душ имущих».
И он, скрипя зубами, гнев тая,
Сухой щепой возил по проводам.
Не очищал, а грязь ещё слоя,
Шептал бессмысленные «трам-тарам»,
Что выдавал за древнюю молитву.
«Он кается! – рыдал один адепт. —
Он понял суть! Он выиграл битву
С гордыней знанья!» И смешной концепт
Их веры принял нового пророка.
[Строфа 5]
Четвёртое – «Прозвон». Но не прибором,
Не тестером, где цифры и огни.
«Ты должен языком, – сказали хором, —
Коснуться клемм. И если есть они —
Разрывы в цепи – ты познаешь горечь.
А если цепь едина и чиста,
Почувствуешь ты сладость, наша сволочь,
Как будто прикоснулся до Христа».
Егор был инженер. Он знал прекрасно,
Что нет на клеммах этих напряженья.
И он, изобразив, что жизнь ужасна,
Лизнул контакт. И сделал выраженье
Блаженства на лице. «О, сладость! Ток
Священный цел! Я чувствую единство!»
И рухнул на колени у их ног.
Они узрели в этом акт крестинства.
[Строха 6]
И пятое – «Лампады Возжиганье».
Вкрутить простую лампочку. Но нет!
Не правой, а лишь левою рукою,
Чтоб тёмный победить в себе завет.
И делать три шага назад, вперёд четыре,
И дунуть на неё, изгнав печаль.
И лишь потом, в их сумасшедшем мире,
Вкрутить её в патрона злую даль.
Он всё исполнил. Прыгал, дул, крутил,
Как будто был он клоун на арене.
И каждый жест его им говорил,
Что он готов к чудовищной измене —
Измене разуму, измене ремеслу.
Он предавал всё то, чем раньше жил.
И эту жертву, эту злую мглу
Он на алтарь их веры положил.
[Строфа 7]
Шестое – «Острота Святого Духа».
Ему вручили сломанный резец.
«Ты должен заточить его без слуха,
Без зрения, как истинный творец.
Направь свой дух на кончик инструмента,
И станет он острее, чем булат».
Егор ушёл в ангар. И в два момента
Достал из сапога припрятанный наждак.
Он быстро заточил резец до блеска,
Потом убрал свой камень под верстак.
И вышел к ним. И резал сталь так дерзко,
Как будто впрямь помог ему пустяк —
Слепая вера. Секта ликовала.
«Он смог! Он силой мысли правит сталь!»
Их вера в чудо снова пировала,
Глядя в туманную, безумную даль.
[Строха 8]
Последнее – «Найти Разрыв». Но снова
Не тестером, а рамкой из лозы.
«Иди, ищи, где оборвалось слово
Электричества, где козни сатаны».
Егор взял рамку. Он-то точно знал,
Где сам вчера устроил обрыв цепи.
Он шёл по цеху, будто бы искал,
И падал в транс, и бормотал нелепо.
И точно вышел к нужному щитку,
Где рамка в пальцах трепетно забилась.
«Здесь! – крикнул он. – Я чую за версту
Ту боль, что в проводе остановилась!»
Он указал на клемму. И когда
Её вскрыли, там был обрыв ноля.
Толпа застыла. «Чудо! Господа!
Пред нами тот, кого ждала земля!»
[Строфа 9]
Он выдержал. Он вытерпел. Прошёл
Все семь кругов унижения и бреда.
Он в их глазах величие обрёл,
И в нём узрели знак, что близко победа
Над всеми их врагами. Старший мастер
К нему приблизился и руку положил
На плечо. «Прости нас, о, фломастер
Судьбы! Ты доказал, что честно жил
И лишь ошибся. Мы тебя прощаем.
Ты – брат наш. Ты теперь один из нас.
Мы тайну главную тебе вверяем.
Готовься. Скоро прозвучит приказ».
Егор стоял, опустив глаза,
Чтоб скрыть в них пламя ледяного гнева.
Над этим сборищем уже висит гроза.
И он – её посев. И он дождётся сева.
[30.06, 11:47] brainxd555: Сказание об Избранных Электриках и Святой Подстанции
КНИГА ШЕСТАЯ. ВОЙНА СХИЗМАТИКОВ
[Строфа 1]
Он думал, что прошёл. Но нет, почёт
Был лишь туман, лишь дымка над болотом.
Его хвалили, но вели учёт
Всем его вздохам, всем его работам.
К собраниям святым не допускали.
«Ты новообращённый, – молвил старший. —
Твой дух ещё не крепче хрупкой стали.
Ты должен доказать, что ты не ставший
На путь наш от отчаянья и страха,
А по велению души. Ты должен
Служить мечом для нашего Аллаха,
Твой старый мир тобою быть низложен».
Ему давали чёрную работу:
Чинить проводку в самых грязных норах,
Носить катушки, проявлять заботу
О старых генераторах в подвалах-коридорах.
[Строфа 2]
И он трудился, злобу затаив,
Искал момент, искал свою лазейку.
И случай, будто козырь предъявив,
Подбросил ему новую затейку.
Он услыхал в курилке разговор
О «схизматиках», о «ереси проклятой»,
Что где-то рядом свой ведёт дозор,
Их вере угрожая лютой платой.
То были «староверы» из другого
Района, где стояла АЭС.
Они служили не Никелю, а слову
Иному, что послал им с неба бес.
Они считали ток от АЭС священным,
А ток подстанций – грязным, сатанинским.
Их спор был вечным, долгим и растленным,
Наполненным презрением звериным.
[Строфа 3]
«Они опять вредят! – кричал адепт. —
Минувшей ночью на столбе высоком
Повесили свой мерзкий амулет —
Оплавленный кусок урана! Роком
Грозят они! Хотят обесточить
Наш сектор, чтоб свою заразу впрыснуть!»
Егор стоял и слушал, что есть мочи,
И понял: вот он, шанс, чтоб ввысь присвиснуть.
Он выступил вперёд. В его глазах
Плескалась ярость (впрочем, настоящая).
«Доколе?! – крикнул он, забыв про страх. —
Доколе эта нечисть говорящая
Нас будет оскорблять? Позвольте мне,
Как новому, но яростному брату,
Ответить им! Сгореть в святом огне,
Но защитить священную ограду!»
[Строфа 4]
Наставники нахмурились. «Ты слаб,
Ты новобранец, пылкий и зелёный».
«В том сила! – не сдавался дерзкий раб. —
Они меня не знают! Ослеплённый
Их ересью, я к ним приду как свой,
Как будто бы разочарован в вас.
Я разузнаю их пароль и вой,
И в самый тёмный и позорный час
Нанесу удар! Я знаю их приборы,
Их схемотехнику, их слабые места.
Я инженер! Мои слова – не вздоры!
Моя им месть будет проста и зла!»
Он говорил так страстно, так умело,
Что в их глазах зажёгся интерес.
Использовать его для злого дела,
Чтоб он понёс их веры тяжкий крест.
[Строфа 5]
«Что ж, – молвил старший после долгих дум. —
Иди. Но знай, коль ты обманешь нас,
Тебя найдёт наш самый страшный суд,
И не спасёт тебя твой лживый глас.
Но если сможешь ты разрушить их
Святилище, их главный терминал,
Тогда войдёшь ты в круг избранников моих,
И ждёт тебя невиданный финал».
Ему дали карт-бланш. И он пошёл,
Один, без помощи, в логово врага.
Он чувствовал, как будто бы нашёл
Свою тропу, где не видны берега.
Он шёл не мстить за веру их смешную,
А сеять хаос, стравливать пауков.
Он шёл вести свою войну, иную,
Освобождаясь от своих оков.
[Строфа 6]
Он прибыл в их район. Там пахло гарью
И озоном, но иным, чужим.
Их символы висели странной тварью
На проводах. Он шёл, как пилигрим,
