Бухта Скорби

– Из Шотландии, – отвечаю я. На меня производит впечатление, что Виктор смог уловить мой акцент. – Но я уехала оттуда, когда мне было десять лет, и не думаю, что он у меня еще остался. – Дети в Корнуолле так дразнили меня, что я приложила немало усилий, чтобы сознательно избавиться от него. – Ты из Бразилии?

– Да, из Рио.

– У тебя хороший английский.

Виктор сияет и кричит в спину Клементу:

– Ты это слышал? Она говорит, что у меня хороший английский!

Клемент не отвечает.

– Что думаешь? – Виктор кивает бритой головой в направлении пляжа.

Парень кажется довольно дружелюбным, но он такой шумный. Мне хочется немного отступить назад, но это будет невежливо.

– Красивое место.

Он надувает грудь.

– Самое красивое. А ты знаешь, что здесь самое лучшее? – Он широко разводит руки и хлопает меня по плечу. – Оно все наше. – Оглушительный смех.

Я заставляю себя улыбнуться, но его слова меня беспокоят. Несмотря на то, как ему этого хочется, это не их волны. Это национальный парк, поэтому следует предположить, что место принадлежит всем. Да, место красивое, но почему больше никого здесь нет? Судя по обрывкам информации, которую мне удавалось вытянуть из Микки во время наших разговоров, она ездит сюда почти год, а другие еще дольше. Неужели дорога сюда перегорожена столько времени?

– Сколько серферов могут сказать, что у них есть своя волна? – Виктор больше не улыбается. – Говорю тебе, Кенна: я готов убить за эту волну.

Судя по выражению его глаз, он говорит это вполне серьезно.

Глава 11

Кенна

Единственная польза от моего телефона сейчас – это то, что он показывает время. Но вскоре он и это не сможет делать, если я не найду способ его подзарядить. Я засовываю его назад в сумку. Сейчас пять часов вечера, жара наконец начинает спадать. Лорикеты кричат на верхушках деревьев, словно спорят о том, что делали в этот день; в тени танцуют комариные тучи.

Клемент подтягивается на перекладине, которая установлена между двух деревьев. Никогда не догадаешься, что он только что вывихнул палец.

Я направляюсь к нему.

– Тебе не следует этого делать.

Во время следующего подтягивания он встречается со мной взглядом. Отвечает сквозь стиснутые челюсти, не меняя ритм:

– Почему?

Я качаю головой и возвращаюсь к своему рюкзаку. Поменяю сланцы на кроссовки, чтобы мои пальцы на ногах не кусали комары и муравьи. Когда я встаю голой ступней на землю, что-то впивается мне в пятку. Я поднимаю ступню, но ничего не вижу.

Ко мне подходит Микки.

– Что случилось?

– У меня что-то в пятке.

– Бамия?[21]

– Что это? Ох! Как больно.

– Они оставляют в траве жутко колючие семена. Погоди. – Микки бежит в свою палатку за фонариком и светит мне на пятку. – Вот, видишь? Здесь еще одно семечко.

Она поднимает ноготь, чтобы показать мне тоненький острый шип толщиной с волос у меня на руках. Поразительно, что он вызывает такое раздражение.

– Они здесь везде, – сообщает Микки. – Поэтому смотри, куда ставишь ногу. У меня ноги огрубели, поэтому я их не чувствую.

Она наклоняется и срывает что-то с какого-то растения.

– Хочешь?

Томат черри.

– Спасибо! – Стоит мне только надкусить его, как я чувствую сладость на языке. – Они дикие?

– Нет. Мы тут много чего выращиваем. – Она показывает рукой на кусты, и я вижу различные растения, высаженные ровными рядами.

До нас доносится мужской смех. Клемент с Джеком стоят рядом, склонив головы. Клемент что-то говорит, Джек снова смеется и хлопает Клемента по спине.

– Готово! – кричит Райан.

Никудзяга Микки вместе с жареными овощами разложена в разнообразные миски с отбитыми краями.

Виктор хлопает себя по рукам в районе бицепсов.

– Сегодня вечером прохладно. Давайте разведем костер.

Совершенно точно, что у бразильцев другое представление о холоде.

Джек убивает комара.

– Да, разгоним комаров.

Виктор достает зажигалку. На внутренней части запястья у него татуировка (в том же месте, что и у Микки) – огромная, просто чудовищная волна разных оттенков синего с густой белой пеной на липе[22]. Они с Джеком склоняются над костровой ямой, что-то бормочут себе под нос и ругаются.

Клемент отталкивает их в сторону.

– Дайте мне.

Мышцы на его спине двигаются – перекатываются при движении рук. Если думаете, что спина не может быть сексуальной, посмотрите на спину серфера. У них самые лучшие спины.

Вскоре разгорается небольшой костер. Мы усаживаемся вокруг на разных пнях и камнях. Скай сидит рядом с Виктором, на ней сетчатая блузка персикового цвета и армейские шорты. Джек ест одной рукой, второй поглаживает бедро Микки с внутренней стороны, водит вверх и вниз. Райан сидит на небольшом удалении ото всех, склонившись над своей тарелкой, светлые волосы закрывают его лицо.

Я поворачиваюсь к Клементу.

– Ты вообще откуда?

– Из Испании, – отвечает он, не глядя на меня. – Из Барселоны.

«Еспания. Барс-елона». Какой сексапильный акцент.

– Ты часто ездишь домой?

– Не был семь лет.

– Ты скучаешь по дому? – спрашиваю я.

– Нет.

Вытягивание слов из Клемента подобно выдавливанию крови из камня, поэтому я сдаюсь и просто смотрю, как он ест. Пока не замечаю, как другие смотрят на меня, наблюдающую за ним.

Скай расплывается в улыбке.

– Мы забыли про правила хорошего тона. Нам нужно представиться нашей гостье. Я начну. Итак, меня зовут Скай, в школьные годы я занималась плаванием, участвовала в соревнованиях, а затем открыла для себя серфинг.

Это объясняет ее плечи. Для серфера также полезно хорошо плавать. Жаль, что я не могу сказать это про себя.

– Я из Голд-Коста[23], – представляется Джек. – Пляж начинался в конце нашей улицы. Я часто прогуливал школу, чтобы серфить. Учителя считали, что из меня ничего путного не выйдет, но первые спонсоры появились у меня, когда мне еще не исполнилось двенадцать лет.

– Меня зовут Виктор, – говорит Виктор. – Я люблю большие волны, и я не умею врать.

Все хохочут. Скай дает Виктору подзатыльник. У нее на бицепсах татуировки: дико переплетающаяся лоза и цветы, этот рисунок напоминает мне подлесок здесь.

Клемент молчит, пока Скай не сжимает его руку.

– Я прилетел в Сидней пять лет назад поработать в отпуске, но домой так и не вернулся, – сообщает Клемент.

– У тебя вид на жительство? – спрашиваю я.

– Да, – кратко отвечает он, но добровольно не предоставляет дополнительную информацию.

Пальцы Скай остаются у него на руке, легко и плавно скользят по его оливковой коже. Похоже, она – совершенно раскрепощенный человек, склонный к тесному физическому контакту. Виктор замечает, чтó она делает, и тут же обнимает ее за талию как собственник.

– Ты надолго в Австралии, Кенна? – интересуется Скай.

Райан не представлялся, но она не заставляет его это делать. Я бросаю взгляд на Микки.

– Примерно на месяц. – Или, возможно, меньше, если мне удастся убедить ее уехать.

– Микки сказала, что ты раньше занималась серфингом, – продолжает Скай. – Почему ты прекратила?

– Мой парень утонул.

Воцаряется молчание. Они смотрят на меня сочувственно, но с любопытством.

– И теперь ты боишься воды? – спрашивает Скай.

Эти австралийцы такие непосредственные и прямолинейные.

– Нет. Мне просто не хочется.

Скай смотрит на меня задумчиво.

– Жаль, потому что океан – просто невероятный целитель. Именно поэтому все мы находимся здесь. Мы были каким-то образом сломлены или в какие-то периоды нашей жизни нам что-то потребовалось, и мы нашли это здесь, в Заливе, и друг в друге. Наши проблемы все еще с нами, но мы над ними работаем.

Я откладываю это на полочку в голове, гадая, что же это могут быть за проблемы.

– Так чем вы все занимаетесь?

– Мы катаемся на волнах, тренируемся…

– Я имела в виду работу.

Скай хмурится.

– Здесь, на Заливе, никто не судит нас по нашей работе, она не является определяющей, Кенна.

У меня такое ощущение, будто меня отчитала учительница, но я пытаюсь этого не показывать.

– И давно вы сюда приезжаете?

– Уже несколько лет.

– А как часто?

– Я провожу здесь почти полгода. Мы все проводим.

Остальные кивают, даже Микки; это объясняет, почему мне было так сложно до нее дозвониться. Мне интересно, как они могут себе это позволить, но кажется грубым задавать подобный вопрос.

– Кому хочется серфить в Сиднее? – спрашивает Джек. – Там дикое количество народа.

– Да, – кивает Виктор. – Я больше не мог серфить на Бонди-бич. Я просто боялся кого-то убить, если попадется мне под руку, когда я в дурном настроении.

Я смотрю на него, и мне не по себе. Он уже второй раз упоминает убийство.

– А кто приехал сюда первым?

Их молчание подсказывает мне, что я подняла болезненную тему.

Клемент откашливается.

– Я, Джек и Виктор.

– И Скай, – подсказывает Джек.

Клемент бросает на него пронзительный взгляд. Снова воцаряется молчание, и что-то в этой тишине не то.

– Не Райан? – спрашиваю я.

– Нет, – качает головой Джек. – Райан появился как дурной запах.

Все смеются – излишне громко.

– Мы были в Сиднее, поехали на пару месяцев поработать, – поясняет Джек. – Дело было весной, когда ветер превращает волны в кашу. Мы оставили здесь кое-какие вещи, спрятали, конечно, чтобы не бросались в глаза. Еду, спортивное оборудование. Но когда мы вернулись, не досчитались части вещей, а часть переместилась в другое место.

Виктор выбивает ритм у себя на бедрах: костяшками, ладонью, костяшками, ладонью. Мне хотелось бы, чтобы он это прекратил. Это отвлекает от рассказа Джека.

– Мы подумали, что сюда приезжали какие-то туристы, разбивали здесь лагерь, – продолжает он. – Но затем снова пропала еда. Через несколько ночей Клемент пошел в лес пописать и услышал, как кто-то с треском ломится сквозь деревья. Он бросился вдогонку и поймал его. Райан здесь появился, когда нас не было. Когда мы приехали, он прятался в кустах.

– А где он спал?

– У него был узел с пожитками. Он смотрел, как мы катаемся на волнах, ждал, когда мы уйдем с пляжа, и тогда сам шел в воду.

Я смотрю на деревья над головой Джека и понимаю, что там может скрываться кто угодно, наблюдать за нами, а мы этого никогда не узнаем. Даже в дневное время в лесу полно мест, где можно спрятаться, с таким-то подлеском.

– В конце концов он присоединился к нам. – Джек обнимает Райана за шею и взъерошивает ему волосы. – И с тех пор ты уезжал отсюда только один раз, да?

– Да, – говорит Райан, высвобождаясь из объятий и натянуто улыбаясь.

– Мы назначили его Стражем, – объявляет Джек.

– Кем? – спрашиваю я.

– Мы не хотим, чтобы подобное повторилось. Чтобы кто-то украл наши вещи и все такое. Так что, когда мы все возвращаемся в Сидней на работу, Райан остается здесь и следит за этим местом.

Я поворачиваюсь к Райану.

– И что ты будешь делать, если здесь кто-то появится, пока их нет? Ведь ты же не можешь им позвонить.

Райан медлит с ответом.

– Не буду попадаться на глаза, украду их вещи, порежу палатки и все в таком роде. К счастью, этого никогда не случалось.

Райан встает, чтобы собрать посуду, я вскакиваю, чтобы помочь.

– Нет, нет, – говорит он. – Сегодня моя очередь.

– Ну и что? Мне несложно.

Мы с Райаном сидим на корточках у крана, моем посуду в ванночке. Остальные так и сидят у костра.

– А чья была идея сформировать Племя? – спрашиваю я.

Райан опускает голову над ванночкой, и я снова замечаю, что ему трудно смотреть мне в глаза.

– Наверное, Клемента. Или его жены.

Я вежливо смеюсь. Еще одна из его несмешных шуток.

Клемент поворачивает голову в мою сторону. Несмотря на то что он кажется недружелюбным, я часто ловлю на себе его взгляд.

– Или Виктора. Тебе нужно у них спросить, – говорит Райан.

Мой смех обрывается, когда я понимаю, что он говорит серьезно.

– Жены Клемента?

– Ага.

– И где она сейчас?

Райан смотрит на посуду.

– Она умерла.

– О, это… Когда она умерла?

– Вскоре после того, как я присоединился к Племени. – Райан поглаживает свою бородку. – Теперь уже почти два года назад.

Не так и давно.

– Как ее звали?

– Тебе нужно спросить Клемента. – Райан замыкается.

Он покраснел, словно сказал что-то, что не должен был говорить.

Глава 12

Кенна

Я в задумчивости смотрю на Клемента. Возможно, он такой печальный из-за того, что потерял жену.

Джек устанавливает палатку рядом с той, в которую Микки заходила раньше. Я помогаю ему закрепить колышками подстилку, запах влажного брезента возвращает меня в детство, проведенное в Шотландии, где мы ходили в походы. Пружинящая зеленая трава, красновато-коричневые папоротники, нежно-розовый вереск под вечно серым небом. Флисовые кофты и резиновые сапоги, красные от ветра щеки. Те походы во всех смыслах отличались от этого места в субтропиках.

– Я буду спать в этой палатке, – объявляет Джек. – А ты в той с Микки.

Я испытываю искушение – что угодно, только чтобы поймать Микки одну, но палатка стоит так близко к другим, что остальные услышат все, что мы будем говорить, да и из-за того, что я еще не адаптировалась к местному времени, я, вероятно, опять проснусь рано.

– Не нужно. Я сама буду спать в этой палатке.

– Логично, – кивает Джек и хлопает себя по голени, убивая комара.

Он быстро ставит палатку: легкость движений говорит о том, что он может и легко управлять другим телом рядом с собой. «Вычеркни эту мысль, Кенна!» Он совершенно точно чем-то держит Микки, поэтому последнее, что мне нужно, – это дать ему то, чем он сможет держать меня.

Приближается Скай со спальным мешком.

– Хочешь? – спрашивает она.

– Спасибо, – отвечаю я.

Джека вдруг чуть качает в сторону, затем у него на лице появляется улыбка. Скай стоит прямо за ним. Она ущипнула его за задницу? Он расстегивает полу палатки, которая служит и москитной сеткой. Я поднимаю с земли свой рюкзак и заползаю внутрь. Лучше найти в рюкзаке все, что мне потребуется ночью, пока не спустилась тьма. Я нахожу несессер с туалетными принадлежностями и чистую футболку, в которой собираюсь спать.

В палатку заглядывает Микки.

– Вот, возьми. Подстелешь. – Она вручает мне коврик для йоги.

– Встаньте в круг, – зовет Скай.

Я вылезаю из палатки, чтобы посмотреть, что они собираются делать.

Скай нагибается и что-то поднимает.

– Видите эту травинку? Ищите такие же.

Все начинают поиски, некоторые с большей неохотой, чем другие. Я наблюдаю за ними на расстоянии. Думаю, я знаю, что они будут делать. Я читала про эту технику в мемуарах одного бывшего регбиста, которые меня убедил прочитать клиент. Спортсменам нужно очистить голову после того, как они допустили ошибку во время соревнований. Поэтому они смотрят на травинку или стебелек и представляют, что это та ошибка, затем выбрасывают ее или его, мысленно отпуская неудачу. Стараясь действовать незаметно, я тоже срываю травинку под соседним деревом.

– Подумайте, какие ошибки вы допустили сегодня во время серфинга. – Скай высоко поднимает травинку. – А теперь сосредоточьтесь на своей травинке и отдайте ей все, что вы сделали не так, наполните ее этим.

Следует долгая тишина – они копируют ее. Я смотрю на свою травинку. Я сегодня много чего испортила. Я и подумать не могла, что это место окажется таким – что оно так далеко от цивилизации, что здесь вообще нет телефонной связи. Или что друзья Микки так враждебно относятся ко всем, кто посягает на их территорию. Мне нужно прекратить чувствовать себя запуганной ими.

– Теперь съешьте ее, – приказывает Скай.

Я резко поднимаю голову. Она серьезно?

Она засовывает травинку себе в рот и жует. Другие делают то же самое, но я вижу и как они закатывают глаза. Я никогда раньше не ела траву. Я уверена, что мы не можем ее переварить. Она вообще чистая? Я нюхаю травинку и замечаю, что Скай и еще несколько человек смотрят на меня. Я чувствую себя полной идиоткой, когда отправляю ее себе в рот, особенно учитывая, что меня не приглашали присоединиться. Она почти безвкусная. Я заставляю себя ее проглотить.

Скай вытирает руки, показывая, что в них ничего нет.

– Вот так мы справляемся с неудачами. Неудачу нужно съесть и сделать частью себя. Пусть переваривается внутри и делает вас сильнее.

Вот это другое дело.

– А теперь встаньте прямо, – отдает следующий приказ Скай. – Сегодня у нас скала-кросс.

– О, прекрати. Уже почти стемнело, – говорит Клемент.

– Вот именно, – улыбается Скай.

Остальные переглядываются. Я понятия не имею, что такое «скала-кросс», но чувствую опасность. Я вижу выражение лица Микки, когда она направляется к своей палатке. Она явно не в приятном возбуждении.

Я жду снаружи, пока она переодевается.

– Просто скажи «нет», если не хочешь участвовать, – тихо говорю я ей.

Микки пыхтит и тянется еще за чем-то. Скальники[24]. Я беспомощно смотрю, как она их обувает. Это я всегда любила лазать по скалам, а не Микки. Я выросла вдали от моря в сыром сером городе. Моя мама родом из Исландии и была (и до сих пор остается) на самом деле хорошей альпинисткой, так что мы с моим братом с детства жили на местном скалодроме. Там было тепло и сухо, и скалолазание казалось лучше, чем любой другой вид спорта, который нам предлагали. Летом мы лазали на улице по настоящим скалам.

– Налобные фонари берем? – спрашивает Райан.

– Черт побери, нет, – отвечает Скай. – Весь смысл в том, что мы не видим скалу, мы ее чувствуем.

Мне это кажется полной чушью. Я жду, чтобы один из них на это указал, но они этого не делают. Клемент с Виктором кажутся мне сильными духом, прямолинейными людьми. Чем их держит Скай? Они ворчат, но так, как ворчат смирившиеся с неизбежным люди, например когда мама велит тебе прибраться в твоей комнате.

Теперь на них на всех скальники или альпинистские ботинки. Проклятье! У Клемента же вывихнут палец. Он его заматывает.

Я не смогла отговорить Микки и теперь направляюсь к нему.

– Хочешь, чтобы я…

– Нет, – отвечает он, даже не глядя в мою сторону. – С ним все нормально.

– Если с ним станет хуже, то ты не сможешь кататься на доске!

Клемент меня игнорирует и отрывает зубами кусок синего тейпа. Кинезио-тейпа[25], как говорится на рулоне. Водонепроницаемого.

Я смотрю, как он оборачивает тейп вокруг руки, соединяя три последних пальца вместе. Деревья у него за спиной кажутся черными силуэтами с перьями, покачивающимися на ветру.

– Ты боишься сказать «нет»? – Может, если его подстрекать, привести в бешенство, это сработает.

Он поднимает голову, лицо не выражает вообще ничего.

– Я ничего не чувствую. Окей?

Я не могу определить, что он имеет в виду: он не чувствует палец или в целом ничего не чувствует. Я оглядываюсь на других, пытаюсь собраться. Они все молчат, все сосредоточены, наполняют бутылки водой и переодеваются. Райан снимает эластичную резинку для волос с запястья и стягивает волосы сзади в хвост. У меня перехватывает дыхание. До этой минуты его лицо было наполовину скрыто волосами. Он сильно загорелый, нижняя часть лица скрыта под бородой, и он мало похож на чисто выбритого парня, которого я видела в интернете.

Но сомнений никаких нет. Он – один из пропавших туристов.

Глава 13

Кенна

Они по одному направляются по тропинке к пляжу, а я снова остаюсь одна на поляне. Уголком глаза я вижу мимолетное движение, но это опять чертов гидрокостюм. Качается взад и вперед, как висельник.

Я нервничаю и беспокоюсь из-за Райана. Для посещения Австралии иностранцам требуется виза. Предположительно, Райан приехал сюда в отпуск, и ему так здесь понравилось, что он не захотел уезжать, поэтому остался, когда действие визы закончилось. Он здесь находится нелегально – и если его поймают, то сразу вышлют из страны и, вероятно, запретят въезд, но его желание мне понятно, и едва ли здесь скрывается что-то зловещее. Тем не менее, судя по объявлению, которое я видела, когда выходила в интернет с телефона, кто-то дома скучает по нему, беспокоится достаточно сильно, чтобы подать объявление о пропаже. Каким должен быть человек, чтобы исчезнуть и не давать о себе знать семье и друзьям?

А что с другими пропавшими без вести туристами, которые отправились путешествовать по стране? Я обнимаю себя руками, вспоминая реакцию Микки на постеры. Она так реагировала из-за Райана?

Я стою на поляне, и у меня по телу бегут мурашки. Компанию мне здесь составляют одни деревья. Я спешу за остальными, сжимая бутылку с водой в одной руке и отмахиваясь от комаров другой. Кажется, что темнеет с каждым моим шагом. К тому времени, как я добираюсь до пляжа, океан уже темно-синий, вода блестит, а скала кажется темно-коричневой, очертания едва видны. Скай не права: видеть нужно обязательно. Половина навыков в скалолазании – это умение найти опоры для рук и ног и оценить их до того, как начнешь движение.

Они смотрят вверх и влево. Высота скалы, вероятно, от сорока до пятидесяти футов. Я провела свои подростковые годы в Корнуолле и хорошо знаю, какую опасность представляют прибрежные скалы. Их разрушают ветер и волны, и состояние камней различается, от некоторых скал могут отваливаться куски, когда ты за них возьмешься. Вероятно, скала в некоторых местах будет грязной, а по ощущениям – маслянистой. Я осматриваю группу. Никаких веревок, никакого мела. Они серьезно? Скалолазание без страховки при таком освещении может быть самоубийственным. На грани!

Конечно, они не полезут вверх все вместе?

– Микки, это безумие, – тихо говорю я.

Она бросает на меня страдальческий взгляд.

– Я пытаюсь сосредоточиться.

Я напрягаю мозг, пытаюсь придумать что-то – хоть что-нибудь, – что могло бы ее остановить.

– Проигравшие всю неделю дежурят на кухне, – объявляет Скай.

Виктор корчит гримасу и сжимает плечо Джека.

– Лучше не проигрывай, брат.

– Опять двадцать пять. Рулет из кенгуру по-болонски, – говорит Райан.

Джек улыбается.

– Это вкусное австралийское блюдо, друг, – говорит он.

– Состав команд, – объявляет Скай. – Красные: я, Микки и Джек. Синие: Клемент, Виктор и Райан.

– Девочки против мальчиков. – Виктор игриво нацеливает кулак в плечо Джека.

И я снова гадаю, какое же положение Скай занимает в Племени. Если бы я была сторонним наблюдателем, то феминистка во мне аплодировала бы ей. «Молодец, Скай! Все эти большие парни подчиняются твоим приказам».

Но в моем нынешнем положении я ее опасаюсь, и меня озадачивает ее очевидная власть над ними всеми.

Команды совещаются, обсуждают, кто полезет первым, поэтому очевидно, что это некое подобие эстафеты: лезет по одному человеку из команды, затем его или ее место занимает следующий.

– При таком освещении последние не будут видеть вообще ничего, – замечает Джек.

– Вот и отлично, – говорит Скай. – Джек только что вызвался идти последним.

Она смотрит на него жестким взглядом, словно бросает вызов: давай, попробуй мне возразить. Виктор еще раз игриво ударяет его кулаком. Я чувствую, что Скай – это человек, с которым мне нужно быть осторожной и соблюдать установленные ею правила.

Она ударяет кулаком по воздуху.

– Страх – это топливо!

– Паника смертельна! – кричат в ответ остальные.

Скай и Райан занимают позиции у подошвы скалы. Я снова изучающе осматриваю Райана, когда он сам смотрит через плечо, ожидая сигнала Виктора. Остальные знают, что он считается пропавшим без вести?

Я замечаю, что на меня смотрит Клемент.

– Что?

Он резко дергается.

– Прости. Ты кое-кого мне напоминаешь.

– Кого?

Но он качает головой и отворачивается.

Наше общение прерывает начало эстафеты.

– Марш! – орет Виктор.

Райан и Скай бросаются к скале. Я сразу же вижу, что они опытные скалолазы, в особенности Райан. Нет никакого нервного подергивания, которое я замечала раньше. Он лезет вверх уверенно, в одном и том же темпе, и благодаря ритму его движений кажется, что он не прилагает усилий.

Виктор бьет себя кулаком по руке.

– Давай, давай, давай!

Я перевожу взгляд на скалу, ищу опоры для рук и ног, словно бы лезла по ней сама. Часть меня, которая, как я думала, навсегда осталась в прошлом, возвращается к жизни и искрит.

Райан и Скай уже достаточно высоко. Если они свалятся с этой высоты, то получат серьезные травмы. Райан разворачивает ступню так, что прижимается внутренней частью к скале, и начинает передвигаться вправо. Я вижу трещину у него над головой. Он хорошо спланировал маршрут. Вскоре он уже почти достиг отмеченного уровня. «Будь осторожен», – говорит ему голос у меня в голове. «Я тоже хочу», – говорит другой голос, гораздо более слабый.