Все дело в кузнеце

– Я его спалил, – честно признался молодой огневик.

– Металл? – повернулся в сторону сына отчим и поднял бровь вверх.

– Так вышло. Не рассчитал силу, – развел молодой человек руки в стороны.

– Ладно. Поедем все вместе. Там вы, дамы, пойдете своей дорогой, а мы своей.

На этом разговор затих, и граф встал, подхватил бесценную книгу и зашагал прочь. Люк допил чай, пожелал хорошего дня и тоже удалился. А затем уже и мы.

Неделя прошла относительно тихо, меня никто не дергал. Я спокойно училась.

В пятницу мы собрались ещё с самого утра. Честно говоря, я раньше не видела, чтобы мать вставала в такую рань ни разу. Даже когда она была замужем за моим родным отцом. Обычно она просыпалась ближе к десяти утра, если сильно надо, или к обеду. А тут, когда я спустилась, она уже стояла в холле и ждала нас во всем своем великолепии.

Красивое, роскошно отделанное вышивкой бордовое платье. Высокая прическа с маленькой шляпкой в тон к платью. Маленькая вуаль, которая кокетливо спускается от шляпки и закрывает верхнюю часть ее лица. И красиво подведенные яркие красные губы. Поверх платья шел жакет почти черного цвета, который обещал не дать ей замёрзнуть. Все же уже не так тепло на улице, как летом, и ветер сегодня дует холодный. Заканчивали ансамбль маленькая черная сумочка с такой же вышивкой и черные дорожные туфли.

Я оделась спокойнее. В скромное платье в клетку коричневых оттенков. Светло-бежевый плащ поверх. И плотные дорожные ботинки. Волосы Милли запела мне в сложную косу. Вот и все.

Через минут пять после моего прихода к нам присоединились мужчины. Граф в синхронном с матерью наряде. Строгий темный сюртук, под ним темно-бордовая жилетка, темные брюки, которые уходят под черные высокие сапоги. И, конечно, белая шикарная рубашка с жабо. В руках он держал черную высокую шляпу.

Люк же был одет во все сине-черное и поглядывал на нас слегка недовольно-сонно. Но что мы могли сделать? Сам ехать захотел.

Так что, позевывая, мы все вышли из дома, заняли места в карете.

Ехали до Сен-Марсельяра в полной тишине.

Мне всю дорогу было интересно, как они умудрились не уснуть в такой обстановке? Хотя, видимо так же, как и я. Сидели, рассматривали пейзаж и зевали в кулак. Это мы с Люком. Граф увлеченно читал свою книгу, которую прихватил с собой. А матушка с вдохновленным лицом, периодически прикусывая нижнюю губу, сидела и что-то строчила в блокноте. Не иначе как список покупок. Казалось, у нее изо рта пар сейчас пойдет.

Приехали на место мы около девяти утра. Отец с сыном сразу, как мы все оказались на земле, предупредили, что встречаемся в пять часов у кареты, и исчезли в неизвестном направлении.

Меня это только порадовало. Было бы ещё лучше избавиться и от матушки, но тут уж не судьба. Да и деньги были у нее.

Мы с ней остались одни с охраной из двух человек. Но это долго не продлилось. Буквально через несколько минут к нам присоединились ее дражайшие подруги – графиня София де Шаброно и Аннабель де Ниццита.

Стоит ли говорить, что они сразу затрещали, как птички с того самого дерева по весне?

– Элен, дорогая, как я рада тебя видеть! – восторженно затрещала София (Брюнетка в зелёном платье).

– Мы так давно не виделись. Это надо срочно исправлять! – зачирикала вторая, то есть Аннабель (рыжая в голубом платье).

Дальше последовали поцелуйчики в щёчки и обнимашки. И это не смотря на этикет!!! И после этого мама утверждает, что я ещё могу подхватить “эти ужасные манеры от слуг”.

– Я вас тоже, девочки, – последовал снисходительный ответ от маман, когда они, наконец, нацеловались.

Дальше взгляды всех трёх скрестились на мне. Я сделала непроницаемое лицо. А они синхронно вздохнули, как-будто я – это самая сложная работа в мире, которую они сейчас понесут на своем горбу. И мама произнесла:

– Да, девочки, ничего не поделаешь. Придется идти с ней.

У меня вообще-то имя есть, мама! Подумала я, но промолчала. А то ещё денег зажмет.

Дальше мы чинно шли вдоль рядов, рассматривали товар. Чего тут только не было. И диковинные ткани, где женщины зависли на добрых два часа. И ленточки, шляпки, перчатки, где тоже было оставлено немало графского золотишка. Потом ещё всевозможные детали женского туалета. Я думала, помру где-то там, погребенная под всеми этими тряпками, пока дожидалась этих леди.

Справедливости ради стоит сказать, мне тоже прикупили некоторые вещи. Вроде пары новых сапог, туфельки, пару отрезов ткани на платья, новую шляпку. Но все мои новые вещи уместились в одну сумку. А их обновки слуги уже дважды относили до кареты, потому что надорвались бы таскать все это за ними.

А вот потом начались уже и разные предметы для дома и не только. Зачастую о предназначении тех или иных вещей оставалось только догадываться. Тут уже и мне стало интересно. Какие-то необычные столы, шкафы, резные клетки для птиц. Оружие с функциями артефакта. Шкатулки всевозможных размеров и предназначения. Зачастую содержащие магию для сохранности или защиты. Шкатулки для пересылки почты. Магические светильники.

Я так увлеклась, что забыла о своих сопровождающих. А опомнилась только когда рядом раздался громкий визг восторга моих “леди” с криком “Нимфы!!!”.

Я так и подскочила от него, больно ударившись о полку с медными обручами головой. Выбралась из того закутка, где я была. И как я сюда залезла?!

Я оказалась в глубине чьего-то шатра с восточными товарами.

Пару раз чуть не упала, но выбраться удалось, чтобы узреть картину, как эти три гусыни бодрым шагом подбежали к крайнему шатру, который стоял ближе к парку. Около него стояли три низкие фигурки. О нет! Пожалуйста!

Тут надо пояснить. Нимфы, когда путешествуют по другим местам, за исключением своего священного леса, всегда останавливаются в максимально лесистом естественном участке земли. Где с помощью своей силы возводят лагерь. Когда же они решают трогаться с места, так же с помощью силы они снимают лагерь и убирают все свидетельства своего пребывания. Включая кострища, кости и тому подобное. Все же они хоть и лесной народ, но плотоядные.

И вот сейчас моя маман, сопровождаемая своими подпевалами, несётся по направлению к тройке нимф, что недалеко от своей стоянки рассматривают что-то у шатра с товаром.

Я сообразила, что ничего хорошего они не хотят и как бы себя не повели, скорее всего, оскорбят нимфу. А это ой как нехорошо. Поэтому, несмотря на всю мою нелюбовь, я побежала наперерез дамам. Вот только не успела. Они успели подойти и, хихикая, встать вплотную к лесным девам.

Мать покашляла, привлекая внимание, и когда одна из нимф повернулась, ткнула той ладонью прямо в лицо. Да так, что нимфа даже чуть отшатнулась.

А я мысленно взвыла и произнесла молитву богам. Затем подошла ближе и встала около родительницы.

– Погадай мне, нимфа! – потребовала капризным голосом мама, а я схватилась за голову и закрыла руками лицо. Какой ужас. Что сейчас будет?! Она не “проклянет”?

– А кто вы такая, уважаемая? – спросила красивым, прямо чарующим голосом другая нимфа, которая выглядела чуть старше и стояла подальше.

Я раскрыла пальцы и в образовавшуюся щелку посмотрела на эту женщину. Она оказалась невысокой, как и они все. Ростом маменьке по плечо. Но с очень, не по годам мудрыми глазами. Они были красивого зелёного цвета. Так же она обладала пухлыми губами, высокими скулами, тонким, чуть вздёрнутый носом. Волосы распущены и зелёным плащом спускались аж до земли. Местами в них виднелись маленькие косички с вплетенными в них цветочками.

Она казалась воплощением красоты. Я никогда такого не видела. Хотелось дотронуться до нее, убедиться, что эта красота настоящая. Но в то же время возникал страх ее случайно испачкать своими грязными ладошками или даже мыслями.

Одета нимфа была в длинное платье голубого цвета, которое состояло из множества полупрозрачных ленточек. Они обтягивали верх, делая его непрозрачным цвета неба. А на юбке висели свободно, завиваясь ближе к концу подола, который достигал пола.

Поверх на нимфе была, э-э-э, можно сказать, такая свободная очень длинная кофта, тоже голубого цвета. Она состояла из множества слоев ткани, и когда нимфа двигалась, казалось, что у нее есть крылья, которые плыли за ней.

Нимфа была невероятна. Так же, как и ее две подруги. Одна с темно-зелеными волосами, другая с оранжевыми. И, судя по атрибутике, эти девушки – охрана разговаривающей.

Обе девушки сразу взялись за рукоятки мечей, что были спрятаны в недрах их платьев. Но “главная” показала рукой, что не стоит, и они чуть расслабились.

А сама говорящая тоже оказалась непроста.

На голове вдоль пробора у нее присутствовал затейливо переплетённый шнурок с голубыми камнями. Он указывал на древний по меркам нимф род. А на руках золотые наручи со сложным рисунком на них и такими же голубыми камнями.

Ой, чувствую, мама нашла так нашла кого потревожить.

Глава 6. Ярмарка 1.2

На шум начала собираться толпа и окружать нашу занимательную компанию.

В это время, пока я анализировала ситуацию. А мама с гордостью произнесла:

– Графиня Элен де Монсель! – и расплылась в широкой улыбке, видно, ожидая, что нимфы падут ниц и будут ей наперебой гадать.

– Что графиня я и так поняла, – хмыкнула та.

А ее охранницы слегка улыбнулись понимающей и ожидающей развязки улыбками. Мама не заставила себя ждать. Точно так же, как и до этого, ткнула раскрытой ладонью почти в лицо уже этой нимфе.

Я бы на месте нимфы, учитывая их зубы, просто откусила нахалке руку. Жаль, нимфа оказалась более терпеливой. Хотя, возможно, это из-за того, что на это мероприятие съехались вообще все. И оно контролируется и охраняется не городской охраной, а личной гвардией Совета.

Я уже видела их несколько раз. Такие красивые подтянутые солдатики в красной форме и начищенных сапогах. Вот бы мои двоюродные братья обрадовались, будь они тут.

Так что нимфа решила проявить понимание и пресечь конфликт с неграмотным населением. Пусть они и “леди”.

– Нимфы не умеют гадать, мадам.

– В смысле, не умеют?! Все знают, что можете. Вперёд! – завопила она и снова ткнула нимфу, теперь уже вписав руку точно в нос.

Нимфа зашипела, а я больше не смогла на это смотреть. Подскочила, опустила руку матери и встала впереди нее, заслоняя собой. Затем согнула колени и так низко поклонилась, что уже почти легла на землю перед такой терпеливой дамой и произнесла:

– Светлейшая, приношу вам самые глубочайшие извинения за мою мать и ее непочтение. Она не во всем достаточно образована и просто не понимает своего невежества. Не понимает, насколько оскорбила вас. Прошу, простите ее. Она не со зла и не по злому умыслу.

Я осталась склоненная в поклоне пока нимфа молчала.

– Встань, ребенок, – попросила она.

Я разогнулась.

– Ты понимаешь, что долго не проживёшь с такой родительницей? – участливо спросила Светлейшая, вглядываясь в меня.

– Да, мадам, – согласилась я.

– И я не гадаю. Ты это понимаешь?

– Конечно, мадам.

– Удивительно, – сообщила нимфа, поворачиваясь к своим охранницам, – такая невежда мать и такой образованный, милый ребенок.

На что девушки засмеялись, а мать поджала губы, сверкая взбешённым взглядом. А в меня персонально ещё и полным ненависти. Я знала, что моя речь ей не понравится, но уж лучше она будет злиться, чем умирать.

Тут из толпы, наконец, вышел отчим с сыном. А увидев в чем дело, подошёл, снял с головы шляпу. Поклонился нимфе тоже в достаточно низком поклоне, произнеся, заметно нервничая:

– Нижайше прошу простить мою жену, Светлейшая. Я обещаю заняться ее образованием и больше такого не повторится.

– Похвально, – ответила нимфа, – но это нужно было делать раньше, чтобы не позориться.

На этих словах нимфы засмеялись. А по виску отчима стекла капля пота. Да он не просто нервничает, а испуган! Поняла я, вглядываясь в его лицо, почти скрытое волосами, но мне в силу маленького роста это видно хорошо.

Не успели нимфы отсмеяться к ним подошёл на удивление высокий и какой-то мощный сатир. Что-то шепнул на ухо “главной”. Та кивнула и ответила отчиму:

– Займитесь воспитанием вашей жены. Иначе последствия могут быть и похуже “проклятия”, – последнее слово нимфа особенно выделила и широко улыбнулась, отчего мои ноги чуть не подкосились. Очень уж улыбка впечатляет.

На что отчим кивнул, надел шляпу. Затем быстро схватил за руку мать и потащил к карете.

Я уже собралась последовать за ними, но со стороны нимф неожиданно донеслось уже более тихим голосом:

– Девочка, подойди ко мне ближе.

– Простите, Светлейшая, но мне стоит следовать за семьёй, – извиняющимся голосом произнесла я так же тихо.

– А мы недолго.

Делать нечего. Я неуверенно подошла ближе. Проклянет меня вместо матери?

– Ещё ближе, – попросила нимфа. А ее сатир с ещё большим весельем и любопытством разглядывал меня. Затем наклонился и шепнул что-то нимфе, на что та в согласии качнула головой.

Я сделала ещё пару шагов. На это Светлейшая ещё поманила меня пальцем. В итоге я встала вплотную к женщине. Вот тогда она ладонью показала, что достаточно, и попросила стоять спокойно.

Я замерла.

Нимфа обошла меня по кругу, а вернувшись, заговорила:

– Девочка, ты знаешь, почему я не тронула твою мать?

– Потому что вы очень терпеливая, тут ходит королевская гвардия, и я очень просила за нее? – наивно предположила я. Да, даже я понимала, как наивно и смешно это звучит, но других мотивов не видела. Нимфа на такое простодушие снова засмеялась, как и все ее сопровождающие вместе с ней. А отсмеявшись, она продолжила:

– Нет. Не поэтому. Хотя, надо признать, королевская гвардия – аргумент. Все же не хотелось бы с вами ссориться, человечки.

Я поджала губы и посмотрела полными надежды глазами на нее. А она присела на одно колено, чтобы быть ближе ко мне по росту, и произнесла также тихо:

– Я не “прокляла” твою мать, так как жить ей уже осталось недолго. Ее аура истончена, в крупных темных пятнах. Они нехорошие, неживые, как болезнь. Скоро ее не станет по ее собственной глупости. И судя по ауре твоего отчима… Это был отчим или дядя, может?

– Отчим, – тихо подтвердила я, уткнувшись лицом в землю. Мне было стыдно. Нимфы общались с моей семьёй не более пары минут, а поняли, кажется, все, что у нас происходит.

– И вот, судя по ауре твоего отчима, это он делает что-то, что так на нее повлияло. Тебе лучше жить с отцом, девочка, – уже мягче добавила она и положила свою изящную ладошку на мое плечо, как бы поддерживая.

– Я не могу уйти. Папы больше нет, а граф не даёт вернуться к дедушке с бабушкой.

– Ясно, – произнесла она и вгляделась в лицо, рассматривая что-то. Затем вполне доброжелательно улыбнулась лёгкой мягкой улыбкой. И произнесла, как бы говоря мысли вслух: – Судя по ауре, в тебе разбудили нашу кровь. Это он верно сделал. Аккуратничает, заботится по-своему. Если бы он так не сделал, ты бы могла уже умереть. Скорее всего, этому он уже на других научился. Я права? – подвела она итоги и со злостью сузила глаза. А я кивнула.

– А вот с матерью этого он не сделал. Она слишком стара для такого, – на последних словах она уже злорадно усмехнулась. – Но и ты, девочка, долго с его играми в бога не проживёшь. Может несколько лет. И то если повезёт.

К нам тихо подошёл сатир, который стоял совсем близко к нам и все слышал. Наклонился к нимфе и спросил:

– Светлейшая, что вы хотите от девочки?

– Ничего не хочу от нее. Я решила ей помочь. Мне понравилась, какая храбрая она была и мне чудится, что позже это будет благом и для нас.

– Что вы имеете ввиду?

– Не важно. Это скорее интуиция. Ничего определенного, – она отмахнулась от мужчины и посмотрела мне прямо в глаза. Эти зелёные глаза такие прекрасные. С мелкими крапинками коричневого и жёлтого. Показалось, они затягивают меня в эту зелень, в этот шелестящий лес, где покой и свобода.

Наваждение продлилось пару минут, а потом я очнулась. Нимфа всё ещё стояла передо мной и улыбалась. Я моргнула пару раз и потеряла глаза кулачками, совсем как маленькая девочка. Затем смутилась своим действиям. И это перед взрослыми! Тем более перед иностранкой, представителем высших родов! Как маленькая!

– Не смущайся, дитя. Это нормально. Так действует передача силы.

Услышав последнее предложение, я замерла и с недоверием уставилась на нее. Как это?! У нас магия совсем разная. Это невозможно.

А она, будто отвечая на мои мысли, произнесла:

– Это возможно. Воспользоваться этой силой ты не сможешь, но она уже впитывается в твою ауру. Через несколько дней приживется.

Это даст тебе большую сопротивляемость вредоносному влиянию. Но выжить тебе это не поможет. Спасти тебя могут только твои собственные действия. Так что думай и ищи выход из ситуации, в которую ты угодила, дитя.

– Спасибо, – хрипло поблагодарила ее. На что нимфа, вставая, улыбнулась и кивнула.

– Нам пора, дитя. Не думаю, что мы ещё увидимся. Хотя… кто знает. Береги себя.

– Хорошего пребывания вам в нашем государстве и лёгкой дороги, Светлейшая, – произнесла я напоследок, но они всей толпой уже развернулись и скрылись за поворотом.

А я снова потеряла лицо ладонями и подскочила. Родители, должно быть, меня потеряли. Огляделась, со мной остались те два охранника, что нас охраняли с самого начала. Хорошо. Значит, не потеряюсь.

– Пойдемте обратно к карете, – обратилась я к ним. В ответ они кивнули, и мы все вместе пошли на выход с ярмарки.

Карета стояла все там же. Матери видно не было. А вот граф расхаживал взад-вперёд перед дверцей и кого-то высматривал. А увидев меня, остановился и воскликнул:

– Ну наконец-то! Садись. Поехали. Нагулялись уже.

Стоило мне сесть, он тоже запрыгнул в карету и постучал тростью по стенке позади него. Мама и Люк оказались уже внутри. И если Люк выглядел довольно и читал какую-то книжонку, то мать выглядела не очень. Глаза распухли, красные. Видимо, отчим выговаривал ей, пока меня не было.

А стоило тронуться он вонзился в меня жёстким взглядом и требовательно спросил:

– Что от тебя они хотели?

Кто “они” пояснений не требовалось.

– Ваша светлость? – попыталась я изобразить дурочку.

– Не зли меня. Тебя минут тридцать не было. Я видел, они долго что-то с тобой обсуждали. Рассказывай, – повысил голос граф и сжал кисти на трости ещё сильнее. Казалось, она сейчас переломится.

Промолчать не получится. Когда он в таком нетерпеливом состоянии это все. Он должен получить то, чего хочет, иначе всем будет плохо или ещё хуже. Это я уже уяснила.

Но и чётко понимала, что нельзя говорить правду. Во всяком случае, всю. Пока что он боится ошибиться и убить меня раньше времени. Видимо, уж больно я удачный материал. А если узнает, что сделала нимфа, может и перестать аккуратничать. Тогда толку от ее усилий не будет.

– Она советовала быть ее светлости аккуратнее. Ее аура совсем истончилась и в темных пятнах. Если так будет и дальше, она скоро умрет. Проживет не больше пары лет, – произнесла я глухим голосом и отвернулась, уставилась в окно.

Со стороны матери послышался всхлип. Потом ещё один, и истерика снова набрала обороты.

Через несколько минут граф не выдержал и рявкнул на нее, перекрикивая рыдания:

– Успокойся. Я не буду так часто пользоваться тобой. Ты восстановишься. Хватит реветь!

Она на несколько секунд замолчала. Повисла тишина. А затем послышался шепот:

– Спасибо.

И ещё несколько минут шмыганий носом.

Эх-х. Мама-мама, что ты с собой сделала? Чем тебе мешала жизнь с моим отцом? На руках носил, все капризы выполнял. А она ещё и орала, капризничала, что все не так. Вот и нашла на свою голову.

Что же, будем надеяться, проживет она дольше двух лет.

Глава 7. Изменения в программе графа 1.1

С момента поездки на ярмарку прошло какое-то время. Природа совсем окрасилась в осенние цвета. Трава пожелтела. Листья покраснели и, красиво кружась, падали на землю. Сад блистал золотом и налитыми яблоками, ягодами.

Слуги только и успевали до начала дождей собирать урожай. Занимались всевозможными закрутками, вареньями, пастами и тому подобным.

А чуть позже начались дожди. Деревья облетели. Выпал снег. Выходить на улицу совсем расхотелось. Так что я коротала время за чаем и книгами.

Мама, отличавшаяся до этого отменным здоровьем, заболела простудой.

В доме моего отца она часто изображала болезни. Любила, когда все вокруг прыгают и стараются угодить. Ловко играла роль больной – с достоинством, капризом и артистическим вдохновением. Особенно, если нужно было добиться чего-то от отца.

Сейчас же она заболела по-настоящему. Это было видно. Из комнаты своей не выходила и гоняла всю прислугу с капризами. То одно принеси, то второе. То чай слишком горячий, то холодный, то не тот. И так же со всей едой и вообще всем.

Его светлость предпочитал не замечать дурного настроения супруги. Люк давно уехал в школу.

Эксперименты пока так и не начались. Видимо, книга оказалась сложнее, чем ожидал граф. Правда, теперь он не читал ее повсюду, а бегал с листочками и все что-то рисовал и высчитывал.

Интересно, как он вообще умудряется при вот такой жизни всегда выглядеть шикарно? Даже грязный и взлохмаченный. У меня так никогда не выходило. Приходилось постоянно поддерживать аккуратный вид. Иначе попадает как от мадам Мариетты, так и от графа. И это при том, что я ещё ребенок.

Сейчас я сидела на широком подоконнике, заваленном подушками, в своей комнате и, отложив книгу по магии, которую читала, задумалась. А ведь за последние несколько месяцев я сильно изменилась. Казалось, вся наивность куда-то испарилась. Я стала даже выглядеть старше, чем есть. Милли и мадам Мариетта даже шептались об этом между собой, а я случайно услышала.

Сперва я переживала, а потом решила, что так даже лучше. Я стала чаще обращать внимание на действительно важные вещи. Которые важны для моего выживания. Учеба стала даваться легче. Любую информацию, что узнаю, даже мельком, впитываю, как губка. Часто даже ненужную.

Хотя как скакать. Некоторая кажется ненужной, а потом оказывается решающей.

Ведь если бы я не знала особенности нимф, не стала бы просить за мать. А следовательно, нимфа бы и не стала мне помогать.

И вот ещё вопрос. От чего я так резко изменилась? Это последствия эксперимента или влияния силы лесного народа?

Кто знает. Но спокойствия это не придает. Над всем этим думала я, глядя на струи дождя, стекающие по большому окну и кутаясь в белоснежную пушистую шаль.

Подготовку к ритуалам граф начал ещё через месяц. Мама к этому времени как раз поправилась, но ее он решил использовать только в парочке испытаний. А вот для меня приготовил целый аттракцион.

Меня снова топили, я сгорела заживо и окунулась в холод. Чего только не было. Но пока выживала. Результата по-прежнему не было, и граф страшно расстраивался. Несколько раз ездил в столицу и потом возвращался с новыми книгами. Снова изучал, делал расчеты и снова проводил ритуалы, где основное внимание уделял мне.

Так прошел год.

И вот наступила весна, затем лето и снова мое День рождение. В этот раз я уже ожидала своих родных и близких. Подготовила им небольшие подарочки загодя. Уточнила у родителей, выполнят ли они свою часть сделки ещё за месяц до. Они уверили, что да.

Вечером накануне праздника никак не могла успокоиться. С трудом уснула.

А проснулась от того, что Милли отдернула шторы, и солнечный свет лился прямо на меня. Пылинки на свету закружились, разгоняемые ее беготней.

– Доброе утро, мадмуазель. Вы просили разбудить вас пораньше, – сообщила она, улыбаясь.

– Да, спасибо, – ответила я и, выбравшись из пушистого одеяла, села на край.

– Простите, но выглядите вы не очень. Может, все же ещё поспать? – с беспокойством спросила она.

– Нет. Сейчас умоюсь, и станет легче, – сообщила я с уверенностью, которую уже не ощущала.

Странно. Обычно мне плохо сразу после зелий или ритуала. Сейчас уже три дня прошло после него. В этот раз сразу после было лёгкое недомогание и все. А вот сейчас резко стало нехорошо. Или это от того, что легла поздно?! Понять бы.

Маме же было так плохо, что она вообще слегла на два дня. Сейчас не сказать, что летает по дому, как ещё год назад, но вполне активна. Все же нимфа была права. Мама отнекивается, но и граф, и я заметили, что ее светлые волосы местами стали ещё светлее. Седеет. А ей ведь только двадцать восемь.

А что будет со мной? Судя по отсутствию внешних изменений, пока я себя не исчерпала, но не ясно, когда наступит и мой предел.

На этой “оптимистичной” ноте я пошла в ванную. Затем Милли помогла мне одеть новое многослойное жёлтое платье из шелка, поверх частично украшенное плотной темно-оранжевой тканью с круглыми вырезами, размещенными через каждые два сантиметра. Ткань очень плотная. Мы из нее сделали наплечники с изгибом ткани на восточный манер. Пустили плотно облегать талию, создавая как бы видимость корсета и талии. А ниже она расходилась и покрывала часть подола, спускалось двумя широкими полосами до самого пола.