Там, где не ступает свет

– Вы кого-то потеряли?

Этот голос казался мне знакомым, но все же будто звучал в первый раз. Я понял, что он адресован ко мне, даже несмотря на то, что в нескольких метрах от меня по обе стороны стояли несколько групп людей, по 2—3 человека. Они курили и тихо разговаривали.

Опустив голову, я увидел сидящую на ступеньках девушку. Она была одна, и я сразу вспомнил ее черное платье, вспомнил ее волосы, сливающиеся теперь в полутьме с мраком, пытающимся поглотить все живое. Вспомнил и броское «простите, пожалуйста».

– Ммм, нет… – я немного замялся, а после выдохнул, – то есть да. Не видели девушку в красном платье?

Девушка смотрела на меня ровно до «красного платья», а после поглядела перед собой, на оживленную дорогу, проезжающие мимо автомобили, на людей, кишащих на тротуаре. Я и заметил, как выражение ее лица мгновенно изменилось с заинтересованного и немного печального на безразличное с примесями скрываемой раздраженности. Я понял, что сотворил глупость по незнанию, но теперь не знал, как это исправить, и только ждал ответа, стоя в тишине, захватившей мои уши, перекрыв им доступ до всех фоновых звуков: неразборчивых тихих разговоров, гудков машин, городской жизни.

– Я не видела, – бросила она небрежно спустя секунду, также не одаривая меня более своими черными глазами.

– Это вы со мной столкнулись? – я чувствовал себя виноватым для того, чтобы просто уйти, поэтому постарался переменить тему.

– Я много с кем столкнулась, – смущенно произнесла девушка, поглядев на меня и сконфуженно улыбнувшись.

– Куда вы так спешили? Сюда?

– Уже неважно, – она вновь поглядела на перед собой.

Я простоял еще с пару секунд, а после окончательно решился остаться еще ненадолго. Эта девушка не была похожа на всех остальных, с кем я успел встретиться или кого хотя бы успел увидеть. В всем ее виде проскальзывала некая неуверенность, которую я чувствовал и сам. Видимо, она так же как и я, совсем недавно вкусила эту жизнь.

Я сошел с места и присел рядом с ней, наплевав на то, что испачкаю свои обсидиановые брюки.

– Меня зовут Леонардо…

– Ройс, – закончила за меня девушка, так же не глядя на меня.

– Мне это непривычно. Каждый знает меня, а я его нет.

– Это еще самое меньшее… из зол.

– А как вас зовут.

– Кэтрин Вульф, я из Германии.

– Германия. Всегда хотел там побывать, – я соврал.

Кэтрин, наконец, посмотрела на меня, но лишь с пару секунд. Она явно поняла, что я говорил неправду, но не стала уличать меня, ведь понимала, я это делал только чтобы продолжить разговор.

– Вы давно?

– Давно ли я среди них?

Кэтрин чуть видно кивнула на горстку улыбающихся парней. Те даже не замечали нас и были совсем молоды. Я, улыбнувшись, кивнул.

– Совсем недавно. Не знаю, зачем я пришла в второй раз.

– Вам здесь не нравится? – я с надеждой заглянул в ее глаза.

– Вы слышали ее речь? Как она вам?

– Мне не понравилось, что она сказала про людей. Я ей сказал об этом, но она пыталась меня убедить в том, что нет ничего страшного, чтобы называть людей пешками, если те не миллионеры.

Кэтрин пару раз слегка кивнула и отвела от меня взгляд.

– Так почему вы искали Элизабет Ноллс?

Я вопросительно поглядел на Кэтрин.

– Элизабет – королева. Она… – черноглазая девушка замолчала, пытаясь подобрать слова. – Ее взгляды копируют взгляды Маргаретт. Вы искали ее, чтобы сказать ей то же самое, что сказали Маргаретт? – усмехнулась Кэтрин.

– Нет, я… я не успел спросить ее об этом.

– Сейчас хотели?

Я озадаченно поглядел на Кэтрин и ничего не ответил. Все это походило на попытку пристыдить меня, схватить за руку, а потому я захотел уйти, просто встать и уйти, ничего не объясняя. Но остался.

– Я просто хотел ее видеть.

– Понятно, – Кэтрин отвела глаза на дорогу. В ее голосе зазвучало безразличие.

– Что вам понятно?

– Будьте осторожнее, вот что. Элизабет умеет убеждать. Если же вам еще захочется со мной поговорить… думаю, мы встретимся, но уже не сегодня.

Ноги сами меня подняли, будто сказано это подобие прощания было не мне, а им.

– Удачи, – лишь сказал я, а она лишь кивнула.

Я пошел снова в зал, снова к пьяному Эндрю, рядом с которым наверняка должна была быть Элизабет. Наверняка он специально так сказал, несомненно он умышленно послал меня на улицу, зная, что Элизабет там нет. Сейчас же они вместе. Зубы вонзились мне в область груди, но не настолько сильно, чтобы повредить сердце, чтобы я умер мгновенно, а так, чтобы я жил, жил, мучаясь от ноющего жжения и распространяющегося заражения.

Но это оказалось не так. Элизабет не было и рядом с Эндрю. Когда я подошел, он пытался поговорить с каким-то парнем. Я остановился рядом с Эндрю, поглядев на его собеседника – брюнета в отличной физической форме, с мышцами, проглядывающими сквозь черную рубашку, казавшуюся маленькой для него. Его короткая стрижка с пробором посередине позволяла лишь двум прядям спадать на виски и слегка на лоб. Выглядело это очень красиво, будто тот сошел с обложки журнала. Не услышав и слова из их разговора, я понял, перед Эндрю его коллега и соперник в одном лице.

– О, Лео! Знакомься, сэр Уильям, – он запнулся поглядев на меня и взявшись за мое плечо рукой, – неважно, для тебя он просто Уильям, – Эндрю вновь поглядел с насмешкой на непоколебимого Уильяма, глядящего намного более трезвым и уверенным взглядом с надменной улыбкой на лице.

– Уильям Вигман, – он учтиво кивнул мне и крепко пожал мою руку.

– Второй самый красивый человек в мире, – продолжал представление Эндрю, пытаясь как можно больнее уколоть человека напротив.

Тот отвечал лишь надменной улыбкой и побеждал без единого слова. Эндрю это злило. Я видел это, пусть тот и пытался яростно сохранить это в тайне.

– Мы закончили, Эндрю, – низкий и властный голос пронесся мимо меня и ударился о лицо Эндрю, стерев его похабную улыбку.

– Мы не закончили, – блондин слегка затрясся и хотел было схватить уходящего брюнета за руку.

– Мы закончили. – Уильям был непреклонен. Он остановился, полуобернулся, бросил на Эндрю серьезный взгляд, отчего даже у меня по телу пробежали мурашки.

Мы остались наедине с «первым самым красивым человеком в мире», который пьянел невероятно быстро. Мимо прошел официант с бокалами шампанского. Я взял один себе.

– Нет, брось это! Сегодня мы пьем настоящее…

– Тебе хватит Эндрю, – я поглядел вслед Уильяму, остановившемуся у красивых леди и заведшему беседу с ними. Те накручивали пряди волос, наматывая их медленно на палец и неоднозначно ему улыбаясь. – Погляди.

– Он слишком высокомерен, – с неприязнью фыркнул Эндрю и отвернулся к бару, облокотившись на него локтями и подперев свою голову.

– Кто бы говорил, – усмехнулся я и тоже оперся о барную стойку руками.

– Он слишком молод, а уже строит из себя не пойми что.

– Ну ты же говорил, это правильно. Он считает себя самым лучшим и ведет себя так. Он твоя копия, Эндрю. Хотел бы я видеть свою копию…

Эндрю никак не прокомментировал мои слова, а просто закрыл глаза. Совсем скоро ему захочется уйти отсюда и тогда, я уйду вместе с ним.

– Ты нашел ее?

– Нет. Что между вами? – я решил больше не ходить вокруг, а спросить прямо. Эндрю и ухом не повел. – Вы встречались?

– Может быть, мы и сейчас встречаемся, – промямлил себе под нос Эндрю.

– Нет, – протянул я. – Может быть, когда-то, но точно не сейчас. Хотя я бы и не сказал, что вы окончательно разошлись. Со стороны на это тоже не похоже.

Эндрю поднял голову и посмотрел в мои глаза, пытаясь понять, шучу ли я или нет.

– Ты так считаешь? – в его голосе зазвучала неуверенность, отчего я приподнял брови.

– Ну, а вот теперь ты полностью скатился. Тебе не говорили, что тебе нельзя пить?

– Что случилось? – в его глазах замер ужас, будто я ему сказал, что он некрасивый, а он мне поверил.

– Ничего, – я отвернулся с легкой улыбкой на лице. Мне доставило удовольствие осадить Эндрю, хотя совсем недавно я благоговел перед ним

Тот промолчал, хотя я чувствовал на себе его озадаченный взгляд еще примерно с минуту. Он думал, размышлял, насколько это получалось делать в его состоянии.

Позже я услышал лишь то, как он заказал себе ещё один коктейль.

– Да что с тобой? – я все еще наблюдал за Уильямом, который будто специально общался с кучей красивый девушек, не сводящих с него глаз, прямо перед нами.

Я видел, как он приобнимал одну, потом другую. Стоило ему лишь поманить пальцем, взять за руку, как любая из них пошла бы с ним. Пошли бы даже все одновременно, но у него было лишь две руки.

– Почему ты не там? Разве такой красотой, как у тебя нельзя вот так пользоваться? Почему ты здесь?

– Нет настроения.

– Странно. А может быть, – ко мне закрались мысли по поводу него и Элизабет. – Тебя остановили. Ты добился всех и вся, не прилагая усилий, а потом появилась она, и… отвергла тебя!

– Пустые догадки, – бросил небрежно Эндрю, не поворачивая головы, что дало мне понять: я прав.

– Надо же… вот тут то твоя уверенность и пошатнулась. Ты не будешь самым красивым человеком в мире, пока есть те, кто отверг тебя.

Эндрю без слов поглядел в мои глаза. Я сыпал соль на открытый перелом.

– Ладно, ладно, – чувство живости охватило меня.

Я говорил свободно и энергично, наблюдая за остальными и чувствуя себя уже более раскованно, нежели в начале вечера. Теперь все эти черные костюмы, драгоценности на женщинах, золотые стены и потолки больше не выделялись, а казались довольно привычными. Сделав еще один глоток шампанского, осушив бокал, я отложил его на барную стойку.

– Как часто проходят эти вечера? – я попытался сменить тему, наблюдая за тем, как Эндрю нервно и быстро потягивал коктейль в трубочку, пытаясь как можно быстрее впасть в беспамятство, где все это перестанет его волновать на совсем короткий промежуток времени.

– Раз в пару недель, может быть, чаще, может быть, реже. Как они решат, – он был пьян, но язык его все еще слушался.

– Зачем ты так много пьешь?

– Хочу.

– Каждый глоток приближает вот его, – я кивнул на Уильяма, – к… как ты там говорил, к титулу «самый красивый человек в мире».

Эндрю печально вздохнул, не глядя на своего оппонента.

– Вы все еще здесь? – я услышал мелодичный, завораживающий голос.

Элизабет, словно окровавленный лебедь подплыла к нам на всех порах. Она все так же была свежа и раскованна. Эндрю даже не повернулся к ней, я же уже все это время стоял к барной стойке спиной, поэтому тоже не двинулся.

– Здесь так хорошо, почему вы проводите время только в обществе друг друга?

– Я думал уйти, но думаю без меня он не доберется до дома, – сказал я, на ходу придумав причину своего пребывания здесь.

– Такая забота, как мило, – Элизабет держалась на расстоянии метра от меня, а я видел ее улыбку и чувствовал ее дыхание на своей шее.

Она вела себя так, будто совсем недавно мы и не танцевали, не водили руками, нежно поглаживая, не пытались вжаться друг в друга с силой. Теперь все это осталось где-то там, в песке прошлого, рассыпавшегося в ничто. Я лишь смотрел на нее, пытаясь поймать ее взгляд и подсознательно радуясь тому, что узнал о них с Эндрю. Плевать на то, что у них что-то было. Это не имеет никакого значения. Важно лишь то, что на нее не действовали его чары. Важно лишь то, что Эндрю не смог ее покорить, хотя и был красив, высок, статен. Я не был таким же, как он, я четко понимал, что в плане внешности он был на космическом уровне по сравнению со мной. Однако, это лишь подтверждало, что ей не важна внешность. Что же ей нужно? Чего она желала видеть в мужчине, которому позволит стоять рядом с собой?

– Что это с ним? – Элизабет кивнула на Эндрю и обратилась ко мне.

– Вопрос не ко мне, вы знакомы дольше, – я решил не вспоминать Уильяма, заботясь об Эндрю, потому что не хотел принижать его в ее глазах, не хотел показывать все его уязвимости и переживания девушке, которой он сам не захотел показать их.

– Последнее время это происходит почти всегда. Он появляется с шиком, заходит в этот зал без капли неуверенности, а потом… потом что-то изменяется, и он уже не отходит от бара, не походя на себя. Эндрю, я начинаю волноваться, – она подплыла к нему, оперлась о бар и положила руку на плечо белокурого красавчика.

– Обо мне можешь не волноваться, – он отвел глаза в сторону. Голос его был тверд и безразличен.

– Элизабет, мы можем отойти, – слова сами вырвались из моего рта, когда ее рука стала поглаживать его спину. С легким раздражением я не мог более за этим наблюдать.

– Конечно, – отозвалась она и последовала за мной.

Мы прошли несколько метров, я огляделся по сторонам и прислушался. Музыка была тихая и спокойная, подходящая для медленного танца. Поэтому не говоря ни слова я взял ее руки, положил к себе на плечи, а сам обхватил ее изящную талию.

– Снова? – с игривой улыбкой она приняла мое приглашение.

– Я не успел спросить. Что это было?

– Что? – она невинно поглядела в мои глаза, слегка приподняв брови.

– Поцелуй в шею и… укус.

Элизабет не сдержала улыбку, а после отвела взгляд, опустив голову. Она вроде засмущалась, однако я не мог поверить этому. Она не должна уметь смущаться. Это казалось невозможным. Что же с ней?

– Придите и заберите то, что принадлежит вам? – я улыбнулся, когда она вновь подняла на меня свои блестящие глаза.

– Не понимаю, о чем речь, – она игриво улыбнулась мне и приблизилась, прижавшись корпусом к моей груди.

Чувство слабости вновь стало погружать меня в пучину неистового, но тупого удовольствия. Язык становился ватным, а ноги набухали. Перед мной словно была не красивейшая из всех девушек, а горгона, ужасная, покрытая чешуей, с змеями вместо роскошных золотистых прядей. Вновь я превращался в камень, глядя в ее прекрасные глаза.

Однако в мыслях, все еще остающимися в полной трезвости проскочила Кэтрин и ее слова об Элизабет. Невольно взгляд мой перевелся на сцену, рисующаяся вдали, за сотней голов людей высшего сорта. Уши уловили голос Маргарет, ее речи об обычных людях. Я не должен был расслабляться, но уже ничего не мог поделать. Руки мои опускались, не в силах держать меч и щит.

– Кажется, вы чем-то озадачены?

Я вдруг пришел в себя, осознав что уже с минуту молчал и глядел в одну лишь точку, толком не размышляя даже ни о чем. Голова отрицательно помахала из стороны в сторону, ведь губы, сомкнутые и оставляющие лишь небольшую щель, не могли разомкнуться, дабы дать нескольким словам выйти в свет.

– Мы можем перейти на ты, если…

– Да, – я перебил ее, чтобы не дать даже думать об ином.

– Так что же с Эндрю?

– Мне это неважно. Это его проблемы, – с моих уст сошла самая первая мысль, проскочившая в голове. Она не проходила никаких проверок и в обычном моем состоянии я ни за что бы ее не назвал вслух. Теперь же, ожидая от Элизабет негативной реакции, я прикусил губу.

– Его проблемы? Как это невежливо. Разве мы не должны помогать друг другу? – голос ее звучал мягко, мелодично, но на лице сияла улыбка, та улыбка, что твердила мне, кричала, что Элизабет и сама не верила в то, что говорила.

Одна часть меня возжелала поскорее перебить изящную девушку, прервав ее бесконечными и судорожными кивками головой в знак соглашения. Я так думал, я это знал. Меня всегда учили, что нужно помогать людям, оказавшимся в беде, людям, что были в твоем окружении, ведь в другой раз они помогут тебе. Однако было и другое, что-то постороннее, возникающее в моих ощущениях впервые. Кровь бурлила, испаряясь и паром выходя через нос, уши, оставляя неизлечимые ожоги. Я знал, что важны лишь мои проблемы, знал, что я должен решать только свои проблемы, ведь проблемы всех остальных – мои союзники.

– Ты веришь в это? – мои глаза устремились в ее настолько трезво и без капли смущения, что заставили Элизабет вновь играть, вновь играть смущение. – Если он сам не справится с ними… в чем тогда ценность?

Элизабет подняла на меня глаза, и я не увидел в них ничего прежнего. Будто она опускала голову только для того, чтобы сменить маску, но успела лишь надеть линзы другого цвета, отражающие совсем другого человека. Ни рокового лебедя, чьи перья были сплошь покрыты кровью падших врагов, ни сирены, сводящей с ума каждого только для того, чтобы убить, утянуть на дно. Теперь она глядела на меня с серьезность, свойственной разве что тем, кто смотрит на себе подобных. Она более не хотела моей крови. Разве что не в тех целях, в каких хотела всех остальных.

На мои слова она лишь чуть слышно усмехнулась, не показывая видимых изменений на лице и вновь отвела глаза в сторону, будто думая о чем-то.

– Неважно.

– Неважно, – произнес я и в тот же миг потянулся вперед, не контролируя себя, не отдавая себе отчета в том, что делал, пусть и желал того бешено.

Но вновь я не нашел губ Элизабет. Не успел я и оглянуться, как она выпорхнула из моих объятий.

– Мне пора, Лео. Рада знакомству.

Не дожидаясь моих прощальных слов, она исчезла. Я потерял ее, хотя ни на секунду не сводил с ее красивого лица своего взгляда. Постояв еще с пару секунд в одиночестве, я двинулся к Эндрю. Я больше не хотел здесь находиться.

Что я нес, думал я по пути, маневрируя корпусом, чтобы не сцепиться ни с кем. Мои ноги перестали подкашиваться, и теперь я ощущал в них небылую уверенность и силу, словно впервые в жизни надел обувь, словно только теперь был способен на все: пробежать стометровку быстрее всех, прыгнуть так, что взлетел бы на десятки метров вверх, танцевать так, как не умел еще никто во всей истории человечества. Эта сила переходила все выше и выше, достигая рук, сильной груди, за которой колотилось бешено самое крепкое сердце из всех бьющихся и небьющихся, головы, разума. Я способен на все. Крепкая уверенность в этом росла, умножалась многократно каждое мгновение, так что я думал, иначе быть не может, но каждый раз ошибался. Такой уверенности в себе еще не чувствовал никто даже из всех людей, окружавших меня в этом богатом зале. Такой уверенности в себе не чувствовал даже Бог.

Глава 3. Я заслуживаю лучшее

Говорят, люди не выбирают тех, кого любить. Я не выбирал. Пока в моей жизни не появилась она.

– Лео!

Разомкнув глаза, я увидел перед собой ее. Андре.

– Доброе утро, – она прислонилась ко мне, обняла и замерла.

Я слышал, как бьется ее сердце. Я понимал, что не люблю ее.

– Как прошел вечер? Рассказывай, – она вскочила и уселась на кровати перед мной, спрятав ноги под себя.

Я приподнялся на локтях и облокотился о спинку кровати, морща нос при этом. Ноющая боль разливалась по телу, будто я весь прошлый день провел в тренажерном зале. В горле пересохло настолько, что голос растворился в слипшихся голосовых связках. Я не смог ничего сказать, поэтому приложил руку к горлу.

Андре все поняла и вскоре скрылась за дверью. Я же, потирая собственную глотку, кадык, ощутил в моменте острую боль. После осторожно нащупал 2 прыща, странной формы. Потянувшись за телефоном, пытаясь не обращать внимания на боль, я вгляделся в отражение. Это укус Элизабет. Вчера я и подумать не мог, что она укусила настолько сильно. Теперь же на моем горле была почти ножевая рана. Мне стало интересно, видела ли Андре эти ямки.

– Держи, – как раз в этот миг, она принесла мне стакан с водой, который я осушил за пару секунд.

Стало легче.

Непроизвольно я пытался скрывать место укуса от Андре.

– Ну, – она ожидающе поглядела на меня, когда я подал ей пустой стакан.

– Андре, – протянул я, пытаясь собраться с мыслями, чтобы выбрать, с чего начать и что, собственно, ей говорить.

Пока миллион мыслей проносился в моей голове я смотрел на нее. Девушку, замершую перед мной в искреннем любопытстве, с горящими глазами, в котором я читал что-то, что не походило более на обычную симпатию, чувство влечения. Это было нечто большее, нечто, что я никогда не чувствовал, никогда не испытывал по отношению к Андре. И теперь. Я не испытывал ничего. Лишь думал, думал и думал. Соображал, подстраивал и высчитывал. Работала лишь голова, а сердце нужно было мне лишь для того, чтобы жить, лишь для того, чтобы кровь не застаивалась. Кровь.

– Что-то случилось? – Андре недоверчиво и мягко на меня поглядела.

Легкая улыбка непонимания стала простираться на лице, прежде для меня красивом и безупречном. Теперь же я видел почти незаметные для невооруженного глаза прыщи, стал видеть трещины на губах, совсем не пухлых и сочных, стал видеть волосы, секущиеся и плохо пахнущие, хотя были вымыты с хорошим шампунем только вчера.

Непроизвольно каждую деталь, каждую мелочь, не значимую для меня еще вчера, теперь я видел яснее ясного и сравнивал с великолепной внешностью той, с которой танцевал, талию которой обнимал, той, которую желал, совсем позабыв об Андре и ее значимости в моей жизни.

Я опустил глаза, испугавшись в мгновение того, что и правда совсем забыл о том, что у меня есть любящая и любимая девушка, когда вошел в те дорогие двери. В недоумении я нахмурил брови, пытаясь понять, как так получилось. Меня словно кто-то обворожил. И я знал, кто это был.

– Лео?

Андре тронула мою руку, а я поднял на нее глаза.

– Все хорошо, – вырвалось автоматически у меня. – Мне нужно в туалет, а потом я все тебе расскажу.

Андре улыбнулась и поняла, что все хорошо, когда увидела мою прежнюю улыбку. Теперь – улыбку лжеца и изменника.

Посмотрев на свое отражение, я попытался вновь осмыслить то, что произошло. С каждой секундой я все сильнее убеждался в том, что Андре мне не нравится, что ее заспанный еще вид не возбуждает меня, хотя так было всегда. Я хотел ее особенно, когда она была без всего макияжа, без тех притворных масок. Я хотел ее, домашнюю и родную. Теперь же вся эта природная красота обращалась для меня недостатком, с которым я не мог мириться. Он был слишком велик и слишком значим для меня.

Элизабет, красивая и изящная, Элизабет, великолепная и ужасная, Элизабет, несомненно лучшая и идеальная. Для меня лишь она теперь виделась прекрасным, тем, ради чего стоило бороться. Я не отводил от своего отражения глаз, уставших и измученных. Хотя меня это не беспокоило.

Попытавшись вернуться мыслями к Андре, я вдруг осознал, как все это неважно. Прежняя ценность растворялась и оказывалась совсем не ценностью. Я достоин лучшего, достоин той девушки, что будет заставлять каждого оборачиваться. Мне с Андре не по пути, и в этом нет моей вины, нет ее вины или вины Элизабет. Так случается. Это жизнь.

С этими мыслями настроение мое улучшалось, возносилось к небесам, как и самооценка, поднятая Элизабет всего за несколько минут медленного танца. Нашего танца.

С твердым намерением признаться Андре я вышел из ванной. Она была в комнате, и как только я зашел, встала с кровати и обняла меня. Ей хотелось близости, хотелось невероятно и чудовищно. Как мне хотелось близости с Элизабет. Слова застряли в моей глотке. Руки обняли Андре, прижавшуюся ко мне.

– Я скучала.

– В следующий раз… – я запнулся, когда хотел пригласить ее на следующую такую встречу.

Там будет Элизабет, там будет она, и я не смогу, думал я, в волнении совсем позабыв о том, что еще мгновение назад хотел во всем признаться, хотел разорвать отношения длиной в год.

Вдруг по комнате раздался телефонный звонок. Я бросился на него, хотя и сам не понял, почему так рвался, ведь и не ждал никаких важных звонков. Но мне почему-то казалось, что именно теперь, когда я был посвящен в общество самых богатых людей мира, в моей жизни начнут происходить значимые перемены к лучшему каждый божий день. Каждый день теперь будет прожит мною по-разному, ведь по сути я уже обеспечил себя и не нуждался более в работе. Теперь оставалось лишь получать важные звонки.

Это звонил Генри.

– Да! Генри?

– Лео, рад тебя слышать! – я услышал голос человека не под наркотиками, отчего уже был счастлив. – Слушай, мы можем встретиться? Приезжай ко мне, отец с тобой хочет поговорить.

– Да, конечно. Но о чем?

– Ты же знаешь, у вас с ним тайн побольше, чем у меня с ним, – Генри снова шутил по тому поводу, что его отец часто восхищался мною даже в присутствии сына. Делалось это, чтобы тот взял себя в руки, но, кажется, это только подстегивало бунтарский дух Генри сопротивляться, практически срываясь во все тяжкие.

– Буду через несколько минут, – я бросил трубку.

Быстро и впопыхах объяснившись с Андре, я сорвался с места, в тайне радуясь нашему расставанию, пусть и не тому, которое планировал совершить. Такое было впервые с момента нашего знакомства. Впервые мне хотелось как можно быстрее уйти от нее, не говоря более ни слова, превратившегося в моторное масло на моих устах.

За дверью солнце давным-давно скрылось за высотными зданиями и вовсе пропало. Перед мной открылся бесконечный космос с тысячью мерцающих звезд. Вот, куда я точно не смогу попасть, думал теперь я, осознавая, что хоть и достиг почти всего в этом мире, но все оставался таким же, как и все. Все эти зовущие огни, увидеть которые можно было только если задрать голову к небу, были так близко, но и недоступны. Я мог сесть в машину и рванут в любую точку планеты Земля, я мог сесть на любой самолет, я мог подойти к любому человеку и завести с ним беседу, я мог бы стать кем угодно. Но я не мог достичь их, ни на ракете, ни на звездолете и даже во снах. Я не мог этого сделать.