Похоронить Живым!

– Мы замешкались извините – и цвет свой проглотили. Хотели уйти.

– Стойте! Царица идёт, отойдите! Дождитесь пока она в воду зайдёт, а потом уходите! Я вас… – прервала речь увидя царицу в коридоре, поклонилась тот же час ей, а те упали на колени.

Царица проходит мимо них, и краем глаза на них смотрит. Увидя царицу, нимфы коснулись к струнам, и мелодия дивная зазвучала. Царица к ванне подходит, а Герон в глубине чуть сознание не потерял и рыбок прямо к ноздрям прижимал. Сняли одежду с прекрасного тела, и царица к ванне подходит. Он видел силуэт любимой и сердца вот выскочит с груди.

И вот коснулись ножки её воды. Медленно спускается, и вот тело окунулась уже тоже. Герон закрыл глаза рукой как можно дальше отойдя, прижимался к стенам, но перед глазами даже закрытыми, была она.

– «О Аллах, если увидит она меня, то возненавидеть тут же! Молю тебя, глаза закрыты, и я страшусь тебя, как дал мне воздух под водою, так и с честью вытащи меня». Служанки те в спешке уходят, а другие накрывают ей столы.

В поклоне головы у всех, на руках служанок её платья, полотенцем ждут её другие, любуясь они её красе.

К царице рыбка одна поднялась, что пузырьки испускала, царице радостно вдруг стала, взяла на ладони она её, поцелуем наградила, и отпустила, и при этом в глубине тень показался вдруг тут ей. Она на служанок посмотрела, те в поклоне, и головы не поднимают более, было стыдно, что ей сказать, и снова на воду взор отвела, но уже нету тени, сердца забилось, не стерпела и нырнула тут сама, тело змеёю обернула, глаза блестят, а сердца бьётся.

– «Мужчина?! Не уж-то кто-то, мог на такое решиться» – смотрела, но не видела никого. Герон за дракона держался, и, с другой стороны, вместе с ним вращался. Блестела щека, куда та «волосинка» её касался.

Царица прошлась в округе всё и даже в небеса проникала, но не увидя никого:

– «Да что это я, показалось от усталости что-то, и за человека приняла»

Вращались драконы там спокойно и рыбки, как всегда, ласкаются к ней. Всё покоем тут обременена – спокойны рыбки и драконы.

– «Показалось, что это я! Я взглядом могу пронзить всё в мире, и живому не скрыться от меня!»

– А что, если что-то или кто-то, кусочком собственной силы скрыта – ей волосинки шепчут в ухо.

– Вы от меня и ни пойдёте против меня! Что за глупость вы несёте!

– Хозяюшка мы любим тебя, и сделаем всё для твоего счастья!

– Вот и прекрасно! А теперь замолчите, вы мне все уши зажужжите! «Видать ошиблась точно» – успокоилась, и прежний вид свой приняла, хоть и перед глазами вид мужской стоял, и она оборачивалась иногда, поднимаясь сама как рыбка, всё пыталась тревоги затушить.

Герон, чтоб удостовериться, что она ушла, должен был туда смотреть. Он не увидел змеиного стана, но увидел красоту её тела и вот она нагая перед глазами, брюшные и спинные мышцы, утончённая талия у неё, округлости что были безупречны, глаз невозможно отвести, поражён до глубины души. Любил безмерно он царицу, а теперь и возжелал её.

– О Аллах прости меня! Я ведь чтоб убедиться, что ушла она посмотрел. Я не хотел! – закрыв руками он лицо стыдился.

Царицы вышла из воды, её служанки полотенцем обвили.

– Вы светлица, сегодня там долго были, по нраву вам пришлось на верно!

– Всем уйти! – приказ дала, и немного гневная была. По их уходу и сама прилегла, довольно поздно уже было.

Обняла подушку и глаза закрыла, всё пыталась успокоиться она.

Герон, медленно не создавая волны даже, тихо выходит из той воды, снимает из ноздрей он рыбок, вдыхает полон груди и снова чует её аромат.

– Она меня с ума сведёт! Совсем озяб. – выйдя полностью из ванны быстро одежду одевает, и в мыслях сам себя он упрекает – «Теперь ты чист! Поздравляю я тебя. Увидел всё, что можно было увидеть?! А теперь попробуй ты усни!» – дрожал, но не от холода уже, а от страсти – Как больно на сердце у меня! – бедняга не знал, но сердце в пламени была и как солнце оно горела.

Вскоре подчинив желание свои, сильной воли, вступает в опочивальню её. Комната та, через окна и балкон, освещалась лунным светом, погода дивная была. Запах скошенной травы, цветов, что ночью распускались и вот она прекрасная царица, спала и улыбалась она во сне, обнимала свою подушку, и шёлковое покрывала сползала с её плеча. Полупрозрачная одежда и прелести её видны.

– О Аллах дай мне силы устоять. – тянет покрывала снова к её плечу, а та, как на грех ещё ниже сползает как поворачивается она.

Тут приподнялась большая кошка, что у её ног лежала на специальном месте для неё, и при видя Герона замурлыкала тихонько. Брови царицы тут же загустились, и очнулась она от сна. Приподнялась, посмотрела на кошку, она смотрела на неё. Герон же замер под её ложей, дыхание так же замер он. Тут котёнок подбегает, залез к нему и всё «мю» до «мю».

Герон с молящим взглядом смотрит на котёнка.

– «Малышка не сейчас только, я прошу!»

Царица потянулась к краю ложи, и увидела хвост котёнка, густые брови приоткрылись и признак улыбки на губах.

– Афии. Део сим? (Маленькая. Что с тобою?) – Она взяла котёнка

– Акии ле! шу (Успокойся, и усни): – погладила её и уснула вместе с нею.

– Её голос был невообразимо мил и так сладок речь в этих устах.

– «Дожил! Теперь и ты Герон, под ложей! О Аллах, что за аромат у этой кожи, я по ней с ума сойду. Ты моя, так и знай! От ныне и на все века!» Закрыл глаза он под её ложей, успокоено дыша, но с ним творилось нечто загадочное уже, свет озарил всё сердце и в наружу выливается она и языки пламени видны, хоть и они к окружению холодны.

– Царица спала, но теперь в тревоге, вспотело тело и лицо, и сон снился ей ужасный:

«Она в цепях стоит вершине и к ней крадутся девять зверей. У каждого язык как кнут, хлестают её по мере к ней сближения. Она в агонии, но вот позади её восходит солнце и впереди неё стоит титан на спине знак солнца. Сжигает всех, кто ей немил. Цепи разорваны, и она свободна, видит планету она с высока, но почему-то сама в пламени была.

Под утро царица проснулась с болью в груди, – Фелена (вещий) – тихо молвила она – прекрасные как шёлк волосы скользнули по её щеке, и двери в её опочивальню открылись:

– Ануи, геа. (Позволения просим) – на это слово и Герон проснулся от сна.

В комнату заходят рабыни, согнувшись, с поклоном до земли.

– Адео, фатех, ниа элиф (с добрым утром, владычица царица) – замолвила впереди стоящая рабыня.

– Адео! (с добрым!) – царица встаёт с ложа, но на ней нет лица, в тревоге и огорчена – Хеменон део лимень?!, атеес медер?! (Посмотрите, что с котёнком?!, не больна ли она?!) Окотто тане (дайте воду).

Служанки обменялись тревожным взглядом, ведь состояние царицы нельзя было скрыть ничем. Одна принесла воду и затем взяла котёнка, а другая двери в другую комнату открывает, находясь в поклоне всё ещё. Царица выходит, и те за ней и пройдя мимо царской ложи видят в каком виде и её постель. Пот вступает на их лица, от страха внутри дрожат они:

– Мета риа элиф? (всё ли хорошо царица?) – увидев взгляд суровый поклонилась до земли: – Умита геа (прощения просим)

Царица ванну принимает. Она из злата и прямо из пола была видна. Одна из рабынь, найдя время, быстро из комнаты выходит и здесь ожидает её жрец. В поклоне она ему.

– Царица ночью плохо спала и встревожена явно чем-то.

– О боги! быть беде – вскликнул жрец, держась за голову свою – За всю мою жизнь такого не бывало! Прольётся крови сегодня немало!

Герон быстренько оглянулся, увидел фруктов полон стол, набрал в карманы и снова под ложа. Он ужасно был голодный.

Уже знакомый нам жрец подходит к дверям большого зала. У дверей охрана стоит. Поклон дают, и двери тотчас открывают.

– У царицы есть кто не будь?

– Да! Командующий северными легионами – славный Актарий и главнокомандующий царской охраной ожидает её приёма: – отвечает один из страж.

В резиденции её, как и было сказано ему ожидал приёма лет двадцати восьми с грубыми чертами лица, но прекрасным телосложением в золотых доспехах, с длинными сложенный в пучок волосами, человек, который встав головою поклонился ему.

– Хвала тебе, мудрый Хетон!

– Давно ли ждёшь, славный Анудий?! – отводя глаза тот от него.

– Уж больше часа скоро будет: – посмотрев он, на песочные часы, что в прихожей были.

Двери открылись и оттуда выходит Актарий, вытерев он пот с лица:

– Сегодня царица очень строга! Чуть не лишился головы. —

поздоровался, кивнув Хетону.

Хетон не стал ждать пока войдёт Анудий, так как был более высокого ранга. Для него открыли дверь, и он вошёл к царице. Она сидела на троне, что возвышался на высоте, а широкие лестницы дорогой были. Два огненных дракона слева и справа, пламенем дыша наблюдали за каждым движением её руки, ожидая приказа хозяюшки.

– Что у тебя Хетон!? Поклонился он ей в ноги:

– Слава тебе о, великая царица! С плохими новостями я. Пойман гонец правителя Эхнатона. Путями Перила, что от глаз смертных скрыты, он нёс тайное письмо. Вот этот пергамент с печатью Эхнатона, мы изъяли у него.

– Кому же сия депеша предназначена была?! -лаская носик она дракона.

– Правителю Кенелии, грозному Оссириусу.

– Вы читали содержание письма?!

– Письмо правителей негоже нам читать, о, великая царица.

– Поднимись сюда, Хетон! – увидев страх в глазах Хетона

– не бойся Хетон, аль забыл кто я такая, драконы ведь слушают меня и не тронут они тебя.

Жрец, повинуясь воле царицы, поднялся к ней. Дойдя, до неё, он встал на колени снова и поклонился к её ногам. Обеими руками подал пергамент он царице. Открыв печать, развернув бумагу, она начала читать. Немного улыбнулась, что очень шло к её лицу, она тихо замолвила:

– Глупцы… Хетон!! Пути Перила недоступны обычным колдунам, как он смог использовать те дороги?

– Кольцо правителя Перила мы изъяли у него! – Орфей утверждает, что тот использовал его.

– Где кольцо?

– Оно испарилась, когда вынимали из него!

– «Знать украли у него, раз защитой возврата облажено» Гонец жив? – она не смотрела на него и в голосе недовольство отражалось.

– Орфей переусердствовал при допросе! Простите!

– Не потому ли тебя об услуге попросил?! Боится лишиться головы?! (Хетон ещё больше поклонился, а она, сделав тяжёлый вздох). Ну до ладно! Гонца обезглавьте и пошлите её к Оссириусу! Возьми и это Хетон! – Кенелия завтра уже падёт и Оссириуса ничто больше не спасёт! А с Эхнатоном мы ещё подведём итоги!

Хетон, как и подал пергамент, так и взял её в поклоне, и удалился со словами:

– Ваша воля, для нас закон! С разрешения царицы удаляюсь я сейчас.

– Титуса ко мне зовите! – рядом с ней появился из неоткуда силуэт воина, и кивнув ей в поклоне удалился.

После ухода жреца Хетона, к царице Анудий входит, восхваляя он её:

– Долгих лет о, прекрасная царица. Вы сияете словно свет…

– Довольна! Анудий. К чему такая лесть!? И дрожа от страха, на колени он упал.

– Я счёл нужным вам …соо… ообшить…

– Ну! Так что же ты так медлишь?! Сообщи уж что хотел!

– Не далее, как вчера…, на …стена… ах замка видели …: —

он дрожа.

– Так кого же!? Перестань дрожать, это начало меня раздражать.

– Там человек, какой-то по стене…

Её выражения лица ещё больше стало строже, и перебила она его:

– Ты только что хотел сказать, что по стенам замка моего, ползает никто иной, а какой-то вор, или убийца?! Если мне память не изменяет, моей охраной командуешь ты?!

– О, да царица души, но мне подчинены лишь легионы, охраняющие город и замок ваш. У меня нету, власти охранять ваше дивное тело.

Она встала с места, и Анудий от страха в судорогах начал дрожать. Но, о чём-то подумав, она успокоилась немного:

– Ты смешон! Твоя голова тяжесть для плеч Анудий!

– Смилуйся, богиня! – ударившись головой об пол.

– Анудий! Он ведь не по моему телу ползает, а по стене моего дворца! Стены замка не для прогулок. Вам бы следовало вплотную заняться вашими делами, если уже на стенах замка ползают ничто иное, как люди! Может он убийца?! Тебе, Анудий не быть командующим охраной, если не найдёшь ты наглеца до ночи, а не то голова твоя у городских стен будет уроком, для тех, кто не выполняет мой приказ! Кого ты ждёшь? Убирайся вон!

Драконы забушевали и чуть не проглотили его.

– Да не сойдёт солнце и свет его с вашего трона. – тихо, дрожа тот от страха, словно побитый пёс, Анудий ползая назад, остерегаясь драконов покидает зал, где за дверьми Титус приёма ожидал.

День прошёл довольно быстро. В покоях царицы уж как давно Герон, покинув «тайное место», рассматривал искусства древних мастеров.

Золотым издельям не было числа, украшены были все стены, потолок и двери, но всё это не манило его здесь, не уходил он отсюда по причине лишь одной – увидеть царицу, вот, что нужно молодцу.

– «Хоть одним глазком, её увидеть, меня так и тянет к ней одной» – и мысли эти терзали душу в ожидании его держа. На столе дивные, сладкие фрукты сменялись каждым разом. То, что взял он оттуда днём закончился, в обеде. И тут услышав шорох Герон ушёл во тьму словно испарился в тени вещей. Тут из стены выходит голова, за ним и тело – Старик горбун, нос коснулся нижнею губу, глаза чаши и словно выйдут сейчас из орбит, блестят словно фонари, искривлённые пальцы и руки огромны как валуны, держат маленький кувшин. Бормочет что-то на устах и веет чарами вокруг, словно прозрачные полотна опускаются они. Герон тихо наблюдал и тот его не замечал.

Подходит к царской ложе он, на устах кипит огонь. Льёт содержимое кувшина, подобно слезе она чиста и не оставляет не следа. Закончив дело подходит к стенке, всё оглядываясь вокруг, и также уходит как пришёл.

Спустя немного Герон выходит из темноты, подходит к стене, и начинает щупать его везде:

– Куда ты вошёл, старый хрыч?! – увидев, что стену ему не открыть – Проклятие! – быстро подходит к её ложе, пытаясь унюхать что-то. Нет следа и запаха не какого, и слова в ушах звенят «Убита ядом» – Ах ты тварь!! Убить её, при мне, ах ты собака!!

Он забрал всё с её ложа, стягивая постель по кроям, подошёл к камину, посмотрел на ложе, не успокоился душа…

В очередной раз заходят слуги сменяя яства.

– Котята балуются наверно, или она сама сюда входит, так что невидим мы её. Слышь блюдца всё время что-то пуста. – и видит, как подруга онемела, вторая на неё посмотрела, и та дрожащей рукой указывает на ложе. У обоих ужас на лице и не помня они себя выбегают тут же в наружу.

– Тор! Тор!! (Охрана! Охрана!) – кричат они.

– Что случилось! – охрана у двери немедля входит и также в ужасе они.

Ложе царское разобрано по частям, и сколько только возможно в камин забита. Дровами служат теперь они.

– О, амес!! (О, боги!!)

– Зови Анудия быстро!! Быстро, быстро, что стоишь?! – отослав один другого.

– Как могло такое случиться?

– Мы незнаем – девушки дрожали от страха.

Прибежал Анудий как вскоре мог, и увидев в чём дело потерял сознание прямо у двери.

– Только этого не хватало – охрана руками разводят.

– Скоро ночь! Царица вернётся и никому не избежать мучительной смерти – чуть не заплакала одна девица.

– Славный Анудий – тряся за плечи охрана пытается пробудить его.

Тот, приоткрыв глаза – закричал – Зовите колдунов! Быстро!! Идиоты! Не стойте сиднем! Приберите комнату царицы, шевелитесь! Ну скорей! С нас шкуру снимут! – держась шею он дрожал.

– Обыскать велите?! – охрана смотрит на него.

– Нет на это времени идиот! Помогайте, помогайте! Привести покои царские в порядок!

И началась суета. Служанки бегали по комнате очищая всё вокруг. Снимали пыль, что образовался, скребли залу, что из камина исходила. Слуги разбитую царскую ложу убирали, и с костра куски все снимали. Поспели и тут колдуны.

– Что случилось?! – увидев весь этот бардак.

– Потом, потом! Беритесь за дела друзья! Ложе надо восстановить! Беритесь за дело!

– Мы не знаем, как оно было! Тут всё сгорело!

– Не как не восстановить!? – словно умоляя он их.

– Мы не в силах! Новою сделаем мы ей, скажите, что обновили!

– А если прочтёт мои мысли!

– Так пусть скажет тот, кто не ведает ни о чём!

– Мысль прекрасна, хоть и опасно! Скорей же начните вы колдовать.

Было сделана новая ложе и скора ночь наступит как. И вот царица входит в покои, в опочивальню она вошла остановилась посмотрела на ложе, та прекраснее чем была, вся покрыта драгоценными камнями, украшено золотом она.

Служанки стояли у неё в поклоне ожидая приказа, но увидев суровое лицо и полна вопросами оно, задрожали. Упали на колени все.

– Что случилось?! Почему ложе поменяли?

– Не гневайтесь владычица царица, это Анудий так распорядился.

Она читала их все мысли:

– «Поломали?! Вот неряхи!» и претворилась что не знает причину, ведь хоть и славилась суровым нравом в душе милостивым была – Вон падите!! – После их ухода уселась на кровать – «Не плохо!»

Сбросила тунику она с плеча и дивное тело вся блистала, она подобно мрамору была, в ночи темнее, а днём белее, без изъяна одного. Одела что-то налегке, подошла к стене, и та открылась перед нею. Там подобно живой карте, вся империя была. Взяла воду из бокала выливала в одно местность, другую сыпала злата, лёгонька дула и касалась рукой, живая карта всё брала, что она ей давала, но вскоре всё же царица отошла, закрылась стена, как и карта небывало. Уселась на ложе вдохнула полон груди, взяла котёнка, что ножек её касался, приласкала, словно в нём кого-то потеряла, она была измучена и не было счастья в её лице, хоть и красотою всё затмевала.

Герон прятался возле её балкона, чуть вышине и сердце героя не давало ему покоя, её образ пред глазами, и он горит пламенем любви.

Этой ночью Анудий был в объятьях у любимой наложницы своей. И та ласкала волосы его, другая танцам угождала:

– А, может тебе кого-то из преступников к ней привести.

– Ты сума сошла! Она казнит тотчас меня! Обмануть её опасно для жизни.

– Ты ведь говорил, что она уже давно не читает мысли. – она немного поднялась.

– Ну да, бывало, мысли приходят всякие, но если бы читала, то казнила бы! Знать не читала. А вдруг прочтёт, ведь раньше она читала. – Анудий неуверенно и со страхом.

– Скажи если бы это была последняя ночь, что бы ты хотел сейчас? – Она уселась, блистая наготой.

Анудий жадно смотрел на её открытое тело и лизнув губы:

– Хотел бы чтоб не заканчивалась это ночь и всю ночь насыщался бы тобой.

– А что тебе сейчас мешает? – она игрива ножку протягивает к нему. – Ты волен сделать всё, что хочешь! – пригнувшись к нему она бесстыдно.

– Знать до утра не будишь спать!

Она засмеялась и Анудий приглушил смех её губами,

страстно набросившись на неё.

– Кричи, умоляй, проси, чтоб милостивым я был! – целуя шею, руками её к себе прижав.

– О, ты мой зверь, будь ласков со мною, насладись моей красою…

…

Покои царицы. Комната освещена светом, что исходила от звёзд, но герой во мраке. В покоях её из тумана появился лик молодой, и обритая вид людской он взглянул на её ложе. В руке блестит топор и яд по лезвии течёт. Смотрит на царицу тот негодяй и убедившись,

что она к нему лежит спиной, он как тень, тихо к ней подходит, лицо в поту дрожат колени, и вот поднял топор он наконец, и почувствовав кого-то повернулся, Герон одним рукой закрыв ему рот, а другим разрывает шейные кости. Сразу ухватился за топор, и вынес тело на балкон, поднял и отпустил его как птичку на свободное паденье и снова также затаился. Она же лежала с открытыми глазами и даже не повернулась к ним…

– Что, нету храбрости для нападенья?! – повернулась и приподнялась, но вокруг всё тихо. Удивилась даже немного. Очи блестят в ночи, но не видит никого.

– Что за шутки?! Тебе не жить на белом свете! «Надо было сразу напсть!» – снова легла и закрыла очи, но заснуть так и не смогла…

На утро перед царицей была собрана вся знать! Тронный зал был насколько велик, что разместил бы тысячи воинов. Трон на высоте десятки метров. Царица в чёрным одеяние, что златом была прошита, медленно поднималась и у вскоре уселась на золотой трон. Прекрасна и ни менее грозен её вид.

Знать поднялся а Анудий на коленях остался, дрожал от страха понимая, что грядёт. Два дракона, с зубами тысячи лезвий, кружились вокруг него в ожидании приказа одного.

– Твой срок вышел Анудий! Я ожидала больше от тебя! – подняла чуть ручку и оба дракона повернулись к ней. Анудий в поту, дрожат его губы и закрывает он глаза. И тут из свиты кто-то молвит:

– Владычица моя, Анудий слишком взволнован и видно забыл, что его люди поймали вора.

Она посмотрела тому в глаза. Это был преклонного возраста старик, с тонкой белой бородою, высокого роста, короткими бровями и с длинном носом. Опустила руку прекрасная царица и взором понять дала, чтоб те привели того наглеца. Привели мёртвого того, что той ночью к ней забрался.

– Так он убит?! – она недовольно.

И тот старик, будучи в поклоне подносит руку к мертвецу и туман исходит из него. Пламя холодное покрывает его и в этом огне все видят, как входит он в её покои, топор в руке и тень другой, всё что мог при жизни видеть.

– И что же стало, как умер он?! – царица, всё ещё будучи в гневе.

– Владычица царица! – Это всё, что он видел при жизни. – поклонился ещё больше тот старик!

– Ну что же я помогу тебе Орфей! – и глазах искорка пошла – и показался мёртвого душа и тень, что оказалась рядом и как ломает ему шею и как бросает его вниз.

Все смотрели с удивлением. Никто ничего не мог понять, и

даже сама царица уже ничего не понимала, и независимо от себя встала, и про себя она прошептала:

– Я такого указания не давала! Элемеры!

– Да царица! – Показались тени вокруг неё.

– Ваших рук дела!? – всё ещё тихо чтоб не услышал её никто.

– Нет царица, мы не выходим коль не зовёте. Таков занавес меж нашими мирами.

Царица не может понять, что происходит, ведь до сей поры её лишь убить пытались, а тут кто-то вступился, кто-то, с

глаз её скрываясь, защитить её решился. И вот перед её глазами та тень, что видела она у себя в ванне.

– «Так значит не показалось мне! Колдун, кто равен мне по силе, лишь так он смог бы скрыться от меня. Но кто такой? Допустим намеренья его благородны, и он хотел спасти меня! Но откуда он взялся там? А может он мной любовался?» – стеснялась она даже от этих мыслей.

Все смотрели на ту тень. Орфей всё пытался разглядеть лицо, но это было невозможно, и он замолвил:

– Дозвольте слово молвить вашему рабу?

Она знаком руки, дала согласия и придя в себя снова уселась на трон.

– Подарите Анудию вы жизнь, ведь виновник уже найден.

– А где второй, хотела бы я знать?! Найти второго!! – она строга – Я дарую тебе ещё один день! – Она краем глаза на Анудия смотрела.

Анудий упал лицом на пол, в знак благодарности конечно…

…

Этим же днём увидев Орфея на крыльце Анудий поспешил к нему.

– Орфей, мой друг я по жизни тебе благодарен. Чуть не расстался им я там.

– Рано благодаришь, завтра всё ещё можешь лишиться ты её. – Орфей c улыбкой ответ держит.

– Помоги! Ты могуч и власть твоя огромна. Услужи мне эту службу! Вечно буду благодарен тебе! – Анудий терпящим голосом замолвил.

– Я помогу тебе Анудий. Убийца наш колдун ведь будет. Тебе не справиться, конечно, с ним. Охрана замка благое дело, но, когда убийцы колдуны, смертным лучше остерегаться. Его найдут уж как скоро. Я дал уже такой приказ! Пойдём мой друг, нам есть, о чём с тобой поболтать! – рукой дал ему понять, чтоб тот сопровождал его в пути.

Комната без окон и без дверей одной лишь свечой освещённый, что был по средине на столе. Вокруг стола того стояли восемь убогих и очень старых, но как скала были они, люди очень странной внешности. Одни в лохмотьях, другие в злате.

– Как могло такое случиться?! Аларий, был подобно тени, и сердце оставил он здесь свою, чтоб не было шума никакого! – старик, кто был в лохмотьях, недовольным голосом спросил.