Душа куклы

Я пробежалась глазами по ровным строчкам.

– Нормально. Главное, подчеркнуть, что у меня никого нет, но предвидится наследство.

– Я наградил отца четвертой стадией рака. Пойдет?

– Это с метастазами которая?

– Это последняя которая…

– Угу. Годится. Наследница крутого бизнесмена ищет смысл бытия, находясь в глубочайшей депрессии. Надо быть идиотами, чтобы не клюнуть на такое, если они мошенники.

– А кто же? – хмыкнул Илюха. – Целители?

– Ну, может статься, обычные сумасшедшие. Вдруг они искренне верят в то, что помогают людям?

– Ага. Ну и помогали бы тогда бесплатно. Ты ценник видела?

– Не-а.

Илья снова щелкнул мышью, открывая теперь вкладку браузера с их сайтом. Прейскурант меня поразил.

– Мошенники, – резюмировала я, кивая и отходя от монитора. – Ты поужинал?

– Нет. Тебя ждал.

– Ладно. Подходи через десять минут, все будет готово.

– Спс.

За ужином мы долго обсуждали промежуточные итоги расследования. То, что я услышала от Костровой, сопоставленное с ее мимикой и некоторыми другими реакциями, позволило нам предположить, что учредители агентства имеет какое-то отношение к психологии или психиатрии и знают о шоковой терапии.

Метод был придуман психотерапевтом Фрэнком Фарелли, который в семидесятых описал его в книге «Провокативная терапия». В работе с одним из пациентов, который постоянно обвинял себя во всех неудачах и не мог вылезти из бесконечного самобичевания, доктор сделал ход конем, внезапно согласившись с мужчиной: «Да, ты полный неудачник…» Он в итоге добился того, что пациент стал ему перечить, заступаясь за себя, и в какой-то момент в пылу спора вспомнил наконец обо всех своих достоинствах и достижениях. Тем не менее с концепцией «поиска смысла» это все равно пока еще вязалось с большим трудом, во всяком случае – в наших головах. Какова цель этих людей?

⁂

Мы встретились с Вадимом через день в кафе возле моего дома. Заказав большую пиццу на двоих, он порадовал меня известием, что умудрился перенести отпуск на этот понедельник, так что уже вечером пятницы сможет поехать со мной.

– Жанна так и не объявилась? – закончил он вопросом.

Я покачала головой.

– Я списалась с агентством «Поиск смысла», сегодня утром мне выставили счет. Как только пройдет оплата, они будут готовы принять меня в своем офисе.

– Хочешь – заплачу, – решил Вадим побыть джентльменом до конца. – Перешли мне куар-код.

– Не надо, – я покачала головой, так как не хотела, чтобы он знал, как много это стоит. – Отец все оплатит. – «Сам того не зная», – мысленно закончила я реплику. – Ты мне вот что скажи лучше. Я помню, у тебя брат старший в судебной экспертизе работал. Так?

– До сих пор там, – кивнул Вадим, а я испустила вздох облегчения.

– Тебе придется тусить где-нибудь поблизости, скрываться в кустах, прятаться в деревенских сортирах и ночевать на чужих участках. Поскольку мне нужно будет, улучив возможность, передать тебе пробы всего, что я смогу добыть. А тебе придется гонять туда-сюда, возможно, не один раз. Ты точно готов на это пойти?

Вадим покачал головой.

– Никуда гонять не надо, я уже снял комнатенку в этой деревне. Ты же мне название еще тогда сказала. А также, – он потянулся к планшету и открыл карту местности, – я нашел в райцентре частную лабораторию с неплохим рейтингом. Так что все твои пробы буду отвозить туда.

– Ничего себе! – моргнула я от удивления. – А ты шустрый.

– А то! Для дамы сердца стараюсь, вообще-то!

– А я – дама сердца? – саркастически ухмыльнулась я.

– Ага. Ты мне с первого курса нравилась. Не замечала, что ли?

– Не-а, – покривила я душой и для вящей убедительности покачала головой, сопроводив сие театральным разведением рук в стороны. А то еще придется объяснять, что он мне тогда не нравился. Сейчас возмужал, занялся спортом (сегодня по случаю жары он оделся в обтягивающую футболку, так что да – это были мускулы) и стал походить на человека, в смысле, на мужика, на которого в принципе не стыдно обратить внимание. Но я на данный момент все равно занята своей миссией. Видишь, Вадим, какой ты невезучий. Раньше не обращала внимания, потому что ты вид имел непрезентабельный, а сейчас, потому что время неподходящее. – А что ты сказал людям, у которых снимаешь комнату? Разве это не странно, что москвич едет в глухую Сибирь и живет вместе с какими-то стариками?

– Там не старики, там тетка одна. Вдова. Муж помер, стало ей тяжело. Вот я и подсоблю. – Я долго пристально смотрела на него, почти не моргая, пока он не заржал как лось. Слышали когда-нибудь, как смеются лоси? Вот и я нет. Но теперь я предположительно знаю, как это звучит. – Не, ты неправильно поняла. В огороде помочь надо, по дому – и так далее. Поэтому берет она с меня всего полторы тыщи в сутки, прикинь? Зато кормить будет, белье стирать-гладить, ну и прочее. А я сказал ей, что социолог и пишу диплом по жизни в сельской местности. Поэтому, если начну гулять по деревне и вопросы задавать, никто не насторожится. Надену только очки и обзаведусь блокнотом из бумаги! Ну или диктофоном стареньким, кассетным.

Я прыснула.

– Ты переоцениваешь масштабы отставания людей из глубинки от мегаполисов. У них такие же смартфоны, уверяю тебя. Ты, наоборот, навлечешь больше подозрений блокнотиком на пластмассовой спирали. Тем более что прибыл из Москвы.

– Ну это я так, хохмы ради! Конечно, буду на телефон записывать.

Мы посмеялись, но внутренне я напряглась, хоть и старалась не показывать виду. Дурак мне, конечно, без надобности, но больно умного напарника тоже не хотелось. А то, глядишь, догадается, что ему недоговаривают, и откажется помогать.

– Ты, насколько я помню, любил раньше в походы ходить, да?

– Угу. Год назад с пацанами отдыхали в палатках на Волге. А что?

– Возьми на всякий случай с собой все снаряжение. Ну то есть палатку, горелку, топорик…

Густые темные брови Вадима поползли вверх.

– Зачем?

Взяв мини-паузу, я медленно заговорила, взвешивая каждое слово:

– Их дом стоит на опушке леса. Предполагаю, что это не случайно. Возможно, в качестве «лечения», – взяла я слово в воздушные кавычки, – предлагаются выезды на природу. Может быть, заставят жить в палатках. А может, второе помещение, на которое ссылалась Кострова, вообще в лесу стоит, мы этого не знаем наверняка, она темнила на сей счет… Вот, и ты сможешь обретаться по соседству. А то, случись что, как ты от своей одинокой тетки побежишь меня искать по всей необъятной тайге?

Вадим задумчиво почесал затылок, как делал довольно часто. Я вдруг подумала: он и в обычной жизни «почесун» или это я на него так влияю? Надавала парню заданий, выдернула с работы, заставила снять комнатуху в какой-то халупе на краю жизни… Любой бы чесоткой заболел.

– В целом, мне нравится быть подготовленным ко всему. Лучше перебдеть, чем недобдеть, так же говорят?

– Ага. Тем более же едем на твоей машине. Можно взять много вещей. Ты не посмотрел, кстати, сколько дорога займет?

– В среднем, двое суток. И то если без остановок на сон и отдых. А я так, прости, не смогу.

– Я права получила недавно. Могу сменять тебя.

– Нет, – он решительно покачал головой. – У меня другой план. Берем билет до Томска. Там находим аренду автомобилей и прокат туристических экипировок. И пиликаем уже в деревню.

Я немного подумала. В принципе, так даже быстрее. Главное, чтобы была машина.

– Хорошо. Надо сразу купить билеты на нужный рейс.

Вадим послушно полез в телефон, тем самым показывая, что все расходы берет на себя. Глядя в экран, спросил:

– Как твой гипноз?

– Что? – Я не сразу поняла, о чем он. – Гипнолог?

– Ну да, старик этот.

– Все хорошо, завтра еду к нему в последний раз. И в пятницу мы выезжаем.

– В последний?

Черт…

– Ну да. Во второй. И в последний.

Тут нам наконец-то принесли пиццу, и разговор переключился на итальянскую кухню.

⁂

Деревня удивляла своей безлюдностью. Мои представления о сельской жизни строились на старых советских фильмах и рассказах бабушек-дедушек. Деды, конечно, были душой компании и играли на гитаре возле костра (оба), а бабули вышивали крестиком и помогали родителям в огороде. Одна из бабушек, кстати, была городским жителем с самого рождения, для чего сочиняла про морковку-картошку, не знаю. Хотя вроде бы у них был участок в СНТ, но что собой представляет этот загадочный зверь о трех буквах, я не ведаю. По всей видимости, там у всех имеется свой огород.

Мы медленно ехали по проселочной неасфальтированной дороге главной улицы деревни Западные Маковки – Луковой. Тот, кто придумывал названия улиц, умел смотреть в самую суть. «Горе мое луковое», – хочется сочувственно воскликнуть, обращаясь и к деревне в целом, и к каждому жителю в частности. Я поражалась количеству глухих металлических заборов. Возможно, за ними кипела жизнь, но с дороги мы этого не видели. Чуть дальше от главной трассы, с которой мы свернули в деревню, начали появляться деревянные частоколы и железные решетки, а то и вовсе живая изгородь. Ясно. Тем, первым, не по нраву, что мимо них постоянно кто-то ездит и шастает, вот и закрылись. А может, это дачники, а не постоянные жители. Им много света не нужно, цветочки на клумбе и так растут. Зато ближе к лесу картина менялась. За крашеными частоколами, гнутыми железными прутьями и кустами шиповника то и дело появлялись люди. Но на нас особо не обращали внимания. Словно привыкли к огромным черным джипам с московскими номерами. «У нас местные номера», – напомнила я себе. Вадим, человек привычки, взял такого же точно китайца, что остался дома. Даже цвет совпал.

– Слава всем богам, – обрадованно воскликнула я, когда к нам под колеса едва не кинулась какая-то девочка с прыгалками в руках, – я уж решила, что тут зомби-апокалипсис.

– Отчего?

– Так ведь нет никого!

Я красочно передала все истории о сельской жизни, услышанные мною от бабушек-дедушек, а Вадим посмеялся.

– Сейчас давно уже не так. Раньше не было компьютера с интернетом, спутникового ТВ с сотнями каналов, а только один телевизор на пятнадцать домов. Что им еще было делать? Вот оттуда и песни у костра. К тому же на время посмотри. В обед самое пекло, никто не поливает и не окучивает. Все по домам спрятались.

Сегодня и впрямь выдался жаркий денек. Хорошо, что в машине работал кондиционер.

– Откуда ты знаешь о деревенской жизни?

– Сама же напомнила, как часто я раньше в походы ходил. Мы иногда и у местных ночевали. Особенно в студенческие годы, когда машин у нас не было. Да и к родне в Тверскую область частенько наведываюсь.

– Понятно.

Не доезжая до нужного здания, Вадим свернул на перпендикулярную улицу, проехал немного и остановился у чьего-то забора. Я ему еще на въезде в деревню велела не палиться. Если хозяева агентства увидят Вадима за рулем, а потом он же будет гулять по деревне, это вызовет массу подозрений и ненужных расспросов. Пусть они думают, что мы не знакомы. Он студент-социолог, а я ищу смысл жизни. Я сама по себе, а он сам по себе.

– Где дом твоей тетки?

– Дальше по улице, – кивнул куда-то Вадим. – Не боись, я сам тебя найду.

Но меня такой ответ не устраивал.

– А номер дома?

Вадим сверился с сообщением в телефоне.

– Маковая, девятнадцать.

– Луковая и Маковая, чудесно, – хмыкнула я и стала оглядываться в поисках красных цветов. Таковые обнаружились за чьим-то деревянным чуть покосившимся забором. Удивительно, как наркоманы еще не добрались до них. – Ты вот что… – я долго подбирала слова. – В общем, натыкивать сообщения постоянно будет неудобно. А может, и не дадут. Вдруг они маньяки какие-нибудь? Мы же об этом уже думали. Кого-то выпустили, а кого-то нет.

– Ну, – поторапливал меня Вадим, заметно напрягшись. Как будто мысль о том, чтобы послать меня в логово Вурхесов и Майерсов, пугала его еще сильнее, чем меня саму.

– Короче, вот тут Илюха программку одну сварганил. Мы сможем слышать друг друга через микрофоны. Что-то вроде шпиона. – Вадим пару раз заметно моргнул. – Ее можно отключать, когда не надо. В смысле, я не буду, конечно, чтобы ты слышал все, что они мне говорят, а ты можешь и отключиться. А то твои нежные переговоры с вдовой могут подпортить мне концентрацию, – добавила я яда.

– Так! Что за намеки? Это престарелая тетка в цветастом халате и волосиками над губой. Никаких нежных разговоров не будет!

– Откуда ты знаешь, как она выглядит?

Вместо ответа Вадим открыл ее контакт в приложении, там была фотография. Я улыбнулась.

– Когда-то она была первой красавицей на деревне, я уверена в этом.

– Так! Ставь, короче, свою программу!

Установка заняла пару минут.

– Давай проверим. Я выйду из машины, буду держать телефон в руке, но не возле лица. Ты скажи, хорошо ли будет слышно.

Мы провели опыт. Он смог разобрать, что я говорила, хоть и с трудом. Но я постараюсь, чтобы телефон был рядом с губами, буду класть повыше.

– Видишь, – сказала я, возвращаясь в салон, – на экране ничего нет. Будто телефоном никто не пользуется. Со стороны невозможно будет сказать, что кто-то слушает наши переговоры, даже возьми они мой смартфон в руки. А у тебя есть кнопка «запись», нажми ее сразу, как только услышишь голоса.

– Это реально полезная прога! – кивнул Вадим с восхищением.

– Ага, только не распространяйся об этом особо. Это незаконно.

– Но мы же оба в курсе! Никто никого тайно не подслушивает!

– Да, а знаешь, сколько мошенников захотят воспользоваться ею?

Вадим покачал головой в несогласии.

– Все, кому надо, уже сделали такую же и заразили ею все телефоны, какие захотели. Но я тебя понял, никому не расскажу. Что-то еще? Во сколько ты должна появиться у них?

Я сверилась с часами.

– Я называла интервал, с часу до двух. Уже почти два. Так что я пошла.

– Удачи!

Я хмыкнула, хоть и поблагодарила. Удача мне здесь явно не понадобится.

⁂

Людмила оказалась худой и очень высокой женщиной чуть за сорок, с неприятными, немного отталкивающими, я бы даже сказала, чертами лица и выступающим вперед подбородком. Она постоянно горбатилась, как какая-то старуха, и носила странную длинную бесформенную одежду, как какая-то нищенка или последовательница свидетелей Иеговы. Геннадий, ее супруг, выглядел более презентабельно. Тонкие черты лица и аккуратная узкая черная бородка. Хотя до Чехова ему очень далеко, конечно, лицо круглое как блин, да и лишний вес присутствует. А еще он был очень маленького роста, Людмила заметно выше, и ее привычка сутулиться это не скрывает. Встретили меня оба на крыльце, где у них устроена небольшая открытая терраса с резными деревянными столбиками и маленьким круглым столом с короткой лавкой вдоль стены и двумя пластиковыми стульями с другой стороны. Бархатцы и маргаритки в кашпо в углу. На участке я цветов вообще не заметила, только аккуратно подстриженный газон и парочка яблонь.

– Вы Майя, да? – заулыбалась Людмила. Геннадий оставался серьезен.

– Да, здравствуйте. – Я тоже улыбнулась.

Была мысль представиться другим именем, но кто знает, насколько хорош их шаман-гипнотизер? Выйдет неловко, если в трансе я не отзовусь на Машу.

– Вы, наверно, устали с дороги? – сочувственно поинтересовалась Людмила. – Вам прямо сейчас выделить комнату, чтобы вы отдохнули немного, или можем начинать?

– Люда, дай человеку прийти в себя, – извиняющимся тоном проговорил ее супруг.

– Да, комната уже готова, если что! Могу проводить.

– Как вы добрались, кстати? У нас тут автобусы редко ходят, да и остановка далеко…

Забалтывая гостью, они открыли дверь в дом и пустили меня в прихожую. За бездной вопросов, которые супруги пытались выдать за праздное любопытство и элементарную вежливость, мне чудилась попытка прояснить для себя что-то важное.

Переобуваясь в предложенные ну просто огромные меховые тапочки в форме зайчиков, я непринужденно ответила:

– Добиралась на такси от аэропорта. Только водитель, дурачок, свернул не туда и привез к другому дому. У вас тут и дом 40 есть, и 40А, но тот, что с буквой, стоит почему-то на другой улице.

– Ах, да, да… Тут вообще непонятная нумерация! – жаловалась мне Людмила, провожая на кухню. Геннадий плелся следом и пока помалкивал, изредка поддакивая. – Вы же из Москвы тоже? Мы привыкли, что дома четные по одной стороне и нечетные по другой, а здесь они просто по порядку. А потом покупают новые участки, строятся и получают другие номера. Кому с буквами дают, кому следующий номер, хотя улица уже закончилась и дом фактически на другой уже стоит… Дурдом, короче. Вот сюда можете сесть… – предложили мне твердый стул с высокой деревянной спинкой. Требовать мягкую подушечку я не стала.

– М-да… Ну, в общем, я не стала ему кричать, потому что поняла его ошибку, когда уже рассчиталась и вышла из машины, а он разворачивался. Подумала, что дойду сама. Открыла карту и увидела, что тут рядом ваш дом. – Историю с номерами я, разумеется, придумала еще дома, тщательно рассмотрев карту деревни. Я уже тогда знала, что будут вопросы, а ссылаться на приятеля, который подвез (аж через полстраны!), мне было крайне невыгодно. Выдумывать местных друзей, которые забрали меня с вокзала, – и того хуже. Пусть считают, что я одна-одинешенька с умирающим отцом-миллионером. Все завидуют моему состоянию, а отец тиран не выпускает из дома, поэтому друзьями и личной жизнью я так и не обзавелась к двадцати трем годам. А еще деспот-домостроевец считает, что глупо тратить деньги на айфоны и брендовые шмотки, а также на салоны красоты. Поэтому у меня свои темно-русые не крашеные волосы, которые я просто закалываю обычным пластиковым крабиком, дешевая хлопковая майка и удобные прорезиненные кеды на шнурках с белыми мысами – классика, которая никогда не выйдет из моды. Только джинсы-бананы качественные – мне их тетя Таня, папина сестра, привезла из Штатов.

В своем письме я заикалась об этом в двух словах (вернее, Илья), а тут развила тему. Хозяева сидели и слушали, периодически кивая и подливая мне чай. Я знала, что пока мне дают обычный чай, но все равно пила с опаской.

Наконец Геннадий сообщил:

– Для ритуала нам нужен шаман. Он живет в доме, но сейчас он в лесу – собирает нужные травы. Поэтому начало действа перенесем на вечер.

– Сколько будет длиться ритуал? – любой человек на моем месте обязательно спросил бы, поэтому это сделала и я.

– Два дня. Но затем будет основная часть духовной работы, связанная с поиском смысла. Только она будет проходить в другом, хм, здании… Впрочем, пока рано об этом говорить. Вначале нужно провести ритуал. Шаман все расскажет.

Я внимательно слушала, делая вид, что для меня это новая информация.

– Вы ведь не обедали? – спохватилась Людмила. – У нас отличная уха, могу быстро разогреть.

Я вежливо отказалась, заявив, что поела в самолете.

– Хорошо, тогда подам уху на ужин, если вы не возражаете. Нет аллергии на рыбу? Или могу пожарить картошку.

– Мне все равно. Что будете сами, то буду и я. Я всеядна.

Людмилу ответ устроил. После этого она отправилась показывать мне мою спальню на втором этаже. Небольшая комната, крашеные стены, старенькая деревянная кровать, минимум мебели, но мне в целом было плевать на интерьер. Когда она вышла, я тут же плотно притворила дверь и кинулась звонить Вадиму.

– Шаман гуляет в лесу, – зашептала я, как только он ответил, – постарайся его выследить.

– Зачем?

– Как зачем? Он собирает травы, из которых будет мне чаек заваривать. Желательно знать, что это за растение.

– Я же не ботаник!

– Ага, ты социолог, – прыснула я. – Не важно. Сфоткаешь и сделаешь поиск по картинке. Или я сама, скинешь мне снимки.

– Хорошо, только сейчас мы с Розой садимся пить чай с вареньем и пряниками. Я уже на кухне, она ушла в кладовку, выбирает банку. Я попросил малиновое.

– Поздравляю тебя! Но у нас вообще-то расследование! – от возмущения я повысила голос и тревожно покосилась на дверь. Затем встала и прошлась до нее. Приоткрыла осторожно. Никого. Второй этаж просматривается целиком. Коридор пуст до самой лестницы. Выдохнув, вернулась на кровать.

Вадим все это время объяснял:

– Ты не понимаешь. Я же у нее пытаюсь выяснить все про эту семейку. Беседа займет минут пять-десять. Затем побегу искать твоего шамана в лес. На что он хоть похож? Как я его отличу от любого другого жителя деревни?

– Ты меня спрашиваешь? Я же его не видела!

– Ну, может, фотки какие-то есть…

– Даже на их сайте нет, мы же смотрели. Но я думаю, он недалеко бродит. Следи за любым странно выглядящим мужиком с полевыми цветочками в руках. Проводи до дома. Если в мой зайдет, вот и узнаем. Ты сам только не забудь включить GPS, чтобы не заплутать. Приехала в поисках подруги, а придется тебя искать в итоге…

– Да не дурак же я! Ой, тихо, она идет… Я включу микрофон в приложении, чтобы ты могла слушать разговор.

– Окей.

– Вот! Нашла, нашла! Как вы и хотели! – с вящим энтузиазмом заливалась соловьем какая-то женщина. Было слышно плоховато, словно издалека, но в принципе разборчиво. Казалось, вдова положила глаз на молодого привлекательного москвича. Долго выпытывала подробности его дипломной работы. Но Вадим хоть и ласково, но вместе с тем крайне настойчиво переводил разговор на нужную тему. – Да, они, конечно, мягко сказать, странные. Но мы люди простые здесь, добрые, открытые, не как у вас в столице. Подходили по-соседски, вопросы задавали. Но нам отвечали грубо и нехотя. Детишек выгоняли с участка. Кузнецовых пацаны такие непоседливые! Все время… – Вадим умело и быстро переключил ее с соседских пацанов на нужный дом. – Да-да, короче, они живут там втроем. Супруги, как их… Не помню, участковый называл фамилию. Он проверял их, когда пацаны нажаловались родителям, что их за уши оттаскали. Короче, сказал, имеют право тут находиться. Ну мы и отстали от них. Здороваемся – и все. А этот вырядился во что-то непонятное… Как в фильмах про Монтесуму. Волосья длинные смоляные. – Вот мы и получили описание шамана! Все-таки хорошо Вадим сделал, что снял комнатку у вдовы и подружился с ней. – А глаза у него волчьи, будто шулмус, а не человек.

– Кто?

– А, ну вы ж не культуролог, – словно пояснила что-то Роза для себя. – У нас, сибиряков, так мелких демонов называют, которые души воруют у людей и болезни насылают. Они оборотни и могут прикинуться кем угодно. Вообще я слышала слово «шолмосы», но это у бурятов вроде. А отец мой всегда говорил «шулмусы».

– И что шаман? Делает что-то демоническое? – в голосе Вадима даже экстрасенс не услышал бы иронии.

– Не знаю. В лесу гуляет постоянно. А так… Мы стараемся к нему не походить.

– А он не боится заходить в лес? Человек новый. Местные-то знают, куда можно идти, а куда нет. Вдруг на болотах утонет?

Как я поняла, Вадим пытается выяснить привычный маршрут шамана, чтобы его найти.

– Нет, болота дальше, километров с тридцать от нас. Он гуляет по колее, выходит на поляну. Там много ягод у нас. Черника, клюква и морошка. Ты только, Вадик, если сунешься в лес, один все-таки не ходи. А если и пойдешь – то по тропинке. От продмага начинается довольно широкая, где все ходят. Но смотри, все подряд в лесу не собирай. У нас тут белена есть, она ядовитая. Иногда с маком путают. Хоть и не красная, но семена на мак похожи. Нарики тут бегали, собирали. Говорят, из нее делают снадобье свое, наркоманское! С дурманом мешают. А еще маки воруют у нас на участках…

Вадим заверил, что не собирается есть белену и воровать маки. Беседа перетекла на медленное увядание глубинки. Все переезжают в города, кто в Томск и Новосибирск, кто в Москву и Питер подается. В деревне полно заброшек. Есть одна такая и напротив Розиного дома. Ей уже пару дней мерещится, что там кто-то ходит. Тут колония строгого режима неподалеку, и Роза боится, что кто-то сбежал и поселился здесь.

– А что, объявляли, что кто-то сбежал?

– Нет, – помедлив, ответила женщина. – Но они же будут скрывать, чтобы не сеять панику! И чтобы народ не злить! От нас все всегда скрывают.

Вадим решил успокоить женщину, предположив, что там живет привидение. Вдруг хозяин хаты, переехавший в город, умер? Вот и душа его слоняется в привычных декорациях. Подумав, вдова с ним согласилась. (Слушая эту часть диалога, я беспрестанно хихикала.)

Наконец-то Вадим, вооруженный полезными ориентирами, отправился на прогулку, а я подошла к окну и выглянула во двор. Мое окно выходило в торец здания, здесь ничего примечательного не было. Соседи все с другой стороны, тут просто лес за забором.

Распахнув недавно покрашенную створку, я впустила в помещение мощную струю свежего воздуха, вызванную сильным, почти ураганным ветром, и одиозную смесь ароматов: сено, цветы, хвоя и навоз. Что для какого-нибудь московского бутика – жуткая жуть и вонючая вонь, то для здешних мест вполне адекватное, сочетаемое явление. Как и в любой деревне, здесь и косили, и удобряли. Звуки газонокосилок, кстати сказать, полностью отсутствовали, вопрос: это потому что их в принципе здесь нет и прогресс еще не вытеснил ручные косы или просто так совпало, что в данную минуту никто ими не орудовал? «Вадим же сказал, что в обед никто на улицу не выходит и тем более не пашет», – напомнила я себе и подняла глаза на небо. Верхушки деревьев, чаще хвойных, упирались в лазурный небосвод. Я снова начала думать о сочетаниях и контрастах и о том, что темное хаки приятно смотрится на фоне ярко-голубого, когда вдруг резкий ветер чуть не сдул меня вглубь комнаты, а рама, вырвавшись из рук, стукнула, захлопываясь.