Душа куклы

Аккуратно заглядывая в кухню, я поняла, что она пуста. Возле прохода на разделочном столике стояла включенная хлебопечка, которая, как выяснилось, и издавала мерный гул. Я ускорилась и через пару секунд уже была недалеко от широкой арки, ведущей в библиотеку-гостиную.

Выглядывая из-за угла, я увидела, как шаман что-то мастерит, сидя спиной к проходу. Приглядевшись, я различила кукольную голову в его руках. Без глаз. Это смотрелось так жутко, что я даже сморщилась. Он что-то клал внутрь безголового тельца. Похоже, тот самый хлопковый платок, который получил от меня. На фоне выхаживал Геннадий. Людмила вроде бы сидела. Во всяком случае, слышны были скрипы стула, даже когда шаман не шевелился, а сдвоенные столы чрезвычайно длинные и не попадали целиком под обзор с места, где я стояла.

– Мы же не хотим повторения?! То, что случилось с предыдущей… – явно о какой-то неприятной, судя по интонации, истории вспомнила сейчас Людмила. Хлебопечка не мешала, теперь я отлично слышала каждого.

– Не случится, не переживай, – твердо отвечал ей супруг. – Нужно больше контроля.

– Тем более с этой! – разозленно вякнул шаман и сплюнул на пол. Как будто если бы не смог избавиться прямо сейчас от яда, пропитавшего его раздвоенный язык, скончался бы, отравив самого себя.

Воцарилась пауза. Геннадий даже замер на месте. Стул Людмилы перестал скрипеть.

– Она и вправду не такая, – кивнул в итоге Геннадий и продолжил ходить.

– Та тоже была особенная, – произнесла Людмила, – от этого я и переживаю. Как бы не было беды! А если два случая подряд… Один еще можно списать на неудачу! Черную полосу! А если и вторая… Мы прокляты! – вдруг взвизгнула она.

– Успокойся, Люда…

– Мы должны помогать! А вместо этого… – до меня донеслись короткие всхлипывания.

Я впервые задумалась о том, что иногда мошенники даже не понимают, кем являются на самом деле. Неужели она правда верит в то, что помогает людям?

– На все воля божья, Люда. Надо просто лучше следить. Мы же не отступимся, правда?

– Алле, я кредит не выплатил еще! – гаркнул шаман.

– Тем более. Люда, соберись!

Думаю, я услышала достаточно. Я резко повернулась и задела какую-то вазу на полке стеллажа. Черт… Она зашаталась, но я успела ее подхватить. Однако предательский звон вырвался на свободу, когда темное стекло вазы коснулось хрусталя какой-то чаши по соседству.

«Бежать!» – приказала я себе, слыша звук отодвигаемого стула. Интересно, что шаман, сидящий возле арки, даже не думал оборачиваться. Повезло, что Геннадий в этот момент был в другой части громадной библиотеки и меня не видел. А вот Людмила очень быстро окажется в коридоре… Если они узнают, что гипноз на меня не подействовал, мне конец.

Вернувшись в свою спальню на одних мысках, я запрыгнула в постель и временно не шевелилась. Однако принятая мера оказалась излишней: никто ко мне не пришел. Тогда я выключила телефон, открыла разъем и вставила карту памяти. Включив, смогла внимательно просмотреть скопированные папки. В той, которая интересовала меня сильнее всего, ничего, к сожалению, не было, кроме пары фотографий. А вот в досье Жанны оказался аудиофайл довольно редкого формата, но мой смартфон смог его воспроизвести. Взяв наушники, я с головой накрылась одеялом и начала слушать.

«Меня зовут Лиза… Елизавета Баринова. Мне двадцать лет. У меня отобрали телефон и заставили жить здесь. Хорошо, что диктофон не заметили, это папин, он бывший журналист… Только он живет в другой стране и не сможет меня спасти. Выхода нет».

Полночи у меня ушло на то, чтобы прослушать запись целиком. Последняя часть состояла из рассказа Жанны, это явно ее голос, и не какой-нибудь ИИ, она говорила с такими интонациями и выбирала такие слова и выражения, что было понятно, что это именно она, никакой подделки. Так как следы ее после отправки в хижину терялись, я наконец-то получила недостающие кусочки огромного пазла, от которого у меня была лишь первая половина. Теперь я знаю, чего мне ждать от завтрашнего дня.

Зайдя на облако, я загрузила этот длинный аудиофайл, который явно изначально состоял из разрозненных диктофонных записей, и написала сообщение Илье, чтобы он скачал и послушал. После этого легла спать.

Утром меня разбудил стук в дверь. Я откликнулась, дверь приоткрылась, запуская чью-то растрепленную голову. Спросонья я даже не сразу поняла, что это Людмила. Только когда зазвучал ее голос, зовущий меня на завтрак, я осознала, что это она.

– Хорошо, сейчас спущусь.

Подчистив все сообщения и списки вызовов в телефоне, я его выключила и вновь извекла карту, на которой были личные фотографии, досье и многое другое, спрятала в карман джинсов, а аппарат оставила на кровати и спустилась на первый этаж.

Кухня будоражила желудок приятными ароматами: корица, свежий хлеб, бергамот, розовые азербайджанские помидоры. Пуская слюни, я устроилась за столом и вмиг умяла яичницу с жареными томатами, булочки с корицей и чай.

– Ты сыта? – заботливо поинтересовалась хозяйка дома. – Через десять минут придет шаман, и мы проведем молебен.

Делая вид, что впервые об этом слышу, я полюбопытствовала:

– Что это такое? Ну то есть в данном контексте.

– Молебен Высшим Силам, чтобы ускорить разделение души и чтобы часть ее, та, что даст ответы, прижилась в кукле.

– Ясно.

Через некоторое время мы все собрались на кухне за чисто вымытым столом и взялись за руки, как на каком-то детском утреннике.

– А почему куклу не поставили в центр? – невинно поинтересовалась я. Сейчас там стояли разноцветные парафиновые свечи-столбики.

Супруги переглянулись, а шаман что-то буркнул недовольно на «своем» языке. Как это я не рассмеялась… После того, что я слышала ночью…

– Молебен достаточно сильный, – «перевел» Геннадий, – кукла услышит из другой комнаты.

О боги… Они реально заслужили всех своих денег. Ну как, как можно с таким серьезным лицом это говорить? Я бы не смогла. Мне пришлось быстро опустить голову в притворном стыде, чтобы никто не заметил мою улыбку и дрожащих губ, с которых едва не слетел короткий, но емкий смешок.

– Арн-бывж-джабалай! – загорлопанил шаман. ТЮЗ теряет очень многое…

– Повторяем, – шепнула Людмила.

– Юко-ноко-сай! – крикнула я.

На кухне воцарилась тишина. Осторожно поднимая глаза, но не голову, я заметила, как супруги в очередной уже раз обменялись удивленно-тревожными взглядами. Ведь то, что я произнесла, так явственно отличалось от рыканья шамана.

Но сам он не среагировал, будто и впрямь находясь в каком-то трансе.

– Нурка-божка-джабалай! – продолжил он вдохновенно.

Супруги пытались повторять затейливые фразы за шаманом, а я стойко держалась выбранной тактики.

– Самка-дамка-сай! – орала я в один голос с ними.

Главное – не смеяться. Возможно, они уже что-то подозревают, ведь они слышали ночью звон из коридора. Впрочем, наверняка списали на что-то безобидное. Поэтому, если спросят, отчего все повторяла не так, сделаю изумленное лицо. Дескать, как – не так? Я ведь старалась, честно! Но по иностранным языкам всегда были двойки и трояки…

Наконец очередной фарс под названием «Вторая часть священного ритуала самадхи: молебен» завершилась, и мы стали собираться в лес.

«Бедная Жанка, – думала я с разрывающимся от эмпатии сердцем. – Как она терпела это все? Такая скромная, молчаливая, интровертная, затюканная… Но при этом умненькая. Она должна была понять сразу, что они аферисты. Но продолжала, как агнец, исполнять отведенную ей роль. Жаль, рядом не было никого, кто мог ей что-то посоветовать. Мы с ней поругались, и, видимо, поэтому она не стала мне звонить».

Мне объяснили, что самадхи должно происходить в полнейшей тишине, одиночестве и желательно при отсутствии всех благ цивилизации. Хижина в лесной глуши – лучший вариант. Осечек еще не было. Когда кукла поймет, в чем смысл моей жизни, она мне даст такой ответ, который я ни за что не пропущу, тем более учитывая, что не будет отвлекающих факторов – телевидение, интернет, компьютер, телефон, другие люди и любые прочие развлечения. В принципе все логично в этой части мифа, только вот ясно, как сегодняшний погожий день, что все это – уловка для экспроприации моего телефона. Я, конечно, не стала отключать программу. Вадим тоже должен понять, что запись нужно продолжать вести, вдруг что-то важное будет произнесено по возвращении учредителей агентства в свои пенаты? Но я-то была к этому готова, поэтому еще вчера сунула карту памяти в джинсы, и сейчас она была при мне, как и скромный кожаный рюкзачок и небольшой пакет с вещами.

– Хижина запирается? – спросила я по дороге. Мы пошли, кстати, не в сторону леса, а к главной дороге.

– Да, – ответил Геннадий. – Внутри есть и щеколда, и засов. Не беспокойся, диких зверей там нет, так близко к деревням и городам они не подходят, туда идти всего полчаса. В хижине есть биотуалет, электричество, удобная кровать со всеми принадлежностями.

– Что я буду есть? Или во время священного ритуала я должна питаться исключительно духовной пищей?

Он изучил мое лицо внимательным взором, но намека на сарказм не нашел (а зря, ибо он имелся) и спокойно ответил:

– Там много консервов и солений, но мы сейчас зайдем в местный продмаг и купим тебе свежего хлеба и других продуктов. Через три дня мы за тобой придем, так что еды тебе точно хватит. Если ты не готова покидать сторожку, тогда мы оставим тебе свежих булочек и уйдем, а вернемся еще через три дня.

– Как скоро, по вашему опыту, происходит поиск смысла?

Я выразилась витиевато, и отвечать пришлось Людмиле. Геннадий, как я поняла, любил простые вопросы в стиле «А сколько я там пробуду?», «Сколько дней там жили другие?».

– Обычно за три дня все гости успевали получить ответы. Как спалось? – ловко перевела она тему, дабы я больше не утруждала их конкретными вопросами. А может, она хотела проверить, не я ли гуляла ночью в коридоре и производила шум?

Я еще раз прикинула в уме, стоит ли открыться, что я слышала их разговор про нечто эдакое, что произошло «с прошлой девушкой», можно ведь сослаться на банальное любопытство, но все же отказалась от этой мысли. Получилось бы, что их гипноз на меня не подействовал, ведь я должна была спать до самого утра (судя по тому, что произошло с Жанной).

– Прекрасно, спасибо. Уснула, как только голова коснулась подушки, хотя, если честно, даже не помню, как ложилась… – я глупо посмеялась над собой. – Наверно, сильно устала с дороги.

– Это ритуал. Он отнимает много сил.

– Ах вот оно что… А проснулась только утром!

Они как-то странно на меня покосились, будто с недоверием, но ничего не сказали. Похоже, они поняли, что я их подслушивала и в итоге просто оставят меня здесь навсегда. Для бизнеса можно подобрать другую развалюху, зато свидетель помрет.

К счастью, у меня есть помощник. Я успела предупредить Вадима сообщением, чтобы следил за нами, когда стало ясно, что мы выходим минут через двадцать. И сразу же, конечно, удалила месседж. Если Вадим не проспал, то он крадется за нами. А если… Брр… Я передернула плечами. Даже думать об этом не хочется. Но я дала себе обещание на всякий случай запоминать любые ориентиры, чтобы можно было вернуться в деревню. Только вот для жителя мегаполиса все эти ямы и холмы, деревья и кусты, полевые цветочки и ягодки выглядят одинаково, увы.

– А снаружи дом запирается?

Новый вопрос поставил их в тупик, а шаман снова забурчал что-то недовольно. Было ощущение, что я невыносимо его бешу.

– Конечно, – ответил Геннадий после паузы, – а то раньше там тусили сатанисты. Проводили свои черные ритуалы, резали животных, мы замучались отмывать кровь и пентаграммы с пола и со стен!

– Кошмар, есть же мрази! – не удержалась я.

Супруги довольно закивали. Мы как раз подошли к большому зданию, выкрашенному белой краской, с неприметной синей вывеской, ниже которой кто-то еще прикрепил белый лист бумаги с отпечатанным текстом. Видимо, как это часто бывает, никому дела нет до старых вывесок, никто их не меняет, а просто, когда случаются изменения в графике работы, приклеивают поверх уточняющую бумажку. Хотя, стоило нам подойти, я убедилась, что текст говорит совершенно о другом. «Требуется продавец, зарплата от 35 тыс. руб, полный пакет». Учитывая, что не указывается, в какой отдел, он там совершенно один-одинехонек на целый продмаг.

На удивление, внутрь отправились Геннадий с шаманом, а женская часть нашей команды осталась у крыльца.

– Еда входит в перечень услуг, – пояснила Людмила в ответ на мой удивленный взгляд, – так что они сами разберутся, зачем тебе в очередях стоять?

«А зачем мне тут стоять? Какая разница, где стоять? Он мог тогда с утра сходить, чтобы я нигде не стояла…» – эти мысли быстро пронеслись в моей голове, но я не стала их озвучивать. Странная троица шокировала меня уже не раз. Она бы ответила в стиле «дыши свежим воздухом» или «грейся на солнце». Вот я и грелась.

Вскоре они вышли, так что комментарий про очередь был неуместен. По всей видимости, в современном мире даже в глухой тайге люди предпочитают заказывать через интернет или ездить на машине во всякие «Пятерочки» и «Магниты». Сельский продмаг – для бабушек и безлошадных. И местных алкашей.

У шамана изначально в руках был черный непрозрачный пакет, у Геннадия через плечо – небольшая дорожная тряпичная сумка на молнии. Предположительно, продукты угодили в одну из этих тар, скорее всего в последнюю, потому что форма пакета шамана, в котором угадывалось что-то небольшое и с острыми краями, не изменилась.

Сделав небольшой крюк, мы вышли на опушку леса с другой стороны деревни. Я водила головой по сторонам и делала это так явно, что Людмила в какой-то момент доверительно зашептала мне на ухо:

– Не бойся, все с тобой будет в порядке, многие через это прошли и счастливы!

«А уж вы-то как счастливы с моими деньгами», – фыркнула мысленно я и стала уже осматриваться украдкой. Все-таки хотелось увидеть Вадима, поэтому я с надеждой оборачивалась на каждый куст, на каждое дерево, а до этого – на угол каждого дома. Но нет… Или он очень хорош в слежке, или… Эх, придется спасаться самой.

Тайга произвела на меня, жителя столицы, ни разу не выезжавшего из мегаполиса, неизгладимое впечатление. Как только мы вошли в лес, мы словно отгородились от деревни высокой темной могучей стеной. Сосны-гиганты сурово и сухо шумели на ветру, звонко ломался валежник под ногами, птицы пели на все лады. Было ощущение, словно дремучая чащоба хранит какую-то вековую тайну, но откроет ее лишь посвященным, и в их ряды неприспособленная москвичка, не знающая, как определять по мху сторону света, а по форме холмика наличие в ней берлоги медведя, явно не входит. На всякий случай буду общаться с лесом на «вы», уважительно, даст бог, не задушит, не загубит, не загрызет…

«После высокого дуба поворот направо… После кустов голубики поворот налево…» – продолжала я запоминать, только вот Геннадий, которому отчего-то именно в этот момент захотелось поболтать, сбивал меня с мысли. Как будто знал, чем именно я занята в настоящий момент. А может, просто почуял, как и жена, мою тревогу и так пытался меня взбодрить.

Шаман шел молча и очень быстро. Мы иногда от него отставали, но он в какой-то момент замирал посреди тропинки и смотрел в гущу леса в каком-то трансе. То ли птичек слушал, то ли молился своим богам. Таким образом, мы успевали его догнать.

Наконец мы были на месте. К сожалению, дом так резко и внезапно вынырнул на нас из каких-то дебрей, что я не успела найти ни одного вразумительного ориентира. Обыкновенная маленькая поляна, на которой он стоит, окруженная такими же точно деревьями, что и везде. Я вспомнила, как Жанка однажды пожаловалась, что страдает топографическим кретинизмом и имеет обыкновение блудить в трех соснах, и поежилась. Она бы явно здесь потерялась.

Типичная хижина в лесу. Мне сразу вспомнился одноименный фильм. Бревенчатое сооружение, которое, насколько я знаю, именуется срубом. Амбарный замок на двери, вставленный в две ржавые скобы. Короткое крылечко с двумя кривыми ступеньками. Зато порадовали сияющие чистотой стекла окон. На одном из них голубело подобие занавески. Короткая, сдвинутая в сторону, она едва доходила до подоконника и, казалось с улицы, была мятой. Но все-таки приятно грела мысль, что я смогу зашторить окно, если захочу.

Геннадий открыл дверь своим ключом. В последний раз с отчаянным вздохом обернувшись и никого не заметив в чащобе, я зашла следом за всеми в избу.

Шаман первым делом отправился в другую комнату – здесь было два смежных помещения, разделенных стандартной дверью, – и закрылся в ней, а супруги стали мне показывать, где что лежит. Наконец отдернули занавесочку, за которой обнаружились тазик, биотуалет и пустые пока гвоздики для полотенец. Даже зеркала не было. Правильно, созерцание своей красоты только отвлечет от духовной работы по самадхи! Все продумали! А может, это связано с тем, что зеркало можно разбить, а осколки использовать в качестве оружия. В связи с этим я показала на набор белой одноразовой посуды, которую вместе с хлебом и быстрорастворимой картошкой Геннадий извлек из своей сумки.

– А почему пластик?

На этот раз парочка не стала перемигиваться и переглядываться. И правильно, а то я готова была им эту одноразовую вилку воткнуть в глаза.

– Есть какие-то столовые приборы в ящике, – показала на старенький стол Людмила, – но мы подумали, что тебе неприятно будет пользоваться чужой посудой после толпы людей. Поэтому на всякий случай купили такой вот набор. А так, решать тебе, конечно.

Ладно, не буду ей напоминать, что купил Геннадий, а она стояла со мной рядом у входа. Наверно, дамочка имела в виду, что бюджет у них общий.

– Хорошо.

Я не стала проверять ее слова демонстративным открытием ящика под столешницей – это было бы невежливо. Вместо этого опустила глаза на пол. Чистые лакированные доски; от входной двери до второй, ведущей в спальню, проложена узкая ковровая дорожка, тонкая, с бахромой по периметру и этническим рисунком.

Вот тут-то и появился шаман, и первым делом мне бросились в глаза его ноги, ибо я все еще глазела на дорожку. Только сейчас я заметила, что для прогулки он сменил лапти на резиновые сапоги.

– Можно заходить, – перевел Геннадий реплику, отрывисто брошенную вечно недовольным патлатым мужиком.

Вторая комната поразила мое воображение. Прослушав записи неизвестной мне Лизы Бариновой и известной мне Жанны Ярославской, я примерно представляла, с чем придется столкнуться. Но они сумели удивить. Две длиннющие полки, занимающие всю стену, заставлены сидящими куклами. А посередке вообще пристроился клоун. Жуткое зрелище, скажу я вам. Все куклы были одеты примерно так же, как и я на тех фотографиях, что были выложены на поддельном аккаунте. Волосы имели темно-русые до плеч – мои. Зеленые или карие глаза (мои зеленовато-карие, или, как я чаще называю, цвета хаки). Джинсы, брюки, шорты с майками, футболками, лонгсливами. Вроде это называют «спортивный стиль». Выглядит хуже и страшнее, чем звучит. Подготовились, козлы. Жаль, я не знаю, в какую именно куклу этот чудозвон засунул тряпку с моими волосами. Очень хотелось их забрать. В то же время в этом доме повсюду будут мои отпечатки, выпавшие волосы, отломанные ногти и слюна на выброшенных одноразовых вилках. Если им нужна моя ДНК, они ее так и так возьмут.

– Ты же не веришь в черную магию, верно? Хватит чушью заниматься, – сказала я себе, выпроводив организаторов за дверь и закрывшись и на щеколду, и на засов. Последний с трудом уместился на металлических скобах, дерево, из которого он сделан, за время рассохлось, или разбухло, или что там с ним произошло, в общем, толщина уже почти не подходила под ширину скобы. Часто поднимать и опускать я эту палку не смогу. Видимо, придется остановиться на одном шпингалете.

Посидев на кровати пару минут, с тревогой оглядывая полки и давая мошенникам уйти подальше, я подошла к окну. Никого! Я вглядывалась в тени деревьев, я махала рукой и темно-голубой занавеской, а потом и запрыгала по полу, пытаясь привлечь внимание того, кого почему-то там не было, затем я просто полезла открывать окно, чтобы покричать в него, однако оказалось, что оно заколочено. Ну да, Жанна ведь говорила об этом… Но вроде она смогла вынуть гвозди? Они что, их снова забили? Или это другое окно?

Стремительно вылетев из комнаты, я проверила оба окна кухни: одно было так же забито гвоздями, другое и вовсе не открывалось по задумке установщика. Интересно, есть здесь инструменты? Жанна же говорила, что смогла вынуть гвозди, только вот не уточняла чем…

В общем, я поймала себя на том, что пытаюсь переключиться на другие мысли. Жанна, окна, молоток и гвоздодер… Только чтобы не думать о том, что Вадим нас потерял в лесу. Или и вовсе не шел за нами, ведь шаман известен своей любовью к тайге, и, если человек каждый день гуляет по лесу, собирая всякие ягоды, грибы и травы, уж он-то быстро распознает слежку. Правда, помнится мне, он замирал несколько раз по дороге, что, как я уже говорила, помогало нам его догнать. Что если он заметил, что за нами кто-то крадется? Но если крался, то где он?..

– Пьет чай с малиновым вареньем у своей тети Розы! – со злостью крикнула я в окно, прежде чем от него отойти.

Что ж, я, похоже, здесь одна. Надо смириться с этим и расследовать самостоятельно. Только расследовать пока нечего: здесь абсолютно ничего не происходит.

– Еще не вечер, – поспорила я с собой, с подозрением глядя на ухмыляющихся кукол.

Есть не хотелось. Читать тоже, хоть я и прихватила с собой одну книжку с библиотечной полки. Людмила это видела, но ничего не сказала. Оно и понято, она ведь сама предлагала. В то же время как это сочетается с политикой полного отсутствия любых развлечений? Короче, их философия и идеология с каждым часом давала новую трещину. Я как будто брала кувалду с надписью «Логика» и била по их кое-как построенному плоту с названием «Агентство "Поиск смысла"». Со звонким треском отлетающие щепки били мне в глаза, вызывая боль и ужас непонимания: как другие люди не видят того, что вижу я? Почему им не больно от всей этой глупости? Почему они продолжают относить свои последние деньги всяким шарлатанам? «От глупости весь мир оглох. Глупец глупцам – пророк и бог!» – вспомнился мне «Корабль дураков» Бранта. Когда встречаются глупость и бессовестное сребролюбие, еще и не такое можно увидеть.

– И тысяча пусть ляжет в гроб, чтоб куш ты пожирней загреб!

В общем, я какое-то время бесцельно слонялась по небольшой хижине, цитируя все того же бессмертного Бранта и заглядывая во все углы, пока наконец в окна кухни не постучали. Я в этот момент была в спальне, поэтому вприпрыжку достигла нужного окна и убедилась, что это Вадим. Пошла открывать и тут наткнулась на оду любопытную деталь: снятие засова и сдвиг шпингалета не позволили мне открыть дверь. Я дернула ее пару раз – не помогло. Я слышала что-то такое в записях, но как это всегда бывает, на себя сильнее надеешься, чем на других. Тебе кажется, что они что-то напутали, дверь перекосило (как произошло и с засовом, например), и она поэтому плохо открывалась, а девушки просто накрутили себя. А может, так действовал какой-нибудь наркотик или гипноз. Но вот я стою, совершенно вменяемая, адекватная, дееспособная, умеющая противостоять гипнозу, выпившая сегодня еще с утра на всякий случай таблетку от опьянения, евшая на завтрак только то, что ели сами хозяева, однако поди ж ты: не могу выйти, как и предыдущие запуганные клиентки.

На помощь мне пришел Вадим, крикнувший снаружи:

– Дверь заперта на амбарный замок, Майка!

– Что?! Они все-таки заперли меня! Жа… – «Жанка не врала», – чуть не добавила я, но быстро вспомнила, что я скидывала записи Илье, а не Вадиму. – Жахнуть бы им чем-нибудь тяжелым по башке! – договорила я фразу.

– М-да…

– Тебя долго не было! – решила я поныть.

– Они стояли какое-то время неподалеку от хижины. Я сидел в кустах и ждал, когда они уйдут!

– Ну ничего себе…

– Ага. Послушай, открой окно. Я влезу.

– Дело в том, что они заколочены.

– Что? – закричал он. – Плохо слышно через дверь!

– Заколочены!

– Кошмар какой-то… Маньяки… Зачем ты вообще сюда явилась?

Ну да. Как будто мы еще дома, в Москве, не обсуждали этот вопрос.

Поняв это довольно быстро, Вадим опять заговорил через дверь:

– Слушай, поищи что-то, чем можно вынуть гвозди. Нож, гвоздодер – что угодно! Я вернусь в деревню, поищу мощные кусачки или пилу. Спилим этот замок хренов – и все тут.

– А ты не заблудишься?

– Нет, я помечал деревья.

– Отлично! – Как же хорошо, что Вадим такой умный!

К сожалению, характеристика, которая вызывала у меня поначалу только приятный отклик в душе, очень быстро перестала считаться положительной. Конкретно в тот момент, когда Вадим ни с того ни с сего спросил:

– А ты ведь знала, что они приведут тебя сюда, да? Даже палатку мне велела взять. – Я молчала. Не дождавшись ответа, он задал новый вопрос: – Откуда ты знала?